Лицензия

С двенадцати Кир ненавидел дни рождения. Никаких подарков, о празднике не могло быть и речи. Всё потеряло смысл. Когда мальчишке было одиннадцать, его маму задушила соседка. Мерзкая жирная старуха, воняющая жареной мойвой весенним утром вышла из себя. И назад не вернулась, ага. Еще троих соседей по этажу зарезала ножом. И ничего ей не было. Ни-че-го. В ее договоре стоит «сорок три жизни» и подпись. Все по закону, расходимся.

Теперь каждый год давал отсечку в мозг Кира: твоё время придет. За тобой придут. Время пришло. Сегодня Киру исполнилось восемнадцать лет. Возраст, когда надо решить под каким из договоров ты поставишь злополучную роспись. Время вынести приговор самому себе.

Если выбрать первый – то надо определить для себя сколько человек ты разрешишь себе убить по шкале от нуля до пятидесяти. Это твое право, закон разрешает, даже одобряет. Главное – не переходить эту черту, убьешь больше – и тебя ждет Ад при жизни. Хоть никто и не знает как пытают перешагнувших свою собственную черту убитых, но ходят слухи, что лучше уж сдохнуть, чем медленно и долго умирать от пыток Агентов. Конечно, можно написать, что никого убивать не будешь. Но Кир понимал, что иногда бывают ситуации, где ой-ой как может пригодиться самооборона. Что если придется убить? Разве смерть матери не жаждала мести, не подводила кровавый след на душу ребенка? Он превратился в маленького волчонка, скалил зубы на всех, кто просто оказывался рядом. Только семья Ника стала исключением. Там он не стал своим, но мог расслабиться, дать себе выдохнуть.

Мысли не давали покоя, терзали изнутри. Что, если и твой чердак накроет, свихнешься где-нибудь в магазине? Кто-то тебя достанет, и ты увидишь назойливую муху в человеческой оболочке и прихлопнешь эту мерзость?

Кир родился спустя сорок лет после принятия этого сумасшедшего закона. Фанатики у власти решили таким образом решить… Что решить? Официально «проблемы перенаселения и безопасность граждан». На деле – города кишат озлобленными людьми, чьи линии жизней оборвутся при случайном стечении обстоятельств. Жизнь больше ничего не стоит. У тебя есть только ты сам.

Дождь не прекращался, как не заканчивались горькие размышления о тяжелом выборе. Если пойти по пути безлимита, расписаться под вторым договором, то с лёгкостью можешь убивать. На право и на лево. Как хочешь. Когда хочешь. Ну, есть большая вероятность , что тебе будут мстить и ты скоро сдохнешь от рук обиженные, обделенный и осиротевших родственников покойных от твоей руки. Даже если сможешь от всех уворачиваться за тобой придут. Снова. Они всегда приходят. В твои тридцать пять. Если до этого ты был на анлиме – тебя найдут. «Пройдёмте, Мистер-Не-Доживу-До-Старости. Пришло ваше время умирать. Как Это вы еще пожить хотите? Вот, ваша подпись, помните, вам было восемнадцать. Всё по закону, пройдемте. Ну что вы, радуйтесь, многие и до 20 не жили»

Не дожил до 18 друг Кира, Ник. Какой-то придурок пристрелил его в метро. Ник просто не отвел взгляд от того безумства. Искра, безумие, выстрел. Жизнь длиной в семнадцать лет оборвалась.

Вчера семнадцать было Кириллу, сегодня - проклятые восемнадцать. Время задать новый ритм своей жизни. Дождь почти перестал барабанить по крыше, лишь редкие капли срывались с неба, поэтому стук в дверь прозвучал достаточно громко, чтобы вырвать Кира из размышлений. Хмыкнув про себя, что Агенты никогда не опаздывают, Кир поднялся и открыл дверь.

- Здравствуйте, Андреев Кирилл, мы пришли...

- Да, я знаю. Проходите, - прервал их их Кир, - давайте, я подпишу.

Он без раздумий поставил свою незамысловатую закорючку. Без лишних сомнений порвал другой договор – пути назад не может быть.

В последний миг к нему пришла одна простая мысль : « Я не хочу быть как они все. Я хочу быть свободным. Видеть мир таким, каков он есть. С тем голубым небом, о котором мне рассказывал мать. Без оглядки на всех. Идти по улице, просто идти, не ожидая подвоха, идиота с ножом, психопата со стволом. Это больные люди. Они должны быть наказаны. И сидеть в тюрьме, либо подвергаться принудительному лечению. Я не хочу быть гнилым, как эта система».

Его быстрый мальчишеский росчерк завершил лист с мелким шрифтом., где в самом низу красовалось : Безлимит. Продолжительность жизни до тридцати пяти лет. Дата. Подпись.

Безлимит до тридцати пяти – это долго. Можно никого не убивать. А можно закончить десятки бессмысленных жизней, нести этот крест, но знать, что это во благо сотен и тысяч новых жизней. Не загубленных системой. Детей, кто хочет жить. Гнилую систему надо суметь сломать. Но ему хватит сил и времени до тридцати пяти. Через пару дней в хижину придут другие. Такие же как он, жаждущие свободы без убийств. Они сломают систему, да.

А потом Кир проснулся. Мама внесла в комнату торт с двенадцатью свечками. И он улыбнулся.