Светлана Ледовская №2

Красные лилии

Автор:
Алина Семочкина
Красные лилии
Работа №31
  • Опубликовано на Дзен

Олеся бежит по темным коридорам, еле-еле переставляя ноги, сопротивление воздуха не дает разогнаться. Он как кисель, обволакивающий, плотный. Хочется кричать: «Помогите!», но изо рта вырывается лишь сдавленный скрежет старого никому не нужного шкафа. Поворот приводит к тупику, стены сжимаются, Олеся обхватывает руками ноги, она хочет стать меньше, хочет стать незаметнее, хочет, чтобы ее спасли.

Ненавистный будильник спасает из сна. Олеся чувствует себя скорее воскресшей после долгих пыток и избиений, нежели выспанной. Три часа слишком мало для достижения чувства бодрости, приходится через силу отрывать тело от мягкой постели. Если хоть немного дать слабину, можно вырубиться и опоздать в универ. «Впереди – еще один изматывающий день, ура.», – с иронией думала Олеся, направляясь в душ, пошатываясь, еще не придя в себя.

Под теплыми струями воды Олеся повторяла скучные определения из учебника по правоведению. Конституционное право, международное право… Боже. От всего этого бреда остатки рассудка вопят, но Олеся хорошо контролирует себя. Перед ее глазами маячит мечта, ради которой стоит все это терпеть.

На завтрак уже нет времени, и, надев первую выпавшую из шкафа одежду, Олеся спешит в универ.

Билет попадается несложный, как раз эту тему Олеся повторяла, прежде чем разрешила себе отключиться рядом с конспектами под тусклым светом абажура. Экзамен сдан, и, конечно, на «девяносто». Теперь можно забыть всю дисциплину как страшный сон. Хорошо, что сегодня суббота и на работу ехать не нужно.

Сразу из университета Олеся поехала в центр своего небольшого города в цветочный магазин за красными лилиями. Их продавали только в одном магазине, слишком уж они экзотичные. Обычно люди покупают что-то привычное. Красные розы – для юбилеев и намеков на страсть, белые и розовые розы – нежным девушкам. В весенний сезон гоняются за пышными пионами, осенью – за цветами для учителей. Астры там, хризантемы. Это – для других целей, мелочных, суетливых. Из окна автобуса Олеся видела, как люди прогуливаются. Куда они идут, за чем следуют и зачем живут? По привычке они женятся, заводят детей, как завещали предки, не испытывая тяги к прекрасному и желания увидеть смысл в происходящем.

Олеся изо всех сил старалась не стать такой же.

Красные лилии занимают положенное им место на подоконнике, рядом с белыми свечами на черной скатерти. Олеся сварила себе кофе, и, взяв в руки маленький черный блокнот, стала записывать свой сон, периодически вскидывая взгляд на цветы.

Мир Олеси – это не мир обычных людей. Если начать вести отчет с того времени, когда в ее жизни все изменилось, то следует перенестись на десять лет назад.

Тусклой зимой, закутавшись в колючий шарф, пахнущий шерстью, Олеся стояла на автобусной остановке в калужской глуши. Всего лишь три часа дня, а уже темнело. Или зимой и не светает по-настоящему из-за постоянных тяжелых туч на небе? Было огромное желание дождаться автобуса обратно и сбежать. Но увы, дома ее никто не ждал. Да и в этой деревне ее по-настоящему никто не ждет. Олеся нехотя двинулась по плохо протоптанной тропинке в сторону деревни. Вокруг спали деревья: березы, ольха, и какие-то другие, названия которых Олеся не знала. Если признаться, ей было страшно, и голодно после дороги. Снег засыпался в короткие ботиночки, но откуда мать, выросшая здесь, могла знать, что зимой в деревне дочери нужна другая обувь? Показались первые дома, из труб валил дым. Ей нужно идти к избе с чуть покосившейся крышей, около нее серый деревянный забор.

Когда Олеся толкнула калитку, на нее залаяла собака, этот лай подхватили соседские собаки, и еще, и еще, заставив Олесю вжать голову в плечи. Пахло навозом.

Аккуратно и тихо Олеся зашла в избу, стараясь не шуметь дверями:

– Здравствуйте, бабушка Марфа.

Из глубин дома донеслись громкие шаги, идущие к Олесе. Баба выглядела мрачно, морщины на лице давали понять, что в жизни она больше хмурилась, чем радовалась или удивлялась. Халат в цветочек на бабуле был застиран, на голове волосы скрывал такой же застиранный платок.

– У твоей мамки совсем тяму нет, лучше б в онучах тебя послала. Чего стоишь? Разувайся, снег за собой убери, ноги на крыльце обтрусить нужно было.

Олеся аккуратно поставила ботиночки у порога и подмела снег, веник она помнила с прошлых приездов, где стоит.

– Бутсы свои на печь закинь – обсохнут. Мой руки и к столу садись, голодная небось.

Баба Марфа приготовила странный сероватый суп, в котором плавало сало; на вкус суп был примерно таким же, как на вид. Олеся не жаловалась. Баба не спрашивала, как внучка добралась, что нового в городе, просто молча смотрела, как та ест.

– Спать будешь у деда Семена в комнате, царствие ему небесное. Я положила белье на кровать, сама постелешь.

На этом их общение закончилось, Олеся была предоставлена самой себе. До самого ужина Олеся копалась в книгах в выделенной ей комнате. Интернет искать нет смысла, в этой глуши нет, и, наверное, никогда не будет мобильной связи.

Другая мама не отпускала бы ребенка одного в такую даль, или нашла бы способ, как связаться, спросить, добралась ли, как устроилась. Мама Олеси не обременяла себя такими трудностями. С тех пор, как отец ушел из семьи, мама часто ссылала Олесю погостить то к теткам, то к бабкам, устраивая свою личную жизнь.

После ужина тем же самым супом предстоял небольшой семейный ритуал. Баба Марфа включала телевизор, на одном из двух каналов шла «Кармелита». Баба растягивалась на диване, нервно вставляя свои реплики в ответ на сцены на экране:

– А эта… Шаболда, как твоя мамка… Вот это козел!.. Какая роскошь!..

Олеся предпочитала сесть на ковер на полу и рассматривать старые журналы с картинками, иногда к ней подходила кошка. Всяко интереснее сериального бреда.

Этим вечером Олеся нашла то, что перевернуло ее мир и дало главное – веру. В многолетней пыли с запахом табака в коробках под кроватью Олеся нашла Большую Книгу Магии, и читала ее весь вечер, и следующий, и следующий. Эта книга давала ответы на все вопросы и нужды, которые у нее были, нужно только захотеть. В книге было написано, что если нет магии в роду, передаваемой из поколения в поколение, то можно стать ведьмой, совершив ритуал, если женщина является единственным ребенком у своих родителей, и ее мать тоже, и бабушка. У Олеси так и было. Но перед обрядом нужно удостовериться в своих силах. Метод проверки прост. Нужно прошептать коротенькое заклятие на скисание молока во всем доме:

Время повернись, молоко ускорь, пусть скиснет все оно. Не иссякают природные дары, не иссякнет и моя сила. Ключ. Замок. Язык.

Утром Олеся проснулась от запаха блинов. Баба Марфа причитала, что только вчера купила молоко у соседки: «Говорила, дура старая, только из-под коровы. Тьфу. Буду в Утешково ходить, к ней ни ступлю больше.». Олесе было жаль бабу Марфу; до соседнего села Утешково четыре километра идти. И одновременно этому она несказанно радовалась: она может колдовать, она может повелевать людьми и своей жизнью!

Больше всего Олесю привлекла глава, посвященная снам. Во сне можно общаться с мертвыми, во снах можно лечиться, и, самое главное, по снам можно предсказывать будущее.

Вернувшись в город, Олеся выпросила у матери деньги на черную тетрадь, в которую стала записывать и расшифровывать свои сны. И они всегда сбывались. Если снились тараканы – неожиданно кто-то давал деньги, кошки снились к ссорам, выпавшие зубы к болезням.

Постепенно таинственная сторона жизни вошла в привычку, Олеся стала по снам предсказывать будущее одноклассницам, некоторые с ней даже расплачивались безделушками и шоколадками. И ведь она им помогала, правда, помогала. Аня не стала встречаться с Володей, хотя была в него влюблена, потому что Олеся правильно расшифровала ее сон. Спустя месяц от Володи залетела другая девочка из параллельного класса.

Неужели Олесе не под силу разгадать сегодняшний сон? Она роется в соннике в надежде найти ответы, но впадает в замешательство. «Темный коридор – это отражение собственного недовольства длительным ожиданием. После такого сна постарайтесь быть терпеливее и посмотреть на жизнь со светлой стороны, в противном случае ваши негативные эмоции обеспечат новые неудачи, а дела еще больше затянутся.», – говорил сонник. Значит, ничего важного. Олеся давно ждет исполнения своей мечты, наверное, сон об этом.

Олеся ужинает, не думая о вкусе позавчерашней стряпни, принимает душ, тушит свет в комнате, горят только свечи на окне. В подрагивающем свете как будто плачут лилии. Произнеся короткую молитву высшим силам, Олеся ложится в кровать. Смотря на лилии, Олесе тоже хочется заплакать. Они живут лишь ради того, чтобы тихо умереть на чьем-то окне. Лилии никогда не узнают, каково это расти в чьем-то садике, когда за тобой ухаживает заботливая бабуля, как это, когда ты тихонечко и естественно опускаешь свои листья под свои собственные корни, и тихонечко, прожив радостную жизнь под ярким солнцем, даешь семена.

Олеся чувствовала себя, как эти красные лилии. Слишком она необычна для того, чтобы на нее обратить внимание, а обратившие внимание шарахаются, не в силах понять. Каждый человек, с которым встречалась Олеся, делал ее все более и более замкнутой, теперь она способна открыть свои слезы только умирающим цветам. Смотря на них, Олеся тихонечко заплакала, обняв одеяло. Ей бы хотелось, чтобы она могла так обнять хоть кого-нибудь, кто не будет видеть в ней странного молчаливого фрика с цветными волосами, кто захочет открыть ее. Хоть кто-то, кому можно будет похвастаться хорошими оценками и успехами на работе.

Жаль, что живет в общаге, она бы подобрала котенка, чтобы не было так тоскливо.

Олеся попыталась отбросить эмоции, направив все мысли на Мечту. Ради нее она готова терпеть нелюбимую работу и учебу. Она выстроила для себя систему. Нужно всего лишь идти по этапам. Первое – получить образование, через два года будет диплом, так что это уже в процессе. Второе – устроиться на работу на государственную службу. Белая зарплата, полностью оплачиваемое работодателем жилье в Москве. Она будет откладывать каждую гребаную копеечку, чтобы дойти до третьего – снять студию.

Олеся снова бежит по темным коридорам, но теперь она ощущает – за ней кто-то гонится. От него веет нечеловеческим аппетитом, он хочет поглотить ее. Олеся бежит, ее ноги как будто не хотят слушаться. За очередным поворотом ждет тупик, приваливаясь спиной к стене, она кричит, кричит без звука, она нема, как рыба. Она видит силуэт его, не в силах разглядеть на фоне этого силуэта ни глаза, ни нос, ни другие отличительные признаки, она ловит себя на том, что это сон, она может вырваться. Если она не сможет убежать, она никогда не вернется в свое тело. Олеся спиной проваливается в яму, которая мгновение назад была стеной. Проваливается, чтобы осознать себя связанной на стуле в комнате без окон и дверей. Серые стены, серый пол, Серая Сущность. Он не говорит, он показывает отрывки из ее жизни.

Мать, запирающая рыдающую Олесю в ванной, потому что к ней пришел новый мужчина. Подруга, рассказавшая однокласснику, что Олеся в него влюблена, смеющиеся над ней все вокруг. Однокурсники, избегающие ее, потому что перед парой из сумочки у Олеси выпал аккумуляторный паяльник, который она пообещала протестировать на глазе своего соседа, если он не засунет свои вопросы себе в задницу.

Серая Сущность показывает дальше. Олеся видит свою студию, о которой так мечтает. Везде разбросаны краски, стоят мольберты, на полу ковры, стоят пуфики, маленькие кресла, много-много подушечек, кофемашина. И на всех столах и подоконниках стоят красные лилии. К ней в студию приходит много людей, загнанных, забитых. Ее студия для них – единственное место, где можно сделать глоток свежего воздуха, зная, что никто не потревожит столько, сколько нужно.

Олеся вскидывает голову и смотрит в то место, где у Сущности должны находиться глаза. Он показывает ей алтарь.

Олеся знает, что нужно делать.

С глубоким вздохом она вырывается из этого кошмара. На телефоне 00:36. Олеся проспала примерно шестнадцать минут, а казалось, всю ночь. Олеся зажигает свечи, ставит перед собой мольберт с холстом. Она хотела когда-то на нем нарисовать кота, который бегает около общаги, но нет. Олеся рисует Его. Серую Сущность. Еще никогда она не была на столько сильно уверена в том, что делает. Черный акрил мешается с белым, разные оттенки серого ставят разводы на белом холсте.

Серый рассвет освещает серое полотно. Олеся заплывшим от недосыпа взглядом осматривает то, что получилось, и ставит картину на подоконник, так, чтобы то место, где у Серой Сущности находятся глаза, смотрело на ее кровать. Даже не бросив взгляда на улицу, на моросящий дождь, на пытающиеся показаться из-за туч солнечные лучи, Олеся поправляет алые лилии. Дальше – самое важное. Олеся садится спиной к стене под окном и пишет на крафтовой бумаге свою мечту. Она описывает все, начиная от графика работы и количества персонала, и заканчивая оформлением. Когда все готово, Олеся сжигает листок в глиняной чаше. Ей этого кажется мало. Плоть должна подчиниться разуму. Олеся берет свою трофейную опасную бритву, она ее украла у одного из мужиков матери, и проводит по руке. Сначала у нее не хватает духа, она скорее царапает кожу, чем режет, но недосып притупляет чувство боли, и в одну из бесчисленных попыток капли крови разбавляют черный пепел. Она не замечает, как вместе с кровью начинают капать слезы. Вот и все. Осталось растопить воск и дать желаниям форму. Когда все готово, Олеся проваливается в сон.

Серая комната, серый пол и стены. Руки стянуты веревкой, как и ноги. Когда этот кошмар уже закончится? Знание, что происходящее – всего лишь сон, не освобождают из этого кошмара. В попытке оглядеться в самом темном углу комнаты Олеся заметила движение. Из клубков темного тумана выступила Серая Сущность. Он ждал, когда она заметит его. Он перемещался к ней скользкими рывками. Олеся не дергалась в попытках освободиться; она знала – это ее плата. Она жалела лишь, что у нее не получается закрыть глаза, ей хотелось вынести пытку, не видя слишком угловатые для человека черты, не видя лицо без лица. Лицо Сущности исказилось, будто он хочет открыть рот. На месте губ будто кто-то задвигал гвоздем, в попытках прорвать кожу, появилась дырка, из которой длинный ноготь резанул линию, которая, наверное, должна была быть улыбкой. Олесю она привела в ужас, она была готова на все, лишь бы забыть ее и больше никогда не видеть. Из рваной «улыбки» вместо крови сочилось что-то черное.

Серая Сущность сделал последний рывок, оказавшись около стула с Олесей. Он наклонил голову, и Олесе показалось, будто ее изучают как лабораторную мышь. Руку с тыльной стороны прожигает вспышка боли. Воспользовавшись тем, что Олеся отвлеклась, Сущность наклоняется над Олесей очень низко, перед удушающей темнотой Олеся заметила, как его челюсть вытянулась в неестественном для человека размере, огромная когтистая рука сжимает ее череп.

Старая квартира, от стен местами отходят старые нежно-зеленые обои. На полу разбросаны любимые Олесей куклы.

– Это ты во всем виновата! Он ушел из-за тебя! Молодец, папочка больше не подарит тебе ничего, ведь его с нами больше нет! – Мама в ярости, по щекам растеклась тушь, красиво уложенные волосы обычно растрепаны.

– Мамочка, я извинюсь, пожалуйста, не кричи на меня. – Олеся делает шаг на встречу матери, в попытках обнять ее.

Разгневанная мать отталкивает ее, Олеся спотыкается об собственные игрушки и падает, фрагменты пластиковой куклы больно впиваются в стопу.

– Не смей подходить ко мне.

Кошмар оборвался, в последний миг перед пробуждением у нее в голове возникла цифра «24».

Олеся осознала себя на мокрой от слез и пота постели. Утратив чувство реальности, она обхватывает колени, ощущая лишь холод и свою никчемность. Олеся лежала под одеялом до глубокого вечера, боясь уснуть, чтобы этот кошмар не повторился; но и сил подняться тоже не было. Чувство голода заставило встать с кровати, голову пронзил приступ боли. Брошенный вскользь на подоконник взгляд выхватил, что у Сущности на лице появился намек на улыбку. Лилии все так же полыхали ярким пятном.

Завтра экзамен, последний экзамен перед летними каникулами. Желания готовиться не было никакого, и, вспомнив вспыхнувшую в памяти перед пробуждением цифру, Олеся учит только один билет. В голову ничего не лезет. Зияющая внутри груди рана окутывает все нутро. Рана не физическая, о нет, эта рана длиной во всю жизнь от рук тех, кого она подпускала ближе пушечного выстрела. Убегая от воспоминаний, заставив себя забыть всю боль, Олеся думала, что справилась. Но, видимо, последствия ударов навсегда застряли в душе осколками раздавленной пластиковой куклы.

Ночью Олеся делала все, чтобы не заснуть. Читала книгу, когда это перестало помогать, стала методично вытирать пыль со всех поверхностей. В раздумьях, чем же заняться дальше, Олеся прилегла на кровать. Это было ее ошибкой. Сон мгновенно взял свое.

Ее никто не терзал этой ночью, она почувствовала лишь вспышку темноты.

Олеся медленно одевалась, медленно шла по серому городу. Ей овладело спокойствие. Все равно, что будет дальше. Она не способна отогнать уныние, да и не хочет. Какая разница, сбудется ее мечта или нет? Весь смысл ее жизни сводится к боли в детстве от матери, боли в юности от предательств друзей, боли сейчас, а потом будет лишь медленное старение и угасание.

Но ведь она же хотела помогать таким же, как она. Наверное, если она сможет дать свет хоть кому-то, все мучения будут не зря. Надо немного потерпеть.

Лишь бы не всю жизнь.

Экзамен сдан, снова на «отлично». Выйдя из аудитории, Олеся вряд ли могла бы сказать с точностью, как называлась дисциплина.

Зато она свободна. Если Серая Сущность не будет появляться каждую ночь, оно того стоит. Хотелось бы день посвятить прогулкам или чтению, но нужно ехать на работу, деньги сами себя не заработают.

Перекладывая бумажки с места на место, в разговорах ни о чем с коллегами, Олеся окончательно расслабилась. Глядя из огромного окна офисного здания на город, залитый июньским солнцем, Олесе захотелось уловить все краски сегодняшнего дня. «Нужно прогуляться к центру, как раз куплю еще немного лилий.» – решила Олеся.

По направлению к центру города высотные здания сменились низенькими двух- и пятиэтажными сталинками. Олесе нравились старые здания, они были будто живые, в них чувствовалось, что кто-то жил, любил, умирал, оставляя частички своего духа в сером бетоне. Неподалеку от городского парка показался тот самый цветочный. В отличие от многих магазинов, он гармонично вписывался в общую картину: стены «под дерево» хорошо смотрелись рядом с растительностью парка, вывеска золотыми буквами на зеленом фоне с надписью: «Цветочный оазис» не бросалась в глаза нелепым пятном.

Продавщица улыбнулась вошедшей в магазин девушке – Олесю уже давно запомнил весь персонал магазина. Дело было не только в кудрявых фиолетовых волосах, красиво окружающих силуэт девушки до самого живота. И даже не в обилии многослойной одежды и массивных украшений. Олеся каждый раз осматривала новинки магазина, иногда с интересом, чаще – небрежно, но всегда покупала одни и те же красные лилии.

Сегодняшнее посещение магазина не стало исключением. Олеся прошлась между стоек с цветами, немного задержавшись у суккулентов, попросила продавщицу дать ей три красных лилии, и, расплатившись, медленно двинулась к трамвайной остановке, оставляя за собой перешептывания.

Олеся ждала трамвай, одной рукой прижимая к себе красные лилии, другой лениво листая каналы в мессенджере. Ее отрывает мягкий высокий голос над ухом:

– Дай мне свой телефон, – говорит незнакомец, протягивая руку.

Она и не заметила, как к ней подошел этот высокий юноша в черной одежде. Вытянутое лицо, высокие скулы, серьга в ухе. Ничего необычного, но симпатичный. Она пытается прочитать в его лице хоть что-то, но не может. Что-то в его глазах цвета лесного ореха заставило рискнуть. Как завороженная, Олеся протягивает незнакомцу свой старый «самсунг». Он быстро набирает свой аккаунт, нажимает в сообщениях на стикер с улыбкой, возвращает телефон и уходит.

Подъехал трамвай. Олеся думает: «Что это было? Почему он подошел именно к ней?». От жары осыпалась тушь, лицо блестит как блин. Но что-то же его привлекло? Может, незнакомец просто мошенник, и он будет выпрашивать деньги на лекарства. Странно, очень странно.

Двигаясь от остановки к дому, Олеся обратила внимание на распустившиеся цветы. Это что, васильки? Она не замечала их этим летом. И сирень уже отцвела, остались только сухие ошметки былых красок. Как много всего еще она не замечала, зацикливаясь только на движении вперед? Хочется сейчас остановиться, нагнуть к себе ветку со вкуснопахнущими гроздями цветов… Придется ждать следующего года. Но есть же васильки! Олеся подошла к копне запутавшихся между собой цветов. Ей понравилась нежность россыпи маленьких голубых цветков. Может, стоит в следующий раз выйти в поле и набрать их? Она давно не выезжала из города.

Сварив кофе, Олеся думала вздремнуть под закатными лучами, но взгляд на телефон выхватил сообщение от незнакомца:

– Меня Саша зовут, а тебя?

– Олеся.

– Красивое имя, необычное.

– Спасибо. – Немного задумавшись, она все же отправила вдогонку. – Почему ты подошел ко мне?

– Давай я тебе об этом расскажу лично?

– А вдруг ты маньяк?

– Не попробуешь – не узнаешь.

– Пожалуй, воздержусь.

– Какая ты несмелая.

– Несмелая не дала бы телефон незнакомцу.

– И правда что. Сегодня тебе будет удобно?

– Нет. Я не выспалась и мне рано вставать на работу. Давай завтра, в центральном парке у фонтана в 19:00.

– Ты мне уже нравишься.

Весь вечер они переписывались. Саша оказался умным молодым человеком, поступившим в военную академию, но так и не закончившим ее. Потом он отучился на программиста и сейчас работает джуниором в крупной компании. В свободное время играет на гитаре.

Во сне Серая Сущность снова пытала Олесю, показывая, чем заканчивались все ее влюбленности. Но утром Олеся была всего лишь раздражена плохим качеством сна.

Впервые за долгие месяцы Олеся проснулась с чувством предвкушения, оторвав себя от подушки за двадцать минут до обычного пробуждения. Заварив утренний кофе, Олесе захотелось понаблюдать за жизнью за окном. Картину с Серой Сущностью она осторожно отодвинула. Поставив стул рядом с подоконником, Олеся рассматривала голубое небо, по которому проплывали редкие легкие облака. Откуда-то с деревьев пронзительно голосила птица. Быть может, соловей? У Олеси нашлись силы сегодня накраситься по парадно-выходному: к обычной туши добавились мерцающий тон и едва заметные румяна с бронзером.

Из общежития она вышла на десять минут раньше обычного, и этого времени как раз хватило, чтобы потискать кота, живущего в подвале общаги, а сейчас развалившегося на асфальте и всем своим большим пушистым телом блаженствующего под летними солнечными лучами.

В автобусе Олеся написала Александру:

– С добрым утром.

Когда на работе Олеся уже вовсю занималась оформлением бумаг, он ей ответил:

– С добрым. Ты вообще высыпаешься, просыпаясь в такую рань?

Они переписывались весь день. Олеся отвечала ему в перерывах между работой. Казалось, они были знакомы уже много лет, никакой неловкости в общении.

После работы Олеся забежала домой, чтобы привести себя в порядок. Она знала, что ей нужно надеть: бордовая юбка-пачка в пол с завышенной талией и широким кожаным ремнем, черная свободная блузка, несколько браслетов, длинные бусы с красными бусинами в два оборота вокруг шеи, колье с перьями. Волосы Олеся просто расчесала, на глаза нанесла черные тени. Ремень туго перетягивал живот, но убедившись, как он подчеркивает тонкую талию, Олеся согласилась терпеть дискомфорт. С собой она взяла только телефон и ключи, засунув их в карманы.

Воздав короткую молитву своему покровителю, Олеся выпорхнула из дома, колыхая каскадом многих метров ткани на юбке.

Ноги дрожали от волнения. Олеся не могла вспомнить, когда в последний раз она гуляла с парнями, да и вообще с кем-то. Наверное, во времена школы. В наушниках играла заводная мелодия, заставляя сердце биться в такт барабанам:

Скажи мне, что ты ещё ждешь

Меня в свой сломанный рай.

Ты знаешь, что я не могу

Здесь оставить тебя.*

Саша уже ждал Олесю в центральном парке около фонтана. Он был одет в черные джинсы, подчеркивающие его длинные ноги, и футболку поло с логотипом какого-то известного бренда. В руках он держал большую книгу. Девушка подумала о том, какой контраст они с Сашей составляют: он красив, широкие плечи говорят о многих годах тренировок, волосы небрежно уложены пастой. От него веет уверенностью и стабильностью. От этих мыслей Олеся невольно сжалась.

– Классно выглядишь, – сказал юноша, подмигивая Олесе, – это тебе, – Саша протянул книгу.

– Ого, Босх. Спасибо, очень неожиданно. – Олеся принялась крутить книгу в руках, склонив голову к страницам, в надежде, что Саша не заметит ее смущения.

– Ну, я подумал, что цветами тебя не удивить. Ты достаточно сильная и независимая, чтобы покупать себе их сама. А Босх очень похож на тебя… эээ… Аурой?

– Ха-ха, потому что он рисовал демонов?

– Я не это хотел сказать. Ты необычная. Если бы мы были в средневековье, тебя бы сожгли на костре.

– Вот как? – Олеся с показным удивлением подняла бровь, вскидывая взгляд на Сашу. Она уже давно привыкла к насмешкам окружающих.

– Нет-нет-нет. Я к тому, что ты очень красивая. В средневековье сжигали самых красивых.

То, как Олеся смотрела на Сашу, как она наклонила голову, рассматривая страницы, как она играла бровями, смотря на него, заставило в нем трепетать то, что, казалось, он уже давно похоронил в себе. Она была похожа на экзотическую птицу, и дело не только в яркой внешности. Она будто из другого мира, и она пробуждала в нем рыцаря. По крайней мере, сегодня он постарается им быть.

Они гуляли до самой темноты. Олеся больше слушала, нежели говорила сама. Ей нравилось слушать о жизни без тревог, о жизни целеустремленного человека, который вырос в любви родителей, вместе со сверстниками играл в футбол, устроился на любимую работу. И ей нравилось, так нравилось находиться с Сашей рядом, что она чувствовала себя живой.

Саша проводил Олесю до самого дома, он взял ее за руки, и смотря на него снизу вверх, видя на фоне темно-синего неба с ранними звездами его лицо, ей хотелось умереть от счастья, прям в эту самую секунду, ощущая его присутствие и его дыхание так близко.

Саша положил ее руку себе на грудь, а свою запустил в ее пышные и мягкие волосы. Его лицо наклонилось к Олесе, в надежде сорвать с губ поцелуй, но губы коснулись ее щеки, а нос зарылся в пахнущие ванилью волосы.

– Извини, но не сейчас, пожалуйста, не сейчас, – шептала она, прижимаясь к нему.

– Я тебя чем-то обидел? – в тон ей, сбивчиво, прошептал он ей на ухо, так, что у Олеси по всему телу пробежали мурашки.

– Нет, конечно, нет. Мне пора, – Олеся отстранилась, бросив на него полный волнения взгляд. Она побежала к крыльцу, придерживая одной рукой колыхающуюся юбку, а другой подаренную книгу, и, помахав Саше рукой, скрылась за дверью.

Саша проводил ее взглядом, и, засунув руки в карманы, побрел домой по освещенным фонарями улицам.

Олеся была полна жизни, скидывая с себя на лету вещи, она чувствовала, как ей хорошо, как ей хочется вбирать все краски этого мира. Принимая душ, как пьяная, она не выпускала из мыслей образ Саши и запах пьянящего летнего вечера; его запах, который, казалось, впитался в волосы и который так не хотелось смывать.

Перед сном мысли Олеси были не о Мечте, она даже не взглянула на алтарь с изображением Серой Сущности и цветами. Зачем ей они, когда жизнь и так наполнилась красками? Олеся думала о моменте, когда губы Саши чуть не коснулись ее. И ей хотелось того же, чего и ему. Она струсила, засмущалась – все шло слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Олеся бежит по темному коридору. Он зол, он в большой ярости. Удар прижимает ее к полу, извиваясь, она чувствует свое тело будто в бетоне. Ее хватают за волосы, лицо оказывается в тягучей серой массе, она задыхается. Перед последней попыткой вздоха ее вышвыривает на стул, руки и щиколотки связаны. Даже если бы она хотела сбежать и не было оков, не смогла бы, липкая масса на ее теле, ей тяжело шевелить даже пальцами, тяжело поднимать голову, в волосах спуталась серая жижа, тянущая взгляд вниз.

Серая Сущность уже здесь, уже рядом с ней, на его лице без глаз и рта не было эмоций, но Олеся чувствовала: ее не ждет ничего хорошего. Рябью подернулось все его тело, и вот он уже около нее, когтистая лапа привычно обхватывает череп, руки пронзают царапина за царапиной.

Олеся в незнакомой квартире. Она выполнена в сине-серых оттенках, на стене в рамках фотографии маленького мальчика, взрослого парня. Все они принадлежат Саше, Олеся в этом уверена. И вот же он, здесь же, сидит на низком диване, откинувшись на спинку, руки скрещены на груди, рядом на журнальном столике стоит стакан, и Олеся чувствует, что наполнен он явно не чаем.

– Ты ненормальная, – говорит Саша, смотря равнодушным взглядом мимо нее, – все, что ты мне рассказала – бред. Я не желаю этого слушать. Уходи.

– Пожалуйста, не прогоняй меня. Я люблю тебя, – Олеся бросается к нему на диван в попытке обнять.

– А я тебя нет. – Жестко говорит Саша, грубо ее отстраняя. – Не смей прикасаться ко мне. Ты больная на всю голову, возомнила себя Вангой. Тебя воспитала покалеченная женщина, ты и сама стала такой же. Я не желаю знать больше ничего ни о тебе, ни о твоем сектанстве. Мне надоело слушать твои истерики, я не могу быть всегда возле тебя, как собака. Просто уходи.

Слезы застилают глаза, Олеся не в силах сдержать слезы, да и не хочет, ее хрупкая надежда на счастье разбита вдребезги, как дорогая ваза со стоящими внутри цветами, расплескав всю воду, не оставив хрупким бутонам и шанса на выживание.

Смех заставляет убрать руки от лица и открыть глаза. Через широкие панорамные окна светит солнце. Олеся сидит на диванчике в по-восточному обставленном помещении. Везде разбросаны подушки, краски, стоят мольберты. Пахнет смесью кофе и палочек Паули. На подоконниках расположились люди с ноутбуками, на диванчиках читают книги, и обсуждают их. Поднявшись на ноги и немного осмотревшись, Олеся нашла темную комнату. В ней сидела привлекательная женщина в темном балахоне с картами таро в руках; увидев Олесю, женщина ей улыбнулась. Олеся не успела выйти из комнаты, как ее с ног чуть не сбила молодая девушка лет двадцати пяти на вид:

– Я хотела сказать огромное спасибо, вы мне жизнь спасли. – Не дав Олесе вставить слово, девушка продолжила. – Помните, вы мой сон разгадали? Мне снились кошки у золотых мисок. Вы сказали, меня слишком привязывает материальное, мне нужно отпустить. Я так счастлива! Я ушла на другую работу, платят меньше, но приходя домой мне не нужно работать, никакой головной боли, я так счастлива!

Девушка порывисто обняла Олесю, но пахло от нее странно, желчью что-ли? Поверх головы девушки Олеся видит висящий на стене портрет. Это нарисованная ей Серая Сущность.

Олесю выдернуло из сна. Она проснулась липкая от пота в собственной рвоте. Бросив постельное в стирку, Олеся пошла в душ. Мыльная вода заставила саднить раны на руке. Неужели он и правда поцарапал Олесю ее же собственными руками?

Ужасно хотелось спать, была тяжелой голова, на часах четыре утра. Пересилив себя, Олеся налила кофе и села около окна. Нужно хорошо подумать. Ультиматум понятен: силы свыше дадут то, чего она хочет, только в случае, если Олеся разорвет отношения с Сашей. Как много значит для нее мечта о студии? Мысль о том, что она может помогать людям, дать кому-то место силы, чтобы отвлечься от забот, давали Олесе стимул вставать с колен каждый раз, когда она хотела наложить на себя руки. Олеся горела искусством. Горела желанием помочь таким же заблудившимся, как и она сама, и ее Мечта была единственным, за что она была готова рвать.

Но Саша не выходил из головы. Его манеры. То, как он подмигивал. Его запах. С ним она не думала о скуке и серости жизни, с ним она жила.

Жаль, что придется с ним расстаться.

Перекусив и собравшись на работу, Олеся побрела к автобусной остановке. Саша с восьми утра начал забрасывать сообщениями:

– Доброе утро, красавица. Хорошего тебе дня.

– Олеся, ты не заболела? Я скоро начну волноваться.

– Олеся, я слишком напористый? Извини, я не смог вчера удержаться. У тебя такие красивые губы.

– Скажи, что не так, не молчи.

Ей было сложно удержаться, чтобы не ответить. Но у них разные пути. Сашу ждет большое будущее, он с легкостью найдет более подходящую ему девушку, заведет семью, детей. Олесе это не нужно.

К концу дня голова была уже ватная, хотелось только есть и спать, ни о чем, кроме сна, Олеся не могла думать.

Придя домой, Олеся нарубила салат и зажгла свечи. Запахи ванили и табака окутали комнату, почему-то именно они ассоциировались с уютом, отсылая к тем временам, когда Олеся начинала курить в школьные годы. Именно тогда она перестала бояться вступать в конфликт с матерью. Курить ее тогда учил парень ее же возраста после школы в подъезде многоквартирного дома. Сейчас остались лишь обрывочные воспоминания: серые глаза того парня, его предательство и запах сигарет как запах свободы. В тот период времени и начала формироваться Мечта – Олесе хотелось, чтобы все брошенные люди могли хотя бы на вечер обрести свое место силы. У нее такого не было. Возвращаясь из ненавистной школы, Олеся попадала в ненавистный дом.

Воздав молитву Небесному Покровителю, Олеся ложится в кровать, укутываясь в одеяло, несмотря на теплый летний вечер.

Темный сон, кроме очередных издевательств Серой Сущности, дарит едва ощутимое побуждение к действию. В голове всплывает образ улицы, неподалеку от центра, и надпись над железной дверью «сдается».

Только проснувшись, Олеся бежит к унитазу. Ее выворачивает остатками салата. «В этот раз хотя бы не на кровать» – подбадривает себя Олеся. В голове уже значится план действий. Нужно завтра после работы сходить осмотреться в тот район. Если действительно сдают студию, это будет чудо. Взяв маленький холст, Олеся хочет его заполнить красками. Из окна она видит, как нежно-оранжевый переходит в желтый цвет и сводится на горизонте в загадочно-фиолетовый. Краски сами собой просятся на палитру, Олеся уже отобрала нужный акрил, как ее отвлекла вибрация телефона:

– Я не побеспокою тебя больше. Только ты могла бы потрудиться сообщить о причине своего слива.

Саша, кто же еще. Пальцы сами потянулись ответить:

– Вряд ли мы когда-то еще увидимся, извини. Дело не в тебе. Просто я несколько занята сейчас, и буду занята ближайшее время. Я плохо себя чувствую.

– Как скажешь.

Ну вот и все, это было так просто. Чувство горечи примешивалось к облегчению, Олеся уже отложила телефон, потянувшись к краскам, желая весь вечер лелеять одиночество и на время затянувшуюся пустоту в душе, которая снова разгорелась, сейчас, в этот момент, заполняя все нутро едкими колючими льдинами. Если ад и существует, он не таков, как его представляют верующие во Христа бабки. В нем серо, обжигающе одиноко, и так холодно, что даже вой, желающий сорваться с губ, застывает в глотке, так и не излившись наружу.

К черту все.

– Саша, принеси сирень мне напоследок, пожалуйста. Я хочу видеть сирень. Которую принесешь мне ты.

Отрывисто Олеся написала ему, в несколько сообщений, кинув телефон на кровать. Не важно, найдет он Саша сирень, или нет. Олеся про себя уже все решила.

Заставив взять себя в руки, Олеся выдавливает краски на палитру, и берет широкую кисть. Размашистыми мазками, пачкая все вокруг каплями оранжевого и фиолетового, борясь с темнотой в глазах, Олеся пишет закат. Такой, каким он выглядел в тот самый момент, когда Саша написал «Как скажешь», таким, каким он не был на самом деле. Последние солнечные лучи на улице уже давно сменились ночной синевой. Пришлось зажечь ночник, Олеся сделала себе кофе, чтобы не упасть в обморок, и запила им пару конфет, пачкая кружку руками в краске.

Осталось сделать несколько мазков, когда вибрирует сообщение на телефоне: «Я около твоей общаги». Наспех набросив на себя жакет и закинув карты Таро в карман, Олеся вылетает на улицу.

На крыльце с охапкой темно-фиолетовой сирени стоит Саша, улыбается. Олеся бросается к нему в объятия, утыкаясь лицом в широкую грудь:

– Надеюсь, ты мне объяснишь, что произошло? – говорит он, поглаживая свободной от цветов рукой ее волосы.

– Чуть позже. Пошли пройдемся, очень хочу развеяться. – Немного помедлив, Олеся добавила. – Сложно было найти сирень в конце июня?

– Не так сложно, как понять твое поведение, дуреха. Хотя продавщицы в цветочных, наверняка, тоже думали, что я сбрендил.

В ответ на эти слова Олеся засмеялась. Громко, пронзительно, вскидывая вверх голову.

Переплетя пальцы рук, говоря о чем-то несерьезном, пара двинулась в направлении парка, держась в тени деревьев. Олеся думала о том, как свеж воздух, и как ей приятно ощущать теплую мужскую руку, она сжимала ее сильнее, боясь, что это морок, который рассеется.

Около фонтана было безлюдно. Олеся потянула за руку Сашу к лавочке, максимально далеко стоящей от фонарей:

– Я хочу тебе рассказать кое-что.

– Я заинтригован.

Олеся подтолкнула Сашу сесть, она присела рядом, смотря на него, оставив между ними небольшое пространство.

– Ты веришь… Ммм… Во что-нибудь таинственное? Магическое?

– Ну, я скорее атеист. Я могу поверить во что-то, если мне это докажут. А ты?

– Я не верю, я знаю – существует нечто за гранью науки и нашего понимания. – Заглянув ему в глаза, Олеся продолжила. – Вера не давала мне опустить руки, когда рядом не было никого. Особенно меня завораживает власть снов над нашей жизнью. Тебе снилось когда-нибудь что-то, что сбывалось?

– Вряд ли. Мне редко что-то снится.

На деревьях рядом с ними что-то зашелестело. Запела птица. Саша неторопливо перебирал Олесины холодные пальцы в своих руках.

– Но сегодня мне снилась ты, – добавил юноша.

– Вот как, – Олеся невольно заулыбалась.

– Ага. Ты была в темном лесу, передо мной мелькал лишь твой силуэт. Я бежал за тобой, но никак не мог догнать. Ты будто была в плену у какой-то силы, которая сильнее, чем ты или я, и я хотел тебя спасти.

– Знаешь, я занимаюсь расшифровкой снов. Во снах стирается грань между незримым и явью. В детстве некоторым девочкам рассказывала значение их снов, и им это помогало.

– Что ты можешь рассказать о моем сне?

– Как минимум то, что ты хочешь идти за мной.

Саша немного помолчал, взвешивая, стоит ему говорить, или нет.

– Ты права. Я несколько лет назад был влюблен, очень влюблен. И я ее упустил. Она мне сказала на прощание: «Девушки любят настойчивых». И я пообещал себе, что, если испытаю что-то подобное однажды, никогда больше не допущу тех же ошибок. И я повстречал тебя. Ты разбудила во мне то, что я уже давно похоронил. Глупо. Мы знакомы всего неделю, но я не хочу тебя отпускать, ты такая крохотная, хрупкая, я так хочу тебя защитить от всего зла этого мира.

– Но, ты же меня совсем не знаешь, – сказала Олеся, смотря на их переплетенные руки. Она хотела запомнить это мгновение до конца жизни.

– Я хочу узнать, и в твоих силах даровать мне эту возможность, или отобрать ее у меня.

– Тогда я хочу тебе показать кое-что. – Олеся достала потертые по краям от многолетнего использования карты Таро, она протянула их Саше, – можешь рассмотреть.

В полумраке сложно было разглядеть картинки, только их очертания. От рубашки карт веяло чем-то средневековым и инфернальным, да и лицо карт было под стать. Наугад он выбрал из колоды карту, это была десятка мечей. С вонзенных в спину изображенного человека мечей капала кровь, вокруг его окружал темный лес.

– Милые карты. Ты погадаешь мне? – Спросил Саша, протягивая карты обратно Олесе.

– Да, – ответила она, уже перетасовывая карты, – тебе гадал кто-нибудь?

– Неа.

– Хорошо. На что гадать будем?

– На будущее.

Олеся немного отодвинулась, чтобы хватило места для расклада, аккуратно подвинув лежащие за ней цветы.

– Я сделаю тебе расклад «кельтский крест», – сказала Олеся, кладя колоду на лавку, и одним умелым движением руки растягивая карты в линию, – тебе нужно вытянуть десять карт, не открывая их, поочередно, я сама их разложу в нужной последовательности. Потом я сама открою. Все понятно?

– Ага.

Саша вытягивал карты, то из середины, то с краев, совершенно рандомно. Олеся разложила их в подобие креста из шести карт, стоящего на основании из четырех карт.

– Смотри, тебе снова выпала десятка мечей, она на позиции прошлого. Тебя предавали. Четверка жезлов говорит о гармонии со вселенной. Двойка пентаклей – ты преумножишь свое материальное благополучие. Паж кубков говорит о романтике, мечтах и грезах, связанных с появлением эмоциональной личности в твоей жизни. На уровне сознания у тебя лежит десятка кубков. Ты стремишься к семье и душевному благополучию. На уровне подсознания четверка пентаклей – у тебя слишком толстые границы допустимого, но в попытках с ними совладать, ты бросаешься в крайности.

Олеся прервала свой монолог. Она и не заметила, как речь стала сбивчива, ей будто не хватало воздуха на все слова, что хотелось выразить.

– Ты меня удивляешь, – завороженно глядя на Олесю, произнес парень, – я бы не сказал, что ты заставила меня верить в высшие силы, но это забавное совпадение. Ты рассказала обо мне почти все.

– Это не я, это судьба, – говорила Олеся, складывая карты.

– Мне нравится твое трактование судьбы. Погадаешь мне еще?

– Это же не игра. Высшие силы могут посчитать такое отношение насмешкой.

– Тогда дай я тебя обниму, мое чудо.

Саша притянул Олесю к себе, это было так волнительно, словно она стала больше, чем человек. Она стала тем ветром, который вдыхал воздух со смесью мужского парфюма. Она стала электричеством, пронзающим его щеку прикосновением своих пальцев. Она стала любимой. И ей больше не нужны страдания ради неоформленной Мечты. Она сама может выбирать свою судьбу, сама может творить, когда в нее верят, когда с придыханием смотрят за тем, чем она занимается.

Когда Саша проводил Олесю до дома, она притянула за шею его лицо к своему, поцеловав в щеку, с обещанием чего-то большего, и понеслась, вдыхая запах сирени у нее на руках, счастливая.

Олеся выкинула в урну начинающие увядать красные лилии, и, обновив воду, поставила в вазу сирень. О Небесный Владыка, как же она счастлива, счастлива! Она всегда думала, что все эти мирские отношения – не для нее. Это скучно, не ново, как у всех. Мать пала на дно в поисках любви. Многие ее знакомые нарожали детей, принося в мир еще один маленький комок, который огрубеет от жестокости не готовых быть с ним родителей. Ей казалось более важным служить людям сквозь свою веру. Но ведь одно другому не мешает, правда? Она не готова избавиться от этого трепета в груди, и лучше погибнуть, испытав это однажды, чем не испытать никогда.

Олеся бежит по темным коридорам, еле-еле переставляя ноги, сопротивление воздуха не дает разогнаться. Он как кисель, обволакивающий, плотный. Она хочет кричать: «Помогите!», но изо рта вырывается лишь сдавленный скрежет старого никому не нужного шкафа. Поворот приводит к тупику, стены сжимаются, Олеся обхватывает руками ноги, она хочет стать меньше, хочет стать незаметнее, хочет, чтобы ее спасли. Приближается Серая Сущность. Он в гневе. Он в ярости. Он хочет пить ее боль. Но не посмеет, не сейчас. Когтистая лапа тянется к черепу, Олеся уклоняется и бежит, заставляя стены за собой начать рушиться. Серая Сущность оказывается перед ее телом, она в последний момент замедляется, чтобы не попасть к нему в лапы, и заслоняется всем тем светлым, что есть. Мягкая шерсть кота у подъезда. Запах сирени. Теплые руки Саши. Это помогает лишь на долю секунды, Сущность ломает барьер, Осколки звенят, пытаясь вонзиться в его же созданную Олесю, когтистая лапа сжимает череп, силой заставляя наклониться на колени.

Но ей уже не страшно. Ей все равно на всю ту боль, что была в прошлом. Сущность показывает картины, как Саша кричит на нее, как слова-льдины с его губ ранят больнее ножей. Олеся улыбается. Она знает, что перед криками, перед болью, он подарит ей столько необычного, светлого, заставляющего вставать по утрам, что будет уже все равно.

Сон тает, Олеся на своей кровати, закутанная в одеяло, липнущее к телу от холодного пота. На телефоне горит сообщение:

– Спокойной ночи, красавица. Я ложусь спать с мыслями о тебе.

Олеся улыбается с мыслями о ласкающих ее волосы его руках. Сон дарит темноту.

*Группа [Amatory]. «Белый шум».

+2
17:03
486
18:56
Текст об эзотеризме, просто об эзотеризме, вместе с сентиментальностью. Не моё
Загрузка...
Анна Неделина №2

Достойные внимания