Деревня волка

Ночь медленно опускалась на землю, нежно обволакивая темнотой холмы, лес, пасущихся овец и маленькую деревеньку. Пелена темноты скатывалась в бегущую реку, окрашивая и её воды, и потом разливалась так далеко, как мог видеть взор. Одинокая луна освещала протоптанные тропы. Звёзды, что загорались тут и там, составляли ей компанию в этом нелёгком деле.

Маленькие окошки в тёмных деревянных домах светились жёлтым, от пламени свечей и керосинок, из некоторых труб валил дым, и не удивительно, всё же на дворе октябрь месяц. Мир начинает холодать. Зайцы и ласки сменяют шубку, а люди в это время запасаются дровами на зиму и закатывают по банкам собранный урожай.

Слышатся разговоры деревенских старушек, веселый смех застолья. Иногда раздаётся поскрипывание старых дверных петель и причитания о том, что их снова нужно смазывать, да и лучше бы вообще заменить, чтоб не мучиться больше. Слышится сонное блеяние овец. Вся деревня, несмотря на окутавшую её ночь всё ещё звучит своей привычной, монотонной мелодией болтовни, скрипа и овечьей возьни. И лишь один внезапный звук нарушает эту идиллию. Где-то в лесу раздаётся пронзительный и протяжный вой, который заставляет всю деревню замереть. В ту ночь не открывалась больше ни одна дверь, ни одна петля не скрипнула, а засидевшиеся гости, от греха подальше, остались ночевать у радушных хозяев.

− Позовите старосту сюда, да поживее. – Загорелый рыбак с вилами на плече стоял посреди маленькой улочки и смотрел на грязную колею под ногами.

Народ обступил рыбака, который руганью разгонял всех от себя. Всем было интересно, что же такого он обнаружил, но вскоре зеваки расступились сами собой, пропуская вперёд мужчину, больше похожего на медведя, настолько крупным он казался, и трёх его сыновей.

− Что тут стряслось, Иган?

− Да вот, сам посмотри. – Рыбак присел и указал пальцем на глубокий четырёхпалый след в грязи. – Волк к нам сегодня наведался, наверняка тот же, что на днях шесть овец из стада порезал. Не к добру это.

− И впрямь волк, − староста присел и коснулся следа рукой, − и землю так вдавил, видно немаленький.

− Надо что-то с этим делать, Яков. Иначе мы зимой без мяса остаться можем, и придётся нам за волчьи объедки спорить. Нужно капканы расставить, да и караульных с ружьями, хоть на неделю.

− Зачем капканы? Ему же больно будет. – Раздался из-за спины старосты тонкий мальчишеский голосок. То был младший сынишка Якова – Вилкас. Светлый мальчишка с красивыми, словно чистый янтарь, яркими глазами.

− Сам староста, важный человек, а сына никак не научишь, что нельзя в мужские разговоры встревать?

У Игана с Яковом отношения не заладились ещё тогда, когда рыбак с женой только поселились в деревне, целых двадцать лет назад. Чего только меж ними не было, и драки, и открытая вражда, и примирения, где пиво лилось рекой, но даже после них мужчины продолжали враждовать. Точнее, враждовал Иган. Склочный у него характер оказался, но, на его счастье, мужиком он был дельным, сильным, да и ремесло своё знал лучше, чем кто-то в деревне мог его изучить.

− Оставь ты его в покое, или снова драку затеять решил?

Обычный разговор снова грозился перерасти в склоку, поэтому старшие братья увели Вилкаса обратно в дом под тяжёлым взглядом рыбака.

С утреннего происшествия в деревне ничего толком не поменялось. Мужчины распределили между собой смены караула, почистили ружья и занялись привычными делами. А женщины, прихватив с собой незанятых делом мужей, отправились в лес за грибами и поздними ягодами. Волки волками, а грибов на зиму засолить нужно.

Сперва шли группкой, но на подступах к лесу, склочный характер Игана, которого с собой повела жена его – Марта, испортил настроение всем, и было решено разойтись.

− Вот что ты за человек такой? С утра со старостой чуть не подрался из-за пустяка. Потом с подругами меня разлучил своими россказнями. – Женщина шла впереди, палочкой вороша упавшие листья.

− Не россказни это, а самая настоящая правда.

− Побойся Бога, Иган, что правда? Что староста наш бес какой-то, а сынок его и вовсе чудище? Это твоя правда? Своих детей нам не дали, так ты бы с чужими подружился хоть, может, подобрел бы.

− Да в том-то и дело, что нет у нас детей в деревне. Или сама не замечаешь? Из младших только этот странный мальчишка, а ему уже десятый год идёт. И как он родился, то всё, не родятся больше дети в деревне. – Иган не унимался.

− Мы и за десяток лет до его рождения детей не родили. А сейчас тут рожать и некому. Кто по-твоему родит? Аксинья в свои шестьдесят? Или Грита в сорок девять? Кто?

− Ой, да с тобой спорить – себе дороже. Правды не видишь, всё оправдание этим бесам ищешь. Яков то ни на год не постарел с тех пор, как мы переехали сюда. И дети его старшие, будто и не меняются, а этот младший…

− Довольно, все грибы мне спугнёшь своими воплями да причитаниями.

− Грибы тебе не рыба. Их не спугнёшь.

− Я не мешаю тебе рыбачить, а ты мне с моим делом не мешай. Ты тут чтобы жену твою драгоценную не съели, помнишь? – Корзинка Марты медленно, но верно заполнялась опятами и подосиновиками. Листья шуршали под её ногами, а палочка в её руках ворошила низкие кустики в поисках боровиков. – Пойдём к оврагу, там можно твои любимые грузди поискать.

Нехотя, но мужчина согласился, всё же речь о его любимых грибах, да и жену свою он очень любил, пусть другие и не видели этого.

В овраге действительно нашлось несколько больших, сияющих белизной грибов, раскинувших свои шляпки так, что из них мог бы и зверь напиться и человек.

Пока Марта сосредоточенно срезала плотные ножки, Иган настороженно прислушивался, прижимая ружьё к груди.

− Замри. Ни звука. – Весь он будто превратился в одно большое ухо и напряжённо слушал лес. Где-то вдалеке ему послышался тихий, едва слышимый детский голос:

Раз следок, два следок, волк овечку уволок.
Как деревня ляжет спать, я опять пойду играть.
Распущу погуще шерсть, не забуду мяса съесть.
Выпью много молока, посплю в сене до утра.
Раз следок, два следок…

− Ты слышала это? Эй, Марта?

− Ничего я не слышала. – Женщина выбралась из оврага с полной корзинкой.

− Тут голос детский был.

− Быть такого не может. У нас один ребёнок на всю округу, Вилкас, да и его одного в лес никто не отпустит, не говори глупостей. – Она отмахнулась от предложенной мужем руки. – Померещилось тебе просто.

− Не может мне померещиться такое. Надо будет с Яковом поговорить потом. Напомни мне, если я забуду.

− Забудешь ты, как же. Ты скорее дров запасти забудешь, чем возможность поругаться со старостой.

По пути в деревню Марта всё искала грибы, что могла пропустить в первый раз, а её муж продолжал слушать лес. Уже почти на опушке, когда было видно, как столбы дыма из деревенских труб расчерчивают ясное небо, Иган замер и обернулся. Позади него послышался треск, и его можно было бы списать на упавшую с дерева ветку, но какое-то предчувствие не дало рыбаку сделать этого. Через мгновенье, там же, позади пары раздался волчий вой, и Иган, не раздумывая, выстрелил в кусты, чтобы если не убить, то хоть ранить или спугнуть зверя.

− Теперь слышала?

− Слышала вой, но не детский голос. – Жена спряталась за своим супругом и они, медленно отступая, выбрались из леса на поляну, куда на выстрел успели сбежаться мужчины, вооружённые тем, что было к ним ближе всего. Кто с топором, кто с ружьём. Кто-то даже с табуреткой.

− Что случилось? − Яков, конечно же, шёл первым. – Неужели волк?

− Это ты мне расскажи, что случилось? Почему твой сын по лесу гулял, да ещё стишки какие-то странные распевая, по шерсть, следы и игры с овцами? – Загорелые руки рыбака схватились за ворот рубахи старосты.

− Ты что за чушь городишь? Вилкасу и десяти нет, кто его одного в лес отпустит? Он дома сидит, и не выходит почти, за дровами если только.

− А ну пойдём, посмотрим, где там твой зверёныш прячется. – Иган потащил Якова за грудки в сторону дома старосты, но Марта шлёпнула его по рукам и оттащила.

− Ты уж прости его, Яков. Как волки появились, он ещё несноснее стал. Да и сейчас такое было, представляешь, прямо за нами волк завыл. Вот и помутился чуток рассудок у муженька моего. Не злись уж сильно.

− Я вам всё равно докажу, что нечисто с этим мальчишкой. Вы все тогда поплатитесь за неверие. – Рыбак ещё долго кричал что-то, но жена неумолимо тянула его домой.

Полный событиями день подходил к концу. Караульные стояли на своих местах с керосинками и всматривались в темноту. Обеспокоенные жители запирали двери и ставни. А пастухи не отходили от своих подопечных.

К полуночи спали все, кроме мужчин, несущих свой пост и ещё кое-кого.

Одна из дверей ночью отварилась и из неё выскользнула тёмная фигура. Минуя зевающих караульных и свет, фигура прошмыгнула сперва к овечьим загонами, потом проскользнула в коровник. Всё было тихо, ни шороха, ни звука. Тень бродила по деревне, пока не пробралась на сеновал, а уж там начался переполох.

Острые вилы вонзались в сложенное горкой сено, под басистое бормотание, пока не раздался визг и обозлённое рычание. Один из зубцов процарапал шкуру зверя, который тут же выпрыгнул на обидчика, скаля острые клыки.

− Сюда, все сюда. Волк на сеновале. – Кричал Иган, отмахиваясь от бритвено острых зубов у своего лица. Как только рыбак закричал, волк бросился прочь, на улицу, где за ним погнались мужчины.

Светлая, переливающаяся в лунном свете серебром, шерсть волка не позволяла ему спрятаться во тьме ночи, а расползающееся по боку алое пятно заставляло зверя жалобно скулить от каждого движения. Скулёж раненого зверя, крики мужчин и выстрелы слились в симфонию яростной погони и унеслись в сторону леса. Конечно же, никто в здравом уме не стал забираться в чащу ночью, раненный зверь опаснее здорового, да и мужчины решили, что до утра волк не дотянет, и спокойно разошлись праздновать избавление от хищника. Не рад был только рыбак Иган. До самого рассвета он стоял на границе леса с ружьём, ожидая, что зверь вернётся. А как только рассвело, побежал к дому старосты и его детей.

− Открывай, открывай живо. Теперь я точно знаю, что это твой малец. Теперь не отвертитесь. – Иган яростно барабанил в дверь тяжёлыми ручищами.

Дверь открыл сонный Яков, и не успел он даже слово сказать, как рыбак, оттолкнув его, влетел в дом, сразу направляясь к комнате младшего. Мужчина бесцеремонно растолкал спящего мальчишку.

− Показывай, показывай правый бок. Я точно знаю, что попал в тебя вилами.

Подоспевший отец Вилкаса схватил нарушителя покоя за воротник, оттаскивая от ребёнка.

− Ты что, по-твоему, делаешь? Думаешь, и это с рук тебе сойдёт?

− Ааа, вот оно как, папаша сынка покрывает. Может и ты такой же, как твой зверёнышь?

− Папа? Дядя Иган? – Мальчик тёр сонные глаза кулачком, сидя на кровати. Одеяло оголяло его по пояс.

− Видишь, нет у него никаких ран ни на каком боку, хоть как ты смотри. Я теперь запомни, со мной можешь говорить, как тебе вздумается. Но никогда не смей трогать моего сына или делать его виновником твоих бредней. – Яков вытолкал незваного гостя за порог дома. – Ещё раз ты подойдёшь к нему, не посмотрю, что ты один хороший рыбак на всю округу, прогоню из деревни так, что ты никогда сюда не вернёшься. Попомни мои слова.

Словесная перепалка продолжилась некоторое время, и даже продолжилась с порога дома Игана, к несчастью расположенного прямо напротив дома старосты. Но, наконец, обе двери захлопнулись и утренней дрёме больше ничего не мешало.

День выдался на редкость солнечным и ясным. Раздосадованный своей неправотой рыбак ушёл на речку, захватив снасти и еды на день. Бег воды успокаивал его. Да и за последние пару дней и без того прохладное отношение деревенских к нему совсем остыло. Он просидел у реки почти весь день, и даже принял тот факт, что был неправ этим утром, но совсем некстати к нему присоединился тот, кого Иган хотел бы видеть возле себя в последнюю очередь.

− Дядя Иган, а вы научите меня рыбачить? – Светловолосый мальчишка стоял позади него, любопытно рассматривая, как мужчина собирал свою сеть.

− Иди куда шёл, мальчик. Что ты вообще делаешь здесь, когда солнце вот-вот сядет?

− Я люблю на закат смотреть, а в воде солнце отражается так красиво, будто сразу на два заката смотрю.

− Шёл бы ты домой, из окна закат смотреть. – Рыбаку не хотелось возиться с мальчишкой, но совесть не позволяла оставить ребёнка одного, да ещё так далеко от деревни, и он сел рядом с ним, на потемневший от времени и влаги мостик, что тянулся от берега к середине реки.

− Вы решили со мной посидеть. – Вилкас радостно улыбнулся и опустил ноги в холодную воду.

− Не оставлю же я одного ребёнка.

− И правильно. Кто знает, что случиться может. Вдруг меня русалка или водяной утащат. Вот вы верите в водяного?

− Давай без разговоров. Смотри свой закат, и пойдём. – Присмотревшись к мальцу, Иган почувствовал, как дрогнуло сердце и вспомнил, как долго они с Мартой мечтали о собственных детях. Но мальчик всё равно пугал его.

− А можно последний вопрос, только один, дядя Иган. – Вилкас всё не унимался.

− Хорошо. Но только один.

− Что ты видишь, закрывая глаза?

− Странные вопросы ты задаёшь, малой. Что можно видеть с закрытыми глазами? – Мужчина удивлённо посмотрел на мальчика.

− Я, обычно, вижу лес. Такой большой и тёплый. − Он болтал ножками, подымая в воздух солёные капли моря.

− Лес?

− Да. Только вижу его не я, а волк. − Вилкас немного насторожился, раздумывая, можно ли рассказывать взрослому такой

секрет. − Этот волк, это я. Такой сильный и огромный. С большими острыми зубами. Я слышу всё вокруг. Слышу, как на лугу за лесом пасутся овцы и лают сторожевые собаки. Слышу, как за мной гонятся люди с ружьями и кричат.

Парнишка задумчиво посмотрел на горизонт и прищурился от красных лучей заходящего солнца.

− Не шутил бы ты так, малец. Не слышал разве, что сейчас в деревне происходит? В лесу за пастбищами волчьи следы нашли. И овец по ночам волки резать стали. Да и сам ты видел, что и в деревне видели следы и клоки шерсти. Будешь так шутить, и не я один оборотнем тебя считать буду, люди тогда даже не посмотрят, что ты старосты сынишка. − Престарелый рыбак немного отстранился от ребёнка, а всё его тело напряглось.

− А ещё знаешь, что, дядя, у меня и нос как у волка становится. Слышу запах горячего молока и парного мяса. А ещё железа ржавого. И на языке тот же вкус. Молока, железа. Так странно, правда? – Мальчик улыбнулся и глянул на поднимающуюся фигуру.

− Не смешно, малой. Бросай эти разговоры. − Рыбак спешно сгрёб снасти в охапку, косо поглядывая на ребёнка. – Я пойду уже, а ты не сиди долго, и сам в деревню возвращайся, как солнце сядет. − Их взгляды встретились. Серые, как дождливое небо глаза мужчины и яркие янтарные глаза мальчика.

− Торопись, дядя Иган. − Вилкас отвернулся к морю. − Что-то у меня закрываются глаза...

В сияющих радужках отразились последние закатные лучи. И прежде, чем за детской спиной послышался быстрый топот, светлые ресницы сомкнулись.