Тайный друг

Мы часто видим людей не такими,

какими они являются на самом деле…

1. 

Когда забрали последнего ребёнка, часы показывали уже пятнадцать минут восьмого. Но Настя, как ни в чём не бывало, собиралась размеренно и медленно, не проявляя никакой тревоги о том, что они с напарницей и по совместительству подругой, уже опаздывали на автобус.

- Что ты как старая бабка копаешься! – не выдержала Ирина, успевшая уже и пыль с подоконников в приёмной сбегать смахнуть, и мимоходом стульчики поправить (чтоб ровненько так стояли), и свет в группе погасить, и на время в телефоне взглянуть, и одеться, - придётся сейчас друга вызывать!

Настя, всё ещё копошась в тамбуре, так и застыла. Друга? Какого друга, у неё отродясь никакого друга не было, чтобы так вот просто за ней да на работу приехал.

- Какого друга? – усмехнулась она, в уверенности, что подруга, отмахнувшись, обязательно скажет: пошутила.

Но Ирина, даже ничуть не смутившись и как само собой разумеющееся ответила:

- Увидишь.

Они спустились вниз и, расписавшись в журнале учёта времени ухода сотрудников, вышли из здания.

Густой декабрьский воздух обхватил лицо, руки, заиграл, защипал, потом вдруг, передумав, ласково провёл по щекам, подбородку и затих.

- Декабрь-то какой странный, да? – рассуждала Ирина, пока они шли к калитке; и, не замечая напряжённого и удивлённого молчания подруги, продолжала, - тёплый очень. К чему бы это? А! Вот и он.

- А, - словно очнулась Настя, вглядываясь, куда указала рукой Ирина.

- Пойдём…

Настя с Ириной спустились на стоянку к чёрному рено. Ирина открыла дверцу, жестом приглашая подругу на заднее сидение, и, обойдя машину, села рядом с водителем:

- Привет!

- Привет, - ответил хрипловатый мужской голос.

В декабрьском вечернем сумраке, изредка изрезанном отблесками дорожных фонарей, Настя не могла разглядеть водителя. Но судя по тому, что на пальце не поблёскивало обручальное кольцо (на такие детали Настя в первую очередь обращала внимания), можно было сделать некоторые выводы: не женат, машина есть, по звонку приехал – уже многое значит, да ещё с подругой забрал, не оскалился – это ещё лучше. Только почему Ирина не говорила о появлении друга лучшей подружке? Обо всём всегда секретничали, а тут молчала! Обидно-то как… А по обращению друг с другом видно, что знакомы они уже не день и не неделю. Настя стиснула в руках дорогую кожаную сумку: обидно. Ещё лучшая подруга называется…

Зажмурив и резко открыв глаза, чтобы прогнать от себя эти обидчивые мысли, Настя отвернулась к окну и вслушалась в разговор подруги с тайным другом, как Настя его мысленно окрестила. Ирина объясняла ему, как проехать к Настиному дому, переплетая эти объяснения мелкими рабочими сплетнями и жалобами на странности погоды.

Рено остановился у новой пятиэтажки.

- Подъехали, - негромко вздохнула Ира, обернувшись к подруге, - завтра увидимся…

- Ага, - кивнула Настя, надавливая на ручку дверки, - заело, вроде…

- Сейчас помогу,- также хрипловато отозвался тайный друг и вышел из машины, оставив чуть приоткрытой дверцу. В салоне зажегся свет.

Тайный друг, по-видимому, с силой надавил на ручку задней двери. Дверца с трудом поддалась, приоткрылась. Настя заметила, как Иришка, словно извиняясь за неудобства, улыбнулась.

Настя машинально махнула подруге рукой, мол, пока. И уже пригнулась, чтобы выйти из машины, как, чуть приподняв голову, взглянула вверх. По инерции спустив ноги в снег из машины, Настю вдруг накрыла волна осознания увиденного. Она подняла голову и вновь посмотрела на тайного друга. На фоне тёмного зимнего неба с редкими звёздными проблесками в мужской одежде стоял ужасающего вида почти скелет. Продолговатое молочно-белое лицо с сияющими впадинами глаз, подёрнутыми синевой под глазницами, наполовину ещё сохранившийся нос, нелепо и странно присутствующий на этом лице. Бледные фиолетово-розовые губы были плотно сжаты, щёки впали, на шее из-под рубашки была видна кость с едва заметными иструхшими обрывками кожи. Но всё это не мешало лицу сохранять вполне читаемое выражение. Он не улыбался, не смеялся издевательски, не пугал, он смотрел просто и серьёзно, даже немного удивлённо приподняв складки бровей.

Настя не помнит, как она вылетела из машины. Крик, надрывный и испуганный, даже крик до такой степени сжался, застряв где-то внутри гортани, что наружу в морозный воздух вылетел только сдавленный отрывистый хрип. Она метнулась к подъезду, долго не могла найти в кармане ключ от домофона, потом, показалось, целую вечность не могла приладить ключ к кнопке – руки бились в мелкой дрожи. По спине пробегал мерзкий, липкий холодок, как от ожидания неизбежного удара. Наконец дверь поддалась. Настя, несмотря на свой довольно внушительный вес, минуя по несколько ступеней сразу, влетела на третий этаж, и только захлопнув дверь квартиры и ощутив внезапно разившийся по всему телу отвратительный страх, заорала, обхватив руками голову.

Ни о каком сне у Насти в эту ночь не могло быть и речи. Социальные сети, где она ежедневно после работы проводила время часов до двух, она даже не открыла. Она просто в этот вечер забыла о их существовании. Страх отбил память, отбил осознание действительности и все обыденные бытовые дела – Настя забыла даже о том, что на ночь надо чистить зубы и кормить дико орущего кота. Свет в эту ночь в её квартире горел везде, телевизор не выключался, шторы не задёргивались. А ровно в двенадцать часов она ещё и всем родственникам стала названивать – желать спокойной ночи. Настя подумала, что вдруг, зная, где она живёт, скелет захочет вернуться и при виде него она просто тут же умрёт от разрыва сердца. Так вот, если она в это время с кем-нибудь по телефону будет говорить, так люди хоть знать будут, отчего её не стало.

Уставшая, посланная несколько раз родственниками «спать», измученная до предела, Настя не выдержала и заснула, свернувшись на диване под пледом только к пяти утра тревожным и непродолжительным сном под весёлые напевы индийских фильмов.

На следующее утро, идя на работу, ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы просто переставлять ноги. Даже соседка баба Фая, выкатив на лавочку в такую рань, спросила: ты заболела что ли, голуба? Отделавшись от соседки, Настя пошла дальше, придавая походке более-менее приличное состояние, но ноги предательски не слушались. Ещё и зубы от холода начали клацать, прям жуткое зрелище, подумала про себя Настя, подходя к работе.

Но сейчас самое главное – это была встреча с Ириной. На работу Иришка должна была прийти позже на час. Настя решила, что сейчас зайдёт, согреется, заварит кофе (она всегда пила крепкий хороший кофе) и решит, как будет вести себя при встрече с подругой.

Но этот час облегчения не принёс и тактику поведения при встрече Настя придумать тоже не смогла. Иришка прибежала на работу ровно в восемь и как ни в чём не бывало. Высокая, тоненькая, румяная с мороза, сдёрнув шапку, заглянула в группу:

- Привет!

Сбегала переодеться, и, улыбаясь, стала накрывать детишкам завтрак.

На минуты провалившись в привычность обстановки, Настя провела с детьми утренний круг, гимнастику и усадила завтракать. Воцарившаяся тишина под мерное хлюпанье и стук ложек заставляла начать беседу.

Ирина выглянула из раздаточной:

- Кофе будешь?

Настя, наигранно долго и сосредоточенно помогая одному из малышей справиться с кашей, буркнула:

- Пила уже…

- Что ты сегодня такая невесёлая?

- Будешь тут…

- Что случилось? – снова выглянула Иришка, округлив глаза, и ожидая услышать какую-нибудь очередную новость.

- А ты сама не знаешь? – съязвила Настя, глядя ей прямо в глаза. Волна всего пережитого вновь окатила её, заставив с новой силой ощутить щемящий неподавляемый страх.

- Что? – Ирина оставила посуду и вышла к подруге, даже не вытерев руки, - что?

- Нас вчера кто подвозил? – решительно крикнула Настя.

- Мой друг, - шёпотом ответила Ирина, пытаясь улыбнуться под натиском сверлящих Настиных глаз.

- Скелет!! – выдохнула Настя, срываясь на крик, словно с этим вслух произнесённым словом из неё могла выйти часть так долго давившего её страха.

Ирина округлила глаза, родинка на левой щеке мелко задёргалась. Дети, услышав такое весёлое, манящее их слово, застыли с опущенными в кашу ложками, перестали есть. Самая старшая из ребят, говорунья и хохотунья Анютка, от радости и предвкушения заёрзав на стуле, спросила:

- Где был скелет?

Ирина с Настей, впившись глазами друг в друга, тоже замерли.

Наконец, Ирина отмерла, отряхнула с рук оставшиеся капли воды и тихо ответила:

- Это не скелет, это сгусток энергии воображения…

- Что? – скривилась Настя.

Она внезапно почувствовала, что страх внутри неё куда-то отступая, попятился и начал исчезать. Ведь когда о страхе начинаешь говорить громко, и вообще когда кому-то говорить, когда он перестаёт быть только твоим; когда он вырывается из тебя в виде слов, то этот страх становится не таким могучим и потихоньку начинает терять над тобой власть.

- Что? Какой энергии? – уже понеслась Настя, - да он зыркал на меня своими впадинами, трёс костями, обрывками кожи… Да я ночь не спала и вообще вряд ли спать буду…

Настя выстрочила всё пережитое и рухнула на стул. Дети, весь завтрак так и просидев с открытыми ртами, глазели на воспитательниц. А Иришка после такой бурной речи подруги скрылась в раздаточной и вышла оттуда убирать со столов, только когда Настя с детишками ушли на улицу.

В тихий час, когда дети спали и снились им скорее всего скелеты, Ирина подошла к Насте:

- Поговорим?

Та демонстративно отвернулась. Не дожидаясь согласия, Ира присела на детскую коечку рядом с ней:

- Ты думаешь, я сумасшедшая? Нет. Тот мужчина – это сгусток энергии моего воображения. Он тебе показался таким, потому что ты в него не веришь! – Ира, увлёкшись, повысила голос, повернулась к Насте, - как только ты заставишь себя поверить в его существование, ты увидишь, как он хорош собой. Как он умеет говорить, угадывать мысли, успокаивать. Он есть, он есть для меня. Мы ведь часто не видим то, во что не верим… Он может прикасаться ко мне. Когда ты поверишь в силу его прикосновений, ты сможешь ощутить их…

Ира задумчиво посмотрела на свои руки.

- И…- желая продолжения, покачала головой Настя.

- Что «и»? – Не поняла Ира.

- И… - Настя пыталась подобрать слова, чтобы правильно донести до подруги пришедшую ей мысль.

- И всё остальное, - подтвердила Ира и посмотрела прямо ей в глаза, не стыдясь и не краснея.

2.

Конечно, ни в какие сгустки энергии Настя не поверила. Все наступившие выходные она провела дома в раздумьях, опустошая холодильник и налегая на кофе. Настя была твёрдо уверенна только в одном – у Иринки появился мужик. Как он мог так её напугать? Привиделось, показалось? После тяжёлого трудового дня в две смены чего только не привидится! Но не до такой же степени наработаться, что скелеты по улицам мерещатся? А может Ира с другом нарочно так её напугали? Может друг был в маске? Зачем? Тоже чушь, всё чушь! Блин, да что же такое это было?!А может, просто я с ума схожу, думала Настя, может у меня мозг заболевает и мне скелеты начинают мерещиться? Однако, занятия по математике и рисованию на понедельник она всё же смогла приготовить, значит мозги работают, пока шизофрении нет. Тогда что же это такое был?

Так и не придумав никакого толкового объяснения случившемуся, Настя встретила рабочую неделю. Первый день выдался довольно сносным, вымотали только долгие репетиции к новогодним утренникам, а так – ничего, даже кофе удалось попить. Но домой Настя всё же поплелась уставшей и одна; надуманно приписав себе дел, чтобы задержаться и выпроводить Ирину раньше, идти вместе ей не хотелось.

Подходя к своему подъезду, Настя ещё издали заметила фигуру мужчины, сидящего на лавочке. Внутри у неё всё похолодело, в голове мысли забегали галопом, натыкаясь друг на друга и оглушительно воя. А ноги всё-таки предательски двигались вперёд.

Расстояние до подъезда оставалось всё меньше и меньше; на улице как назло никого не было, только вдалеке у гаражей несколько человек суетились около машины. Но чтобы они услышали, кричать Насте пришлось бы невообразимо громко. Таким криком она скорее всего всю пятиэтажку перебудит. Все соседи, конечно же, заинтересуются, выглянут в окно…и что Настя скажет: помогите, на меня скелет напал? И увезут её сразу в психушку… Нет, так орать нельзя. Где же ты, баба Фая, что не выходишь ты, когда надо – в отчаянии подумала Настя, сворачивая на тропинку к подъезду. За раздумьями она даже не заметила, как так быстро подошла и плана бегства никакого не придумала.

- У вас зажигалки не найдётся? – раздался мягкий приятный голос.

Настя остановилась как вкопанная и уставилась на мужчину. Высокий спортивный брюнет, очень прилично одетый, как мельком успела оценить Настя, вопросительно смотрел на неё добрыми карими глазами. То есть и глаза у него были, и нос, и шея, и щёки… В душе Насти всё перевернулось, накатилось волна кого-то странного гармоничного единения с миром, со всем огромным миром, который её сейчас окружал.

Так бывает, когда ждёшь, очень долго ждёшь чего-то страшного, непонятного, и уже предчувствуешь приближение этого, а вместо неприятностей приходит простое и светлое, удивительное счастье. Вот и сейчас вместо всяких пугающих скелетов, когда Настя готовилась к самому – самому худшему, вместо всего этого ей встретился просто обычный мужчина, попросивший зажигалку. Это чувство облегчения как волной накрыл Настю, и она с радостным стоном опустилась на скамью у подъезда.

Мужчина не сводил с Насти удивлённых глаз, в которых сиял огонёк искреннего доброго юмора. Настя не помнит, сколько она так просидела, радуясь такому благополучному исходу дела и совершенно глупо улыбалась.

-Так значит, у вас нет зажигалки? – повторил незнакомец свой вопрос, мило поглядывая на Настю.

- Ой, - округлив глаза, выдохнула Настя, приходя в себя и растекаясь в обворожительной улыбке, немного правда напоминающей улыбку совершенно сумасшедшей женщины, и почему-то соврала: - нет, не курю.

О том, что Настя вечерами любит покуривать, стоя на балконе и пускать маленькие облачка дыма от дорогих сигарет в вечернее загадочное небо, знали все. Но, видимо, радостные события действовали на Настю так обескураживающе, что она с лёгкостью от всех своих вредных привычек отказалась.

- У вас произошло какое-то радостное событие? – участливо спросил он, продолжая наблюдать за её абсолютно счастливым выражением лица.

- Вы даже не представляете, какое! – ответила Настя, не переставая улыбаться и бессмысленно глядя в неб, – я ожидала мужчину, другого мужчину, точнее даже не мужчину, а увидела вас. Я думала, это он сидит тут, а сидите вы…

- И в чём же выражается ваше счастье, - допытывался незнакомец, - в том, что его здесь не оказалось или в том, что именно я здесь оказался?

- В том, что его здесь не оказалось!

- Расстались? – участливо так спросил незнакомец.

- Да мы и не начинали…- стала объяснять Настя и осеклась, - а что вы спрашиваете?

Оторвав наконец взгляд от звёздного неба и придя немного в чувство, Настя вдруг как будто со стороны увидела всю нелепость ситуации, себя такую дурочку, сидящую на скамейке с чужим мужчиной и объясняя ему, что она рада не встречаться со скелетами!

Настя грозно взглянула на незнакомца, желая сказать ему что-нибудь обидное, вроде не ваше дело, а потом быстро подняться и уйти, но… она встретилась с ним взглядом.

У Насти закружилась голова, мелкая приятная дрожь пробежала по телу, спускаясь куда-то вниз и приковывая её к скамье, не давая подняться.

- Да не с кем я не встречаюсь, - прошептала она.

- Принца ждёте?

- Ждала…

- А сейчас что? Уже не ждёте?

- А вы женаты? – выпалила Настя и поперхнулась собственной наглостью.

Незнакомец весело рассмеялся таким безобидным снисходительным смехом:

- Нет.

- Вот и славно! – выпалила Настя и прямо закашлялась; да что же это такое, проклятый язык, что он несёт? На аттестации недавно как мочало к нёбу прилип, еле ворочался, а здесь, смотрите-ка, чего разговорился!

От создавшейся ситуации Настю бросило в жар, щёки зардели: молчи, дура, иди домой, мысленно командовала она себе, но было уже поздно.

- Какая вы весёлая девушка, - продолжал незнакомец, заливаясь своим звонким раскатистым смехом.

- Мы здесь уже полчаса сидим, вы, наверное, замёрзли, – перестав смеяться, снова участливо так спросил он.

- Да нет, я морозоустойчивая, - брякнула Настя и тут же мысленно себя обругала: что ты несёшь, что ты, дурында, несёшь…

- Вот и славно, - по-доброму передразнил её незнакомец, - мне нравится с вами общаться. Какой вы беззаботный, позитивный человек!

- Это точно, - согласилась Настя и осеклась, ох, не сказать бы чего лишнего. Но, блин, это звёздное небо, эти глаза, эта спортивная осанка и обалденный аромат фаренгейт, просто сводили с ума и Настя не сдержалась:

- К такому небу и парфюму ещё бы и испанский коньяк…

- Испанский? – улыбнулся незнакомец, недоверчиво приподняв брови.

- Да, - Настю понесло от его ухмылки, и как в детстве, раззадоренная таким снисходительным недоверием, живо стала доказывать, - у меня дома есть. Испанский, мне так в магазине сказали, продавец знакомый…

- Верю, верю, - покачал головой незнакомец в знак примирения, - может, угостите.

«Эх, баба Фая, баба Фая, - подумала Настя, где тебя старую носит, пропадает девка, выйди на лавочку, спаси дуру, карга старая. Когда не надо, так она всё время здесь, а как помочь - дудки, и носа не покажет».

- С удовольствием, - отозвалась вслух Настя, а где-то глубоко-глубоко взывал к разуму внутренний голос.

3.

Настя поднялась с ночным гостем в квартиру, наскоро бросив на стол скатерть, помыла лимоны, виноград, достала коньяк. Он развлекал её, задавая глупые вопросики, сьюморил по поводу лежащей на подоконнике пачки легких сигарет. Она без стеснения призналась, доверчиво поведав о своих слабостях.

Как же всё-таки странно, поймала она себя на мысли, я знаю его будто сто лет…И как магнитом … Что это? аромат духов так действует? долгое отсутствие мужского внимания? магия? любовь с первого взгляда?

Настя суетилась на своей маленькой кухоньке, где он стола, стоящего у входа до окна, было всего пару шагов; замерла на секунду, вспоминая, что где – то должна быть шоколадка…

Сильные мужские руки сзади сжали её плечи. Настя, не оборачиваясь, почувствовала его настойчивый взгляд, желание, силу. Как магнитом притягиваемая волной собственных обжигающих мыслей, ослабла, поддаваясь.

На земле день сменяет ночь, ночь – день, они никогда не пересекаются, так и в душе сладкое трепещущее желание заглушает, словно сменяет разум.

- Наше подсознание может всё, - шепнул он, касаясь её шеи,

- Да, - даже не понимая, о чём он ей говорит, простонала в ответ Настя, не разжимая губ, с мучительной силой падая в лёгкий дурманящий туман.

На следующее утро она проснулась не свойственно ей очень рано и без будильника. Открыла глаза, осознавая данность своего существования. За окном стояла зимняя мгла, где-то очень далеко шипел проходящий поезд. Кот, видимо нестерпимо мучимый голодом, прыгнул к ней на кровать, но как ошпаренный, взвился и бросился на кухню.

Настя повернула голову. Рядом лежал мужчина. Припоминая все подробности вчерашнего вечера, она, привстав на локти, провела рукой по его высокому лбу, пытаясь пригладить волосы… Рука вдруг ощутила холодную гладь подушки, утонула в мягком пуху.

Настя взвизгнула, подскочила, нащупала выключатель, призывая себя успокоиться. Свет залил комнату, больно резнул по глазам. На миг зажмурившись, Настя в нетерпении открыла глаза, комната была пуста. «боже, боже, - бешено заклокотали мысли, что это? сон? опять привиделось?»

Схватив плед, накинув его на плечи как попало, она бросилась на кухню: нет, не сон; на столе стоял виноград, коньяк, лимоны. В углу кухни озверелыми глазами на неё смотрел кот.

Почувствовав, как безвозвратно силы стали её покидать, Настя опустилась на стул: значит, мужчин всё-таки был! Принюхалась, аромат дорогого парфюма витал: едва уловимый и терпкий. Точно был…Стоп, что значит: был, стучали мысли, куда делся, что такое происходит в моей жизни?

Конечно, Настя бросилась советоваться к подруге. О её ужасающем кавалере она и не думала, что о чужом думать, когда в своей жизни такое творится, не о других совсем было.

- Иришка, представь, - рассказывала она Ирине, когда детей увели на музыку, и они остались в группе вдвоём, - у меня было…

- Что? – не поняла та, заваривая чай.

- Всё! – многозначительно прошептала Настя.

- Да ты что?

Ирина оставила чай и подсела за столик к подруге, приготовясь слушать:

- С кем?

- Ты представь, - Настя, немного смутившись, замешкалась, - я не знаю…

- Как это? – Ирина так искренне удивилась, что Насте стало враз как-то неловко от сказанного, она пожала плечами, заулыбалась, будто извиняясь, что так бывает.

- Где это случилось? – не унималась, выпытывала Ирина.

- У меня дома…

- У тебя дома? – не дав договорить, затараторила она, - и ты не знаешь, с кем? как это могло произойти…

- Вот так…

- Ну, ты, подруга, даёшь! – выдохнула Ирина, покачивая головой; она никак не ожидала от Насти подобного поступка, и саркастично добавила, - кому попало…

Он появился так же неожиданно, как и исчез. Просто подошёл к Насте на улице, когда она шла с работы домой. Приобнял, стал говорить о том, что очень рад, что скучал. Настя вновь поддалась этому магнетизму своих чувств. Она вдруг почему-то вспомнила, как ей недавно ранним утром, подойдя к окну и кутаясь в плед, невероятно сильно захотелось ощутить чью-то заботу, нежность; чтобы кто-то так же проснувшись, подошёл, обнял, укрыв от утреннего холодка. И сейчас, словно вновь пережив это чувство, но уже в реальности, она, как и в первую встречу, приняла и потонула в этих головокружительных ощущениях.

Дни шли за днями, маленький городок утопал в предновогодней суете. Люди жили ожиданием праздника, некоторые, наверное, и ожиданием чуда. А в Настиной жизни в последнее время чудес было не перечесть и не переосмыслить. Появление друга уже не воспринималось как что-то необычное, наоборот, Настя жаждала этих встреч, наполненных нежностью и страстью. Это если бы месяц назад рассказать ей обо всём, то она, конечно же, не поверила бы. А сейчас всё по-другому. Ведь когда ежедневно начинаешь сталкиваться с чудом, то потихонечку к нему привыкаешь. Но самое главное, что поняла Настя – мы часто видим людей не такими, какими они являются на самом деле.

Настя вспоминала своего бывшего мужчину: человек настоящий, как мы и привыкли воспринимать людей, есть руки, ноги, глаза…Но возвращаясь к нему мысленно, Настя думала: но рядом с ним не было этого ощущения радости жизни, идёшь и не дышишь полной грудью, не чувствуешь этой благости вокруг, не можешь ухватить счастье. А сейчас…пусть Настя не могла пройти со своим тайным другом в магазин купить пряники, и окружающие не могут увидеть его настоящего, но именно сейчас Настя была счастлива. Счастлива в той полноте этого слова, что когда просыпаешься и открываешь глаза, то можешь увидеть, что сегодня рассвет брызнул особенно нежными красками, а не погружаться вмиг в пучину бытовых проблем. Конечно, эти проблемы никуда не ушли, так же были, как и у всех, но они перестали быть главенствующими в жизни; в жизни на первый план выходила любовь, а это, знаете ли, дорогого стоит.

И Настя растворялась в этом счастье, всё более и более принимая и осознавая его. И настолько всё это стало частью её жизни, реальным существованием, что даже незаметно для себя она приняла этот удивительный мир как данность. А чем больше она верила в него, тем явственнее проявлялось существование тайного друга в земной жизни.

Как-то Настя собралась со своими подружками у себя в воскресенье. Накрывали на стол, смеялись. Вдруг Танька как заявит во всеуслышание: дорогушечка, а это что? И поднимает со стула вверх мужской свитер. Ясное дело, все стали тут же приставать с коварными вопросами, улюлюкать над хозяйкой, а Настя прямо столбенела: это ведь его свитер! Как же это так могло случиться, ведь он невоспринимаем, невидим другими людьми. Он призрак, часть другого мира, и вещи его не могут здесь появиться. Она, словно не веря, что ей показывают, схватила свитер, прижала к себе, вдыхая уже до боли знакомый аромат, и разрыдалась. А вечером, когда он появился на балконе, и, улыбаясь, постучал в балконную дверь, Настя, едва успев открыть, тут же заговорила:

- Твой свитер, как он мог появиться? как это происходит, почему?

- Не сейчас, - шепнул он, сжимая её в своих объятиях.

4. 

Снежная тонкая пелена окутала город, на мир неспешно спускалась новогодняя ночь. Было пасмурно и тихо, где-то вдали стучали поезда и гудели машины, далеко-далеко и безжалостно тоскливо, но в то же время так естественно наполняя округу движением и жизнью. Настя, лежала на диване и придерживала плед, чтобы прикрывать грудь, он, приотворив чуть окно, курил; мускулистый, обнажённый, не стесняясь своей наготы, задумчиво глядя на неё.

- Почему ты выбрал меня, Володар? – спросила она, - ведь ты мог выбрать кого угодно…

- Мог, - подтвердил он, - но только ты смогла бы понять меня…В том мире такие вещи чувствуются обострённее что ли, лучше.

- Как же мы будем дальше жить? – прошептала Настя, глядя ему в глаза с такой нежностью и надеждой, что казалось невозможно ответить на такой взгляд иначе чем: прекрасно.

Но он, осознавая, насколько она ему дорога, и как хочется, чтобы она была бесконечно счастлива, никак не мог сказать то, что она ждала. Всё, всё, если бы у него что-то было, он отдал бы за счастье этого такого дорогого ему человека. Как и она, в свою очередь, готова была принести в жертву их любви и эту реальность, и людское мнение, и все условности окружающего мира.

- Как же? – шёпотом повторила она.

- Ты должна быть счастлива. Тебе нужен земной мужчина…

- Нет, нет, - перебила его Настя, - нет, какова бы не была моя жизнь с тобой, она для меня самая лучшая. Без тебя всё поблёкнет, я уже не смогу без тебя…

- Глупышка, - усмехнулся он, потушив сигарету и закрыв окно.

В прихожей неожиданно щелкнул замок, зажёгся свет. Настя прислушалась: это бабуля пришла.

- Она поздравит и уйдёт, ненадолго. Подожди там, - показала она на кресло, - она всё равно тебя не увидит.

Настя не успела в полумраке нащупать и накинуть халат, её бабушка уже прошла в комнату и нажала на выключатель со словами:

- Ты уж спишь что ли?

- Ну да, - ответила Настя, уже не в темноте, а от резкого яркого света зажмурившись и всё ещё не найдя халат, и снова зашарила по постели.

Сейчас бабуля поздравит, думалось Насте, достанет свои заготовочки, огурцы, грибочки, зимние салатики, пожурит за беспорядок и уйдёт к другой внучке, Настиной сестре, не забыв с порога напомнить, чтоб завтра к ней пришла поздравить. Такой сценарий в их семье был уже несколько лет. Но в этот год что-то пошло не так, как обычно. Настя, плюнув на халат, стала закутываться в плед, а бабуля, обведя комнату придирчивым взглядом, взвыла, да так, что Настя аж присела от неожиданности:

- Что? богохульники, бесстыдники, - кричала бабуля, - ты вообще рехнулась, голые мужики у тебя по квартире бегают…

- А?! – выдохнула Настя, не веря ни тому, что она слышит, ни вдруг с напором рвущемуся к ней счастью.

Сердце бешено застучало, где-то глубоко всё обмерло, обомлело, но никак не укладывалось в связную мысль: бабуля видит Володара; они перешагнули пропасть, непреодолимую, казалось, пропасть между их мирами. А бабуля никак не могла прийти в себя от такого: это ж надо, сидит нагишом, как ни в чём не бывало!

Настя бросилась к Володару:

- Ты есть, - кричала она, - понимаешь, тебя видят, ты здесь, ты есть…

- Настя, - только и смог прошептать он, ещё не веря, не осознавая.

- Тьфу, - вместе с ними вопила бабуля, понимая по-своему вдруг обуявшую молодёжь радость, - и старухи не стесняются, тьфу срамота…

Она, продолжая кричать и возмущаться, даже забыла поставить сумку с гостинцами для внучки, хлопнула со всей силы входной дверью, и в подъезде ещё долго были слышны её ругательства.

А Настя и Володар даже не ожидая и не надеясь ещё минуту назад на такое свалившееся на них счастье, плакали, обнявшись в этот последний час старого года, забыв и о празднике, и о всей безумной вселенной…