Зелёный в красном
Обтекаемая, каплевидной формы, заострённая с одной стороны, округлая с другой, капсула практически не имеет острых углов. Внутри всё пространство разделено перегородками на отдельные помещения. Обстановка спартанская — ничего лишнего.
Курсанты — молодые парни примерно одного роста и одинаковой комплекции, улыбчивые, белозубые, в плотных комбинезонах кремового цвета — похожи, как близнецы. На первый взгляд. Но стоит приглядеться получше, окажутся такими разными, что мысль о близнецах отпадëт сама собой.
Курсант Цветков, рослый, широкоплечий блондин с простоватым лицом, всё свободное время проводит в спортзале, никто и не догадывается, что у "богатыря" под подушкой прячется маленькая пластмассовая пчёлка, которая каждый вечер желает ему приятных снов.
Хромов — худой, конопатый, лопоухий, с непослушными рыжими вихрами на голове — пользуется всеобщим уважением, потому что может ответить на любой вопрос или подсказать, где искать ответ.
Курсант Филиппов застенчив и даже робок, а Семёнов — его полная противоположность, активный и жизнерадостный, что, впрочем, совсем не мешает им дружить.
— Знаешь, Сёма, вот я бы хотел бы знаменитым художником стать.
— А почему бы и нет? Я даже знаю, какая картина тебя прославит, брат!
— Какая? — Фил во всю ширь распахнул светло-серые, по-детски наивные глаза, но так и не увидел подвоха. Остальные притихли, ожидая очередной хохмы, и в полной тишине Семёнов торжественно провозгласил:
— Зелёный в красном!
Курсанты рухнули. Ржали так, что у некоторых слёзы выступили на глазах. Как только смех затихал, кто-нибудь толкал соседа в плечо или хлопал по колену:
— А чё? Галактический шедевр!
— Межгалактический!
— Вселенский!
И опять волна хохота прокатывалась по кубрику.
Только Фил стоял растерянный: смеяться вместе со всеми; расплакаться, что просто недопустимо, хотя и очень хочется; или вмазать Семёнову со всей дури промеж глаз?!!
Но Сёма уже не смеялся. Он приобнял всё ещё дрожащего от негодования друга и подвел к своей тумбочке.
— Покажу тебе кое-что.
Несколько тонких, слегка потрëпанных листочков легло в руки Фила. Злость и обида сменились удивлением и даже растерянностью.
— Откуда это у тебя? Ты сохранил? Как? Ведь это... Столько времени прошло...
Фил опустился на кровать, с умилением разглядывая свои детсадовские рисунки: неровные палочки, кривые кружочки, а вот что-то очень страшное, похожее на колбасу, утыканную длинными, острыми шипами, — космический монстр, наверное.
Фил с признательностью посмотрел на друга, от обиды не осталось и следа.
— Мир? — засмеялся Сёма.
— Мир! — И они по старому курсантскому обычаю стукнулись кулаками.
— Ты, брат, не обижайся. Возможно, ты действительно станешь художником вселенского уровня, но только... только после выполнения основной задачи.
— Хм-хм... — прокашлялся селектор. — Отбой! И чтоб ни звука!
Шёпотом:
— Хромов? Хро-о-ом, не спишь? Я у тебя спросить хотел...
— Увянь, Цветков! А то опять из-за тебя в наряд вне очереди загремим!
***
— Разрешите обратиться?
— Слушаю вас, курсант, — Зелёный, хотя и был ненамного старше, к парням старался обращаться на "вы". Субординацию соблюдал.
— Я вот никак не могу понять: мы готовимся к освоению новых земель, нас подстерегает масса опасностей, а оружие нам не положено! Как так-то?
— Цветков, ты на занятиях чем занимаешься? Отдыхаешь от любимых тренировок? — Зелёный ехидно прищурился.
— А всё-таки?
— Для особонакачанных повторяю: мы не захватчики. И заселяем только свободные территории. Наше оружие — крепкое здоровье, вера в себя и целеустремлённость! Per aspera ad astra. Через тернии к звёздам!
Понятно?
— Ага.
— Свободен.
" Какие тернии? К каким звёздам? Мы же вроде земли осваивать собираемся, — бурчал Цветков, задумчиво шагая в кубрик. — Надо у Хрома спросить, уж он-то наверняка знает".
***
— Наша капсула... — Зелёный сделал паузу, вновь притянув к себе взгляды курсантов, — хотя правильнее сказать — наш дом: мы тут выросли окрепли, возмужали. Ну так вот, наш дом обеспечивает нас всем необходимым для жизни: питание, вода, воздух поступают в достаточных количествах; а самое главное — он защищает нас от угроз внешнего космоса.
Зелёный считал себя непревзойдëнным оратором. Он расхаживал по кабинету, жестикулировал, менял скорость и громкость речи, поправлял очки, которые носил всего лишь для солидности, иногда снимал их и задумчиво покусывал дужку, опëршись одной рукой на стол и представляя, как эффектно он выглядит.
Курсанты сидели, не шевелясь, и, казалось, внимательно слушали.
А на самом деле...
На самом деле многие просто спали с открытыми глазами или думали о чём-то своём.
Филиппов, рассеянно поглаживая мочку уха, подыскивал рифму к слову "космос", но в голову упорно лез "компост".
Хромов незаметно учебник подменил какой-то энциклопедией и углубился в изучение околонаучных теорий построения вселенной.
Цветков, не меняя позы, попеременно напрягал и расслаблял разные мышцы. "А что время-то зря терять?"
И только отличник Семёнов, полностью отдавшись лекции, уже открывал в своих фантазиях новые земли, хотя походило это больше на сцены из просмотренных боевиков и было, пожалуй, слишком далеко от реальности.
— Курсант Цветков, — Зелёный снова разрушил сонную идиллию урока, — расскажите нам о видах внешней угрозы.
— Э-э-э... — Петя не ожидал такой подставы. — Внешняя угроза бывает физическая, химическая, техни... техно... генная. Да там, в свободном пространстве, вообще жесть! И радиация, и бури, и дожди! А уж представители иных цивилизаций — просто монстры! Кровожадные!
Класс грохнул. Даже Зелёный улыбнулся. Курсанты народ смешливый, а уж Цветков заводил их с пол-оборота, не нарочно, конечно. Просто так получалось. Несмотря на свою угрожающую комплекцию, парнем Петя был добродушным, чем и пользовались беззастенчиво однокурсники. Лишь бы поржать.
Звонок протрезвонил конец урока.
— Все свободны, — возвестил Зелёный. — Курсант Цветков, разберитесь с внешней угрозой, будьте так любезны!
***
— Ну вот смотри, Петь, — Хромов нашёл схему в учебнике, — наша капсула герметична, как космический корабль, по сути это он и есть. Несколько капсул объединены в общий куст, но при этом каждая самостоятельна и в случае гибели всех остальных может выполнить основную задачу. А основная задача...
— Освоение новых земель для сохранения вида, — лихо оттарабанил Цветков.
— Ну во-о-от, можешь, когда захочешь, — разулыбался Хромов, дружески хлопнул товарища по плечу и собрался было уже уходить.
— Постой-постой! Тут в книге все капсулы зелёные, а наша-то красная! Почему?
Хромов притормозил.
— Я как-то не задумывался над этим. Может, имитация угрозы? Красное — горячее — опасность. Ладно, Петь, я потом разберусь.
***
Как бы мудро не были составлены инструкции и протоколы, форс-мажоры всё-таки неизбежны.
Крайняя капсула сорвалась с куста.
Каким-то непостижимым образом о трагедии вскоре узнали все курсанты. Впервые после отбоя никто не лёг спать. Кубрик гудел, как потревоженный улей.
— Они же все погибнут!
— Или уже погибли!
— А если бы это с нами произошло?
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Может какую-нибудь спасательную экспедицию организовать?
Курсанты не сразу заметили Зелёного, стоящего в дверях, а заметив, постепенно утихли, разошлись по местам, ожидая объяснений.
В этот раз лейтенант не рисовался и был готов к открытому разговору. Сел верхом на ближайший стул, положив руки на спинку:
— Спрашивайте! Отвечу честно на все вопросы.
— Что там произошло?
— Внешняя агрессия. На капсулу напал катерпиллер. Повредил крепления, нарушил герметичность.
— Мы могли хоть что-то сделать?
— Нет! Вы знаете своё предназначение. Жертвовать собой недопустимо. Иначе мы исчезнем как вид.
— Они все погибнут?
— Не буду лукавить, возможно, они все погибнут. Но если кто-то останется в живых, он не станет плакать и жалеть себя. Каждый выживший продолжит дело всей нашей жизни.
Вопросов больше не было.
— А теперь — отбой, — устало произнёс офицер и вышел из кубрика.
***
— Нет, брат! Сначала мы должны выполнить основную задачу, а уж потом заниматься наукой, спортом, картины рисовать...
— Сёма, — тихим голосом Хром прервал эмоциональную речь друга, — никакого "потом" не будет. По крайней мере у девяноста девяти процентов. Понимаешь? Только один из сотни выполнит задачу, и не факт, что это будешь ты, или я, или Зелёный... Большинство погибнет, так и не увидев новые земли. Статистика не врёт.
— Бред! Какой бред! Умереть на заре нашей цивилизации? На пороге светлого будущего? Ты совсем свихнулся там в своей библиотеке, брат? Или у тебя волокна от переизбытка информации высохли? Тогда получается, что и жить не стоит, всё равно умирать придётся. А как же сохранение вида?
— Жить, Сёма, всегда стоит, только не "где-то", "когда-то", "после того как", а здесь и сейчас. А вот насчёт сохранения вида, ты будешь сильно разочарован, под влиянием множества внешних факторов наш вид претерпел такие изменения, что от прежнего практически ничего не осталось. Мы мутанты, Сёма. И с этим ничего не поделаешь.
— Бред! Тогда наше существование теряет всякий смысл. Если нет Великой цели — зачем жить?
— Просто жить, — Хромов пожал плечами. — Расти, развиваться, дружить, изучать вселенную, картины рисовать.
— Стоп, брат! Не круши мне мозг! Может быть, все твои теории — всплеск больного воображения? — глаза Семёнова сузились и зажглись недобрым огнём.
— Но я могу доказать!
— Да пошёл ты со своими доказательствами, брат! И не брат ты мне вовсе! Отщепенец! Так извратить смысл существования!
Сёма выскочил из библиотеки, громко хлопнув дверью, и осëкся под строгим взглядом Зелёного:
— Настало время серьëзно поговорить, Семёнов.
***
— Петровна, у тебя петрушка взошла?
— А то! Надо было, как я, под зиму сеять.
— Надо было. Я по весне уже дважды сеяла, а лезет не пойми чего, вроде на перец похоже. И откель бы ему тут взяться?
— Ну эту загадку я тебе, Маша, быстро разъясню. Ты когда закрутки осенью делала, перцы мыла, чистила, воду куда выплëскивала? В огород?
— Так то ж воду.
— Так, небось, же с семечками?
— Хех! А точно! Тогда хороший перец должен уродиться — мясистый, сладкий! Красный. Или зелёный.
***
Зелёный не только уцелел, но и стал основателем нового куста. Самый крупный и яркий на грядке. Вокруг него несколько кустов поменьше. Казалось, что и тут лейтенант присматривает за своими подопечными. Но у большинства курсантов судьба не сложилась.
Цветкова, самого крупного и заметного на чёрной земле, сожрал какой-то пернатый птеродактиль.
Хромов быстро сориентировался и углубился в почву, но там встретился с огромным подземным монстром. Силы были не равны.
Семёнов очень неудачно приземлился на каменную дорожку и сколько ни пытался закрепиться на ней, пустить корни ему так и не удалось. С завидным упорством Сёма боролся и надеялся, пока, иссушенный солнцем, не рассыпался в пыль под старыми башмаками.
Филиппова унесло водным потоком, и дальнейшая судьба его не известна. Может, действительно вселенским художником стал?
Они приходят к Зелёному в его сны тихими летними ночами, а утром на листьях и плодах появляется обильная роса. Нет-нет, это не слёзы. Офицеры не плачут. Просто обильная утренняя роса.
Зелёному есть чем гордиться: миссия выполнена, земли освоены, вид сохранëн. Но иногда такая тоска накатывает, так хочется вернуться в прошлое и снова встретиться со своими непоседливыми курсантами.
Может быть, в следующей жизни?
***
Аккуратные зелёные ряды с красными вкраплениями стекают за горизонт. В бок, изгибаясь, убегает грунтовая дорога. За ней лесополоса. Ветви деревьев изогнулись под мощными порывами ветра. Над полем клубятся грозовые тучи.
Два парня спорят, рассматривая картину. Тот, что поплотнее, хмурится:
— Мрак. Сплошной мрак. Тут явно считывается угроза: зелёный слишком тёмный, красные мазки, как открытые раны — символ страданий. А уж эти иссиня-фиолетовые тучи точно предвестники несчастий.
— Нет, Петя, ты не прав. Видишь голубую полосу над горизонтом — это же "светлое будущее". Но чтобы к нему прийти, надо преодолеть все невзгоды, и дождь, и ветер. Картина о борьбе, о силе духа, о радости и торжестве справедливости в итоге.
Подошёл третий. Рыжий, небольшого роста, но сразу стало понятно, что для товарищей он — неоспоримый авторитет.
— Ребята, ну что вы тут застряли? Собирались же до закрытия всю выставку осмотреть.
— Реши наш спор, брат. Что скажешь ты об этом пейзаже?
— Пейзаж как пейзаж. Плантация красного перца где-то на юге. Хотя... что-то он мне напоминает. Я точно видел это раньше! Но где?..
— Может быть, во сне?
— А может быть, в прошлой жизни ты был фермером, брат?
— А кто художник?
— Да тут неразборчиво. Пошли уже.
Парни двинулись к выходу.
— А вот и нет, — продолжил рыжий на ходу. — В прошлой жизни я был космонавтом.
— А я спортсменом.
— А я человеком.
— Ну что ж, тоже неплохо.
Про мутации и потерю смысла не понял. Вроде, как были перцами так и остались. И почему у Семы рассуждения про статистику и мутации вызывают «потерю смысла существования», непонятно. И вывод делает: «Великий смысл потерян». Так вроде наоборот — если только 1 из 100, то надо стараться еще больше. И смысл становится еще более Великим и почетным.
Я думаю, тут автор сравнил современный перец с его дикими предками.
А с другой стороны, какая разница? Они что разучились размножаться? Или, может, сменили форму настолько, что это оказалось грехом, описанным в древнем писании.
В общем, не вяжется смысл жизни с мутацией никак.
Но тяжело все-таки сравнивать таких коротышей с рассказами побольше, где есть и продуманный мир, и конфликт, и борьба. Вот в дуэли это был бы однозначный успех, а здесь не знаю. Нет, во второй тур должен выйти, как мне кажется, а дальше — как повезет.
Но есть к чему придраться в смысле «что написано». Вот сразу вопрос: почему курсанты одной формы и комплекции (что хороший намек на селекцию), но потом написано, что один рослый (они все рослые, значит), и почему один худой, а второй широкоплечий тогда? Да и вообще тут было хорошее место чтобы дать акцент мол внешность — не главное, и вроде бы и дан, но сначала все про внешнее.
Очень странно выглядит это изложение космологии и экспозиции через лекции. Даже если все четыре курсанта двоечники, они это все в первый год должны были знать. Прям заметно, что для читателя лектор и отличник надиктовывают лекцию.
И нужна она для сюжетноповорота.
Сюжетноповорот мне сделал вау, но как-то не убедил. Одно дело одухотворение семян, а другое дело библиотеки, чаяния, человеческое мышление совсем, стулья. Вроде и не абсурд/сюр… не знаю.
Скорее притча, да? Мне понравился стиль, понравилась мысль про «жить надо сейчас» и концепция перерождения. Но не сошлось внутреннее и внешнее, ну и тут больше рассказ-идея, чем рассказ-история.
Рассказ-шутка, магический реализм же.
Удачи, автор! Буду за вас болеть.
Идея — ну сказочная. В прямом смысле слова.)
Автор молодец.
Пожелаю ему удачи. За светлую составляющую. Но вот как будет дальше — не знаю. Здесь я не пророк. Тут же нет психиатрических страданий…
Если честно, не понял шутку юмора с картиной «Зелёный в красном», чего там все они так угорели? Я не угорел, и это меня угнетало, во время чтения — ну то бишь ждал найти ответ на этот вопрос. Но ни лейтенант Зелёный, ни нарисованная в конце картина — ответа на него не дали. Хотя я так понимаю, тут рассказ в целом рассчитан на юмористический эффект, но для меня что-то не сработал.
В общем, не знаю, «приключения» курсантов вроде вызывают интерес, рассуждения/философия — наверное было бы неплохо доработать, сама задумка с уклоном в юмор — стерильно.
С первого взгляда — поржать. Я улыбался. Но улыбаясь задумался.
Потому что здесь много поэзии в этом рассказе. Образы, образы. Рассказ — образ. Дикообраз.
Философия выеденного перца в квинтэссенции микровселенной.
Образы, которые сплетаются друг с другом, перетекают один в один или цепляются мельчайшими подобиями и аналогиями, соединяясь в прочную эфемерную цепочку.
Это сюр. Это стёб не на пустом месте. Не люблю на пустом. Здесь — изобретательно, иронично, глубоко. Хотя на самом деле псевдоглубоко, но не важно. Мне реально было смешно. Смешно и радостно, а это ценно.
И стиль.
Блин, ну понятно, что автор глумится над читателем, но как ловко и умело он это делает!
Пафос, штампы, стилистика пропагандистских роликов — и тончайший юмор, изящное облапошивание читателя, безжалостное переворачивание сюжета с ног на голову и обратно. Аллюзии, параллели, аналогии. Автор лишь подтолкнул, ненавязчиво и снисходительно, как мудрец подталкивает ученика к осознанию истины.
Собственно, это не совсем рассказ. Это мысль. Шутка. Шалость. Но автор сумел оформить её в полноценный, пусть небольшой, художественный текст. Грамотный, по мелочам не хочется придираться, тем более что в итоге мелочи оказываются ещё более мелкими.
Что ж, если бы рассказ был в моей подсудной группе, гарантированно получил бы десятку. Как будет сейчас — трудно сказать. Всё-таки это неформат. Возможно, не всем хватит способности увидеть в этом признаки шедевра. Но я увидел, и счастлив.