иРониЯ
— Вот это, пожалуйста, — Марк указал на одно из синевато-зеленых яиц в лотке. Оно было самым красивым, будто выточенным из мрамора, и слегка подрагивало.
— Отличный выбор, — продавец вытер пальцы влажными салфетками, особенно уделив внимание кожистым перепонкам. — Это девочка. У нее хорошие родители, мясистые. Для чего берете?
— Слышал, корльчгаки хорошие проводники. Мы с другом идем… в поход. Сами знаете, места дикие…
— Ой, да, конечно, — продавец замахал руками, стремясь побыстрее высушить их от липкого антисептика. — На Кирикле без проводников некуда. А надолго идете?
Марк обернулся на стеклянную дверь магазина, возле которой, поминутно проваливаясь ботинками в песок и беззвучно ругаясь, вышагивал его явно нервничающий напарник. Марк улыбнулся, сходу прочитав несколько слов по его губам.
— На пару дней. А что, это имеет какое-то значение?
— А, тогда совсем отлично. Просто корльчгаки живут не очень долго — максимум три дня. Так что если вдруг решите употребить ее на мясо, лучше это делать пораньше — на день второй. Отпраздновать, так сказать, удачное завершение похода, — продавец подмигнул Марку и осторожно взял яйцо с лотка. Будто что-то почувствовав, яйцо резко вздрогнуло и чуть не выпало из его рук.
— Но… — упоминание о мясе неприятно удивило Марка. — Я слышал, корльчгаки разумны и даже владеют речью…
— О, не беспокойтесь, — беззаботно отмахнулся кириклец. — Говорят они почти с рождения. У них необыкновенная генетическая память. Природа знатно поиздевалась над корльчгаками, дав им всего несколько дней жизни, зато их знания насчитывают тысячи поколений. Она проведет Вас куда нужно.
Марк хотел спросить не об этом, он хотел спросить, насколько этично в двадцать восьмом веке есть говорящее животное. Но тут он увидел, как что-то мелькнуло внутри скорлупы, и почему-то затаил дыхание, наблюдая за тем, как кириклец кладет яйцо на прилавок. Скорлупа треснула и почти сразу развалилась на две половинки, выпуская мокрое белое существо в желтоватой яичной пленке, чем-то напоминающее земного лисенка или даже фенька, с большими подвижными ушками.
— Четырнадцать хоннов, — сакрально прошептал продавец, наблюдая за великим таинством рождения.
— Сколько? — кричащим шепотом возмутился Марк, снова начиная дышать. — Как можно продавать животных по цене органического хлеба?!
— Кризис, — улыбаясь, пожал плечами кириклец, выкидывая остатки яйца, пока дрожащее существо слепо ползало по прилавку и пыталось избавиться от желтой пленки.
— Но послушайте… — не сдавался Марк. — Учитывая среднюю стоимость…
— Дожили, — продавец и Марк, не сговариваясь, уставились на прилавок, откуда донесся уставший голос. — Мало того, что продают, словно вещь какую-то, так еще и покупать не хотят. Вот в наше время… — лисенок замолк, смаргивая слезы и вполне осознанно осматриваясь. — В общем, давайте быстрее, я тут не молодею.
Марк медленно перевел ошарашенный взгляд на продавца, но тот лишь кивнул, соглашаясь со словами фенька.
— Это правда, корльчгаки стареют очень быстро... Я бы на Вашем месте времени не терял.
Марк, будучи в полной уверенности, что его обманули на месячную зарплату, послушно и почти бессознательно отсчитал нужную сумму и выложил рядом с лисенком. Существо внимательно следило за его действиями. Марк протянул ему ладонь — буквально минуту назад лисенок был меньше ее, но сейчас уже еле на ней помещался.
— Можно?.. — Марк уже не знал, как себя с ним вести. Фенек смотрел на него так осмысленно, словно был человеком. Неожиданно робко лисенок кивнул, ставя лапку ему на пальцы. Марк подхватил его, ощущая непривычный мех, похожий по текстуре на перья. Он забыл о продавце.
— Как тебя зовут? — он осторожно погладил торчащие ушки зверька, не сомневаясь, что услышит ответ.
— Рейкхонгличхакли, — лисенок зажмурился от его прикосновений, но не отстранился. — Это меня бабушка так назвала перед тем, как мама отложила яйцо.
Марк усмехнулся, отходя от прилавка и унося Рейкхонгличхакли в своих ладонях.
— Можно я буду звать тебя Рони? — попросил он, понимая, что, если это царственное существо ему сейчас откажет, он его послушает. Лисёнок вылез из-под его пальцев, чтобы смерить оценивающим взглядом.
— Ладно, — решил фенек. — В силу несостоятельности твоего речевого аппарата.
Это было удивительно. Марк на работе видел многое, но существо в его ладонях было чем-то другим, будто чем-то намного больше, чем сам Марк. В детстве он часто просил свои игрушки поговорить с ним, уверяя их, что никому не расскажет о том, что они живые, он умолял их, но они всегда молчали. Сейчас он словно держал одну из них, но она говорила с ним. Она понимала его. В двадцать восьмом веке говорящие расы, похожие на животных, не были таким уж исключением. Но тогда почему он был так восхищен? Это удивляло его еще больше.
— Откуда ты знаешь такие выражения? — он по-доброму усмехнулся, подходя к двери магазина. — Твои родители — доктора биологических наук?
Рони нахмурилась, очевидно, услышав незнакомые слова.
— Нет, прапрабабушка слышала это на рынке, когда ее продавали, — она подняла на него глаза и прищурилась. — Надеюсь, это что-то оскорбительное.
Марк посерьёзнел.
— Я хочу, чтобы ты знала, — грозно предупредил ее он. — Это очень обидные слова.
Держа лисёнка в ладонях нежно, как бабочку, Марк перешагнул порог магазина, окунаясь в духоту улицы. Темные тучи низко висели над фиолетовой степью, покрытой редкими оранжевыми колосками. Воздуха как будто было слишком много, так много, что он силком проталкивался в глотку. Марк задыхался. Кирикла ему определенно не нравилась.
Слева послышался шорох песка. Рони мгновенно спряталась в ладонях Марка. Марк обернулся и увидел напарника, с несчастным видом пытающегося выжить в черном плотном комбинезоне в духоте враждебной планеты. Наверняка уже сто раз пожалел о том, что согласился на эту командировку.
— Купил? — мужчина оттянул ворот жаркой кофты и опустил взгляд на сложенные ладони Марка. — Это проводник?
— Да, — Марк попытался приподнять руку, чтобы показать животное напарнику, но маленькая белая лапа вылезла между его указательным и средним пальцами и притянула его ладонь вниз. Парень ойкнул, почувствовав укол небольших коготков. — Она ещё маленькая, только вылупилась, но к утру должна вырасти.
— М-да, — мужчина отцепил лапу от руки Марка и заглянул в просвет между его пальцами. — Ты говорил, они разумны.
— Да, они разумны, даже умеют говорить… — Марк наклонился к уху мужчины, надеясь, что слух у корльчгаков не так хорош. — Я слышал, как она использовала устаревшие выражения и даже иронию.
— Да ну? — недоверчиво протянул напарник. — Она же только вылупилась. Небось сам иронизируешь?
— Нет же, посмотри, — Марк медленно убрал вторую ладонь, являя на свет лисенка, с самым глупым видом жующего собственный хвост. Кажется, его глаза смотрели в разные стороны.
— Я попрошу о твоем отпуске, как мы вернемся, — мужчина понимающе похлопал Марка по плечу. — Стресс — это дело такое.
— Да нет, она правда… Картон, серьезно, она пару минут назад…
Рони выплюнула хвост, воззаряясь на Марка с самым удивленным видом.
— Его зовут Картон? — шепотом спросила она. — С ударением на «о»?
Картон округлил глаза. Марк просто кивнул, чувствуя какой-то подвох.
— А тебя зовут Бумага или Дерево? — прыснула лисица. Марк не понял при чем тут какие-то странные слова, но на всякий случай покачал головой.
— Нет, я Марк.
— Меня, между прочим, в честь первооткрывателя Звездного Маршрута назвали, — попытался объясниться Картон.
— Понятно, значит слово устарело, — задумчиво протянула Рони. — Ладно, Бумага так Бумага.
— Картон, — исправил ее Картон.
— Открытка, — исправилась Рони.
— Так, я тебя сейчас переименую в Язву, — вклинился Марк. — Хочешь быть Язвой? Я буду ходить и всем говорить, что такая маленькая лисица и уже Язва.
— Я корльчгак, — оскорбилась Рони.
— А я Картон, — воспользовался случаем еще раз представиться Картон. Марк закатил глаза, понимая, что дорога не будет легкой.
— Выдвигаемся, — бросил он, ступая по наезженной дороге и слишком поздно понимая, что куда идти он и не помнит.
— Она так иронизировала надо мной? — почти восхищенно спросил Картон, догоняя Марка. — Может возьмем ее с собой? В лабораторию, будет с Кэлипсой болтать.
— Не выйдет, она умрет через дня два-три, — пожал плечами Марк. — Продавец сказал, корльчгаки мало живут.
— Да уж, жаль, — огорчился Картон, впрочем, быстро переключая внимание на слишком сосредоточенный вид Марка. — А ты вообще знаешь, куда идти?
— Примерно, — не сдал позиции парень. — Я посмотрел маршрут по карте еще в автобусе. Но, думаю, сейчас уже пора довериться нашему проводнику. Итак, Рони, — обратился он ко внезапно притихшей лисице. — Как ты, наверное, уже знаешь, на Кирикле регулярно в случайных местах появляются полости в почве, заполненные смертельно опасным газом. Мы не такие чуткие, как вы, и мы не можем их почувствовать. Поэтому нам нужна твоя помощь. Проведи нас к Джунларскому кислотохранилищу.
Рони молча смотрела на свои лапы.
— Проведешь? — с надеждой переспросил Марк. — Пожалуйста?..
Это был скорее риторический вопрос. Марк ведь ее купил, Рони сама видела. Конечно, у нее не было выбора. Парень просто хотел соблюсти формальности.
— Нет, — вдруг тихо сказала Рони. — Я хочу домой, в Норы. Купите себе другого проводника.
Картон нервно хихикнул. Марк изумленно выдохнул:
— Что? Я заплатил четырнадцать хоннов! Ты хоть понимаешь, какие это деньги? У меня больше нет столько!
— Накопи, — еще тише произнесла Рони, уже примериваясь спрыгивать с теплой ладони. Марк удержал ее второй рукой и беспомощно посмотрел на Картона. Тот пожал плечами, растеряв все веселье.
— Так… — Марк озадаченно начал кусать губы, чувствуя все более уверенные рывки пыхтящего лисенка, пытающегося вырваться из его пальцев. Ему вдруг стало страшно. Все встало под угрозу срыва из-за какой-то лисицы. — А мы будем тебя кормить! Я купил вкусный корм для корльчгаков и…
— Я сама прокормлюсь, — с усилием выговорила Рони, не понимая, почему человек не убирает руку.
— И ошейник с поводком, — упавшим голосом закончил Марк. — Картон, достань их из моего рюкзака.
— Что? — переспросил Картон. — Но… Она же разговаривает, — он сделал страшные глаза, понижая голос. — Марк, это почти рабство!
— Местные их едят, — бросил Марк, садясь на одну ногу и снимая неожиданно притихшего лисенка с руки. Он посадил Рони на землю и прижал ее за шею вниз, утыкая носом в фиолетовый песок. — Доставай же!
Картон молча раскрыл рюкзак напарника и вытащил оттуда кожаные поводок и ошейник. Рони дернула ушами, когда Марк защелкнул приспособление на ее шее, но больше не сопротивлялась.
— Если ты не предупредишь нас о кластере впереди, тоже погибнешь, — спокойно произнес Марк, пристегивая второй конец поводка к своему поясу. — Поняла?
Рони, не оборачиваясь, кивнула.
— Знаешь, где Джинларское кислотохранилище?
— Джунларское, — тихо поправила Рони. — Знаю.
— Тогда веди, — внутренне чуть ли не плача, приказал Марк. Он чувствовал себя просто отвратительно. Его восхищение ею превратилось в раздражение. Она же умна, она должна понимать, что у Марка нет выбора. Но будто нарочно выставляет его каким-то злодеем. Марк отпустил лисенка и встал. Рони, шатаясь, поднялась тоже и медленно затрусила вперед, проваливаясь короткими лапками в песок. Марк пошел следом. Он старался не натягивать поводок и взять удобный для Рони темп, но это все, что он мог для нее сделать. Картон с грустным видом шел следом.
Спустя полчаса неспешной ходьбы впереди показался лес серебристых растений, отливающих темно-серым в тон небу. Заметно посвежело. Рони побежала бодрее и легче, и Марк заметил, что ее лапы стали немного длиннее, а кончики ушей и хвоста окрасились в сиреневый. Он удивленно присвистнул, указывая на это Картону, но тот лишь хмыкнул и отвернулся. Очевидно, ему все еще было не по себе от такого обращения с животным. Картон вообще всегда был мягкотелым. Нет, так продолжаться не могло.
— Рони, — Марк осторожно натянул поводок, останавливая ее. — Послушай. Я не хотел тебя обидеть. Просто… Мы же не идем веселиться или просто осматривать окрестность. У нас, между прочим, миссия.
Рони навострила уши, но не обернулась.
— Мы идем уничтожить одну очень опасную штуку. Можно сказать, мир спасаем. Да, Картон? — Картон оживленно закивал, облегченно улыбаясь. Рони бросила взгляд через плечо, словно желая проверить, не врут ли они. Марк дружелюбно протянул ей руку.
— Поверь, мы не плохие люди, просто если мы погибнем в полости, некому будет всех спасти… Понимаешь?
Рони дернула хвостом.
— Дело в том большом здании? — тихо спросила она. — На берегу кислотохранилища есть старое зеленое здание. Вы туда идете?
Марк переглянулся с Картоном. Лисица знала о существовании бывшей военной базы? Впрочем, это было не так удивительно, учитывая то, что корльчгаки водились повсеместно. Наверняка кто-то из ее предков бывал на засекреченной территории.
— Да, — осторожно начал Картон. — Там находится очень опасная штука. Мы хотим уничтожить ее.
— Ясно, — Рони отвернулась и сама продолжила путь. Марку с поводком пришлось последовать за ней. Картон поплелся сзади, видимо, не удовлетворенный результатом разговора, но Марк чувствовал, что лисица уже не так обижается.
Когда они ступили в лес, словно слепленный из фольги, Рони насторожилась. Теперь она двигалась зигзагами, энергично перебегая с места на место и принюхиваясь. Небо начало светлеть, сквозь тучи прорывались слабые белые лучи, которые серебристая листва с готовностью отражала, создавая светящийся коридор. Марк боялся представить, что здесь творится ясным днем. Но не это было основной проблемой. Через несколько часов должно было встать солнце, а это означало постепенное похолодание. Почва Кириклы прогревалась очень медленно, но и остывала тоже медленно, в то время как воздух температуру почти не держал. Следствием этого были жаркие ночи и холодные дни, и Марк уже прикинул, что самым удобным будет делать по два привала в сутки — один утром, когда почва будет самой холодной, и второй вечером, когда станет слишком жарко.
— Ты связался с центром? — Картон наконец прекратил очевидное самобичевание по поводу судьбы лисицы и приобрел осмысленный взгляд. — Нельзя, чтобы они вовремя поняли…
— Я знаю, — перебил его Марк. — Я как раз хотел поговорить об этом. Знаю, у нас еще со школы всякие прикольные идеалы и все дела… — он понизил голос, следя за ушами Рони, повернутыми вперед. — Но я подумал… У меня свадьба на носу, Картон. Стоит ли оно того? Может выполним задание — и с почестями на повышение?
Картон отшатнулся от него, как от чумного, и в этот момент Марк понял, что нет, не выйдет.
— Две планеты, Марк, — дрожащим голосом напомнил Картон. — Две планеты, наполненные разумными формами жизни. Мы дадим корпорации их уничтожить? Две планеты…
— Ладно, ладно, — Марк поднял руки, сдаваясь. — Ладно!
Рони вдруг остановилась. Марк чуть не запнулся об провисший поводок и тихо выругался. Картон продолжал быть все тем же узколобым семикурсником. И почему Марк вдруг решил, что на Кирикле все изменится?
— Тихо, — шикнула на него Рони. Марк взбесился еще больше. Да что она себе…
— Марк, — вполголоса позвал его Картон.
— Что? — рявкнул Марк, оборачиваясь и понимая. На тропинке позади Картона стояло огромное фиолетовое существо, похожее на крокодила, но с лягушачьими лапами. Марк представил себе, как оно прыгает и на лету глотает целого человека, и ему стало плохо. Потом он понял, что ему и представлять это скоро не придется, и ему стало еще хуже.
— Все в порядке, мы с ним справимся, — уверенно сказала Рони. — Отцепи поводок.
Марк дрожащими руками отсоединил поводок и переложил в левую ладонь. Он, так-то, офисный работник. Это Картон ходил на военную подготовку, пусть сам разбирается. С учетом его навыков, они быстро…
— И как мы с ним справимся? — спросил Картон.
Они точно все умрут.
— Убежим, — спокойно сказала Рони. — Он прыгает далеко, но медленно. На счет три.
Существо двинулось в их сторону. Картон напрягся, сжимая пальцами лямки рюкзака.
— Один… — начала Рони. У Марка промелькнула мысль с вопросом, почему ими начала командовать лисица, но он не успел ее развить.
— Два! — выкрикнула Рони и бросилась бежать. Марк почувствовал, как поводок выскользнул из руки, и не сдержал сдавленный крик, устремляясь за корльчгаком. Сзади с ревом побежал брошенный всеми Картон. Времени думать о полостях не было. Не было времени даже думать о крокодиле, скачущем позади. Марк думал только о лисе, которая так легко их обхитрила и кинула на съедение заживо. Он пылал гневом и желанием мести. Где там было его благоговение, его восхищение, его желание идти с ней на контакт? Не было больше ничего, и пока Картон убегал от зверя, Марк бежал за Рони. Кажется, в процессе он проклял ее до седьмого колена.
В какой-то момент он запнулся о скользкий корень растения, торчащий из фиолетовой почвы и упал, пропахав носом землю. Бело-сиреневый лисий хвост мелькнул последний раз и пропал из его поля зрения. Марк застонал и сел, ощупывая носовую перегородку.
— Эй, ты как? — к нему подлетел запыхавшийся Картон. Марк запрокинул голову, чувствуя, как что-то вязкое стекает по горлу.
— Нельзя голову запрокидывать, если кровь идет, — сказала Рони.
— Рони права, — Картон похлопал напарника по плечу. — Опусти голову. Нигде больше не ушибся?
— Эта Рони… — гневно начал Марк, опуская голову и встречаясь с лисьими глазами. — Убежала.
— Круто побегали, да? — Рони возбужденно покрутилась на месте. — Гиргорлк, наверное, пальцы от зависти кусает.
— Я убью тебя, — серьезно сказал Марк. — Рони, я убью тебя, чего бы мне это ни стоило. Ты хоть понимаешь… Мы были в такой опасности. Как ты можешь так шутить? Я был уверен, что ты бросила нас!
— Ты ткнул меня носом в песок, когда я была совсем ребенком, — вдруг ощетинилась Рони. — Я была только вылупившимся корльчгаком, и ты прицепил ко мне поводок!
Картон замер. Марк впервые подумал о том, насколько по-другому Рони воспринимает время. Для него это было меньше часа назад. Но он все еще был взбешен. Марк рывком стащил рюкзак и, раскрыв его, вытащил оттуда пару шуршащих пакетиков и кинул Картону.
— Покорми ее.
После завтрака Рони совсем окрепла и бежала почти рысью, будто не замечая еле поспевающих за ней мужчин. Иногда она останавливалась и прислушивалась — полости издавали низкочастотные звуки, похожие на гул и неслышимые для людей, но большую часть времени определяла верное направление сходу. Марк иногда сверял их путь по карте и вскоре начал жалеть о своих жестких словах лисице — она казалась очень усердной. Благодаря ее скорости они опережали график на несколько часов. К моменту, когда взошло солнце и стало слишком холодно, они преодолели почти половину расстояния, пройдя лес и оказавшись на еще одной открытой местности. Рони начала обжигать лапы о мерзлую землю — корльчгаки заблаговременно рыли норы в еще теплой земле, чтобы переждать холодное утро, поэтому не были приспособлены для низких температур. Марк пожалел лисицу и предложил привал.
Картон внезапно стал молчаливым и покорным, поэтому быстро расправил спальный мешок с подогревом и улегся спать. Марк подозревал, что это связано с недавним разговором — Картон дулся на него за то, что Марк посмел поставить свое личное счастье выше счастья двух планет. Марк на самом деле всегда думал, что его счастье не менее важно, чем счастье двух планет. Да и вообще всей Вселенной. Это же и его Вселенная тоже. Но Картон мыслил намного уже.
Марк расправил свой мешок и залез в него, не сдержав блаженного стона. Подогрев сейчас был очень кстати. В паре метров от Марка Рони, следуя инстинкту, с пыхтением пыталась разрыть окаменевшую от холода почву, но та не поддавалась. Предприняв еще несколько безуспешных попыток, лисица покорно улеглась на заиндевевшую землю и закрыла глаза. Белое солнце медленно вставало над фиолетовой степью. Тучи почти разошлись, являя оранжево-желтый небосвод. Потянуло еще большим холодом. Лисица сжалась в клубок, прижимая к голове чувствительные уши. Марк не выдержал.
— Рони, — тихо позвал ее он, чтоб не разбудить Картона.
Она сонно подняла голову.
— Что?
Видит Бог, Марк еще никогда не просил прощения. Только за то, в чем не был виноват, а значит понарошку.
— Иди сюда, — Марк призывно расстегнул молнию спального мешка. — Он большой, места хватит.
Рони хмыкнула и отвернулась.
— Спасибо, мне и тут хорошо. Боюсь, знаете ли, как бы меня не убили во сне.
— Язва, — беззлобно бросил Марк. — Совсем не изменилась.
— Ты тоже, — буркнула Рони.
Марк вдруг тихо засмеялся.
— Ну же. Замерзнешь насмерть — придется тебя съесть.
Лиса испуганно обернулась, поднимая уши. В свете бледных утренних лучей Марк увидел, что они почти полностью стали сиреневыми. Это было красиво.
— Давай, — Марк раскрыл дыру в мешке шире. — Залезай.
Рони осторожно подошла, стуча когтями по твердой земле.
— Только попробуй меня съесть, — предупредила она, протискиваясь в мешок. Марк вздрогнул от прикосновения ее холодного и мокрого меха. Вентиляция в мешке заработала сильнее, обдавая их теплом. Рони негромко заурчала и растянулась в своей половине. Марк облегченно вздохнул и закрыл глаза, почти сразу засыпая.
— А два-три дня — это много? — уже на окраине сознания услышал он.
— Смотря для чего, — с закрытыми глазами ответил Марк. Ему вдруг вспомнились их ссоры и расставания с Лизой. — Для чего-то плохого — много, для чего-то хорошего — очень мало. Но…
Он не успел додумать мысль, проваливаясь в сон и оставляя Рони совсем одну на несколько долгих лет.
К полудню пошел дождь. Марк проснулся от шума капель, ударявших по поверхности мешка, но еще больше — от странного ощущения тесноты. Ему явно не хватало места.
Марк попытался отвоевать себе побольше территории, однако почти сразу заехал локтем в что-то теплое и пушистое.
— Не толкайся, — пробормотала Рони, вжимаясь в стенку их убежища. Марк открыл глаза, упираясь взглядом в темные глаза напротив и одновременно ощущая ступнями мех подвижного хвоста.
— Это ты? — ошарашенно спросил Марк. — Это все ты? Ты чего такая большая?
Рони загадочно улыбнулась, хотя теперь ее оскал выглядел довольно устрашающе.
— Мне пришлось поесть еще немного тех вкусных штучек. Надеюсь, ты не против.
Глядя на ее клыки размером с фалангу пальца, Марк подумал, что он совсем не против. Дождь превратился в мелкую морось, но времени пережидать его не было. Теперь, когда у них была Рони, они не могли позволить себе медлить. У лисицы оставалось не больше двух дней.
Марк выбрался в холод, дрожа спросонья и стараясь не смотреть на изрядно пожеванный рюкзак. Как она вообще смогла открыть молнию и выбраться? Рони деловито обнюхивала землю возле стоянки, не замечая его внимательного взгляда. Подозрения Марка оправдались почти сразу после того, как Картон вылез из своего мешка и приветливо помахал лисице. Спелись, значит. За его спиной, когда он спал, такой беззащитный. Ну хорошо.
— Рони, — Картон подошел к лисе. Та вильнула хвостом и навострила уши, демонстрируя самое пристальное внимание. Марк фыркнул, глядя на эту парочку. Ну и пожалуйста, больно надо. Может, ему вообще уйти?.. Картон понизил голос, наклоняясь к Рони ближе. — Слушай, а полости… Ну, они часто в земле понатыканы?
— Иногда одна на километр, иногда несколько в радиусе пяти метров. По-разному бывает. А что?
— Я просто… — Картон замялся. — Боюсь отойти в туалет, вдруг на полость напорюсь. Может, сходишь со мной?
Рони прыснула, глядя на смущение этого здоровяка.
— Не беспокойся, полости обновляются не постоянно, а примерно раз в пару дней. Последнее обновление было ночью. Если пойдешь по тому же пути, по которому мы сюда пришли, ни на что не напорешься.
Марк замер прямо на середине надевания ботинка и уставился на горизонт, явно что-то напряженно обдумывая. Он не пошевелился даже тогда, когда Картон прошел мимо него, беззаботно что-то насвистывая. Рони улеглась на землю, ожидая, когда эти двое соберутся и с тихой тоской думая, что сегодня утром возле их стоянки прошло не менее двадцати корльчгаков, запах которых она учуяла сразу. С нынешними клыками она легко могла перегрызть хлипкий поводок, который Марк держал в руках даже во сне, как младенец держит во сне бутылочку с молоком. Но вместо этого она свернулась в клубочек и захрустела принесенным в спальный мешок кормом. Ей не было до конца понятно это чувство. Поэтому она быстро отбросила все мысли о причинах такого выбора и просто грустила. Светло и как-то ненавязчиво, точно зная, что если бы утром она ушла, то грустила бы намного сильнее.
Солнце клонилось к закату, а степи, иногда переходящей в пустыню, не было конца. Марк уныло думал о том, как ему надоел фиолетовый цвет, и вообще, это цвет апатии. Фиолетовый шел только Рони. Но Рони, наверное, даже не знала, как она выглядит. А ведь она превратилась в поджарое длинноногое существо с вытянутой мордой и темными умными глазами, и сейчас по высоте доставала Марку до середины бедра, впрочем, не переставая расти. Он постоянно кидал ей пачки с кормом, однако пару раз лисица замирала, прижимая уши, и вдруг прыгала в песок, вытаскивая оттуда визжащих маленьких существ и сразу их проглатывая. Марку никогда не удавалось рассмотреть, что это за существа.
— Поразительно, — как-то прошептал ему Картон. — Она выросла за одну ночь и должна состариться в течение трех дней. При таких условиях ее метаболизм должен быть невероятной быстроты, она буквально должна носиться от еды до туалета и спать по десять раз в сутки. И воспринимать время на совсем другом уровне, двигаться намного быстрее и…
— Знаю, — пожал плечами Марк. — Но она существует с нами в одной плоскости. Это удивительно. И… Жестоко, наверное.
— Кирикла не просто так выдерживает цикл в два-три дня, — вдруг отозвалась Рони, не переставая идти. — Мы все понимаем. Нам достаточно этого времени. Мы мыслим абсолютно, и нам никогда бы в голову не пришло, что два дня — это мало. Но Вы мыслите относительно. Относительно вашей жизни это не так много, — Рони остановилась, переводя дух и почему-то уязвленно глядя на Марка. — Вы тоже думаете, что живете очень долго, но, если появится великан, живущий тысячу лет, вы узнаете, что живете мало. Это не очень приятное знание.
Картон непонимающе поднял брови. Марк почувствовал, что он снова в чем-то виноват, но не мог понять суть этой вины. Рони опять его удивила рассуждением на уровне неглупого такого пятикурсника, но, кто знает, может ее бабушка жила в лаборатории доктора наук и нахваталась там, а Рони повторила как попугай, особенно не вдумываясь.
— Так что иногда лучше что-то не знать, — проворчала лисица, продолжая путь.
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Марк с деловитым видом достал из рюкзака карту и принялся ее разглядывать. Они были уже близко. Так близко, что решение нужно было принимать прямо сейчас. Через часа два они могли дойти до кислотохранилища и даже успеть до темноты двинуться в обратный путь. Но уже было довольно жарко, земля начинала парить, и Марк ухватился за эту возможность.
— Рони, постой, — он несильно натянул поводок и кивнул Картону. — Думаю, нам стоит сделать привал сейчас. Кажется, я потянул ногу, когда упал. Давайте отдохнем сейчас и продолжим путь ночью, когда посвежеет.
Рони остановилась и принюхалась:
— Если ты еще можешь немного пройти, я бы показала вам неплохое место для привала.
Она свернула в сторону и поднялась на небольшой холм, за которым оказался ряд огромных камней, похожих на скалы. Сейчас они давали много тени, и Марк забыл про симуляцию больной ноги, ускоряясь и влетая в приятную прохладу. Картон блаженно застонал, садясь на песок и прислоняясь спиной к камню. Рони улыбнулась, глядя на то, как довольные напарники достают из рюкзаков брикеты с едой.
После обеда Картон надел очки и принялся смотреть вифильмы, иногда карикатурно похихикивая. Марк не разделял его беззаботности. Парень уткнулся в карту, что-то прикидывая, вычисляя и поминутно кусая губы. Рони чувствовала его напряжение, но не понимала причины. Наверное, он переживал из-за того, что им хорошо достанется после этой вылазки. Рони слышала, как напарники переговариваются, но из этого разговора поняла только то, что они оба собираются пойти против начальства, чтобы спасти две планеты. Это ее восхитило. Это было в ее духе, и Рони была не против потратить жизнь на хорошее дело. И ей нравилось, что этим хорошим делом занимается именно Марк, хоть она и не показывала этого. Но ее беспокоила его озабоченность, ей хотелось развеселить его.
— Эй, — Рони подошла к нему и улеглась прямо на карту. — Может, ты хочешь еще поговорить о том, как меня ненавидишь?
— Что? — Марк поднял на нее стеклянные глаза, вскоре промаргиваясь и принимая осмысленный вид. — Я не ненавижу тебя.
— А я тебя ненавижу, — довольно заявила Рони.
Марк фыркнул и попытался столкнуть лисицу с карты.
— Твое право.
Рони удивленно посмотрела на опущенные уголки его губ и нахмуренные брови. Не сработало. Она решила попытаться по-другому.
— Тут рядом есть кое-что… Думаю, тебе это может показаться интересным, — осторожно начала она.
Марк занервничал еще сильнее, явно раздражаясь ее вмешательству.
— Если собираешься по-тихому меня убить, тебе лучше сделать это здесь, — проворчал он, не оставляя попыток ее сдвинуть.
— Нет, я хочу там, — уперлась лиса. — Пойдем, иначе я побегу сама, а ты будешь волочиться за мной на поводке.
Марк смерил ее взглядом и удостоверился, что она действительно может это сделать. После этого он вздохнул и встал, не обращая внимания на булькающего от смеха Картона.
— Ладно, только быстро.
Они дошли еще быстрее, чем он мог подумать — Рони всего лишь добежала до конца нагромождения скалистых камней и завернула за него. Повернув вслед за ней, до этого скептично настроенный Марк замер, пораженно глядя вперед. Долина перед ним резко спускалась вниз, прямо к огромному золотистому озеру, простирающемуся до горизонта. Озеро окружало огромное количество растительности, в лучах заходящего солнца выглядящей сгустками живого света. Исполинские серебряные цветы на берегу слегка покачивались от ветра. Это было невероятно красиво.
— Ну как тебе? — от внимания Рони не ускользнула его реакция. — Достаточно хорошее место, чтобы умереть?
— Да, — выдохнул Марк, делая еще пару шагов вперед. — Спасибо. Можешь начинать прямо сейчас.
Рони усмехнулась, садясь у его ног и обвивая лапы хвостом.
— Подожду, пока ты не насладишься.
Озеро было расплавленным золотом в фиолетовой ложке песков. Солнце медленно закатывалось за горизонт. Кирикла была прекрасна. Марк подумал, что ему не помешает немного спокойного созерцания, и уселся рядом с лисой, наблюдая за небом. Ему не хватало этого. Как она это поняла?
— Слушай, Рони… — хрипло сказал он. — Знаю, мы не всегда хорошо ладим. Но, по правде говоря... Наверное, я хотел бы дружить с кем-то вроде тебя.
Рони повернулась к нему и в ее глазах что-то промелькнуло, что-то неуловимое и, казалось бы, незначительное, но именно то, что многие люди так стараются скрыть. Рони скрыть не сумела, попалась и сразу отвернулась, чтобы не видеть довольную улыбку Марка.
— Даже не пытайся меня задобрить, — сказала она в сторону. — Я все равно прикончу тебя здесь.
— Не сможешь, — Марк засмеялся. — Ты любишь меня!
— Я? — она изобразила ужасное удивление. — Да ни в жизнь. Ты купил меня, как будто я была банкой йогурта, повязал на шею этот поводок и грозился меня убить. Ты мне жизнь сломал! А вот Картон…
— Эй, — Марк шутливо толкнул ее в плечо. — Прекрати. Не забывай, что твоя еда в рюкзаке именно у меня, а не у Картона.
Рони подняла уши торчком:
— Точно. Как я могла забыть. Как я могла забыть о своей неизбывной и глубокой привязанности к тебе. Да я за тебя жизнь отдам! Да я ради тебя…
— Все, все, на ужин заработала, — смилостивился Марк. Рони весело хмыкнула и перевела взгляд на горизонт. Солнце село, но небосвод остался удивительно чистым, приняв цвет песка и создав удивительное ощущение слияния земли с небом. Марку впервые за все время не хотелось никуда уходить. Кирикла подкупила его так же легко, как и Рони.
Но опустился вечер, а вместе с ним — ужасная духота. Когда они вернулись к стоянке, Марк постелил Рони плотное покрывало, чтоб она не обжигала кожу о горячий песок. Картон продолжал посмеиваться, будучи полностью поглощенным вифильмами и, кажется, даже не заметил, что они уходили.
— Похоже, мне скоро ровно сутки, — задумчиво произнесла Рони, не в силах перестать отсчитывать часы до своего конца. Марк почувствовал это и ободряюще коснулся ее макушки, расстелив себе такое же покрывало в метре от нее.
— Я тоже стал старше на целый день, — он пожал плечами на ее непонимающий взгляд. — Мыслим абсолютно?
Рони закрыла глаза, чтобы скрыть улыбку, и сразу же уснула.
Она проснулась от голоса Марка.
Он стоял над ней и шепотом звал ее, удрученный и обеспокоенный.
— Рони, вставай, — он указал на пустое место, где раньше располагался Картон. — Картон пропал!
— В смысле? — она мгновенно стряхнула сон и вскочила на лапы. — Как пропал?
Жара еще не спала, вокруг было темно так, что хоть глаз выколи. Рони покрутилась, прислушиваясь, но паника мешала сосредоточиться.
— Я не знаю, — Марк чуть ли не плакал. — Его вещей тоже нет. Я думаю… Мне кажется, он пошел к военной базе без нас.
Рони похолодела.
— Как?.. — глупо переспросила она. — Там же полости!
Лисица повела носом — ветер дул со стороны кислотохранилища, но запаха Картона в нем не было.
— Рони, ну же, — Марк умоляюще посмотрел на нее. — Пойдем быстрее, вдруг с ним что-то случится! Рони!
У нее в голове все перемешалось. Времени думать не было, и Рони почти машинально побежала к военной базе. Из-за спешки какая-то мысль, появившаяся у нее в голове, никак не могла определиться в намерение, и лиса была вынуждена ее отбросить. Что-то было не так, но Картон сейчас был важнее.
Марк бежал тоже, ступая за ней след в след. Иногда он выдыхался и переходил на шаг, и тогда Рони выбегала вперёд и принюхивалась в надежде уловить запах Картона, но его по-прежнему не было. Она возвращалась к Марку и нервно махала хвостом. Ей было страшно сказать ему.
Сказать, что запах Картона мог перебить только газ из полости, в которую тот провалился.
Ее жизнь мгновенно превратилась в кошмар. Ей было страшно до боли. Рони перестала чувствовать жару и голод, она перестала чувствовать свое тело и просто неслась вперёд с одной лишь мыслью — только бы это закончилось. Только бы Картон был жив, только бы Марку не было больно. Рони была готова умереть сама.
Марк тоже выглядел неважно. Он постоянно оборачивался и ускорял шаг. Капли пота капали с его лба даже тогда, когда жара отступила, но он продолжал бежать, подтягивая лямки тяжёлого рюкзака. К тому моменту, как небо посветлело, Рони и Марк увидели впереди Джунларское кислотохранилище. На берегу вязкого жёлтого озера находился небольшой лес, сквозь который проглядывались стены военной базы. Марк выдохнул и перешёл на шаг, не в силах больше бежать.
Рони все ещё не чувствовала запаха Картона. Они подошли к обветшавшей металлической двери, и Марк, вытерев пот со лба, ввел код доступа. Дверь с щелчком и плавно отворилась. Как маслу.
Как по маслу Марк быстро сориентировался в бесконечных коридорах и нашел нужное помещение. Рони бездумно следовала за ним, обколов все подушечки лап о куски отпавшей зелёной краски и штукатурки. Ее мех стал почти полностью темно-фиолетовым, и Марк постоянно терял ее в тенях пустых комнат. Он нервно звал ее и держался за поводок так, как утопающий держится за соломинку, и только войдя в небольшой кабинет с высоким потолком и черным сейфом у стены, Марк облегченно выдохнул.
И только тогда Рони начала все понимать.
Потому что в комнате Картона не было.
Марк отсканировал датчиком сейфа какую-то табличку, и тот отворился. Парень осторожно вытащил оттуда небольшой зелено-серый блок, взвесил в руке, приглядываясь, и медленно опустил в рюкзак. А потом обернулся, сталкиваясь с ее глазами.
— Мы… Я должен забрать это, чтобы наши ученые могли это уничтожить, — пробормотал он, уже понимая, что это не поможет. Рони все поняла, и в ее глазах был только ужас.
— Ты соврал… — будто пробуя слова на вкус, хрипло проговорила она.
— Нет, я правда… Мы правда спасаем планеты. Картон…
Рони попятилась от него, натягивая поводок.
— Что ты сделал с Картоном? Ты… — она несколько раз моргнула, приседая на задние лапы. — Ты убил его?
Марк истерически засмеялся, надевая рюкзак.
— Что? Рони, нет! Подожди!..
Но Рони уже бежала от него по коридорам, чувствуя за спиной его топот и дыхание. Ей нужно было выйти отсюда. Она ничего не понимала. Она надеялась, что просто ошиблась. Она хотела видеть лицо Марка при свете. Чтобы понимать, что это он, действительно он.
Рони остановилась только после того, как отбежала достаточное количество шагов от страшного здания. Солнце вставало, земля крошилась от холода. Но Рони не чувствовала лап.
— Картон хотел спасти две планеты, и он доверился тебе, — медленно начала она, задыхаясь. Марк уперся ладонями в колени, тоже пытаясь отдышаться. — Но ты предал его, чтобы спасти свою шкуру! — она сорвалась на лай, и Марк впервые увидел в ней столько звериного. — Ты отправил его в полость, чтобы он погиб и…
— Нет, — перебил ее он. — Ты же сама сказала… Полости обновляются каждые два дня. Двое суток еще не прошло.
Его слова сбили ее с толку. Рони дернула ухом, враждебно глядя на Марка.
— Что ты сделал?
Марк закусил губу и выдохнул, поднимая глаза к небу. Все еще красивое. Но уже не то.
— Я отвел его к озеру, понятно? — тихо проговорил он. — К тому самому, что ты показала. Картону там понравилось, он сел там смотреть свои вифильмы, и я отнес его вещи за камни, чтоб ты подумала, что он ушел. Он скорее всего нашел их и уже возвращается к остановке тем же маршрутом, что мы шли. Знаю, он обидится, когда поймет, что мы его бросили, но…
— Мы? — ее верхняя губа задрожала. — Я его не бросала!
Марку надоело быть во всем виноватым.
— Да ты все равно бы с ним не пошла! — закричал он. — Ты же уже привязалась ко мне, хотела провести остаток жизни с ним?
— Я терпеть тебя не могу, — ощетинилась Рони. — Ты обманул меня. Ты использовал меня!
— Ты любишь меня, — глядя ей в глаза, прошептал Марк.
— Я ненавижу тебя. Я думала мы друзья, нет, я хотела, чтобы ты был моим другом...
— Мы друзья, — Марк протянул ей руку. И чуть было не остался без пальцев — острые зубы сомкнулись в месте, где только что была его ладонь. Рони зарычала, припав к земле.
Марк ощутил, как в нем поднимается волна злости.
— Хорошо! Иди на все четыре, — он одним движением отцепил поводок от пояса. — Иди!
Он думал, что она не уйдет. Надеялся. Но Рони сделала два шага назад, а потом быстро подхватила конец поводка зубами и побежала в сторону леса.
— Рони! — сдаваясь, крикнул Марк. — Рони! — она не реагировала, сосредоточенно перебирая лапами и прижимая уши. — Рейкхонгличхакли! — имя, словно плевок в спину. Рони остановилась и обернулась.
— В силу несостоятельности твоего речевого аппарата, — с ненавистью проговорила она, прежде чем скользнуть в глянцевые заросли, даже их не шелохнув.
Марк сначала непонимающе застыл, а потом болезненно рассмеялся, вспоминая свою вчерашнюю шутку. Затем зарылся пальцами в волосы, обращая взгляд на светлое небо, стремительно заполнявшееся тучами. Где-то шелестели цветы. Он медленно опустился на холодную землю.
— Господи, — простонал Марк, закрывая лицо руками. — Я заплатил за нее четырнадцать хоннов!..
Марк, конечно же, не мог осознать причины ее реакции. Ему было не понять трагедию этого маленького существа. Рони тоже не понимала, она пролистывала опыт прошлых поколений, искала и не могла найти примеры такого чувства по отношению к человеку. У корльчгаков не было религии. У Рони она была. Она верила не Марку, она верила в него, она своими же лапами создала себя для него и готова была принести себя в жертву. Ему достаточно было существовать — и она уже обожала его за это. Все его поступки были правильными, каждое слово было истиной и вызывало восхищение. Она впитывала его как воду и становилась им. Мир был Марком. Рони была Марком.
Гордая Рони, конечно же, не хотела осознавать то, что на самом деле больше всего она хотела служить кому-то. Она сопротивлялась этому, она скрывала это даже от себя. Но сейчас, когда ее тошнило от боли, когда она зарывалась носом в песок, чтобы больше не чувствовать запаха хозяина, она начинала понимать. Мир был Марком. И если Марк зол, если он обманул ее и предал, значит и мир зол. И мир становился ей отвратителен. Она смотрела на все чаще мелькающие седые волоски на хвосте и понимала, что не хочет жить. Зачем жить, если Марк ничтожен? Если он слаб, если он эгоистичен. Рони выбрала не того бога, и Рони хрипло смеялась, разрывая тишину светлой ночи отрывистым тявканьем. Она даже помыслить не могла как-то использовать свою неожиданную свободу. Она медленно умирала в фиолетовой пустыне, не смея и не видя смысла двигаться. Через несколько часов ее мысли стали вялыми и бессмысленными.
В какой-то бесконечно тянущийся момент, когда солнце уже клонилось к закату, Рони поняла, почему не могла найти в опыте предков такого случая — после такого не выживали и не размножались, передавая свои знания детям. После такого ложились и умирали. Рони подумала о том, сколько же корльчгаков повторили ее судьбу, и вдруг вспомнила историю, услышанную сотни тысяч поколений назад — историю о существе с Земли — собаке, погибшей от тоски по хозяину. И Рони осознала, что она собака.
Эта мысль неожиданно вызвала у нее внутреннее сопротивление. Ей не хотелось быть собакой. То, что она о них знала, было не таким уж и привлекательным.
— Я не собака, — тихо произнесла Рони сама себе. — Я не умру из-за того, кто настолько жалок.
Ей стало страшно от того, что она могла закончить жизнь вот так бесславно, утопая в жалости к себе. Этот человек не заслужил такой преданности. Марк был жалок и именно поэтому не стоило любить его. А она собиралась умереть из-за него. Как собака.
И Рони впервые в жизни ощутила ненависть. Ненависть к Марку за то, что он сделал и ее жалкой тоже. Эта ненависть дала ей силы подняться и сделать несколько неровных шагов. Ненависть помогла ей перегрызть поводок, мешающий идти. Ненависть научила ее снова держать седеющую голову прямо и улыбаться, скаля острые клыки. Рони ощущала себя в самом расцвете сил.
— Ладно, погоревали и хватит, — лисица дернула носом, ощущая слабый, но все ещё различимый знакомый запах, петляющий по степи. — Пора спасать мир.
Лисица двигалась большими прыжками. Впервые в жизни она бежала в полную силу, не оглядываясь назад. Ошейник болтался на ее исхудавшей шее, шерсть взъерошилась и стала более жёсткой, но Рони никогда не чувствовала столько удовлетворения и внутреннего спокойствия. Она идёт туда, куда хочет, чтобы сделать то, что она хочет. Она идёт убивать Марка.
Она догнала его через три часа. Марк был осторожен и пытался идти ровно по их пути на военную базу, поэтому передвигался не так быстро. К третьему часу, ощущая его запах особенно сильно, Рони почувствовала тянущую боль в груди. С чем это было связано — со старением ли или же с уже застарелой, придавленной ненавистью тоской, Рони знать не хотела. Но совершенно незаметно для нее к ее мрачной собранности добавилось чувство предвкушения. Она давно не видела его. Она хотела его увидеть. Однако Рони попала в собственную ловушку, связанная обещанием спасти две планеты и уничтожить убийцу, и к тому моменту, когда она услышала шорох его шагов, лисица была абсолютно потеряна.
Нельзя любить того, кого ты ненавидишь. Того, кто не любит тебя. Но Рони любила. И именно поэтому ей хотелось убить Марка. Она не хотела быть жалкой.
Но ведь она такой была.
Марк обернулся на звук ее мягких и быстрых шагов. Стояла ночь, поэтому он не сразу смог рассмотреть темно-фиолетовое существо с белыми ушами и конечностями, но он уже знал, кто это.
— Рони, — шепотом сказал он. Рони замерла, услышав его голос. Она скучала по нему, и осознание этого разозлило ее еще сильнее. Лисица двумя прыжками обогнала Марка и встала, перегораживая ему путь.
— Рони, пожалуйста, — взмолился он, улавливая в темноте блеск полубезумных глаз и вздыбленную шерсть на загривке. — Пожалуйста... — его голос сорвался. Он мог ее убить, она была уже стара и не так ловка, как прежде. Но он не хотел этого. Он хотел объяснить ей.
— Послушай, нам с Картоном дали задание доставить в корпорацию единственную микросхему, которая теоретически может уничтожить две планеты. Но Картон... Он решил сорвать планы корпорации и уничтожить микросхему. Я не мог противоречить ему, иначе бы он сделал со мной то, что я сделал с ним, и задание в любом бы случае сорвалось. У меня свадьба через неделю, Рони, — он задохнулся, не понимая, в какой момент начал ее умолять. — Я люблю ее, понимаешь? Она... Я не хочу, чтобы она ждала уголовника.
Рони вдруг почувствовала усталость. Все это не имело значения, пока Марк собирался убить население двух планет. Неожиданно ей стало жалко себя, невероятно обидно. Почему мир был настолько жесток, что Марка могла остановить только она? Именно она.
Она беззвучно прыгнула на него и повалила на землю, клацая зубами в паре сантиметров от его шеи. Она знала, что так правильно. Предки бы гордились ею.
— Рони, — выдохнул Марк. Рони хотела закончить все побыстрее, потому что с каждой секундой её решимость уменьшалась все больше и больше. — Рони, пожалуйста, — Марк почувствовал ее дыхание на своей коже и заплакал, нашаривая рукой лазершокер в нагрудном кармане. У него впереди была целая жизнь, десятки счастливых лет с женой и детьми, повышение, экскурсии в дендропарк и горы мороженого. У Рони было несколько часов. Но Марк все равно не мог.
— Рони, пожалуйста... — повторил он, чувствуя, как горячие слезы заливаются ему в уши. — Пожалуйста... Прости меня.
Рони застыла. Спустя несколько долгих мгновений Марк ощутил, что дышать стало легче. Лисица убрала лапы с его груди.
Дело ведь было не в двух планетах.
Рони тоже знала, что у Марка впереди были десятки лет, в то время как ее жизнь подходила к концу. И она, посвятив ему всю свою жизнь, так и не стала для него кем-то особенным, стала просто камнем на пути его счастья, который можно легко выбросить. Дело было в обиде. В зависти ко всем, кто сможет видеть его и любить его, когда Рони умрёт. Оскорбленной любовью и жаждой справедливости здесь и не пахло.
— Пойдем, — бросила Рони, медленно и устало отправляясь в путь. — Теперь, после уничтожения двух планет, только попробуй не стать счастливым. Я найду тебя и прикончу.
К утру они почти дошли до остановки. Рони стала совсем плоха, и, когда впереди показалось здание магазина, она уже не могла переставлять лапы. Марку было жаль бросать ее, но он рисковал пропустить автобус, следующий квантовый скачок которого мог быть только через несколько дней. Ему нужно было готовиться к свадьбе.
Рони полностью поседела, ее уши обвисли, а глаза подернулись голубоватой пленкой. Она почти ничего не видела. Ни хвост, ни лапы уже не слушались ее, и единственным ее желанием было только умереть рядом с Марком. Но Марк опаздывал, и она согласно кивала на все его уверения в том, насколько ему не хочется оставлять ее, но он должен, вынужден. Она знала, что умом Марк уже не здесь, что все его мысли только о том, что его ждет впереди. А впереди у него была целая жизнь.
И она отпустила его в светлое будущее с такой же легкостью, с какой он оставил ее.
— Спасибо тебе, Рони, — он не переставал прощаться с ней, идя спиной вперед. — Здорово повеселились, да?
— Да, — прошептала Рони. — Я это приключение на всю оставшуюся жизнь запомню.
Марк засмеялся.
— Тогда… До свидания?
Рони улыбнулась звуку его смеха.
— До свидания.
Марк повернулся и быстро зашагал к остановке. Его столько всего ждало — нужно было как-то объясниться с Картоном, рассказать все Лизе, успеть на автобус и, наверное, купить леденцов от тошноты — его жутко укачивало во время квантовых скачков. Его столько всего ждало, что Марк даже не сразу осознал, в какой момент он почувствовал под ногой вместо твердой земли пустоту.
«Иронично» — успел подумать он.
Он умер без звука, почти мгновенно, но ещё двадцать минут продолжал жить в голове одной умирающей лисицы, вращаясь там единственной мыслью, прежде чем Рони, повернув голову в ту сторону, откуда ещё доносился его запах, с усилием втянула в себя воздух в последний раз.