Рубиновый Грааль

Рубиновый Грааль
Работа №217

***

Гул затих. Максим обогнул ночной клуб и вышел на задний двор. В свете тусклого уличного фонаря у двух огромных мусорных баков он остановился и закурил. Из темноты глухого пустыря, тянущегося до границ рабочих кварталов, доносились приглушенные голоса мужчин.

-Только “тэшки”! Берете, не берете? - цедил сквозь зубы один с явно недовольной интонацией.

-Да берем, берем!

-Отлично. Тогда с каждого по триста марок. И больше не канифольте мне мозги. Нет никаких…

Разговор заглушил резкий звук музыки, вырвавшийся из клуба вслед за вышедшей на улицу парочкой. Весело напевая мелодию и отчаянно матерясь, толстый лысоватый господин и анорексичная девица с фиолетовыми дредами сели в автомобиль и с грохотом укатили. Максим постоял еще несколько минут и двинулся к пустырю. Глаза не сразу привыкли к темноте, но силуэт тощего, долговязого дилера Максим разглядел почти сразу. Прислонившись к забору, тот стоял и бережно пересчитывал, сортировал и распихивал по карманам деньги.

-Говоришь, только “тэшки”? - крикнул он дилеру как можно

непринужденней. Но долговязый все равно дернулся и подозрительно покосился на Максима.

-Я ничего не говорил, - огрызнулся мужчина.

-Да ладно, не ссы. Все свои, - перешагивая через груды битых бутылок и мусора, Максим демонстративно достал из заднего кармана смятые купюры и помахал ими тощему. Тот одобрительно улыбнулся и шагнул навстречу.

-Тебе сколько?

Максим пересчитал деньги, секунду поразмыслил, достал еще несколько бумажек.

-Получается, три.

Дилер засуетился. Из внутреннего кармана достал пластиковый конверт и высыпал на ладонь несколько бирюзовых гранул размером чуть больше спичечной головки. Убрав лишние, протянул Максиму. Тот в ответ отдал деньги.

-Они все мельче и мельче, - заметил Максим, приглядываясь к гранулам.

-Технологии, - протянул дилер, - зато глотать легче, прятать проще. Но поверь, “тэшки” что надо!

-Надеюсь, не меньше трех-четырех часов?

-А то и все пять! - долговязый спрятал деньги и конверт за пазуху, - у меня товар отличный. Яркость на максимум, никаких обрывов истории, все эпизоды законченные.

-Как насчет звука?

Долговязый удовлетворительно хмыкнул, достал сигарету и закурил. В свете зажигалки ненадолго показалось его лицо. Вытянутое, иссохшее, впалые щеки и мешки под глазами. Мужчина явно злоупотреблял своим же товаром. Бессонные ночи в сладком бреду под “тэшками” и мучительные трудовые будни на каком-нибудь заводе. В выходные здесь. Или в полицейском участке.

-Поверь, дружище, звук - огонь! Иногда кажется, что слышишь даже мысли “хозяина”.

-Мысли - это круто. А все же,- Максим замешкался,- как насчет “ониров”?

Дилер недовольно попятился.

-И ты туда же. Кто вам вбил эту чушь? - раздражался он, - до тебя были трое, заладили с этими “онирами”. Нет их! Говорю же - нет!

-Может, подскажешь где достать?

-Ты чё, не в себе? Рванешь в нагляк?

-В смысле?

Дилер несколько раз глубоко затянулся и выбросил сигарету в темноту.

-В прямом! Если “ониры” и есть, то они за Серебряным кольцом. Возьмешь полицейские кордоны на приступ? - долговязый смягчился, - ладно, допустим, попадешь туда по квоте. Как ты выйдешь на местных барыг? Да ни за что на свете. У тебя на роже написано, кто ты и откуда. Короче, забудь.

-Ладно, ладно,- успокаивающе пробормотал Максим, - главное, что они есть. И если их можно достать за кольцом, значит скоро появятся и у нас.

Долговязый раздраженно махнул рукой.

-Ты представляешь сколько они будут стоить?

-Не дороже денег, - усмехнулся Максим.

-Странный вы народ. Полвека назад гасились какой-то химией, чуть не передохли все. Теперь у вас такие темы в распоряжении. Какие еще эмоции вам нужны? Все чисто, технологично, безопасно. Нихрена! Вам все подавай что-то поострее.

-Что ж я поделаю, таков человек, - Максим повернул голову.

Послышался веселый гомон приближающейся компании. Светиться перед своими же лишний раз было незачем, и Максим, не говоря ни слова долговязому, зашагал домой. За спиной послышалось приглушенное: “Не ссы, все свои”. “Тэшки” сегодня разлетались на ура.

***

Да. Полвека назад страна и впрямь чуть не погибла. Дело было не только в дешевых наркотиках, хлынувших с востока. По швам трещало все - экономика, здравоохранение, культура. На фоне нескольких пандемий и затяжных военных конфликтов кризис захватил все сферы жизни. И Бог его знает, чем бы все закончилось, но Евразийский континент объединился под мудрым руководством “Великого Скандинава”. Кубер за 10 лет навел порядок в директориях, и страна так скаканула вверх, что мама не горюй. Во всяком случае так писали в учебниках. В обычной жизни все казалось, конечно, проще. Производство, медицина, космические технологии… Все это были не пустые слова. Максим сам работал на одном из громаднейших заводов по выпуску промышленных кабельных линий. Но жизнь, точнее уровень жизни… Достаточно ли того, что ты не голодаешь, и к твоему дому не подбирается враг с западного континента, чтобы назвать его достойным? Наверное. И Бога лучше не гневить. Вот только сказать, что жизнь стала счастливой… Это вряд ли. Может быть, поэтому компьютерные гении из “Провиденс” и взломали ЕДЦ.

Евразийский Дата Центр. Точнее ту его часть, в которой, судя по всему, халтурно, без надлежащей защиты, хранилось нечто по-настоящему ценное. Не просто информация. Не просто личные данные. Это были сканы, добытые из гиппокампа. Есть в голове такой отдел мозга. Отвечает за эмоции и память.

Еще в 27 году какой-то предприимчивый малый изобрел приложение для мобильного телефона. Зачем снимать видео, если ваша память хранит все яркие воспоминания в лимбической системе. Достаточно воспользоваться детектором из приложения, и по сетчатке глаза он считает и вытащит всю информацию о, скажем, вашем путешествии в экзотическую страну. Или страстном сексе. Или прыжке с парашютом. Правда, перед этим надо было наглотаться банального пентотала, которого в избытке накопилось в аптечках у граждан за годы, пока страна захлебывалась в кризисе. Дальше телефон сам генерировал эту информацию и складывал в единый поток.

В социальных сетях все как умалишенные стали делиться этими отрывками. Так снять и смонтировать видео не мог ни один даже голливудский профессионал. Столько в них было жизни. Настоящей. Искренней. Яркой. Хотелось не просто смотреть.Хотелось переживать происходящее на экране. Так, собственно, и появились “тэшки”.

Правда сначала их называли “трэвелки”. Просто большую часть роликов составляли те, в которых люди увлеченно ныряли со скал, резвились в море и на пляже, пили и гуляли на вечеринках у бассейна во время путешествий. Реже попадались те, в которых люди делились сокровенным, не всегда,кстати, это был секс . Это могла быть и ссора с родителями, но такая, что волосы дыбом вставали. Убогую разборку малолетки с папой или с мамой смотреть никто не станет.

Умельцы из IT, объединив усилия с химиками - биологами, сумели синтезировать цифровой код записи. По сути, они изобрели таблетку, эдакий растворяющийся в желудке микрочип, который доносил информацию прямиком в мозг. Пялиться на экран больше не было нужды. Проглотил, и вот оно! Живое воспоминание внутри тебя. Словно это ты там был. На лазурном море, под пальмами, в дорогом отеле. Это ты ел фрукты, пил шампанское, ходил под парусом. Ощущения были настолько яркими и живыми, что, лежа в пропахшем дешевым алкоголем общежитии при заводе, Максим чувствовал солоноватый бриз и запах волос темнокожей красотки, танцующей на палубе белоснежного судна. Обычно история длилась два-три часа. Несколько эпизодов из жизни “хозяина” информации сливались в одну и заставляли забыть о мучительной каждодневной рутине.

В 30-х был принят закон о создании ЕДЦ. Вся личная информация о гражданских, в том числе слитые эмоции, теперь хранилась на серверах в столице. Доступ к ней был, естественно, ограничен. “Трэвелки” из разряда сомнительного, но легального развлечения перекочевали в разряд цифровых наркотиков. Ребята из “Провиденс” оказались кстати. Взломав базу, они выпустили в мир миллионы терабайт информации, и та растеклась по лабораториям и превратилась в миллионы килограммов “трэвелок”. Людям хотелось эмоций. И не только пережитых в путешествиях. Попадалось все. От жестоких драк на неспокойных окраинах города до рождения детей в районных больницах. Последнее Максиму не зашло. Дикий рев, боль, сменившиеся в конце концов на сладкое, но тревожное ощущение близости новорожденного, долго не давали ему заснуть, и он чуть было не опоздал на работу.

По первой букве Т “трэвелки” народ сократил до “тэшек”. Прошли годы, и они стали такой же неотъемлемой частью жизни, как парацетамол при температуре.

Полиция неохотно гоняла дилеров, больше для отчетности. Никто не сомневался, что крупные лаборатории блюстители порядка сами же и крышуют. Цена на “тэшки” была приемлемой. Сто крон за одну гранулу. Почти каждый в городе мог позволить себе оттянуться на эти деньги три, четыре раза в месяц. Единственным недостатком “тэшек” был лишь эффект кота в мешке и повторы. За год Максим посмотрел и почувствовал трижды одну и ту же историю какой-то толстой женщины, которая провела месяц с детьми в долине гейзеров на Камчатке. Кислый запах термальных источников еще долго преследовал его. Но выбора не было. Дилер без разбора получал в лаборатории, а затем продавал гранулы. И уж где там спуск к коралловым рифам, а где лютая вписка шестнадцатилетних тинейджеров, поди разбери. В конце концов народ с этим смирился. Тем более что иногда история была такой яркой и сладостной, что не грех было посмотреть ее несколько раз.

***

-Как прошли выходные?

Максим, не отвлекаясь от конвейера, тянущего черный кабель, пробурчал в ответ:

-Да как, как. Как обычно.

Сосед справа, коллега Максима, Глеб, ухмыльнулся.

-Ты в системе, Макс. Мы все в системе. Кто бы что ни говорил про “тэшки”, а они все-таки подъедают нашу жизнь. Предложи тебе от них отказаться, и через месяц превратишься в эмоциональный труп.

-Мы все давно эмоциональные трупы, - Максим с силой нажал на рукоятку гидроножниц, и те с приятным щелчком разрезали в отмеченном месте толстенный кабель. Глеб перенаправил движение кабеля в свободный желоб, и линия конвейера потянула его дальше.

-Что хоть смотрел?

Максим потянул затекшие плечи.

-Ничего особенного. Кипр столетней давности. Какой-то пацан полдня гонял на аквабайке. Потом по классике - фрукты, газировка, мороженое. Парк развлечений. Правда в аэротрубе мне понравилось. Он заказал по полной, так что я летал минут сорок.

-Блин, полеты я тоже люблю. В субботу попалась “тэшка” с двойной экспозицией. Девчонке лет 12. Уснула в машине после дня рождения, когда родители потащили ее к бабушке. Коротенький был остаток трипа. Ей снилось, как она летает. И я поймал. Уж думал, никогда не испытаю этого ощущения. Разбегаешься сильно и,- Глеб зажмурил глаза, - паришь, паришь. И даже как-то управляешь этим полетом. Вот детство. Наивная пора. Чем-то там ведь управляешь в мозгах, - Глеб цокнул, мечтательно покачал головой. Перехватил отрезанный Максимом кусок кабеля, переложил.

-Ты спрашивал про “ониры”, - Максим развел рукоятки гидроножниц и приготовился ждать следующую метку на кабеле.

-Бесполезно…, Макс. Мужики говорят, что это вообще выдумка. Прикинь сам. Ну полет на Титан я еще пойму. Кто-то слил из мажоров за кольцом. Допускаю даже сливы с войны 24-го. Или не сливы. Я уж не знаю, как они там это от солдатиков получили. Но там ведь фишка в другом….

-Ничё себе, - перебил Максим, - полет на Титан уже не вкатывает? Скоро вкус перловой каши будет казаться круче, чем вкус манго после “тэшек”. Не надоели тебе все эти… А там космос, перегрузки, Титан! Старик, Титан, а не заезженная Сардиния.

-Да я понимаю. Но на “ониры” охотятся не за этим.

Раздался громкий и длинный звонок к началу обеденного перерыва. Конвейер с грохотом остановился, и рабочие поплелись в столовую. Максим накаркал. Сегодня давали перловую кашу. К склизкой горке прилагалась огромная куриная котлета, по форме очень напоминающая подошву сапога размера, эдак, 41-го. Тридцатиминутного перерыва едва хватило, чтобы умять ее и наскоро запить витаминным коктейлем. Конвейер дождался с обеда рабочих, вздрогнул, коротко взвыл и снова принялся лениво тянуть кабельную линию.

- Вот так тянется этот черный бесконечный кабель, - подумал Максим, - как жизнь. Как моя жизнь. Вот кусок ровный, гладкий… Это было детство. Беззаботное, прекрасное.

Максим перерезал кабель в нужной отметке.

- Чик, и пошел кусок другой. Не такой ровный. Вот на оплетке бугорки попадаются иногда. Иногда порезы. Это юность пошла. Тут были первые ошибки, первые тревоги и разочарования. Скольких людей я обидел, сколько надежд и амбиций похоронил. Чик. А это уже я сейчас. Опять вроде кусок ровный. Без зазубринок. Только черней он стал как будто. Просто тошнотворно черный. Тошнотворно…

-Макс, пойдем.

-Чего?- Максим вынырнул из своих мыслей. Глеб тянул его за рукав, - куда пойдем?

-Ау. Не слышал. В сканчасть. Обновляют пропуска. Сегодня же первый день квартала.

Максим и впрямь не расслышал, как по внутренней связи мягкий женский голос вызывал его бригаду. Прошли производственный блок. Вышли к лифтам и долго поднимались на нужный этаж. В просторном коридоре уселись на стулья. В кабинет сканчасти вызывали по двое.

-Так вот. Я не договорил про “ониры”,- шепнул на ухо Максиму Глеб, - говорят, в лабах за Серебряным кольцом…

Дверь в кабинет открылась, и девушка в ярко оранжевом халате, скользя взглядом по учетному листу, тоненьким голосом пропищала.

-Максим Серо и Глеб Верещагин.

***

Ленивый взгляд влажных глаз Кубера остановился на толстом генерале с засаленными волосами и потным лбом. Генерал мучительно высматривал что-то в бумажках, разложенных перед ним, и беззвучно шевелил губами.

-Ну что там у тебя, Яков, - протянул Кубер.

Генерал почтительно встал, подобрался и, на секунду зажмурившись, принялся докладывать. Явно нервничая, иногда сбиваясь, он сыпал статистикой и цифрами, которые, по его компетентному мнению, должны были полностью удовлетворить Скандинава.

-Хорошо, Яков, хорошо, - перебил Кубер докладчика, - а теперь давай без бумажки. Здесь все свои.

Кубер обвел взглядом присутствующих. За круглым столом в приглушенном свете теплых неоновых ламп в овальном кабинете, включая генерала, сидели еще пятеро мужчин.

- Удивительные люди, - думал между делом Кубер, - все они заняты только одним -борьбой за место в моей голове. Будет сыпаться империя, будут гореть города, будут гибнуть люди, но они все равно будут озабочены только одним - как сделать так, чтобы именно их совет, их данные, их папочки с донесениями и конфиденциальной информацией заставили меня доверять им еще больше. Дети мои. Бесславные дети. Фанатично вцепившиеся в меня, как в свою привилегию.

-Яков, оставь цифры, ради Бога. Скажи по-человечески.

-По-человечески так по-человечески. Весь рынок цифровых наркотиков у нас. Планку по цене мы держим. Для СМИтолько на прошлой неделе закрыли 6 лабораторий.

-А открыли?

-А открыли 18.

В кабинете прокатился приглушенный удовлетворительный смех. Генерал тоже смущенно улыбнулся, коротко, сдержанно и сразу продолжил.

-Статистика и правда хорошая. Из рабочих кварталов почти перестали поступать заявки на отпуска за границей. Так что полное закрытие границ, думаю, пройдёт для большинства незаметно.

-Правильно, - донеслось из-за стола, - нечего там делать. Еще не все производство подняли. Оборонка в жопе. Рук не хватает. Пусть путешествуют дома.

-Да. “Тэшки” свое дело делают, - продолжил генерал, - они отбили охоту у населения куда-то ехать и куда-либо ходить. Мы слили хакерам из “Провиденс” огромный массив данных. Так что теперь людям доступно многое. В рамках дозволенного, как вы понимаете.

Генерал покосился на Кубера. Тот одобрительно кивнул.

-Ну а чтобы народ не киснул, несколько наших агентов активно внедряют сейчас идею неких “ониров”.

-Это что такое? - пробормотал Кубер.

-Государь, позвольте мне объяснить, - произнес голубоглазый мужчина с ястребиным лицом. Он легко поднялся с кожаного кресла, приложил руку к груди и едва поклонился, - все-таки это идея моя.

-Конечно, - одобрительно приглашая жестом ладони, произнес Кубер.

-Так вот, скажу сразу, ничего радикального, господа, ничего радикального. Все вы помните, как на заре возникновения “тэшек” популярностью пользовалась тема с таинством рождения. Проще говоря, какие-то отъехавшие молодые мамашки сливали свои роды. Ничего особенного кроме диких болевых ощущений. Эту дрянь вообще бы никто не раскручивал, если бы не двойная экспозиция. Там просто к ощущениям мамашек фоном иногда цеплялись картинки сознания новорожденного. Людям показалось, что ухватить эмоции человека в первые секунды его появления на свет - это очень круто. Ничего крутого там, конечно, не было. Сознание ребенка еще очень слабое, а изображение вообще замутненное и нечеткое, но тем не менее.

Потом вы все помните, пентотал вышел из обращения в поликлиниках, его перестали добавлять как обезболивающее в роддомах, и тема с родами заглохла. Но! Где жизнь, там и смерть. Куда более сложное и недоступное таинство, чем рождение. Запускаем идею: что, если можно заполучить запись пред - и посмертных переживаний.

-Что, действительно можно? - не выдержал и вставил Кубер.

-Нет, государь. Но это и не нужно. Нужны ведь только слухи, домыслы и мучительные поиски невозможного. Грааль не нужен. Но идея Грааля очень даже.

-Ловкачи, - отреагировал Кубер, - и что? Повелись?

-Еще бы. Мы закидывали информацию порционно. Сначала, что, дескать, слиты истории космических туристов. Но это, конечно, не так. Все они строго засекречены. Потом была информация про животных. Там айтишники действительно пытались покопаться и что-то получить, но не вышло. Плюс - накинули что-то из истории солдат в период ожесточенных боев 24-го года. Все это приправили таинственностью и эксклюзивностью. Типа, есть такие “ониры”. Но только за Серебряным кольцом и за очень большие деньги.

-Почему “ониры”?

-Это из мифологии. Онир - Бог вещих и лживых сновидений. Попалось случайно в какой-то книге.

Кубер одобрительно цокнул.

-Только давайте так, чтобы все это так и осталось на уровне слухов. Не хватало мне…

-Государь, - перебил Кубера генерал, - только слухи. Но должен вам доложить, что за Серебряным кольцом действительно появились особые рубиновые “тэшки”

-Это что еще за дрянь?

Генерал дернулся, чтобы немедленно рапортовать, но голубоглазый жестом его остановил.

-Не стоит беспокоиться. Эксклюзивная разработка…

Один из телефонов перед Кубером неожиданно взорвался резким звуком. Он поднял трубку и несколько минут внимательно слушал. Затем, так и не произнеся ни слова, грохнул трубку обратно на аппарат.

-Ну что, господа хорошие. У меня отличные новости. Кажется, мы нащупали врага у восточных границ.

***

-Так вот, - шипел Глеб, пока луч считывающего устройства

неторопливо бегал из стороны в сторону по сетчатке глаз, - говорят, за кольцом раздобыли инфу от мертвяков. Ну, в смысле, от умирающих.

Максим и Глеб сидели в специальных креслах. Их головы были жестко зафиксированы перед сканом. И пока машина тихо хрустела, а лампочки на приборной панели то загорались, то гасли, Максим пристально пытался разглядеть сквозь полупрозрачный экран лицо девушки в соседнем отсеке части. Он заметил ее еще при входе. Темноволосая, статная. В короткой юбке и облегающем деловом жакете. Высокие каблуки. Все в ней кричало о принадлежности к людям из высшего общества. Вокруг девушки суетились какие-то люди. Она то и дело крутила головой, что-то отмечала в своем лэптопе, а когда заметила Максима, то так очевидно ему улыбнулась, что он не мог не принять это на свой счет. “Пересекались с ней в клубе? Исключено. По трущобам такие не бегают” - подумал Максим.

“Может быть, я ей просто понравился. Все-таки в общаге я переспал почти со всеми встречными поперечными. Находят же во мне что-то женщины. Всегда находили”.

-Не знаю, как у них это получилось. Но ты представь. С “онирами” можно заглянуть за занавес!

-Какой занавес? - отвлекся от девушки Максим, - мозг умирает. Что можно вытащить из мертвого гиппокампа?

-В том-то и дело, что умирает не так быстро, как все остальное. Отсюда и все эти остаточные галлюцинации. Но не свет в конце туннеля. А то, что за туннелем.

-Пентотал не может разговорить мертвяка.

-А откуда мы знаем, чем его пичкают перед смертью. Может, придумали что-нибудь новенькое.

-Ну, - протянул Максим, — тогда это революция. Надо бы этого долговязого еще раз расспросить. Подробней.

-Какого долговязого?

-Барыгу у клуба. Я не верю в дым без огня. Где-то эти “ониры” совсем рядом.

Считыватель остановился. Скобы на голове щелкнули и разъехались в стороны. Максим и Глеб, как лошади, замотали головами, разминая затекшие шеи. Процедура закончилась. Теперь следовало пройти в соседнюю часть и получить пропуск с обновленными данными. Максим заспешил. Темноволосая красотка крутилась как раз на выдаче. Очень хотелось посмотреть на нее не через мутный плексигласовый барьер. Когда он вошел, девушка была уже почти у порога на выходе из кабинета. Видимо, все свои дела она закончила. Закрывая дверь, она снова коротко посмотрела на Максима. Он заметил и улыбнулся ей в ответ. Она вышла.

-Что это она на тебя пялится? - сказал Глеб, подталкивая Максима к столу выдачи пропусков, - знакомы?

-Ты что! С ней? - Максим хмыкнул.

-Мда… Роскошная, сучка. Явно из-за кольца. Какая-нибудь совладелица, держательница папочкиных акций.

Максим заполнил бумаги. Дождался, пока освободится терминал. В тот самый момент, когда аппарат, жужжа, выплевывал ему готовый пластиковый пропуск, дверь в кабинет резко открылась. Красотка впорхнула внутрь, нащупала взглядом Максима и крикнула.

-Молодой человек, совершенно запуталась в ваших коридорах. Помогите найти выход из здания.

Максим на минуту смутился. Из-за плеча послышался голос Глеба. Он подтрунивал.

-Максим Серо, не стойте, как болван, помогите даме.

Пока петляли длинными коридорами к лифту, он откровенно пялился на точеную фигуру девушки. Запах ее дорогого парфюма будоражил воображение. Но элегантный наряд и дорогая сумочка подсказывали, что ловить здесь совершенно нечего.

“ У нее на плече болтается моя полугодовая зарплата”, - пронеслось в голове Максима.

У лифта образовалась очередь. Но смышленый охранник быстро подсуетился и, растолкав рабочих, учтиво проложил красотке путь в свободную кабину. Та махнула головой на Максима.

-Этот со мной.

“Этот! Ах ты стерва” – с обидой подумал Максим. “ Этот, вообще-то, вызвался тебе помочь”, - он насупил брови и молча стоял чуть позади девушки, пока лифт отсчитывал этажи.

-Грубовато вышло, —сказала вдруг девушка, будто подслушав мысли Максима.

-В смысле?

-В смысле, когда я сказала «этот». Не обижайся. Папа говорит, что с людьми, даже самыми простыми, так нельзя.

-Папа дело говорит, - с сарказмом заметил Максим.

-Ой, не выёживайся. Ляпнула по запаре. Не бери в голову.

-Да мне вообще все равно.

-А что тогда пялился всю дорогу. Еще и в сканчасти.

-Вы первая на меня как-то странно посмотрели.

-Как посмотрела?

Девушка не поворачивала к нему головы. Общались через отражение в блестящей поверхности лифта. Как будто так было положено по негласному статусу: “Не смотри в глаза Гаргоне. Хватит с тебя и ее отражения”.

-Странно смотрели.

-Ах, странно.

Девушка вдруг протянула руку вперед и коснулась отражения лица Максима. Она провела пальцами по его контуру и задумчиво произнесла:

-Такой симпатяга. И такой загруженный. Мрачный.

Пальцы девушки скользнули ниже, и она прижала ладонь к отражению груди Максима.

-Что там у тебя в сердце? Совсем ночь. Глухая, тяжелая. Но такая спокойная. Мне кажется, ты сам не хочешь выбраться из этого сумрака. Я думаю, вам всем в этом сумраке комфортно. И папа говорит, что комфортно, - девушка улыбнулась, - папа дело говорит.

Лифт встал, двери открылись, но Максим вышел не сразу.

“Девица наглухо долбанутая” - подумал он. “Видать, за Серебряным кольцом дела идут не так ровно. Народ съезжает с катушек, ей Богу.”

-Ну ты где? Куда дальше-то?

Дальше прошли через огромный складской ангар, на выходе из которого стоял дорогой автомобиль. Максим довел девушку прямо до него, уважительно открыл дверь и помог даме сесть.

-Прощай, Макс! - кинула девушка.

Автомобиль дернулся, чуть приподнялся над асфальтом и тихо заскользил прочь. Максим замер в недоумении. Долбанутая окончательно его смутила. Откуда она знала его имя? Может быть, услышала в сканчасти? Неожиданно машина, едва скрывшаяся за поворотом, резко сдала назад. Поравнявшись с Максимом, окно авто приоткрылось.

-Поди сюда, - подозвала его красотка.

Максим подошел.

-Дай-ка руку.

Максим протянул ей ладонь. Она вложила в нее что-то крохотное.

-Держи конфетку, мой хмурый друг. И перестань доверять жизни.

Сжимая ладонь, Максим расплывался в глупой улыбке.

***

Гранула переливалась рубиновым цветом.

“Видимо, они используют какой-то особый химический элемент” - подумал Максим. “ А может, банальный краситель?”.

Как бы то ни было, без сомнений, это был “онир”. Немного больше обычной “тэшки”,и в его сердцевине чуть заметно виднелась какая-то червоточинка. Максим долго любовался гранулой и все крутил и крутил ее перед светом настольной лампы. Затем положил на язык, но проглотил не сразу. Ощупал ее. Грубые края гранулы приятно резали небо.

“Ну, поехали”.

Максим сглотнул.

Обычное действие “тэшки” начиналось спустя 30-40 минут. Следовало подождать, пока все компоненты попадут сначала в кровь, а потом доберутся до мозга. Несколько коротких ярких вспышек предшествовали началу истории. Это были трех, четырехсекундные эпизоды, разобрать и расшифровать которые было почти невозможно. В народе их прозвали тизерами по аналогии с тизерами к фильмам. Затем начиналась сама история. Она всплывала в голове как собственное воспоминание. Сначала смутно, потом все ярче и ярче, будто происходящее было совсем недавно. Его невозможно было контролировать. Его невозможно было прервать. Думать «поверх», думать о чем-то другом было мучительно неприятно - нарушался сигнал, и запросто можно было схватить инсульт.

Мозг как бешеный все выдавал и выдавал образы, звуки, вкусы, запахи и даже отголоски тактильных ощущений. Самым простым и естественным было поддаться этой волне и с наслаждением скользить на ее гребне. Даже если вслед за “хозяином” истории тебе приходилось переживать не бурную ночь со знойной красоткой, а, скажем, потасовку в бане на мальчишнике, чувствовалось это непередаваемо ярко, а жажда интереса к деталям только росла. Ведь сам ты никогда не был на мальчишнике, в этой бане, не вызывал девочек, они не шелестели вокруг тебя, обернутые в коротенькие полотенца и готовые за деньги почти на все. Не лился алкоголь бесконечным потоком, и не дрался ты с самым близким другом на бильярдном столе, ломая кий о его голову. Не нырял в холодную купель, чтобы привести нервы в порядок. Да Бог его знает, что еще творилось там, где ты никогда не был, с тем, кем ты никогда не будешь.

Максим выключил свет, лег на кровать и закрыл глаза. Сегодня вечером предстояло узнать, посмотреть, услышать и почувствовать нечто особенное.

«Интересно, как цепляют «ониры».

Меньше, чем через полчаса, “ударили” тизеры. Один совсем короткий и три подлиннее. Максим даже не пытался присмотреться к ним и понять, что его ждет. Чуть позже начала проявляться картинка.

Темный длинный коридор. Медленно по нему шел мужчина. Зеленоватые стены тянулись мучительно долго. Над головой раскачивались мутные желтые фонари. К унылой, мрачной атмосфере помещения добавились окружающие запахи. Пахло грубо и навязчиво. Пахло потом, сырыми носками и дешевым дезодорантом. Максим аж вздрогнул на кровати. Сложно было перепутать этот запах с чем-то другим. Ведь он уже чувствовал этот запах. Этот запах был с ним всегда.

“Какого хрена” - промелькнуло в голове Максима.

“Онир” разгонялся чуть быстрее «тэшки». Картинка стремительно начинала достраиваться и догружаться. Впереди Максима возникли спины других людей. Одна, вторая, третья. Вереница из десятков мужиков, одетых в одинаковые робы, лениво маршировала гуськом. В конце коридора открылась тяжелая стальная дверь. Долго спускались вниз по винтовой лестнице. Вокруг нарастал металлический гул. Что-то бряцало, падало, плавилось, пыхтело, звенело, ехало, сигналило, кричало…

“Не может быть” - подумал Максим, и собственная его мысль резкой болью отозвалась в висках.

Перед ним тянулась длинная конвейерная линия с аккуратно уложенным на ней черным промышленным кабелем.

-Здорово, Макс, - эхом донеслось из-за спины.

Максим повернул голову и узнал стоящего рядом Глеба.

-…потрясающая. Я ее уже видел… Как будто никогда не ела этот… Горячая вода в … Все мимо… Макс…

Слова Глеба сквозь шум завода было почти не разобрать. Он что-то говорил и говорил. Смеялся. А Максим внимательно следил за черным кабелем. Тот тянулся как бесконечная кишка какого-то гигантского млекопитающего. Через отмеченные интервалы Максим разрезал ее привычным движением.

“Ведь она не может быть бесконечной. У всего есть начало и конец. Бесконечное никому не нужно. Бесконечное невозможно представить. Тяжело осознать. Это неудобно. Пусть уже закончится этот отрезок и начнется новый. Даже если он будет точно такой же, как предыдущий, он все равно будет новый. С новой точкой отсчета времени, жизни, боли, страхов, желаний”.

Максим слышал свои собственные мысли. Это было необычно, странно. Не на такой трип он рассчитывал. Лежа в кровати, он зло улыбался. Продолжительность смены 4 часа. Значит, еще три с половиной часа пялиться на этот кабель. А ведь завтра рабочий день. И послезавтра. И…

“Так вот зачем нас гоняют в сканчасть”.

Думать сквозь трип было больно, но Максиму не хотелось слушать вой завода.

“Зачем им за кольцом этот тошнотворный бред? Зачем им там вообще “тэшки”. Или эти сраные “ониры”. Почему, имея такие ресурсы, возможности, деньги, все у них сводится к какому-то грязному баловству. Ну почему, если сын прокурора или министра, то непременно должен кого-то убить, изнасиловать или сдохнуть, как собака в луже собственной блевотины на полу грязного сортира в клубе на окраине. Что за сраное мироустройство. Чего такого они хотят разглядеть в маленькой жизни Максима? За какой такой занавес заглянуть?”

Линия кабеля все тянулась и тянулась. В середине смены, где-то между одиннадцатью и двенадцатью часами, проходил самый длинный его отрезок. Но пропустить метку было нельзя. Приходилось до умопомрачения следить за блестящей поверхностью кишки, засасывающей взгляд, словно черная дыра.

“Судя по всему, пошел как раз длинный кусок” - подумал Максим. - Может быть, они жрут эту рубиновую дрянь как успокоительное?”

Он перевернулся на бок и съежился в позе эмбриона.

“ Девица все-таки была права. Больше нельзя доверять жизни. Никуда она случайным образом не вывернет и не соскочит с этой поверхности черного кабеля. Открыть шторы и окна настежь, перестать читать бессмысленные новости и смотреть телевизор, перестать слушать нытье бесконечных случайных женщин, выбраться из-под руин давно заплесневелых иллюзий…”

Максим тихо застонал. Думать было больно.

0
12:07
267
Ольга Силаева

Достойные внимания