Почему уехал антиквар
«Почему-почему. — Квентин Донован Филчсмит дотащил последнюю коробку до фургона с силуэтом длиннохвостого китайского дракона и скромной надписью «Эксклюзив». — Захотел и уехал!»
Квентин аккуратно поставил коробку в багажник. Он всё и всегда делал аккуратно. На крыльце осталось ещё несколько бумажных пакетов. Квентин закрыл дверь багажника и вернулся к дому.
Городок притих в послеполуденной дрёме.
Солнечный зайчик скользнул по руке Квентина, перепрыгнул через перила и отразился в стеклянной двери. Квентин присел перед пакетом, не забыв поддёрнуть брюки.
* * *
Питер опустил бинокль и оглянулся на друзей. Его фантазия иссякла. Они второй день собираются на чердаке старого дома, чтобы обсудить, почему мистер Филч вздумал уехать из Черчилла. Дедушка Питера не возражал против их компании.
— Ха! Знаю! Бандиты захотели забрать у него фальшивые монеты! А он не отдал, и теперь прячется, — придумал ещё одну причину Стив.
— А вот и нет! Он нашёл клад! — тут же выдвинула свою версию его сестра Кэти. — И… И боится, что его отберут! — Кэти торжествующе обвела всех взглядом. — Бандиты отберут, — уточнила она.
Стив и Кэти были двойняшками, но, несмотря на внешнюю схожесть, никогда не сходились во мнениях, даже на уроках математики.
— Откуда у мистера Филчсмита фальшивые монеты? У него всё настоящее! — немного запоздало возмутился Эдвин.
— Ха! Ладно. — Стиву хватило секунды, чтобы выдать новую идею. — Ну, тогда они хотели отобрать его коллекцию монет. Помните, такие блестящие?
Ещё бы не помнить! Эдвин частенько рассматривал громадные кляссеры из бурой кожи, старые, потёртые, в желтоватых прожилках. Они были очень тяжёлыми, эти кляссеры. Мистер Филчсмит сам снимал их с полок, бережно смахивал с них невидимые пылинки, сам выкладывал на стол, и Эдвин часами перелистывал плотные страницы, разглядывал золотые и серебряные монеты. И мистер Филчсмит не ленился рассказать интересную подробность о каждом экземпляре.
Кэти накручивала на палец кончик жиденькой косички, она придумывала, что бы такое возразить брату. Сюзи, её подружка, пока лишь молча улыбалась, но по мечтательному выражению серых глаз было ясно, что в хорошенькой головке зреет очередная романтическая история.
Антикварный магазин мистера Филчсмита был всегда. Он располагался на углу Еловой и Кленовой, рядом с лавкой леди Бу, которая торговала щётками и мочалками. Питер любил заглядывать к мистеру Филчу, у него всегда приятно пахло кофе, и был ещё какой-то неясный, но тоже очень привлекательный аромат.
Магазин, вроде бы совсем небольшой, вмещал уйму красивых и занимательных вещей. Одна коллекция старинного оружия чего стоила! Питер мог часами рассматривать кинжалы и сабли, блестящие голубоватые полоски стали. Мистер Филч разрешал иногда протереть мягкой тряпочкой большой длинный футляр тончайшей работы, будто кружевной. Ножны, вот как называл мистер Филч этот футляр, точно, ножны для огромного меча.
Когда Питер был совсем маленьким и любил сказки, мистер Филч рассказывал и про сам меч, будто бы утерянный где-то во льдах далёкой северной страны, и о том, что когда-то, очень-очень давно, его выковали гномы для героя-великана.
— Гномы в те стародавние времена считались наилучшими мастерами, они ковали великолепное оружие, а мечи у них получались просто волшебные, — говорил мистер Филчсмит с таинственной улыбкой, и Питер верил. И в гномов верил, и в великанов, и в то, что эти вот ножны сплели друиды из собственных серебряных волос, — в это он верил, кажется, и сейчас, в свои тринадцать, хотя, конечно, ни за что не признался бы.
Сквозь рассохшиеся доски чердака пробивались лучи света. Один из них давно гулял по лицу Питера, заглядывая в глаза и щекоча нос.
— Он влюбился в леди Бу! — выдала наконец свою версию Сюзи и улыбнулась, будто бы извиняясь. — А она в него — нет, и у него теперь разбито сердце!
Все знали, что Сюзи обожает книжки про любовь, поэтому никто не стал возражать, хотя было прекрасно известно, что леди Бу не только не не любила соседа, но наоборот, всячески его привечала, подарила ему швабру, и даже специально для мистера Филчсмита заказала крошечные метёлочки для чистки фарфоровых собачек, кошечек и слоников. А однажды даже хотела купить хрустальную розу из коллекции Филчсмита. Но почему-то не купила.
Кэти потянула бинокль из рук Питера. Ей захотелось получше рассмотреть разбитое сердце мистера Филча.
Обычно Кэти заглядывала к антиквару утром, поздороваться, и потом забегала после школы, ближе к вечеру, когда хозяин начинал готовить магазин к закрытию. Это был долгий процесс. Мелкие предметы мистер Филч убирал в шкафы с глухими дверцами. За каждой дверцей скрывалось несколько ящичков, и для каждого ящичка был свой особый ключик — медный, или серебряный, или даже золотой.
Огромный глобус в дальнем углу магазина укутывали ярким шёлковым покрывалом с изображениями волшебных птиц и цветов, а сверху ещё полагалось надеть чехол из какого-то незнакомого Кэти материала, похожего на кожу, в пупырышках… Или это были ороговевшие чешуйки? В тусклом свете послеполуденного солнца они переливались синим, зелёным, а то вдруг блеснёт золотистая искорка.
Стив, дурачок, верил, что чехол сделан из кожи динозавра. Но Кэти мистер Филч рассказал правду:
— Это было лет… Когда же это было? — Мистер Филч пригладил чёрные волосы на макушке. Они и без того лежали, словно приклеенные, но мистеру Филчу, похоже, хотелось лишний раз в этом убедиться. — Да… давно дело было. Мне посчастливилось раздобыть шкуру большой амфисбены. — Антиквар посмотрел на Кэти, приподняв брови, и та кивнула с видом отличницы по зоологии. Но мысленно она покраснела и сделала себе пометку на память: не забыть выяснить, что это за зверь такой — амфисбена. — Я обменял её тогда на горсть самоцветов. Гномы, они хорошие ремесленники, только… — Мистер Филч опять потянулся к макушке, — глуповаты, что ли. Уж больно любят всё, что блестит, и совсем не дорожат по-настоящему ценными вещами.
— А мне кажется… — начал Эдвин. Все четверо оглянулись: Эдвин в их компании был младшим и не часто вступал в дискуссии, но у него была светлая голова, в которой рождались порой толковые мысли. — Мне кажется, ему у нас просто не понравилось. Он ведь так ничего и не продал. — Эдвин пожал плечами. — За всё время.
— Совсем ничего? — удивилась Сюзи, она даже перестала улыбаться.
— Ты-то откуда знаешь? — усмехнулся Стив, колупая ссадину на худой коленке.
Эдвин не ответил. Ему показалось неправильным объяснять, что он помнит каждый, даже самый маленький и неинтересный предмет из коллекции антиквара. И что ни одного стаканчика, ни одного колечка, ни одной игрушки не убавилось с тех пор, как Эдвин впервые зашёл к мистеру Филчсмиту. А было это ни много ни мало, четыре года назад. Правда, последние месяца два Эдвин почему-то перестал бывать у него. И это странно, ведь когда-то он почти каждый день просиживал в магазинчике на углу Еловой и Кленовой дотемна, пока не распахивалась с тихим шелестом дверь, и мать долго извинялась за сына, а мистер Филчсмит так же долго убеждал миссис Дилан, что Эдвин ничуть ему не мешает, даже наоборот, помогает. Хотя на самом деле Эдвин совсем ничем не помогал мистеру Филчсмиту, он молча сидел в уголке, таращась на какую-нибудь, только ему интересную безделушку, или бродил по узким проходам и рассматривал золотые напёрстки, жемчужные серёжки, серебряные ножички и бриллиантовые подвески.
Товаров было великое множество, просто глаза разбегались. Их можно было потрогать и даже повертеть в руках — мистер Филчсмит не возражал. Только просил положить на место. Когда однажды Эдвину захотелось прикарманить золотую фигурку дракона, у него не получилось вынести её за порог. Эдвин потом рассказывал друзьям, что его будто заталкивало обратно в магазин, пока он не сдался и не отнёс фигурку на место. И мистер Филчсмит ничего не сказал ни Эдвину, ни его матери.
— Нет, — решительно заявила Кэти, отдала бинокль Стиву и потёрла кулаками глаза. — Не в леди Бу. Он влюбился в дочку молочника.
— Почему в дочку молочника? — оживилась Сюзи.
— А разве ты не заметила? Он же каждый день заказывает бутылку сливок. И каждое утро выбегает на крыльцо, ждёт доставки.
— И?.. — Стив был скептиком.
— Помните, молочник заболел? Ну, тогда, в прошлом году, помните? И Лена сама развозила товар. Вот мистер Филч и влюбился!
Теория была так себе, Кэти сама это понимала, а потому не стала развивать свою мысль, и все примолкли. Стив разглядывал фургон антиквара, Питер морщился и смешно пытался отмахнуться от солнечных лучиков, падающих на его лицо. Эти же лучики запутались в светлых кудряшках Эдвина, а по его круглому лицу бродила едва заметная улыбка, только непонятно, было Эдвину весело, или он, наоборот, грустил.
Сюзи щурилась на пылинки, мельтешащие в свете вечернего солнца, и тоже улыбалась, просто так. Потому что она всегда улыбалась. У неё были ямочки на щёчках, пухлые губки и красивая улыбка. Сюзи знала об этом. Наверное, поэтому она так любила улыбаться.
Ей, если честно, уже надоело это расследование: почему, да почему? Захотел — и уехал. Нет, она жалела, конечно, что мистер Филч уезжает, с ним было интересно. Только казалось, что всё это не по-настоящему, этот отъезд. Будто бы мистер Филч отправляется к бабушке на каникулы и вернётся через неделю. Или через месяц. И поэтому ощущения потери не было. В жизни Сюзи ещё не случалось ничего, про что можно сказать: «это не повторится никогда», или: «это теперь навсегда». Потому, наверное, и грусти не было.
Её родители тоже отнеслись к этому событию спокойно. Да, пожалуй, и никто не расстроился. Город принял известие об отъезде одного из жителей как должное. Печали не было, радости, впрочем, тоже. Ну, да, уезжает. Так бывает, дело житейское.
Черчилл — городок небольшой, все друг друга знают.
Молочник один, и лавка со швабрами — тоже одна. Никто не помнил, когда в городе появился мистер Филчсмит — лет двадцать назад, или даже тридцать, — и все привыкли к антиквару, и к его магазину на углу Еловой и Кленовой, как к булочной по соседству или к банку на той стороне улицы.
Мистер Филчсмит был удобным соседом, никогда никому не доставлял неприятностей, при встрече всегда кланялся и мило интересовался здоровьем. Немаловажным оказалось и то, что он приятно выглядел — маленький и аккуратненький, совсем как одна из фарфоровых кукол с верхней полки его магазинчика.
Он сильно отличался от коренных жителей Черчилла, светловолосых здоровяков, и не только внешностью. В нём чувствовали что-то чужеродное. Но не враждебное, нет. И за все эти не то двадцать, не то тридцать лет он так и не стал своим в этом городе, оставался эдакой забавной безделушкой, безобидной, маленькой и аккуратной.
— Да нет… — нарушил молчание Стив. — Как он может влюбиться, он же старый!
— Что ты такое говоришь?! — рассердилась Кэти. — Никакой и не старый!
— Ха! И сколько ему лет, по-твоему?
— Ну… — Кэти нахмурилась. Стив тоже задумался.
В жизни Кэти и Стива мистер Филч был всегда. У Стива осталось воспоминание из раннего детства: яркая витрина магазина, украшенного к Рождеству. Что нужно трёхлетнему малышу? Пушистая ёлка, цветные фонарики, да корзина с ароматными апельсинами и позолоченными орешками — и сердце его было покорено. А мистер Филч… Понятно, что тогда он казался большим и взрослым. Он и сейчас взрослый, конечно, хотя ростом они со Стивом сравнялись, а Сюзи давно поглядывает на антиквара свысока, наверное, ей кажется, будто она теперь не только выше, но и старше мистера Смита.
Только это полная ерунда, конечно, — и Стив заулыбался, представив, как будет потом поддразнивать Сюзи.
Жизнь в Черчилле нехитрая и однообразная. Зимой дети бегают в школу, летом помогают родителям, проказничают иногда. Взрослые неспешно ковыряются в карьерах неподалёку, отыскивая аметисты, да обрабатывают камни сообразно своим способностям.
Доморощенным умельцам льстило внимание мистера Филчсмита к их творчеству. Платил он не слишком щедро, но достаточно справедливо, и несколько образчиков местного ювелирного искусства красовалось на витринах антикварной лавки. Их, конечно, никто никогда не купит, но авторам было приятно, и они с удовольствием наведывались разок-другой полюбоваться своими творениями.
Питер чихнул, и его вдруг осенило:
— А вдруг он решил попутешествовать! Он поедет в Европу, накупит там ещё всяких интересных штучек и вернётся!
— Нет, он не вернётся, — вздохнул Стив и положил бинокль на старую толстоногую табуретку. — Он выставил дом на продажу. Мне папа сказал.
Солнце садилось, последние дневные лучи грустно пятились с чердака.
— Вот пойду сейчас и спрошу! — решил Питер.
Все оживились. Как это им до сих пор не пришло в голову: просто пойти и спросить? Они ещё немного поспорили, потому что оказалось, что пойти и спросить захотели все. Ну, вернее, почти все: с Эдвином случился вдруг приступ стеснительности, а Сюзи отказалась наносить визит антиквару, потому что на ней были старые сандалии.
В итоге к мистеру Филчу отправились Питер и Стив. Кэти осталась с подружкой, и они принялись шептаться и хихикать. Иногда они вспоминали про Эдвина, который остался сидеть на полу около старой табуретки, и тогда шёпот становился немного тише, а смешки — чаще.
Эдвин не обращал на девочек внимания. Он жалел, что не пошёл к мистеру Филчсмиту вместе с Питером и Стивом, а лучше — вместо них. Догнать их, что ли? Но… продолжал сидеть, теребя ремешок бинокля.
Мальчики двинулись по Еловой в сторону перекрёстка. Они не особо торопились, потому что на ходу стали спорить, как именно спросить об отъезде. Не скажешь ведь: «Здрасьте, почему вы уезжаете?»
Не доходя до дома мистера Филчсмита, они завернули в лавку леди Бу и через большое окно стали смотреть на зелёный фургон антиквара. Они ещё не решили, что сказать мистеру Филчу и, как могли, оттягивали встречу с ним.
Леди Бу вышла из своей комнаты, и пришлось отвлечься от наблюдения. Они поболтали о погоде, леди Бу передала для мамы Питера рецепт средства от тараканов, потом Стив купил расчёску для собаки, которой у него на самом деле не было.
В общем, когда они подошли к антикварному магазину, мистера Филчсмита уже не было. Только маленький золотой дракон стоял на ступеньке.
* * *
— Не трожь!
Стив обрадовался было: он решил, что это вернулся мистер Филч, но тут же сообразил: нет, не мистер Филч. Антиквар никогда не топал, потому что никогда не бегал. Да и не кричал никогда.
Питер прикрылся ладонью от заходящего солнца и посмотрел вдоль улицы. Да, это бежал не мистер Филч. Неуклюже размахивая руками, к ним приближался толстенький силуэт Эдвина.
Питер и Стив переглянулись.
Эдвин подбежал и повторил:
— Не трожь! Это моё! — Он с трудом переводил дыхание.
Стив, вдруг оробев, послушно отошёл от крыльца
— Откуда ты тут взялся? — удивился он. — Ты же с девчонками…
Эдвин понял вдруг, какие у него грязные руки, и вытер ладони о шорты. Потом присел на крыльцо и аккуратно взял золотого дракона.
* * *
Квентин Донован Филчсмит выехал за город и повернул на восток, в сторону карьеров. Шахты и глинистые отвалы остались позади, вокруг простиралась пустынная каменистая местность. Иногда мелькали полоски невысокой травы. Милях в пяти возвышался холм, возле которого угадывалось несколько кривых невысоких сосен.
Квентин направил фургон в сторону холма. Машину тут же начало подбрасывать на кочках, из-под колёс иногда вылетали камешки.
Когда сосны обступили машину, он затормозил, вышел и долго смотрел в сторону покинутого города.
Ему очень хотелось вернуться в Черчилл. Но это было бы неправильно. Наконец он расстегнул молнию на куртке и подошёл к открытой двери фургона. Он раздевался не торопясь, аккуратно складывая одежду на сиденье. В этом не было необходимости — когда он вернётся, такую одежду уже никто не будет носить. Осторожно ступая босыми ногами по прошлогодним сосновым иголкам, он отошёл от фургона. Его кожа перестала чувствовать вечернюю прохладу, серебристые чешуйки уже проступали на бёдрах и предплечьях. Волосы встопорщились и превратились в жёсткие пластины. Шею и спину томила неясная нутряная боль.
Вскоре стало неудобно стоять, тогда он опустился на колени, а потом и на четвереньки. Спина выгнулась, крылья с хрустом расправились, чешуйчатый хвост метнулся, подняв тучу пыли и сосновой трухи.
Он был не очень крупным драконом. Но для хранителя это не важно. А он был хорошим хранителем. Его сокровища приумножались года от года, за долгие десятилетия существования среди людей он не потерял ни единой жемчужинки, ни одного отлитого ещё гномами драгоценного колечка. И он не гнушался людскими изделиями. Он выбирал самые изящные вещи, не всегда самые дорогие, но безусловно самые ценные. Теперь настало время отдохнуть.
Дракон обвил длинным жарким телом фургон и глубоко вздохнул. Сухая хвоя, сплошь покрывающая землю перед его мордой, начала тлеть. Следующий вздох поднял тучку пепла, глаза устало закрылись, и дракон начал погружаться в долгий сон. Последняя его мысль была о золотой фигурке, оставленной в городе. Конечно, очень жаль было оставлять её, очень. Но юному дракону она нужнее. Золотой дракончик в очередной раз станет началом новой коллекции, нового сокровища.
