Кровь с молоком

Нет ничего обманчивей снега в горах. Под ним может скрываться что угодно. Кто угодно. Столь же опасны и горнодобывающие компании в колониях. Семь из десяти не выходят на оборачиваемость и сжигают инвестиции быстрей, чем дармовое электричество из стартового набора колонистов. Две впадают в величие и гибнут. И только одна выживает – чтобы принести барыши. И рано или поздно утратить человеческое лицо.

Велнес – колония на одноименном спутнике Фестии, планеты в системе Поллукс, – как раз дошла до своей развилки.

– Пришло время повышать доходность. Поэтому к вам послали меня. Мориц Эшер, ваш новый директор по развитию, – закончил мужчина и прошелся у экрана, заменявшего окно.

В огромном зале президиума было почти пусто. Старая дама со свитой на одном из «лучей» бело-голубого стола в форме звезды. Мориц стрельнул глазами в ее сторону, пригладил пальцами усы. Достал из кармана платок и вытер блестящую лысину.

– Жарко тут у вас, – наконец сказал он, видимо, не дождавшись аплодисментов.

– Мы первые в секторе по производству энергии. И в топе десять в мире, если пересчитывать выработку на душу. Можем себе позволить, – улыбнулась женщина с правого «луча». Она сидела подчеркнуто напротив пожилой.

Мужчина из тройки на дальнем от Морица луче стола встал. «Председатель правления, – вспомнил Мориц. – Джерри Голдарт. Математический гений в изгнании». Обогнув «звезду», Голдарт подошел к говорившей женщине.

– Мориц, позвольте вам представить. Табита Ле, директор по стратегии нашей компании «Белый лист». Ее очень ценят и наше правление, – он махнул рукой в сторону своих, – и госпожа Андреа, куратор колонии, – еще один сдержанный взмах руки, уже в сторону старухи.

Табита вышла к экрану. По ее губам блуждала улыбка.

– Буду рада рассказать вам чуть больше о наших внутренних, – она сделала паузу, – достижениях.

Мориц уселся на место по соседству с ее вещами. Пока она говорила, он разглядывал ее. Темноволосая, бледнокожая, статная – Табита была почти с него ростом. Легкий румянец на скулах и чуть красноватые веки только оттеняли ее красоту. Белая блузка, казалось, была ей чуть маловата в груди. Мориц постучал по смартфону и шепотом кинул команду «анкета Табиты». Не прерываясь, Табита приподняла бровь. Ну у нее и слух!

Он оглянулся. Троица из правления слушала с удовольствием. Они явно гордились собой. Но пока для Морица были новыми только цифры о популяции оллов – местных хладнокровных гуманоидоподобных существ. Он как-то не предполагал, что их так много.

Андреа, куратор и неформальный лидер колонии, отдыхала. Она полулежала в кресле-трансформере и иногда прикрывала глаза. Эта часть спектакля ее не интересовала.

А зря. Презентация пошла не по плану. Мориц повернулся к Табите и вздрогнул. У той на блузке проступило красное пятно. Смущенный президиум старался не смотреть на Табиту. Мужчины зашептались. Это разбудило Андреа. Она быстро оглянулась – и вернулась обратно к своему полусну. Мориц был уверен, что она заметила кровь на блузке Табиты. Та же была спокойна как вол, и шепоты ее не смущали.

Вмешиваться было рано. Мориц опустил глаза в стол, подумал. И с выдержкой опытного переговорщика снова поднял глаза на Табиту. До конца презентации было еще далеко.

– Табита, – после встречи Мориц с трудом догнал ее в коридоре. – Я должен вас поблагодарить за…

– Простите, мне некогда. – Она даже не остановилась. – Я должна покормить ребенка.

Так вот в чем дело! Мориц сдержался и попытался втянуть ее в разговор:

– Разве популяция оллов так велика? Я хочу сказать, десятки тысяч особей на одном спутнике – это немного. Но на момент приезда колонистов их было совсем мало, верно?

– Я очень спешу. Через пару недель у нас будет выезд в горы. Увидите их сами. И посчитаете.

Она свернула в боковой коридор. В этой части офиса было огромное смотровое окно, боковая лестница и холл с зеркальным барельефом. На нем были изображены обнимающиеся оллы. Как раз такие, как выходившая из двери.

Мориц поежился. От женщины-оллы тянуло холодом. Ее нежно-голубая кожа была покрыта легким пушком, будто инеем. Грудь была в чешуе. По черным глазам оллы было не понятно, куда она смотрит. Табита выдохнула:

– Спасибо.

Не замедляясь, олла кивнула и уцокала своими копытцами к боковой лестнице.

– Она на вас работает? – удивился Мориц. Оллы людьми не интересовались. Табита неопределенно махнула рукой.

– Меня ждет ребенок, – повторила она и тут в зеркале увидела красное пятно у себя на блузке. Не меняясь в лице, она кивнула Морицу и ушла в свой кабинет.

Ледяной спутник Фестии угнетал Морица. Обычно энергичный, здесь он с трудом вставал по утрам и заставлял себя выходить на пробежку. На время, пока его будущий дом печатали промышленным принтером, он поселился в одном из таунхаусов «Белого листа».

Мориц выходил из дома с рассветом и разогревался у главного корпуса, каскада с покатыми крышами. Вокруг были серые и невзрачные таунхаусы. Чертов корпоративный стиль «Белого листа», а ведь добывают высококлассный порфир красного цвета, с вкраплениями платиновых металлов.

Снег лежал на домах тонким сероватым слоем, с заломами и заносами. Он сам ложился и сам слезал под напором ветров. Только один раз, после сильной метели, Мориц видел, как крыши хлопали крыльями, сбрасывая с себя сугробы.

После разминки Мориц обегал корпуса по спиральной дороге, огибавшей холм корпорации, и спускался вниз. Минут через двадцать на северной стороне в отдалении появлялся единственный город колонии, Велнес.

Велнес был яркий как игрушка. Бело-голубые дома, красные и темно-синие крыши, тут и там золотые и серебряные искорки – фальшивые деревья и какие-то памятники. Даже с такого расстояния Мориц угадывал большие, в пол, окна и стеклянные стены. Колония шиковала.

Оставив корпорацию за спиной, он бежал дальше по спирали, пока не оказывался на западном склоне. На горизонте стояли зыбкие, как мираж, красные горы. Там разрабатывали породу. И там же жили оллы.

Здесь Мориц поворачивал обратно и бежал до дома уже без остановки, не глядя ни на что. После пробежки он, выдохнув, почти спокойно читал отчеты, планы, итоги стратегических сессий за последний год. В принципе он обошелся бы сводкой Табиты и закрытой презентацией, которую правление ему показывать не хотело, – ее пришлось выкрасть с помощью цифрового ИИ-воришки. Да, обошелся бы.

Но он хотел знать, что они себе думают.

Грехом Велнеса было уныние. Корпорация придерживалась низкорисковой стратегии. Еще бы, при таких-то месторождениях. Они не лезли в более труднодоступные жилы. Они берегли роботов-шахтеров от перегрузок и отлучали от работы на время штормов. Да, они отстроили шикарный город, но и он занимал довольно скромную долю в бюджете. Все траты укладывались в колонки прошлогодних прибылей.

Мориц вспоминал красные и синие крыши и морщился. С точки зрения материнки они держали вровень порог окупаемости. И по чуть-чуть сползали в минус.

Падающего подтолкни.

***

В день выезда в Красные горы Мориц проспал пробежку. Сил не было. Он опоздал на десять минут к отъезду, и хотел полюбоваться на недовольные лица делегации, но обнаружил на месте только младшего помощника из свиты Голдарта, Табиту с ребенком на руках. И группу помогающего персонала.

Голдартовский засланный казачок – Микки, потел в курте с подогревом. Увидев Морица, он тут же кинулся что-то диктовать на мобильный. Табита кружила вокруг мобиля, приплясывая и покачивая ребенка. Мориц извинился.

– Что вы, здесь прекрасный воздух! Да, крошка? Отлично спится?

– Как зовут вашего малыша? – усаживаясь в машину, поинтересовался Мориц.

– Здесь не принято давать имя до года, – Табита понизила голос. Нечто розовощекое под вязаной шапкой тихо сопело. – Но я назвала его Кейт.

В дороге Мориц задремал. Мобиль на воздушной подушке шел плавно. Рядом Табита шепотом объясняла Рине, девушке с широко посаженными глазами и каким-то наивным видом, что суеверия – это ментальная ошибка. Мориц сквозь полудрему вспомнил клиента, который вычеркивал слайды с четверками и превратил четвертый этаж в гигантский аквариум, и улыбнулся. С мистиками удобно работать, достаточно понять, чего они избегают.

Андреа уже ждала их у подъемника, внизу горы. Было похоже, что она приехала сюда еще засветло. Мориц уже немного научился угадывать, кто сколько провел на улице, по количеству пыли на одежде, а нежно-сиреневый пуховик Андреа выглядел очень несвежим.

– Мы подгадали открытие этой жилы под ваш приезд, – сказала Андреа, пока из везли вверх. Микки что-то щебетал про потенциал и редкоземельные металлы. Мориц пытался разглядеть Велнес и не мог. Только серые снежные дюны. Или как они называются? – Вы не туда смотрите. Город расположен южнее.

Она навела смартфон на какой-то из холмов вдали и показала на экране пятнышко.

– Вы позволите? – Мориц взял у нее из рук смартфон и отвел чуть в сторону от города. Там в холодном снежном море плясал вихрь. – Что это?

– Стая оллов, скорее всего.

Пока многофункциональный робот прорезал в горе ворота – будущий вход в шахту – Мориц стоял и смотрел прямо перед собой. Серую крошку сменила алая, в защитный экран полетела пыль. Экран завибрировал, стряхивая ее. Мориц этого будто не видел. Он представлял, как бледные чешуйчатые химеры-оллы празднуют приход метели, а в их черных глазах отражается черный снег.

Биотехнологии – вот что поднимает прибыль выше уровня гор. А прибыль от исследования космических форм жизни может быть космической. Так уже было с протогуманоидами из системы Рака. Хорошо, когда можно торговать с инопланетянами. Пегас, Кеплер-10, Глизе-667. Еще лучше, когда и торговать с ними не надо. Оллы – дикари. Да еще хладнокровные, как рыбы. Такое поле для экспериментов.

– Позвольте теперь показать вам дальнюю галерею, – убедившись, что Морица не впечатлила пыль в глаза, Микки повел делегацию по тщательной вырезанной лестнице вверх и влево. Они вошли в арку, обледеневшую снаружи и теплую внутри. Микки снова начал потеть и зашмыгал носом. Табита раскрыла комбинезон, позволяя проснувшемуся малышу выглянуть. Он увлеченно загулил.

– Здесь, – выдержав паузу, заговорщицки объявил Микки, – живут оллы.

Галерея закончилась, и они оказались у крутого спуска в котлован. Там было нечто вроде снежной долины. На дне ее плескался горячий источник. И вся долина была полна жизни.

В свете тусклого красного Поллукса оллы были похожи на сапфиры. Они светились синим цветом, переходящим в фиолетовый там, где стаи были особенно крупными. Кое-где мелькал красный.

– Как вы знаете, – начал было Микки, но Мориц мотнул головой.

Он знал. И что оллы греются друг о друга. И что чем больше стая – тем ярче они светятся. Там, в метели, гуляла совсем маленькая семья. Наверное, старшие обнимают и греют младших, передавая теплый выдох изо рта в рот.

Но сейчас он просто стоял и завороженно смотрел, как стая живых рубинов отделяется от своих и, тускнея, идет к ним. Он дернулся и сделал шаг к одной из лестниц, навстречу оллам. Андреа схватила его за рукав.

– По закону мы обязаны держать дистанцию, – она держала его, пока он не повернулся к ней. Видимо, его недовольство и разочарование отразились-таки на лице. Табита, глядя на него и Андреа, рассмеялась и добавила:

– А они не обязаны.

Оллы приблизились. Один из них отделился от своих и, сделав пару тяжелых шагов, бледно-голубой рукой коснулся малыша Табиты. На руке у олла были перепонки. Еще одна олла подошла ближе, обнимая первого за плечи. Потянулись остальные.

Кто-то из них вынул ребенка из куртки-кенгуру оцепеневшей Табиты. Кейт еще живее залепетал что-то. Было видно, что оллы его не пугают.

– Что им нужно? – Мориц тронул Табиту за плечо. Это вывело ее из оцепенения, и она без колебаний забрала ребенка обратно.

Оллы мгновенное потеряли интерес и потянулись обратно.

– Не стоило его тебе сюда тащить, – Андре подошла к Табите. – Риски, здоровье. Держала бы дома.

– Подальше от глаз людских, да?

– Да. Пока не станет нормальным.

– Можно подумать, ваши женщины без меня не знают, что такое биотехнологии. И как родить ребенка без мужа, – Табита повысила голос так, чтоб ее слышали все. Даже до оллов, наверное, что-то доносилось.

Андреа отошла.

– У гор закрыты глаза, – с отвращением, так же не понижая голоса, сказала Табита.

Мориц оперся на перила и встал в пол-оборота к ней.

– Вам бы цены не было на конкурентном рынке, Табита. Такой навык конфронтации. Что за горы?

– Да какая конфронтация. Это местная поговорка. Что-то вроде «не смотри и не вмешивайся». Первые колонисты говорили так про оллов. Потом была пара стычек и несколько пропавших экспедиций. Теперь это общественная максима. Вы приехали раскачать это болото? Для начала придется сбить с них лед и спесь.

Она осмотрела лицо ребенка, провела пальцем по губам. Малыш причмокнул.

– Рина! Кейта пора кормить.

Они отошли в сторону.

Возвращение вышло скомканным. Андреа так и осталась в горах – и зацапала Микки. С некоторым удовольствием Мориц смотрел, как парень хлопает глазами. От такой мегеры не выкрутишься. И к лучшему, этот наблюдатель ему только мешал. Он намеревался в мобиле поговорить с Табитой. Однако в обратной дороге дремала уже Табита с ребенком. Что ж.

– Рина, – подозвал помощницу Табиты Мориц, – вы не посоветуете мне приходящую хозяйку? На следующей неделе мой дом монтируют, нужна помощь с обустройством.

Нужен будет попросить разместить его дом по соседству с Табитой.

***

Табита растила Рину в помощницы. Табите была нужна правая рука, и она справедливо решила, что среди стареющего населения колонии наименее инертные – немногочисленные новички, приехавшие сюда второй или третьей волной, в основном за старшими родственниками. У Рины в промышленности работал старший брат.

Мориц и сам поступил бы так же. Но именно с Риной было две проблемы. Она слушалась идеально и старалась выполнять все, не потому что доверяла Табите. Нет, она ее боялась. Да и расти в директора или хотя бы менеджеры среднего звена ей не хотелось. А вот замуж и быть одной из богатых местных домохозяек – вполне.

Она с удовольствием взялась обустраивать дом Морица. Обставила кухню посудой, закупила текстиль для спальни и ванной. И уже через неделю впервые осталась у него ночевать в свой выходной.

В постели с ней было неплохо, хоть и слишком предсказуемо. Ей не хватало чувство собственного достоинства. Да и Морица сам по себе секс не очень-то интересовал. Он любил азартные игры. Поэтому для начала он убедился, что Табита в курсе их с Риной интрижки. Учитывая умение Табиты вскрывать скандалы, играть втемную не стоило. Нет, Мориц пользовался спонтанными находками.

Близилась местная зима. В городе похолодало. Утренние пробежки Морица проходили уже в темноте. Короткий день заканчивался в обед. Дальше начиналась бесконечная ночь.

Мориц развлекался, протаскивая в планы следующего года крупнорисковые проекты. Ему удалось убедить правление запланировать открытие еще одной жилы. Выбить деньги на развитие чахлого биосектора, который и занимался редкими контрактами с оллами. Ну, это был задел на будущее. Он все еще мечтал поймать олла, но Андреа контролировала все его редкие поездки в горы. Да и как он будет отбивать от стаи одиночку, если по одиночке они не ходят?

Нет, здесь нужно было узнать секрет Табиты. Как-то же она их приручила!

В какой-то из обеденных перерывов он сидел с Риной в столовой у окна. За окном ветры раздували щеки. От этого гула, тоскливого и однотипного, Морицу хотелось сделать что-нибудь дурное. Как-то стряхнуть это оцепенение с себя и других, покорно впадающих в зимнюю спячку. Он в пол-уха слушал, как девушка рассказывает что-то про свою патронессу.

– И я сказала брату: у нее ведьмино чутье!

– Просто хороший слух и острое внимание, – Мориц усмехнулся, вспомнив Табиту на презентации.

– Она говорит, у нее мизофония. И гиперчувствительность. Но, Мори, я не об этом. Ты же знаешь, к ней ходят оллы. Они ухаживают за ребенком в ее отсутствие. Она их заколдовала.

– Ходят, – согласился Мориц.

– И она кормит ребенка кровью.

– Ну, это уже низкосортная мистика.

Рина поникла.

– Ты мне не веришь, – она понизила голос и наклонилась через стол к Морицу. – Забеги завтра вместо пробежки к дому Табиты. Я тебе что-то покажу.

Мориц уже с месяц как забросил пробежки. С трудом откопав в шкафу термобелье, он выполз на улицу. Сумерки были ясные. Он поразглядывал незнакомые созвездия, пытаюсь придумать, какое из них могло бы быть оллом. И, входя во вкус, трусцою обежал свой дом и пошел к соседнему с заднего входа.

У Табиты уже горел свет. На крыльце его ждала Рина. Она оглянулась и торопливо впустила его в прихожую.

– Сначала нужно стряхнуть с тебя снег. Чтоб не натоптал. Смотри.

Она повела его в кухню, открыла один из двух огромных холодильников. На полке рядами стояли темные бутылочки.

– Зачем ей столько? Малышу же уже скоро год, я так понимаю, он давно на прикорме?

– Не знаю, но она постоянно сцеживает. Но, Мориц, ты посмотри!

Рина открыла одну из бутылок. Жидкость была красная. Прямо как пятно на блузке Табиты.

– Она что-то туда добавляет?

– Да я говорю тебе, – в голосе Рины послышались слезы. – У нее молоко с кровью. Я и вкладыши для груди видела, ну, знаешь, такие, чтоб молоко не подтекало. Они тоже розовые. Всегда.

Мориц замер.

– Слышишь? – он мотнул головой в сторону комнаты.

– Табита идет! – пискнула Рина. – Но ей же еще час спать. Ой, давай быстро в кладовку.

Мориц выдохнул. И больше ничего не успел.

– Рина? – Табита зашла в кухню. Мориц плавным движением скользнул за холодильник. – Ты мне нужна. Идем. Сейчас приедет Андреа. Я хочу, чтобы ты посидела с ребенком и оллой наверху.

Подумав, Мориц все-таки перебрался в кладовку. Он постоял, привыкая к темноте. А потом аккуратно нашарил под нижним рядом полок что-то похожее на стул. Точно, стул-стремянка для верхних полок. Он тихо пододвинул его и сел. Этот разговор стоило слышать.

– Может, хватит играть со мной во врагов? – с порога начала Андреа. Мориц мысленно поаплодировал ей – какая выдержка. Она вошла в дом и, видимо, не разуваясь, прошла в большую комнату. Ее каблуки гулко стучали о ковролин.

– С вами играть – никакого удовольствия.

– Ты вполне могла бы соблюдать хоть видимость приличия. Ты думаешь, кто-то здесь не знает, что к тебе ходят оллы?

– Я думаю, что вы слишком привыкли отводить глаза. Проглатывали выходки и покрупнее. Чего стоит преступление Голдарта? А вы посадили его в президиум и глаз с него не сводите.

– Вот именно. Не сводим. Голдарт убийца, но не дурак. Второй раз он такую же ошибку не совершит.

– Другую совершит, – Табита мягко прошлась по комнате. – Лучше бы потратили это время на коммунальщиков. Пусть прибавят отопления, холода стоят серьезные даже по нашим меркам.

– Это хорошо, что тебя беспокоит холод. По крайней мере, ты пока сама не превратилась в холодную рыбешку.

– И не надейтесь, – Мориц даже по голосу услышал, что Табита улыбается.

Андреа повысила голос.

– Тебя согревает война со мной? Да ради бога, воюй. Но распри внутри колонии ни тебе, ни этому прогрессору с материнки я устраивать не позволю. Знаешь, от чего гибнут колонии?

– От внутренних конфликтов? – насмешливо поинтересовалась Табита.

– Бесконфликтных едят на завтрак на материнке, – рассмеялась Андреа. – Нет, девочка. У колонии должен быть внешний враг. Иначе у нее случается аутоиммунное заболевание или падает иммунитет, а с ним пропадает и способность бороться с инерцией. Это смерть.

И я тебе больше скажу. Я пережила шесть колоний и спасла от смерти еще две. У каждого из кураторов на руках не одна смерть и не две, как у Голдарта. А десятки тысяч. Это цена входа в нашу профессию.

Повисло молчание.

– Захочешь оплатить эту цену – ради бога, – сбавив тон, продолжила Андреа. – Я тебе лично дам рекомендации, если ты устроишь здесь заваруху и выплывешь со своими хорошенькими финансовыми показателями. Но пусть это будет твой выбор, а не бабья дурь. А до тех пор, пока ты не решила проверять на прочность эту отдельную колонию, сиди тихо. Расти ребенка. И не связывайся с этим плебсом. Он не нашей породы.

– Оллы стягиваются, – нарушила молчание Табита.

– Оллы стягиваются. Я еду в горы разбираться. Вернусь через сутки. До этого, пожалуйста, не делай опрометчивых шагов.

Когда Андреа ушла, Табита еще долго молча сидела в комнате. Мориц в кладовке потер затекшую шею. На лестнице раздались шаги.

– Табита? – смущенно начала Рина.

– Собирайся. Приедем в офис пораньше. Есть одно дело. Господи, почему же они не топят как надо?

Табита будто была готова к выходу. Рина бегала по дому и шумела, но задержаться не смогла, как ни пыталась. Минут через двадцать они обе ушли.

Мориц вылез из кладовки. Потряс руками и ногами, разминаясь. Определенно, это был отличный день! Он дождался, когда сверху, цокая копытцами, спустится олла. И, завернув ее в кухонное полотенце, затолкал в кладовку. Сколько там они могут продержаться без своих?

Еще через час он вынес оллу из дома на руках. Она с трудом дышала и почти побелела. Мориц запер ее у себя в подвале, быстро оделся и двинулся в офис, растирая одубевшие от холода руки. Итак, у него есть материал для нового инвест-проекта. И он знает, кто поможет ему вывезти с Велнес эту оллу.

***

Морицу нужен был Голдарт. Живая олла стоит в разы дороже мертвой. Ее нужно отправить сейчас, пока Андреа в отъезде и не может вмешаться. А значит, Голдарт должен санкционировать запуск внепланового шаттла. И дать людей в сопровождение, да.

Мориц дошел до главного здания, помялся в холе. Побрел к своему кабинету.

Стоило ли говорить Голдарту что-то прямо? У Морица нет времени выяснять, кого именно тот убил. Но если понадобиться – он найдет неувязки. Вот только это важное, важное время утечет.

Он поколебался. Может быть, стоит подловить Табиту сейчас, пока она зла на Андреа и уязвима? Раздразнить в ней дух бунтарства и убедить поддержать его в игре. Предложить ей встряхнуть этот город. Или защиту от местных, пока ребенок растет. Или пообещать долю от исследования оллов, деньгами и информацией? На информацию она точно должна купиться.

Что-то не отпускало Морица. Чем Табита прикормила оллов? Да, и эта кровь… Ну не вампир же ее ребенок, что за бред? Обычный карапуз. Но обычного от крови бы рвало и несло, наверное.

Нужно снижать неопределенность, решил он. И в этот момент в здании включили громкоговоритель:

– Просим всех сотрудников в течение часа покинуть здания и вернуться домой. Ведутся срочные работы по теплоснабжению. Повторяем!..

В растерянности он вышел из кабинета. И наткнулся на Табиту, которая решительно затолкала его обратно.

– Мориц, пора поговорить.

Он предложил ей присесть на диван. Сам сел в кресло рядом и, выдержав паузу, внимательно ее изучил. Глаза красные, губы трескаются, лицо бледнее обычного. Но взгляд держит и напряжения лишнего нет. Вот умеют же тут они! Что не женщина, то бизнесмен с выдержкой, не то, что этот Голдарт.

– Со мной говорила Андреа, – кинул фальшивку Мориц. Посмотрим, вскроет ли она свои карты.

– Андреа, – медленно протянула Табита. – Страховка колонии. Такая же жесткая, надежная и тормозит любое лишнее движение.

– Например, тебя.

– Нет. Тебя. Ты замечал, – вдруг сменила тему она, и Мориц оживился, – что местные почти как оллы? Бродят своими дорогами, жмутся друг к другу и редко разделяются.

– Да, я был пару раз в Велнесе. У гор закрыты глаза.

– У гор закрыты глаза. Мориц, они предпочтут сдохнуть, но не измениться. Ты уже навел шороху, подкормив биологов. Андреа уверена, что ты ищешь шанса изучить оллов. Этого не будет.

– Будет, если ты мне поможешь, – предположил Мориц, дружески улыбаясь.

– Если мы с тобой объединим усилия, нас утопят в снегу ради этого статуса кво.

– Вскроем карты?

– Начинай.

– У меня есть внутренний отчет Велнеса. Там черная бухгалтерия, которую Голдарт скрывает от материнки. Все колонии так делают, я не сомневаюсь. Но не всех ловят. Раз.

Он отогнул большой палец. Затем указательный.

– Два. У меня есть досье на всех на вас. Пока я больше ничего не скажу, но один из членов правления у меня в кармане.

Помахал импровизированным «пистолетом» и в шутку сунул его за ремень штанов.

– Ты нарыл преступления Голдарта, – Табита с интересом следила за ним.

– Это только часть картины. Теперь ты.

– У меня есть ребенок.

– И сделка с оллами.

– И сделка с оллами. Вот Кейту исполнится год, я отдам его в ясли и вернусь на полную ставку. И оторву в правлении пару голов. С твоей помощью – может, и больше. И до конца десятилетия у нас будет здесь сеть филиалов. Если ты научишься ждать и наблюдать, а не лезть куда не просят.

Мориц встал и подошел к мини-бару. В кабинете было уже свежо. Хотелось согреться, но пить было не время. Поколебавшись, он достал тоник. Разлил в два стакана.

Предупреждая его движение, Табита подошла к нему вплотную, взяла тоник из рук. Вдохнула запах. Резко перевела глаза на Морица, ее зрачки расширились. И сказала как отрезала:

– У тебя моя кормилица олла.

– Права была Рина. Ты ведьма, – согласился Мориц и, тоже понюхав тоник, махом выпил полстакана. – Скажи мне, колдунья. Что я с нею сделаю?

Но Табита уже бежала к выходу. На ходу она обернулась:

– Сколько она у тебя? Вряд ли дольше, чем с утра.

Мориц пожал плечами. Поворот разговора ему не нравился.

– У тебя через час, – бросила она через плечо.

– Эта олла кормит твоего ребенка? А зачем?

– Через час! – донеслось до него. Табита пропала.

Добравшись до дома, Мориц первым делом достал термобелье. В комнате было адски холодно. Он проверил оллу в подвале. Она лежала на полу, как свежевыпавший снег, и цвет его кожи сравнялся с белыми инеем тонкого пушка на ней. Кажется, еще дышит. Почему они не носят одежду?

Он бросил на нее одеяло. Может, это позволит ей продержаться дольше. От холода мысли разбегались, у Морица начала болеть голова. За окном раздался шум.

С трудом сконцентрировавшись, Мориц отправил Голдарту голосовое сообщение. Короткое сообщение – с простым пятизначным номером. Это номер судебного дела. Хорошо, что материнка любит иметь карты в рукаве. Велнес знал, что Голдарта сослали. Но не знал, за что.

Убийство до ссылки, две смерти в ссылке, да пусть бы и по неосторожности, мало ли что там было. Повторное преступление – это повторная судимость. Голдарт лишится поста и репутации, которую с трудом заново нажил. Через пару часов он дозреет, и можно будет выдвигать ультиматум. А пока оллы и контракт Табиты.

Что-то за окном звякнуло уже громче. Мориц откинул занавеску на кухне. По холму бродили оллы. От одного взгляда на них ему стало еще холоднее. Где же носит Табиту?

Табита пришла не одна. У нее на руках был Кейт, а рядом с ней – олл, паренек. Похоже, подросток.

– Он знает, что там его мать, – с порога заявила Табита. – Пусти его к ней. Так они дольше продержатся. И еще.

Она скинула с плеча сумку. Не выпуская из рук ребенка, пошарила.

– И дай ей сцеживатель. У нее молоко застоится, зачем ее лишний раз мучить.

Мориц поколебался. Ну да в конце концов, два олла лучше, чем одна, да еще мертвая.

Вернувшись из подвала, он перепроверил двери. Глянул еще раз за занавеску на кухне. Оллов стало больше. Мориц сел на высокий стул лицом к окну.

– Если ты думаешь, что они напугают меня, ты ошибаешься. Через пару часов здесь будет личный гравилет Голдарта, и только меня и видели. Начинай говорить. Как ты поняла, что олла у меня?

Табита уже сбросила куртку прямо на столешницу и аккуратно раскутывала ребенка. Малыш был розовощек и радостно причмокивал. Табита достала темную бутылочку и дала ему. Ее трясло, она поминутно поглаживала волосики на голове ребенка.

– От тебя пахло ее молоком.

– Волчий нюх. Что за сделка у тебя с оллами?

– Ты знаешь, – медленно начала она и кивнула на Кейта, – что у него нет отца.

– Донор спермы?

– Вообще нет отца. Пару лет назад я застряла в горах. Сломался подъемник. В той поездке со мной был Голдарт. Я осталась в галерее у долины, а он ушел вместе с двумя помощниками за помощью. Вроде как собирался найти робота-ремонтника и НЗ со снаряжением. У них что-то случилось, не важно. Важно, что те двое пропали без вести. Скорее всего, упали с какой-нибудь высоты. Или лежат где-то в шахтах. А Голдарт вынудил робота его лично спустить и уехал в город. Бросив меня.

Через несколько часов я поняла, что помощи не будет, и пошла к оллам. Ничего не помню о той ночи, кроме того, что так тепло и уютно мне не было никогда. Может, только в материнской утробе.

– И ты забеременела?!

– Смеешься, – к Табите постепенно возвращалась выдержка. – Нет, у меня было запланировано ЭКО. Экспериментальное. Сейчас есть механизмы, которые обманом заставляют яйцеклетку разделиться и скреститься с собой.

– Это так не работает.

– Это так не работало. Когда я вышла из клиники, меня окружили оллы. С той ночи у них какой-то нюх на меня. Они предложили мне кормилицу.

– Они предложили тебе сделку на молоке и крови.

Мориц попытался сосредоточиться, но не мог. Что-то было здесь не так. Зачем кормилица, если ребенка еще нет? Голова раскалывалась в ледяные дребезги.

– Да. До года ребенку нужна кровь. Потом он сможет справляться сам. И он не может оставаться один надолго, без меня или оллов. Нам осталось полтора месяца.

Табита подняла глаза на Морица, и он увидел, что она в ярости.

– Он мог погибнуть без няньки. Я понял. Мне жаль, – Мориц развел руками и пощупал голову. – Но он жив. Говори дальше.

– Молоко.

– Что – молоко? У тебя большие запасы дома. На полтора месяца, поди, хватит? Я должен отправить оллов сегодня. Двое – это даже лучше, чем одна, да еще мертвая. Самец и самка, да?

– Они скорее гермафродиты, – Табита поморщилась. – Сами выбирают, кем и когда быть. Но моя олла, пока кормит, -- да, женщина. Забери у нее молоко.

Мориц задумался. Пока он шел к подвалу, он пытался вычислить следующий шаг Табиты и не видел его. Это было опасно. Он забрал молокоотсос и бутылочку с жидкостью. Подумав, открыл ее. Молоко как молоко, белое. Может, кровь идет, когда малыш прикусывает грудь? Но не с зубами же он родился.

А хоть бы и с зубами. Это дорого будет стоить. Биотехнологии с использованием молока гуманоидов! Подумать только.

Мориц принюхался. Капнул на руку. Молоко было еще теплое. Удивительно. Он лизнул свою руку.

– Где молоко?!

Мориц встряхнул головой. Он не помнил, как дошел до кухни.

– Выбросил. Откуда ты знаешь, что ребенок еще твой?

– По цвету лица. Ты видел детенышей оллов? А я видела. У них розовые щеки, которые с каждым месяцем все больше голубеют, – она помедлила. – Когда Кейт долго остается один, у него тоже голубеют щеки.

– У тебя тоже голубеют щеки, – сказал Мориц. Ему стало жарко. Отопление починили, наверное. Он скинул пиджак. Затем рубашку.

– Оллы размножаются. Поэтому холодает. Или наоборот?

– Думай как хочешь.

Ребенок на ее руках задремал, и она медленно положила его на столешницу.

– А оллы?

– Что – оллы?

– Ты не хочешь знать, что они такое?

– И ты не хочешь, – сказала она. – Ты хочешь спать.

Мориц снял термобелье. Стянул штаны. По шее его бежал пот, щеки полыхали.

– Я вижу голубые жилки на твоих веках, – сказал он Табите. – И губы у тебя холодные.

Он потянулся к ней. Жадно и требовательно прикоснулся губами к ее щекам. Где румянец? Вот, порозовели. Поцеловал в потрескавшиеся уголки губ. Стянул с нее ту самую белую блузку. Сам не заметил, как обнажил белые, полные груди с искусанными сосками.

– Ты отпустишь мою кормилицу? – Табита отстранилась, и Морица окатило холодом.

– Да!

Она подошла и нежно обхватила его голову руками. Он опустил голову к ней на грудь и медленно приник к соску.