Улыбка Андрея

Небо напоминало суп с плёнкой застывшего жира, через который едва пробивалось солнце. Аномалия представляла собой вязкую инертную субстанцию неизвестного происхождения и назначения: самолёт или ракета разрывали её, но через миг она снова смыкалась.

Злая ирония заключалась в том, что это произошло когда высочайшие технологии стали обыденностью. Роботы строили «умные» дома вплоть до ковриков у дверей. Энергию качали отовсюду, а на высвобожденном из литра воды водороде можно было обогнуть половину земного шара. Пища штамповалась на химических предприятиях. Термин «физические нагрузки» вышел из обихода. От всех болезней, даже рака, нашлись лекарства, а машины времени стали карманными гаджетами. Но жизнь, из-за неполного спектра солнечного излучения, стала пресной, бледной и немощной. Человеческой популяции грозило вымирание. Люди пачками сбегали в прошлое навсегда.

Учёные, уткнувшись в парадокс, умыли руки. С одной стороны массовый исход мог настолько повлиять на ход времени, что следствие стало причиной. Именно беглецы могли стать толчком к появлению инертной аномалии. А с другой - сбывались прогнозы футурологов. Те накрепко увязывали технологическую революцию с апатией тех, ради кого она и свершалась. Значит, отсутствие сильных эмоций людей будущего и поддерживало апатичную жёлтую плёнку на небе.

На Земле теперь комфортно, но постно жило очень мало людей, и управлял ими Совет авторитетов. Молодые патриоты и энтузиасты шныряли в прошлое за вдохновением, изобретали странные приборы и, без рефлексии реализовывали самые экзотические задумки.

И вот однажды на жёлтой плёнке образовалось небольшое пятно, из которого выглядывало голубое небо и ярко светило солнце. И оно не сомкнулось.

Чтобы спасти Землю грядущего, в прошлое ринулись пары охотников. А если точнее – воров.

***

Вид из гигантских от пола до потолка окон поистине был впечатляющим. На обрамлённой подстриженным кустарником площади-развязке в центре стоял кинотеатр, слева кафе и автобусная остановка. Справа универмаг, а напротив «Домовая кухня», канцелярские товары и линия трамвая.

- Ребята, тащите все кресла в угол! – перекрикивая шум, надрывался кто-то.

Я задёрнул белую собранную гармошкой штору и обернулся. В актовом зале суетился народ. Выпускники освободились раньше, успели переодеться, и в духе новых веяний готовили школьную дискотеку. Девятые классы вылавливали детвору с продлёнки и стойко держали оборону на главном входе.

Рядом со мной два взмыленных парня небрежно поставили сбитые по пять, деревянные кресла. Те, поочерёдно гулко хлопнув, подняли сидения. Ещё несколько человек возились со светомузыкой. Пеналов с разноцветными фонарями было много – не хватало переносок. Искомое, с криком и бестолковыми метаниями нашли, но теперь боялись, что выбьет пробки.

Меня суета и приготовления не касались – я новенький! Девять лет оттрубил в школе на окраине, и вот родители, разменяв прежнюю квартиру с доплатой, сделали жителем центра и десятиклассником в новой школе. Ситуация – хуже не придумаешь!

Случилось это в начале июня. Почти всё лето я мотался - пять километров, два подъёма, два спуска, тень или лужа под мостом, сложный перекрёсток, а дальше дворами, - на велосипеде к своим прежним друзьям, в знакомый и привычный круг, где всё ясно и понятно. Но и там связи рвались, и я это понимал, только не был готов принять. Горькое лето…

В конце августа отец демонстративно запер велосипед в гараже и спрятал ключ.

- Андрей, завязывай, - буркнул он.

- Что ты на той окраине видел хорошего? – возмутилась мама.

Я промолчал - родители иногда как дети.

Торжественная линейка первого сентября была полна народу, а мне казалось - стою на пустыре…

В зале что-то грохнулось. Одноклассник запнулся о переплетённые провода и растянулся, опасно накренив стол, где красовались два магнитофона «Юпитер» и усилитель.

- Под ноги смотри, растяпа! Прибью!

- А ты не разбрасывай вещи!

Тряся шиньоном, по широкой дуге меня обошла учительница русского языка и литературы с метким прозвищем Мочалка.

Я здесь отучился всего три недели, но уже успел «отметиться».

На уроке французского дали задание написать по памяти полсотни имён существительных и одну фразу. Торшон, кошон, крюшон – это легко. А в конце я готическим шрифтом жирно вывел - Cherchezlafemme и угодил в скандал.

- Вы же комсомолец! Ведь можно было, как все, написать – вив ля франс?! – зардевшись, патетически воскликнула учительница и потащила меня к директору.

Директор оказался директрисой – крупной женщиной с грубыми чертами лица, васильковыми глазами и милейшими ямочками на щеках.

Отправив взволнованную учительницу в медпункт за успокоительным, она лишь уточнила, ищу ли я конкретную женщину. Искренние заверения в чистоте помыслов приняла благосклонно и, словно невзначай позволила мне увидеть собственную характеристику из прежней школы, и язвительно прошлась о приличной длине волос.

Последний выпад я пропустил мимо ушей: за каждый лишний сантиметр сполна заплачено на окраине.

Второй случай произошёл на уроке русской литературы. Мочалка задала сочинение - «На кого я хотел быть похож?» Сосед слева вдохновенно писал о собирательном образе комсомольцев 20-х годов. Девушка справа выводила бисерным почерком о Зое Космодемьянской. Пара сзади окучивала подвиг защитников Москвы и Сталинграда. Я сразу отринул – из-за размытости образа, - идею написать о неизвестном солдате, который героически сражался и погиб, но рядом не оказалось никого, кто бы поведал о его подвиге потомкам. Поэтому, перелистав в уме все недавно прочитанные книги, чистосердечно выбрал в герои барона де Сигоньяка.

Визит к директрисе повторился.

- Прямой и честный, да, Андрей, без полутонов? – уточнила она.

- А как иначе?!

Мило улыбнувшись, директриса предупредила:

- Беру тебя «на карандаш».

- Знакомая процедура, - хмыкнул я.

Вот и все достижения…

- Уиу-у-у-у. – Резко ударило по ушам.

- Сделай тише!

- Мне нужно протестировать.

- Звук убавь, тормоз!

Одноклассники…

В выпускном классе училось семнадцать девушек и девять парней. Я десятый. Ничего особенного от них не хотел. Закончить учёбу в коллективе, и то ладно. Хотя, нет. Бередила мне душу одна их привычка. После занятий они не разбегались, а шли, весело гомоня, толпой. Сначала усаживали на автобус тех, кто жил на куличках. Потом тащились к трамвайной остановке, где расставались ещё с парой-тройкой. Затем дефилируя по проспекту, постепенно рассасывались. Я-то сам жил всего в трёх сотнях метров от школы, но хотелось шататься со всеми. И ведь толпой ходили не из опаски, что кто-нибудь обидит. Беспечные, дружные, мягкие, расслабленные… они могли себе позволить. Центр даровал им это право.

Я рос в другой среде. По старому адресу меня знали, как облупленного. Заслужил дружбу, доверие и сотни чертей в придачу. Строго следовал неписаным законам. Уклонишься от драки – зачморят. Не сдержишь слово – будут презирать. Предашь – получишь липкое уничижительное прозвище. Уважали не просто так, а за поступки и убеждения. Окраина – это вечная борьба. Вплоть до того, чтобы ходить по улицам. Я кулаками выбил себе много прав и узнал цену слову, делу, научился преодолевать препятствия и стремительно миновал этап детства. Зато надолго задержался в пацанах.

Этим летом я вышел из пацанов. А за три сентябрьские недели вакуума одиночества стал взрослым…

- Задвигайте портьеры, - распорядилась директриса.

Судя по дрогнувшему голосу, приказ ей дался нелегко.

Парни сгрудились возле россыпи бобин, из которых торчали бумажки с названиями песен, и ожесточённо спорили, какие именно запускать. Девушки, разбившись на стайки, возбуждённо тарахтели и хихикали. С независимым видом я взял длинный шест с железным крючком и принялся наводить сумерки.

У последнего окна задержался – на ближнем краю площади, метрах в пятнадцати, стояла странная парочка. Болезненно худой, плюгавый паренёк в кепке с длинным козырьком тыкал пальцем в плоскую светящуюся дощечку. Девушка рядом с ним тоже была тоненькой, но приятно ладной: комбинезон с множеством карманов, браслет на тонком запястье, неестественно бледное, почти прозрачное лицо, грива иссиня чёрных волос и выразительные, прожигающие насквозь глаза самого невероятного цветового сочетания.

- Лесные орехи и зелёный виноград! Ух! – оценил я.

Мне моментально представилось, что она - гниду-спутника сразу отмёл, - гостья из будущего с секретной и полной приключений миссией.

- Ух!

Второе «Ух! адресовалось моей разгулявшейся фантазии. Я мотнул головой и задвинул портьеру.

Тем временем директриса решительно навела порядок с музыкальным рядом. Баллады и тяжёлый рок на школьной дискотеке категорически противопоказаны – это ж и ежу понятно! Только не парням.

С ними легко. Всех девятерых я видел насквозь. Из них выделялись лишь трое.

Сергей - комсорг класса и школы ходил в костюме-тройке и, тренируя в себе большого кабинетного начальника, говорил очень тихо. Впрочем, изрекал лишь сентенции и глупости.

Михаил шёл на «золотую медаль». Путь был тернист, поэтому он приучил себя на всякий случай подлизываться ко всем учителям. Даже при отдалённом намёке на четвёрку тут же приводил в школу тяжёлую артиллерию – маму, по прозвищу Ледокол.

Валера в будущем видел себя только военным. Таскал на лацкане пиджака иконостас со значками, ходил, чеканя шаг, тренировал ничего не выражающий взгляд и изрекал солдафонские шутки. С учителем НВП они рассылали по военным училищам страны запросы и читали ответы, как любовные письма.

Остальные шестеро были обычными парнями с самыми простыми увлечениями – музыка и футбол, футбол и музыка. Седьмой бы им точно не помешал. Я держал дома приличную фонотеку, бодро гонял мяч, не путался в турнирных таблицах чемпионатов Европы и более того - пописывал всякие небылицы. Не помешал бы… Но где взять время и историю взаимоотношений?

Привалила толпа девятиклассников, грянула музыка, замигали огни – дискотека началась.

Я стоял в одиночестве. Горький ком закупорил глотку. И без того поганое настроение ухнуло в пропасть.

- И плевать!

Вопль утонул в музыке.

***

- Что это за здание? – разглядывая фасад монументального трёхэтажного строения, поинтересовалась девушка.

- Школа постройки тридцатых или пятидесятых годов позапрошлого века. Ты уже спрашивала, - ответил Ван.

Он знал, что на его спутницу после переноса во времени от обилия людей, букетов запахов, движения транспорта и яркого солнца часто накатывало. Девушка говорила невпопад и совершала странные поступки. Ван был менее впечатлительным. Не первая вылазка – всё доведено до автоматизма. Очередной эмоциональный выплеск – всего-то?! Прошлое увековечилось не только в постройках и летописях, а и в энергетических оттисках. Важно лишь правильно их считать, точно попасть в год, адрес, украсть на точке пика и доставить домой.

Он зевнул, утёр слезящиеся от выхлопов глаза и опустил козырёк бейсболки. Ужасная жара!

- Угу. И кто объект?

- Ученик, школьник.

- Серьёзно? Глянуть бы на него?

- Да вот он, Лиса, - сделав ударение на первом слоге имени, сказал Ван, - в клетчатой рубашке у окна маячит.

Девушка перевела взгляд и похолодела – не может быть! Мальчик просто очень сильно похож на… одного человека. Спустя минуту она хрипло произнесла:

- Нам нужно попасть внутрь.

- Опять? И отсюда можно всё выкачать. Потерпи. Через пять минут будет пик, - возмутился Ван.

- Шевелись.

- На свежего жеребчика захотелось взглянуть поближе, - в нос ревниво пробурчал напарник. - И везёт же нам на них. Грубые мускулистые животные…

- Ты что-то сказал?

Лиса не собиралась объяснять ему, что ищет в объектах если не физическое, то эмоциональное сходство… с одним человеком.

- Нет. В смысле, да, - оглядевшись по сторонам, быстро ответил Ван. – Стоим у всех на виду. Почему не включаем режим невидимости?

- Мне так легче дышится. – Ноздри девушки возбуждённо трепетали.

- Ч-что?

- Тебе не понять.

- Да, уж. Только мы немного промахнулись с экипировкой. Люди уже косятся. И пожалуйста, прошу, не заводи, особенно с беглецами, разговоры. В крайнем случае, скажи, что прибыла издалека в командировку.

- Почему это? – возмутилась девушка. Она презирала трусов-беглецов.

- Чтобы свести к минимуму влияние на грядущий ход времени, нам нельзя оставлять никаких следов. Таковы правила, помнишь?

- В коммундировке, значит?

- Командировке.

- Ладно.

Ван слизнул капельку противного солёного пота и решился.

- У меня новость. Хотел с тобой её обсудить…

- Потом! – Лиса нетерпеливо топнула ногой и досадливо поморщилась.

Напарник уже давно самым корявым манером метил в женихи. У неё с трудом получалось сдержаться, чтобы не послать ухажёра – их пара была самой удачливой.

- Потом, - веско повторила она.

Главный вход в школу от любопытной детворы оборонял суровый старичок-вахтёр. Из здания доносился ритмичный гул.

- Концерт, наверное.

Запасной выход из спортзала был не заперт.

- Включаем режим невидимости, - скомандовала девушка, нажала кнопку на браслете и исчезла. Послышались быстрые шаги, напряглись брусья, на гимнастическом коне стались вмятины от её ладоней и дёрнулся вделанный в потолок толстый канат.

- Развлечение для жеребчиков!

Слово «жеребчиков» напарник произнёс с мокрым причмокиванием, обошёл спортивные снаряды, и лишь потом стал невидимым.

Лиса фыркнула. Ван – как типичный образчик чахлой поросли будущего, предпочитал умеренный свет и вялую медлительность, которую называл размеренностью. Солнце, перемены и физические нагрузки для него губительны.

- Благородная немощность, как же, как же, - с безжалостным презрением парировала она.

Парень промолчал – напарницу понесло. Но он знал, как её охладить. Потом, потом…

Хлопали двери кабинетов – девушка всюду совала свой любопытный нос. Уборщицы вздрагивали и крестились.

- Дискотека! – ступив в актовый зал, восторженно взвизгнула Лиса, ухватила Вана за рукав, пританцовывая потащила к деревянным креслам в тёмном углу, уселась на спинку одного и опустила ноги на сидение.

- Жеребчики пляшут, - выдохнул парень.

- Закрой рот и активируй накопитель, - прошипела она.

Напарник достал из рюкзака квадратный прибор, включил и направил хоботок с небольшим раструбом на молодого человека в клетчатой рубашке.

***

Прозрение накатило волной - я ясно увидел грядущие перспективы. Окраина - пять километров, два подъёма, два спуска, тень или лужа под мостом, сложный перекрёсток, а дальше дворами, - закрыта навсегда. Связи оборваны. А в центре попросту нет времени их завязать. Там всё завершено, здесь - нечему начинаться. Значит, до выпуска из школы придётся ходить в статусе одиночки. Лебезить, подлизываться, втираться – ну, нет.

Музыка рвала уши, мигали огни, но никто не танцевал. Все старшеклассники стеснительно жались к стенкам.

- Да пошло оно всё!

Сто чертей захохотали мне в лицо. Двести чертей полезли под руку. Меня накрыла отчаянная бесшабашность.

Я распустил волосы. Непослушными пальцами расстегнул клетчатую рубашку, пошатал широкую бляху ремня на джинсах и качнулся с ноги на ногу. От нахлынувшей энергии двоилось в глазах. Казалось, внутри меня подскакивает готовая выстрелить бутылка тёплого шампанского.

Запустился незнакомый ритмичный трек. Я вышел на площадку… и тут из колонок взмыли первые слова, исполненного в восхитительно хамской манере припева:

- I`ve got my pride*.

Но мне они послышались как:

- Эй, гад, давай!

Именно таким тоном мы на окраине и задирались с противниками, перед боем стенка на стенку… Я потрогал языком отбитый в честном бою кусочек верхнего резца, прищурился, ухмыльнулся, по телу прошла волна мурашек – шампанское выстрелило, метнул взглядом по сторонам, и пошёл в танец с проходкой.

У диско свои законы ритма, и угадать их можно даже с зачатками музыкального слуха. Движения рук, ног, изгибы тела, шаги, повороты головы и встряхивания волосами – это про границы раскованности. У меня её сейчас было с избытком. Сделав круг, я перебрался в центр площадки… И тут оказалось, что рядом танцует та девушка с площади. При перекрёстных сполохах светомузыки иногда рождался новый оттенок цвета, в нём незнакомка и проявлялась на секунду, а потом исчезала, чтобы снова мелькнуть. Она коснулась моей руки и мягко хлестнула гривой волос по щекам. Наверняка коснулась и хлестнула…

Ко второму припеву ритм диско уже отбивали ладоши старшеклассников. В конце песни я заслужил овацию. Музыка затихла. Цветные фонари погасли. Невидимка исчезла.

Меня обступили одноклассники.

- Красавец, Андрюха! Вот это ты выдал!

Будущий комсомольский вожак Сергей тоже что-то изрёк, но очень тихо. Медалист-Михаил покрутился рядом, оценил обстановку и отошёл поближе к учителям. Вояка хлопнул меня по плечу:

- Хор-рошая пластика. Удобно уклоняться от пуль противника.

Шестёрка – музыка и футбол, футбол и музыка, - с обожанием смотрела мне в рот. Девушки активно стреляли глазками, а девятиклассники, нарезая круги, злобно, ревниво и завистливо перешёптывались. Триумф!

Лишь директриса, отмахнувшись от истеричного шепотка Мочалки, задумчиво покусывала нижнюю губу. Она теперь и без неё точно знала, что до конца учебного года новенький доставит школе ещё много хлопот.

Дискотека продолжилась. Под хитовый салтыковский «Островок», хором подпевая, гарцевали уже почти все. Я выдохся – подпирая стену, выискивал в толпе танцующих незнакомку.

***

- I`vegotmypride, - убрав покров невидимости, на весь спортзал выводила Лиса.

Недостаток слуха она компенсировала старательностью исполнения. Ошарашенный Ван держал накопитель так, словно он был набит взрывчаткой, но, тем не менее, пробубнил:

- Неужели ты с ним танцевала? Это нарушение правил, верх опрометчивости и…

- Закрой рот!

Лиса теперь была почти убеждена, что хмурый восхитительно танцующий парень - он, он, ОН! Только молоденький. Эх, жаль, не удалось разглядеть его улыбку!

Увы, но дискотеку пришлось покинуть. Переполненный энергией и эмоциями накопитель загудел так, что временами глушил музыку.

- Отключи ты его, - потребовала девушка.

Ван послушался – хоботок поник и втянулся внутрь.

…О существовании сильных эмоций было известно из древних книг. Будущее закрепило нарратив, что эмоции – это та же энергия, а значит, её можно скачать. Умельцы размотали ленту прошлого и зафиксировали точки выплесков.

Первая же экспедиция совершила успешную кражу до того, как энергия рассосалась. А дома после распыления края жирной плёнки на небе разошлись и застыли.

Наскоро согласовав простые правила о физическом невмешательстве в ход времени, пары воров, рандомным порядком принялись шерстить прошлое. Удачи следовали одна за другой – драгоценное солнце решетило жёлтое небо. Что за эмоции послужили растворителем, так и осталось секретом. Скорее всего, это был букет из любви, разочарования от впустую растраченной жизни, мук долга, чести, страха, и много ещё чего...

Стометровка не прошла даром – Ван совершенно выбился из сил. Ему отчаянно захотелось домой, где самая большая физическая нагрузка заключалась в нажатии клавиши роботизированной системы комфорта.

Отключив режим невидимости, они уселись на лавочку у тыльной части кинотеатра. Её буквой «П» обступал подстриженный кустарник.

- Я такого никогда не видел! – отдышавшись, признался парень. – Надо высчитать, наложить на карту и прикинуть…

- Это потом, - оборвала его Лиса. – Сначала брось скан объекта в архив и выдай его биографию.

- А зачем? – обрадовался напарник. Она сама дала прекрасный повод для холодного душа.

- Выполняй приказ! – Девушке хотелось развеять последние сомнения.

- Лиса, - доверительно произнёс Ван, - понимаешь, дело в том, что этот жеребчик мёртв. Мы в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Сто сорок лет и тысячи тысяч вероятностей назад. Все, кого ты видишь вокруг, в могилах и кости их истлели! Ты о ком печёшься? Спустись на землю.

Напарник, сам того не ведая, наступил на её больную мозоль.

- Памятник ему хочу дома поставить! - огрызнулась девушка.

Ван обескуражено хлюпнул носом – что за день сегодня? Какая муха Лису укусила? Прямо с цепи сорвалась. Неужели танцы и жеребчик так повлияли. Надо спасать, возвращать, пока не поздно!..

- Лиса, тут такое дело… Дома произошло некое событие, и я хотел его с тобой обсудить. Оно касается нас обоих.

- Потом, - отрезала напарница. – Что там с архивом?

Парень обиженно засопел, потыкал пальцем в экран и сухо произнёс:

- Андрей N-ский.

- У него старший брат есть?

- Нет.

- Продолжай.

- Выпускной класс, - поджав губы, процедил Ван. - После школы год работал на заводе, а потом ушёл в армию. Отслужив, остался на сверхсрочную. К тому времени Советский Союз распался, и повсюду образовались «горячие точки». Наводил порядок в…

Лиса с замиранием сердца слушала напарника.

- Тут вот ещё, - недовольно поджав губы, добавил он. – Во время отпусков жеребчик писал истории для детей и фантастические рассказы. Неоднократно печатался. Его роман «Гостья из будущего» переиздавался несколько раз…

- А семья? – выпалила девушка, смутилась, и упавшим голосом добавила: - Хотя, не надо.

Ван притворно вздохнул и протянул:

- Не надо, значит, не надо. Грохнули его…

- Посмотри, эмоциональный выплеск тогда был? – напряжённо оборвала его напарница.

Парень забегал тонкими пальцами по планшету.

– Ого, и мощный! Странно. Глянь, тут стоит значок о неудачной попытке скачивания. Интересно, кто из наших облажался? Так вот, грохнули его во время очередной войны на Кавказе. О, да он герой! Целая газетная статья ему посвящена. Полюбопытствуем. Ага, ага, значит, прикрывал отход своих товарищей, был окружён, расстрелял все патроны, подорвал себя последней гранатой…

Лиса едва не вскрикнула. Он! Наверняка, ОН! О-ох!

От нахлынувших воспоминаний у неё закружилась голова.

… Это произошло в самую первую вылазку. Тогда ещё напарницей была подруга Лёна.

После переноса они очутились на окраине горного селения. Точнее в том, что от него осталось. Некогда добротные кирпичные дома зияли закопчёнными проломами. За сорванными с петель воротами виднелись разрушенные от бомбёжек хозяйственныепостройки. Повсюду стояла сгоревшая военная техника и автомобили. Жирный дым красил крупные снежинки в чёрный цвет. Пахло прелым сеном и жареным мясом. Вдалеке тревожно блеяли овцы. Там же ухали взрывы и трещали автоматные очереди. Кто с кем сражается, разобраться было невозможно. Да и ни к чему. На планшетке сияло богатое цветом бурлящее энергетическое облако. Можно и издалека скачать улов… можно… но тут очень кстати у хрупкой до капризного хныканья подруги случилась истерика. Лиса, наговорив ядовитых колкостей, велела той рассчитывать на машине времени путь домой, отошла от плаксы подальше и потрогала горячие щёки. Она прекрасно знала, что с ней происходит. Зуд действия и желание хоть одним глазком взглянуть на поток эмоций и энергии были просто нестерпимыми. Ради этого она и бинокль прихватила.

Укрывшись пологом невидимости, девушка пробежалась по ложбине, оставила цепочку следов на огороде наискосок от линии огня и плюхнулась в канаву.

За полуразрушенным сараем четыре человека в жутких зелёных бушлатах набивали патронами автоматные рожки. У одного изредка хрипло лаяло из древней, размером с ладонь, рации на груди. Он и отдал приказ всем отходить, а сам, присвоив единственную гранату, остался. Лиса сверилась с планшеткой. Значит, объект - это тип с рацией. И что?

Время шло. Она продрогла и безнадёжно испачкала курточку. От жестокого разочарования хотелось взвыть. Ничего выдающегося! Где яркие краски фейерверка, где картинка выплеска эмоций? Получается, человеческий глаз неспособен это видеть, э-эх!

Стрельба приблизилась. Пули проносились над её головой и совсем рядом с противным звуком вонзались в мёрзлую землю, но микроскопический – чужая война, чужое время, - инстинкт самосохранения Лисы помалкивал.

Объект часто менял позиции и огрызался короткими очередями. Неприятель, однако, окружал. Девушка видела одетых как попало вооружённых до зубов бородачей.

Вдруг воцарилась тишина. До этих пор Лиса смотрела на происходящее как на хронику и компьютерную игру, но сейчас почувствовала, что вот-вот случится непоправимое. Она, мелко задрожав, отчаянно огляделась. Троица в бушлатах ковыляла к спустившемуся вертолёту, из которого выскакивали бойцы. Но они были очень, очень далеко, а объект отбросил последний опустевший рожок.

Лисе невыносимо захотелось оказаться дома и накрыться с головой одеялом. Она судорожно полезла в рюкзак, но вспомнила, что отдала машину времени напарнице. Под руку попался бинокль. Всхлипнув, девушка прильнула к окулярам и при десятикратном увеличении посмотрела объекту прямо в лицо.

Наплыло, навалилось…

Бесконечно усталый небритый мужчина бережно достал из кармана свёрнутый восьмёркой чёрный волос, размотал его, накрутил на безымянный палец, закурил, крепко сдавив фильтр зубами, глубоко затянулся, выдохнул, прищурившись, стремительно метнул, словно ударил топором, взгляд в сторону, полыхнул глазами… и светло улыбнулся. Надколотый зуб придал ему такой озорной вид, что внутренний мир Лисы сдвинулся - физически она не могла увидеть сам спектр эмоций, но читала их душой как книгу. Мужчина щедро выбрасывал в пространство чувства, любовь, долг, годы, всё, что не успел.

Затем он выдернул кольцо гранаты, сунул руку под бушлат и уселся. Его обступили бородачи. А потом раздался взрыв…

После той вылазки Лёна, подхватив лёгкую простуду и тяжёлый стресс, наотрез отказалась работать, а Лиса, получив нагоняй за невыполненное задание, глубоко замкнулась в себе. Рандомный жребий… Её сердце махом пронзила ледяная игла, и кончик обломился. Она по наивности охотилась за картинкой эмоций, а поймала человека. Или он поймал…

Его последняя улыбка стоп-кадром висела в уголке сознания. В ней таилось больше смысла, чем во всей её комфортной и пресной жизни. О чувстве, которое испытывала, она читала в старых книгах, но было страшно тяжело каждый день, каждую минуту, каждую секунду осознавать, что он, ОН навсегда остался в прошлом. Сильный, настоящий и мёртвый!..

Девушка очнулась.

- Хотя ты тут уже крепко наследила, - продолжал бубнить напарник. - Ход времени изменился. И вполне может оказаться, что жеребчика твоего грохнули раньше, или книжку не написал, или вообще стал многодетным семьянином… А давай, когда вернёмся домой, глянем архив? Ручаюсь, будут сюрпризы.

- Закрой рот! – глухо процедила Лиса. – Сворачивай… это, раскидывай карту и выводи формулы. Посмотрим, сколько солнца он нам подарит.

Парень послушно занялся вычислениями. Спустя минуту он недоверчиво воскликнул:

- Быть не может! Больше ста километров. И это только по прямой. Наверняка программа сбоит. Надо перезагрузиться и глянуть заново.

- Смотри, - тускло согласилась девушка и встала.

- Ты куда?

- Пройдусь.

***

Вместо того чтобы заниматься работой, Ван включил режим невидимости, вытащил из рюкзака портативную машину времени и принялся готовить их возвращение домой.

Это было непростое дело. История и ход времени постоянно менялась. Люди будущего пока ещё не исчезали – беглецы размазались по прошлому как на бутерброде и жили смирно. Но иногда случались казусы: ни с того, ни с сего возникали строения, менялся рельеф местности, названия населённых пунктов и прочие мелочи. Чтобы обезопасить себя, народ селился в домах-памятниках архитектуры, а любители просторов обживали вековые избы.

Ван листал учебники истории разных времён и испытывал ужас – всё менялось, всё! Двадцать-тридцать лет, и исчезали великие династии, не говоря уже о государствах. Это очень, страшно быстро.

Существовал единственный вариант гарантированного возврата по методу положения «здесь и сейчас». Если человек зафиксирован в определённой точке времени и пространства будущего, то это и есть отправная точка его дальнейшего существования. Невзирая на изменения. Поэтому для Вана было критически важно попасть обратно именно в ту секунду, когда он отправлялся в прошлое.

Один раз расчёты были произведены с мизерной погрешностью, и он обзавёлся сколиозом, а напарницу неожиданно – за какие, интересно, заслуги? - назначили в их паре командиром.

- Готово. Фух!

Парень спрятал машину времени в рюкзак и вытер пот со лба.

Жеребчик его поразил. Такой улов?!

- Будет драчка, - с предвкушением произнёс он.

Дома к краденым эмоциям относились неоднозначно. Одни требовали освобождать небо по площадям. Другие предлагали дырявить плёнку в шахматном порядке. Взросшие в тени, они хотели в ней и остаться. Ван относил себя к крылу тихих подпольщиков второго лагеря. Частенько улов удавалось распылить в самых мизерных пропорциях, и милое сердцу небо в жёлтых очках оставалось прежним.

- Эх, нельзя было Лисе говорить про сто километров по прямой. Теперь не схимичишь. И вообще, с напарницей надо срочно решать. Пора ей заканчивать с путешествиями во времени.

Он привстал с лавочки и огляделся. Лисы нигде не было видно.

- Даже не захотела слушать! - с обидой вырвалось у него. - Мне ведь наконец-то удалось сдать в банк-морозильник достаточно активных сперматозоидов. Там же хранится и её яйцеклетка. Почему бы не расположить их в соседних ячейках и пустить торжественную трансляцию действа в сеть? По новым веяньям – это официальное, между прочим, уведомление о помолвке!

Обида обидой, но он понимал, что у Лисы сильные лидерские качества. Молодёжь ей в рот смотрит. Взять хотя бы причуду убрать первую букву своего имени, и из Алисы стать Лисой. Так все, у кого имена начинались с гласных, последовали её примеру. Он и сам из Ивана послушно стал Ваном. Хотя на четыре года её старше.

- Все люди как люди, а она неуправляемая. Вот так. Нужно будет приватно пошептаться кое с кем из Совета авторитетов, чтобы посодействовали с запретом на вылазки. И патологическое пристрастие к жеребчикам приплету. Вот куда она пошла? Конечно же, оставлять следы – а это самовольное изменение хода времени! Или ещё чего хуже – сбежать надумала? А мы стреножим, кобылку ретивую, стреножим, - покивав, довольным тоном произнёс он, с брызгами чихнул и испуганно вжал голову в плечи.

Близилось время сеанса – людей у кинотеатра становилось всё больше. Ван пролез через кусты на газон и огляделся:

- Тридцать секунд до переноса осталось. И где… Нет, ну это вообще! Она снова танцует!

***

- И что мне теперь с этим всем делать? – бесцельно вышагивая, в сердцах бормотала Лиса.

За переживаниями она не заметила, как пересекла площадь, толкнула дверь и тут же стала пленницей жареного масла, теста, мяса и специй «Домовой кухни».

Женщина в невообразимо грязном халате и кокетливо сдвинутом набок белом колпаке жарила свежую порцию чебуреков.

Радуясь передышке, Лиса заняла очередь, выудила из кармана горсть мелочи, подошла к бакалейному отделу и заказала стакан томатного сока.

- Ой, какая ты бледная и квёлая! А комбинезон хороший, - распустив по стойке необъятную грудь, отметила краснощёкая продавщица, - Прямо опережающие время материал и покрой. Где отхватила?

Вопрос был с подвохом. Девушка подозрительно посмотрела на неё – беглянка что ли? - и судорожно попыталась вспомнить слово, которому её обучил напарник.

- Я здесь в этой… Коммун… ком…

- Издалека, значит? - ехидно осведомилась женщина.

- Да! – Лиса теперь была убеждена, что тётка из тех, которых пока всё устраивает.

Точно. Щёки у неё не красные от природы, а обгоревшие. Все сбежавшие, соскучившись по солнцу, первое время только и загорали.

- Х-хе. И как там с урожаями?

- Сносно, - отрезала она, добавила в томатный сок соли, нарочито медленно размешала, отошла и, миновав витрины с мясными и овощными полуфабрикатами, пристроилась в хвост небольшой очереди.

Чебуреки истекали маслом, обжигали пальцы и просились в рот. Желудок лишь в самом начале немного взбунтовался, а потом успокоился. Ушки от чебуреков никто не ел, но Лиса проглотила и их. Остывшие, они уняли жар в желудке. Томатный сок довершил дело. С телом был порядок, с душой – нет.

Андрей жив, но он мёртв. Им не суждено… Эх, лучше бы на его месте плеснул эмоциями кто-нибудь другой.

- И мне полегче, было бы, наверное, - прошептала она. - Подслащенная иллюзиями мечта - долгоиграющая вещь.

Девушка случайно глянула в окно и обмерла. Окружённый одноклассниками мимо шёл Андрей. Воображение живо нарисовало картинку выросшего, возмужавшего, с широкими плечами, трёхдневной щетиной, цепким взглядом, впалыми щёками, сигаретой в углу твёрдо сжатых губ, большими, сильными ладонями…

Её прострелило током от пяток до макушки.

***

Сбылось – я шёл в группе одноклассников как свой, как равный. Но теперь это совсем не радовало.

В школьном дворе при свете я обнаружил на рубашке длинный чёрный волос. Смотав его, бережно уложил в карман джинсов. Значит, была? Значит, прикинувшись невидимкой, танцевала рядом? Значит, гостья из будущего? Ух!

Девушка с бледным лицом, потрясающей расцветки глазами и роскошной гривой не шла у меня из головы. Что за мания? Она же явно старше! Но почему-то не покидало ощущение, что это не будет иметь значения. Не сегодня и не завтра, когда-то…

- Или может, это буянит неуёмная фантазия? - тихо произнёс я, метнул в сторону случайный взгляд и увидел в окне «Домовой кухни» так взволновавшую меня гостью из будущего.

Я растерялся и немного струхнул: шёл и постоянно оборачивался – подойти, не подойти, познакомиться, что, как сказать? Уф-ф-ф…

Трое одноклассников уселись в трамвай и укатили. Группа развернулась и пошла обратно. В окне уже никого не было. Ушла. Улетела. Какой же я трус! Взращенные окраиной сотни бесшабашных чертей помалкивали. Лишь лёгкий приятный холодок, как от мятной конфеты, мягко касался сердца.

***

Лиса резко отшатнулась от окна. Немногочисленные посетители уставились на неё. Женщина в грязном халате, бросив месить тесто, взволнованно спросила:

- Что случилось, девочка? Тебе плохо?

- Ты аккуратней с ней, - раздалось с другого конца зала. – Она как бы издалека.

- О, и откуда?

Лиса ткнула пальцем в сторону бакалеи:

- Вот эта предательница расскажет. Заодно и сказочку про то, как все документы якобы сгорели в пожаре. Что сирота и жила в другом конце страны. Правда?

Толстая продавщица соков испуганно пискнула и поспешно скрылась в подсобке.

Лиса, задрав нос, гордо вышла - получай, толстомясая! Слегка остыв на улице, девушка признала, что уж наследила так наследила, но оно того стоило. Тем более что возможность вернуться сюда равнялось нулю – в машине времени после скачивания эмоций срабатывала программа полной блокировки этого кусочка прошлого. Гори огнём!

Тем не менее, происшествие в «Домовой кухне» ей не давало покоя. Душила несправедливость и собственная беспомощность.

- Хорошо толстухе, видите ли, здесь, - процедила девушка, и тут в её голове начала разворачиваться витиеватая логическая цепочка.

Если между командировками в «горячие точки» Андрей писал истории для детей и фантастические рассказы, значит, не озверел, не спёкся, остался в душе энергичным, эмоциональным, чистым, добрым романтиком и настоящим воином. Воином?

- Тебе форма вообще не к лицу, – возмущённо прошипела Лиса, - И так хорош! В будущем-то и войн нет. Слишком мало народу осталось.

Беглецы старались селиться в самых спокойных точках эпох. Но их наплыв привёл к серьёзному изменению истории. Мирные места трясло от катаклизмов и вспышек эпидемий. К предателям пошло разочарование, тоска по высоким технологиям, медицине и удобствам.

При воровских вылазках Лиса иногда встречалась с ними и слушала мольбы вернуть обратно. Но машины времени для тех работали лишь в один конец. Так в наказание постановил Совет авторитетов.

- Но Андрей же не беглец, - воскликнула она.

В этот момент парень обернулся и улыбнулся светлой и озорной улыбкой, сверкнув надколотым зубом. Лису тряхнуло, горячая волна пронеслась по всему телу. Кончик ледяной иглы резко уколол сердце… и растворился.

Она потрогала горящие щёки и медленно, боясь спугнуть мысль, произнесла:

- Как же раньше-то не додумалась? Объект зафиксирован в двух точках эмоционального выплеска, но одна попытка была сорвана! Значит, теперь в ней точно найду и заберу тебя в будущее, Андрей. Сама тайно сделаю вылазку. Силой, лаской увезу, украду, наконец, - тут Лиса запнулась, и пораженная новым открытием добавила: - И вообще, нужно воровать не эмоции, а людей! Глядишь, они и нас, ущербных, научат их испытывать. Ты достоин жить. И если захочешь… если захочешь… я всегда буду рядом с тобой.

Она сделала пируэт и, прежде чем исчезнуть, крикнула:

- Запомни, мы ещё встретимся!

***

Мне было хорошо и грустно. Девушка обещала вернуться! В сердце зажёгся огонёк нежного трепетного чувства. Чтоб он не погас, я решил написать фантастическую историю о её похождениях.

- Назову – «Танцующая во времени». Или нет, лучше – «Гостья из будущего», - мечтательно протянул я и, распрощавшись с одноклассниками, побежал домой.

* MAXHIM – LadyFantasy