Подземка

Время застыло, превратилось в густой кисель без вкуса, цвета и запаха. Бурный поток мыслей услужливо выбрасывал на поверхность памяти кадры последних нескольких дней. Болезненный крик вырвался и утонул в пустоте и вязкой тишине. Алиса сидела на коленях и держала своего сына. Слезы капали на его лицо. Ресницы мальчика дрогнули, и Алиса вздохнула с облегчением. Живой! Он живой!

***

Матвей не любил учить уроки. Зачем запоминать то, что никогда не пригодится? Алиса, мама Матвея, чересчур опекала сына, считала, что оценки важны и повлияют на какое-то далекое, призрачное будущее. Матвей не понимал, зачем тратить бесценные детские годы на все эти учебники по географии, истории и русскому языку. Ведь есть интернет! А в нем можно найти вообще все! Есть карты, есть википедия, есть голосовые помощники. Все создано для облегчения жизни людей. И детей тоже.

Сейчас же куда интереснее пройти очередной квест в мобильной игре. Получить, наконец, заветные кубки, а потом и легендарного бойца. И заодно утереть нос Мишке, своему заносчивому однокласснику.

― Матюш, ты выучил уроки? ― крикнула мама из кухни.

― Нет! ― раздраженно ответил Матвей, кривясь от того, как не вовремя прозвучал этот вопрос.

― Матвей! Что я тебе говорила? ― дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла мама с полотенцем на плече.

― Потом, мам! ― игра не удавалась, бой был проигран, и Матвей злился.

― Что значит потом? Сколько можно спорить с матерью? Где твоя совесть, в конце концов?

― Мам, хватит!

― Не хватит! Сначала уроки, потом игры!

― Ой, все! Хватит, мам!

― Да сколько можно? ― мама повысила голос и швырнула полотенце на пол.

― Чего ты орешь? ― Матвей набычился, готовый к атаке.

― Что? Ты как со мной разговариваешь? ― она перешла на крик и сразу захлебнулась кашлем. ― Ты в пятом классе! Уже должны мозги вставать на место! У тебя две двойки за неделю по географии и математике! А ты сидишь в играх! Отдай мне телефон. Ты наказан! ― мама требовательно протянула руку.

― Нет! ― запротестовал мальчик, скрипя зубами от злости.

― Нет? Ну, ладно, ― мама подошла к сыну, и спустя минуты две борьбы, телефон оказался в руках матери. ― Больше не увидишь его, пока не научишься себя вести.

― Отдай! ― зашипел Матвей. ― Я не буду делать никакие уроки! Я не обязан. Домашку придумали в наказание, а я что сделал?

― Ты ничего не делаешь! Мне не помогаешь, в комнате не убираешься, даже посуду за собой отнести не можешь!

― Я не должен все это делать! ― глаза Матвея сверкали.

― Здесь нет прислуги! Ты лентяй и тунеядец! Не тупи, Матвей!

― Я не тупой! Ты сама… ― вырвалось у него, и он тут же замолчал.

Алиса ошарашено посмотрела на сына. В ней кипела ярость, чувства уже переливались через край. Она сжала кулаки, аж ногти впились в кожу.

― У тебя одна извилина в голове, и та уши держит, ― процедила она сквозь зубы. ― Разрезать ее и уши отвалятся. Неблагодарный гаденыш!

Алиса вышла из комнаты и закрылась на кухне. Открыв окно, она закурила. Руки тряслись, да и все тело тоже било мелкой дрожью. Обида, что ее не ценит родной сын, росла день ото дня. Алиса растила Матвея одна. Переехав в Москву, она рассчитывала наладить отношения с сыном, которые ухудшались с каждым годом. Удаленная работа позволяла уехать, куда душе угодно. И столица идеально подходила для реализации всех амбиций и желаний.

Но Матвей не собирался менять отношение к учебе, да и к матери тоже. Он не голодал, нормально одевался, имел все необходимые гаджеты, и ему просто хотелось, чтобы его никто не трогал. Виртуальный мир манил своими красками, влиял на восприятие жизни вокруг. Матвей видел себя героем, там, в игре. Героем, которым восхищаются, которому завидуют.

Мама все портила. Своими наставлениями, нравоучениями, требованиями, она выносила мозг ежедневно. И каждый раз доходило до скандала.

― Мне одиннадцать. Я уже взрослый, ― пробурчал Матвей, глядя на дверь. ― Вот возьму и уйду из дома. Надо только денег из копилки достать. Пригодятся.

Мальчик надел штаны и кофту, посмотрел в окно. Осенняя дождливая погода не располагала к прогулкам. Вытащил купюры из копилки, проверил на месте ли карта метро. Выглянул из комнаты ― кухня была закрыта. Прошел на цыпочках до прихожей, взял в руки ботинки и куртку, и медленно повернул ручку. Ни скрипа, ни звука. Мама слушала музыку. Не должна была услышать. Матвей выскользнул в коридор, также тихо закрыл дверь в квартиру. Затем быстро обулся, накинул куртку, достал шапку из кармана, и пошел к лифту.

Уже на улице мальчик остановился на минуту. Посмотрел на подъезд и, махнув рукой, пошел к метро. Окна квартиры выходили на другую сторону дома, и мама все равно его не увидит. «Жалко телефон, ― подумал Матвей. ― Ну, и ладно. Перебьюсь. И вообще у меня есть смарт-часы. Я же взрослый. Покатаюсь в метро, выйду на какой-нибудь станции. И пойду куда захочу!» Довольный собой, он исчез в человеческом потоке, который стремительно поглощал черный зев подземки.

***

Алиса выпила кофе, успокоилась и посмотрела на время. Сорок минут прошло. Нужно было проверить сына.

― Матвей! Матвей, ты подумал над… своим поведением, ― Алиса остановилась на пороге пустой комнаты и почти не дышала. ― Матвей, ты где?

Заглянула в туалет, в ванную, в зал ― сына нигде не было. Мельком глянула на вешалку, и сердце екнуло. Ни куртки, ни ботинок. Алиса бросилась к телефону. Грудь разрывалась от бешеного стука и закипающей злости.

У Матвея имелись часы, подключенные к геотрекеру на телефоне Алисы. Она установила приложение для безопасности сына, и чтобы всегда знать, где ребенок. Увидев местоположение Матвея, Алиса не на шутку разволновалась. Зачем он пошел в метро? Зачем он вообще ушел? Неужели она так много требует от сына?

Быстро одевшись, Алиса выбежала из дома и направилась в подземку. Постоянно поглядывая на трекер, она видела, как движется на карте точка, обозначающая Матвея. Вот точка замерла, и больше не двигалась, пока Алиса спускалась по эскалатору и ждала поезд.

По всему выходило, что Матвей сошел на станции Фрунзенская. С Сокольников ехать девять станций, то есть около двадцати минут. Точка не двигалась, и теплилась надежда застать ребенка на станции.

«У тебя одна извилина!»

«Чего ты тупишь?»

«Нужно учиться! Учиться. Учиться. Учиться».

«Ты тунеядец!»

«Зачем я наговорила гадостей?»

«Я не умею воспитывать. Я не знаю, как…»

«Даже ребенок от меня сбежал».

«Мелкий засранец! Найду ― выпорю, как следует!»

Мысли крутились бешеным вихрем. Ярость, обида, чувство вины, страх за жизнь родного человечка ― все смешалось в кучу и бурлило, неистово просясь наружу.

Алиса непрестанно смотрела на трекер и молилась, чтобы с Матвеем ничего не случилось.

― Станция Фрунзенская. This is Frunzenskaya station, ― прозвучал голос диктора в вагоне.

Девушка сошла на перрон, посмотрела на телефон с трекером и в отчаянии вертела головой. Точки на экране не было. Оставалась надежда, что в часах села батарея. Тогда Алиса стала спрашивать людей, показывала фотографию сына, но все отмахивались. Никто ничего не видел. Она подбежала к будке дежурного по станции, но там никого не оказалось.

Попробовала спросить у дежурного по эскалаторам, но работница буркнула, мол, не отвлекайте. Алиса бросилась наверх, в вестибюль, и подошла к охране. Выслушав несчастную мать, охранник посмотрел запись с камер, но ничего не увидел ― ни странного, ни криминального. Да и заметить ребенка в толпе задача не пяти минут. Мужчина пожал плечами, и посоветовал обратиться в полицию. Но совершенно точно выяснилось, что Матвей в вестибюль не поднимался.

Алиса в растерянности вернулась на перрон и села на скамейку. «Что же делать? Где искать? Идти в полицию?» ― она нервно теребила пуговицу на куртке. Вдруг пикнул телефон ― трекер ожил. Сердце Алисы подпрыгнуло на месте. Точка двигалась дальше по красной ветке в сторону Коммунарки. Алиса, не раздумывая, зашла в вагон.

Она прокручивала в голове свои слова, пыталась анализировать поведение Матвея. Корила себя за то, что не могла найти общий язык с сыном.

Алиса не сразу заметила, что поезд давно стоит без движения. Вагон оказался пуст, свет моргал, а на перроне царил мрак. Странно было, что девушку никто не потревожил, не растормошил. Ведь обычно машинист и дежурный обходили вагон за вагоном, следили, чтобы никого не осталось. Алиса недоумевала, почему не слышала объявления станций.

Она осторожно шагнула из вагона, а за спиной внезапно захлопнулись двери и поезд уехал, оставив ее одну в сумраке неизвестной станции. Алиса оцепенела от неожиданности, даже руки затряслись.

― Мама! ― глухой звук вырвал девушку из жесткой хватки страха.

― Матвей… ― пробормотала Алиса, оглядываясь. ― Матвей! ― уже громче позвала она.

Включила фонарик на телефоне, осмотрелась вокруг. Это действительно был перрон недостроенной заброшенной станции. Мраморные колонны стали грязными от времени. Откуда-то тянуло сквозняком. В воздухе витала мелкая земляная пыль, сыпавшаяся с недоделанного потолка. Пол, покрытый толстым слоем строительного мусора, хрустел, как снег в мороз. Каждый звук отдавался эхом.

― Матвей! ― снова позвала Алиса, пытаясь всмотреться в темноту, которую не освещал слабенький фонарик.

― Мама! ― голос казался еще дальше, чем раньше.

― Матвей, я сейчас! Я найду тебя! ― Алиса пыталась определить, откуда идет звук.

Прошла немного вглубь станции, споткнулась о камень, и заметила небольшую кучу у колонны. Подойдя ближе, девушка ахнула и зажала рот рукой. Перед ней красовалась куча костей, облепленных паутиной.

― Что за…? ― Алиса сглотнула.

В голове закружились, завертелись страшные мысли. Не хотелось верить в происходящее. Кости в московской подземке? Поезд, который привез черт знает куда и уехал?

Трекер на телефоне показывал то же, что и по прибытии в этот забытый кусок городских коммуникаций. Все это не могло быть правдой. Алиса ущипнула себя, чтобы удостовериться, что не спит. Обошла всю площадку и поняла, что рельсы только с одной стороны. Но в черное нутро тоннелей идти совсем не хотелось.

Матвей мог находиться в опасности, его нужно было найти, иначе Алиса не простит себе всего этого. И жить будет незачем без сына, без ее Матюши, любимого мальчика. Слезы сами потекли по щекам, пришлось утереться рукавом.

Падение было долгим и неожиданным. Сердце ушло в пятки, а легкие жгло от нехватки воздуха. Дыра, в которую угодила Алиса, походила на длинную, извилистую трубу в аквапарке, только полностью из земли и какой-то слизи. Или это все же нора? И какого размера должен быть тот, кто по ней ползал, если даже Алиса свободно в ней помещалась?

Ударилась больно пятой точкой, аж искры из глаз брызнули.

― Мама, ты меня не любишь, ― родной голос был так близко, и сразу привел в чувство.

Алиса поднялась на ноги и посмотрела по сторонам. Место падения оказалось пещерой, довольно огромной, и со множеством нор в стенах. Что-то склизкое подсвечивало пространство и разгоняло тьму.

― Мама, ты меня не спасешь, ― донесся тихий голос Матвея.

Алиса повернулась на звук. Матвей стоял в нескольких метрах от нее. Совсем как кукла, безвольная и безжизненная. Только губы шевелились. А глаза были мутными, чужими.

― Матюша, ― бросилась к нему Алиса и тут же остановилась, увидев костлявые руки на плечах ребенка.

Она подняла глаза. За спиной Матвея стояло высокое худое существо в лохмотьях. Волосы длинные, свалявшиеся, сальные. И они шевелились словно змеи. Глаза отсутствовали, а вместо них зияли черные бездонные впадины. Рот кривился подобием улыбки, обнажая кривые, черные зубы.

― Мхра-мхра, ― прорычала тварь.

― Отпусти моего сына! ― крикнула Алиса, но существо лишь крепче сжало Матвея.

― Ты не любишь меня, мама! ― голос мальчика обрел холодные, металлические нотки.

― Люблю, конечно! Что за глупости? ― всплеснула руками Алиса.

― Ты слишком все контролируешь, ― голос менялся, приобретая рычащие и харкающие звуки.

Это уже говорил не Матвей, а неведомая тварь общалась через него.

― Я хотела, как лучше! В жизни многое нужно уметь и знать! Это позволяет видеть тысячи возможностей. Я просто боялась за тебя, Матвей, ― Алиса чуть не плакала, но старалась держать себя в руках.

― Ты не следишь за словами.

― Прости меня, Матвей, ― Алиса рухнула на колени, утирая слезы.

― Ты плохая мать! Не ценишь то, что имеешь. Поэтому я заберу у тебя ребенка! ― прорычала тварь, обвивая Матвея гнилыми руками.

― Нет! Нет! Пожалуйста! ― взмолилась Алиса.

― Я люблю детей. Они такие вкусные. А никому не нужные дети имеют особый привкус, с перчинкой. М-м, объедение, ― простонало чудовище, причмокивая.

― Это мой сын! И я желаю ему только добра! ― закричала Алиса, вставая с колен. ― Хочешь есть? Забери меня, а его оставь! ― она раскинула руки.

Тварь помедлила, и в одно мгновение оказалась лицом к лицу с Алисой. Матвей рухнул на землю, оставаясь без сознания.

Смотреть на костлявую и безглазую нечисть было омерзительно. Но Алиса подавила рвотный рефлекс, вызванный гнилостным запахом, исходящим от твари. Еще от нее веяло могильным холодом. Ее волосы-змеи активно зашевелились, предвкушая долгожданное пиршество.

― Кто ты? Скажи, ― прошептала Алиса.

― Старая мавка очень голодна. Старая мавка давно не ела, ― тварь обнюхивала девушку с интересом. ― Мавка потеряла привлекательность от голода. Мавка хочет быть красивой, как ты! ― она облизнула щеку Алисы, отчего та сжалась, как пружина.

Девушка глубоко вдохнула. Незаметно нашарила в кармане зажигалку.

― Мне кажется, мавке пора отправиться в ад, ― чиркнула зажигалкой и поднесла огонек к лохмотьям твари. ― Ты не получишь ни меня, ни моего сына.

Старые тряпки сразу вспыхнули, и гниль загорелась, истошно вопя. Алиса отпрянула и бросилась к Матвею. Его тело казалось безжизненным, и ни на что не реагировало. Крик твари подавился в жадном огне и время застыло. Боль, рвущая грудь Алисы изнутри вырвалась отчаянным плачем. Плечи дрожали, а на ее руках лежал Матвей.

― Сынок, прости! Я очень люблю тебя! Прости, ― шептала Алиса, невольно покачиваясь. ― Пожалуйста, открой глаза!

― Мам? А что случилось? Как ты нашла меня? ― очнувшийся ребенок заставил девушку встрепенуться.

― Матюша! Ты живой! Солнышко мое! ― она гладила сына по голове и щекам, целовала в нос, в лоб и в макушку, обнимая крепче и не отпуская.

― Мам? Я будто спал. Прости меня, что ушел. Я больше не буду! Честно-честно, мам! ― глаза Матвея испуганно смотрели на маму.

― Все хорошо, малыш! Все хорошо! ― Алиса никак не могла поверить, что все позади. ― Нам нужно выбраться отсюда, ― она утерла слезы, поднялась и помогла Матвею.

― А где мы? ― удивленно осмотрелся мальчик.

― Под землей. И видимо глубже, чем метро. Потом расскажу тебе, ― ответила Алиса, чиркая зажигалкой, чтобы найти, откуда дует воздух.

Потому что там, где воздух, там и выход.

― Я помню, как спустился в метро, как вышел на Фрунзенской, а дальше… Как в тумане. Словно я спал. Кто-то взял меня за руку и все… ― виновато рассказал Матвей.

― Это мавка тебя одурманила, ― кивнула Алиса. ― Ничего, теперь все будет по-другому.

Найдя источник сквозняка, они двинулись вглубь очередной норы. Алиса не знала, сколько они шли. Она держала сына за руку, боясь снова потерять. И, наконец, они вышли в канализационный коллектор, на стене которого была лестница в виде железных скоб, врезанных в бетон, и чуть приоткрытый люк, ведущий на поверхность.

Набережная Москвы-реки только просыпалась ото сна. Осенний утренний туман обволакивал кроны деревьев и стелился по воде. Солнце только-только заступило в свою ежедневную смену. Из люка осторожно вылезли девушка и мальчик. Задвинув тяжелую крышку обратно, они отряхнулись и в обнимку потопали подальше от этого места. Город одобрительно смотрел им вслед. Еще одну семью удалось спасти от самого страшного ― от безразличия.