Байки деда Григория. Часть 1

Живу я, значится, в одной деревеньке, и поначалу жил как все, скучновато жил, вот ежели начистоту: водку пил, матерился, жену иногда колотил, но зато пятерых детей вырастил. Правда давно это было, может и не со мной, поди теперь упомни. Тут иной раз проснёшься ночью и никак не вспомнишь, кто я, и что это за старушенция рядом похрапывает. 

Одни мы с ней теперь. Дети-внуки-правнуки по городам, давно уж, лет сорок прошло как разъехались — так только иногда в гости заглядывают. Вот мы с бабкой, Варькой моей, значится супругой, поначалу тихо жили, как все, типа доживают старики и пусть, че у них интересного для молодёжи скажем? А вот и не так все.

Помнится проснулся я однажды и говорю Варьке, не правильно мол мы живём, скучно. Надо бы интересу в жизнь добавить. Не понимает бабка, ругается, какого интересу тебе ещё, пень ты старый. Глупая баба, чего она понимает. С мужиками попробовал поговорить, так не понимают же. Тошно мне стало и с того времени я и зачастил в лес, и то, не летом или скажем по осени, когда почитай все село за ягодой иль грибами лес будоражат, а зимой. Вот оно время для покоя лесного: и холод, и снега навалит, иной раз по пояс будет, но главное человеков там нету и лес успокаивается, дремлет как бы. Зверь, опять же, не пуганный, доверчивый, и весь этот покой к философичности располагает, к благодати. Вот и хожу в лес, в уединение, так сказать, с природой соприкоснуться, бытие прочувствовать. И то, надоели людишки: склочные, шумные, все торопятся, суетятся, а мне покою, умиротворения для души надобно. Однажды, там все и случилось.

Как-то зимой гулял по лесу, уж к вечеру потянуло, день то короткий, побродил, посидел на поваленке-берёзке, мыслями разными увлёкся и время упустил, а оно и мимо. Смотрю, тени потянулись — день уходит, стало быть, и чувство вдруг возникло, как бы не один я тут, взгляд чую. Огляделся. Не видать никого. Но меня не обманешь, с детства лес знаю, есть тут кто-то.

— Эй, кто тута бродит? — строго так спрашиваю. Тишина. — да знаю, что тут ты, выходь, чего в прятки играть?

Вдруг слышу, сопит сзади, обернулся, ох ты ж батюшки — заяц, здоровый такой, кило под десять потянет, но смотрит на меня странно как-то, типа осмысленно. Опешил я растерялся. А он возьми и на задние лапы встань, тут и вовсе поплыл я. Ни сказать, ни крикнуть, обмер весь, стою, немею.

— Ты че, дед, испугался, что ли?

Охренеть, это кто же говорит, головой верчу, ищу, но уже начинаю понимать, что заяц это. Хрен его знает, как, но вот же, зубы скалит паразит. Ну думаю, Кондратий за мной пришёл, отгулял я своё, вот и зайцы, говорящие мерещатся. Так ведь и возраст у меня, девятый десяток прошлой осенью осилил, к сотне дело идёт. А помирать все равно жалко, и Варька, как одна управится? Короче, обездвижел весь, растерявшись речь потерял, только мычать и мог. А он опять ко мне:

— Ты чего тут бродишь, дед? Ни я год, ни грибов, снег только, ищешь чего или нас выслеживаешь?

Тут меня и прорвало, понял, что косой со мной говорит и хриплым шепотом к нему, волнуюсь конечно:

— Снишься ты мне, или может в раю я, где зайцы по-человечьи говорят? Ну не может зверь разговаривать. Ты вон даже рот не открываешь.

— Ничего странного. У нас в лесу прорва зверей вашу речь понимают. И по-вашему говорить многие могут. А смысл? Только пугать. Да и вам, людям это не нужно. Вам больше жаркое из зайчатины нравится. А в рай тебе рано, погодь чуток, успеешь ещё. Вот бродишь по лесу и нас с Рыжим беспокоишь, чего ищешь-то?

— Дык, надоели люди, суетятся, ссорятся, себя изводят, а я, брат интереса в жизни ищу, философии.

— Какой такой философии? — насторожился заяц, — Небось наши зимовки ищешь? А вот я сейчас Рыжего позову, он с тобой быстро разбёрется, по-нашему, по-лесному.

И вдруг лапы у рта рупором сложил и громко так запищал, прям в ушах звенеть стало. Минуты не прошло как ещё один заяц передо мною на задних лапах встал. Этот поболее размером, и по глазам злой, прям зверь-зверем. А окрасом и правда рыжий, только пятнами весь, будто в глине вывозился.

Сдружился тогда с ними, весёлые оказались. И с того времени встречаться стали, я их в карты играть научил на свою голову, жулье оказалось ещё то. В очко играли, так эти мерзавцы постоянно тузы прятали: Косой трефового а Рыжий — червового. Но веселиться умели, это да.

Вот я и решил ещё кого из села приобщить к нашему общению. Вот только кого? Все работой заняты, хлопоты у всех по дому. А тут свобода по времени нужна. Вот и подумал про Митяя, соседа своего. Он то уж точно и, без хлопот, и на пенсии.

Вот как-то поутру, с Варькой нарочно разругавшись, что бы не искала, и к Митяю, мол как ты Митяй свою жизнь оживлять будешь на предмет интересности? Митяй поначалу не понял, выпить предложил, у него завсегда есть, своя, сахарная, как слеза, ну я конечно согласился, тут у нас с Митяем полный консенсус, да и под рюмочку понятнее объяснить смогу. Митяй он молодой, только на пенсию вышел, ещё в растерянности пока, в смысле занятиев и окромя выпить ничего в голову ему не идёт. А у меня вот идея. И тут главное успеть изложить, жена его скоро из фермы воротится и разговор наш, само собой, порушит. Да Митяй и сам понимает, наливает, частит.

Хорошо сидим, огурчиков солёных с бочки наловили, сальца нарезали, на веранде расположились, беседуем, в окошко калитку наблюдаем, это что бы врасплох нас не взяли, опыт печальный имеем. А на дворе зима, красота, снежок с неба пылит, к филисофичности располагает. Я Митяю и говорю, вот лес рядом, зверушки там разные, а мы тута отдельно, непорядок. Боятся нас опять же. Так и мы не сахар, ток как на добычу на них виды имеем. А может нам с ними общение устроить, ну там разговоры разные, времяпровождение культурное. У меня ужо на примете пара зайцев есть, с прошлого года с ними пересекаюсь. Так, по мелочи, с ними на берёзовом холме встречаемся, беседуем. 

Тут Митяй хихикать начал, мол ты Григорий заливаешь, сочиняешь типа. Не верит. Ну, я его убеждать начал, зверюшек мол слышать надо и разговор у тех же зайцев простой и понятный. Можем хоть сейчас к ним в гости, в картишки перекинемся. Митяй развеселился, кивает, опять наливает, пойдём говорит, погода-то какая, че дома сидеть. Ну да, чего ждать, придёт его магера, ругаться будет, а то ещё и драться полезет, ох и злющая баба, я бы от такой не то, что к зайцам, к волкам сбежал бы. Говорю Митяю, ты эта, вот, захвати с собой бутылочку, закусь там, зайцам морковки, в гости пойдём. Хихикает Митяй, но тормозок собрал быстро.

Сборы недолгие, идём мы к лесу, дорога тут одна, лес за речкой, ну и к нему только мостик, а там сотня шажков мелких и уже лесом гуляешь. А чуток углубиться и холмик с берёзовой рощицей, место особое, там и мангал, и беседка, все для культурного отдыха, охотники постарались. Вот мы с Митяем, в приятных беседах, к мангалу и вышли.

— Ну и где твои зайцы, — вспомнил вдруг Митяй. Видать не верит, подначить хочет, покуражиться ему охота. Я же по суете этой забыл на предмет чего мы в лес средь зимы попёрли, даже растерялся малость. Ну и посвистел немного, не старался особо, зайцы они и так знают кто и зачем в лес пришёл. Небось наблюдают за нами, оценивают, не один я, потому и осторожничают. 

А Митяй веселится, хохочет, все за шутку принимает. Ну и ладно, придёт Косой с Рыжим, посмеёшься вдоволь. Присели на берёзку бурей поваленную, по рюмашке разлили, не идут пока косые, а нам то чего время терять, отдыхаем. Митяй только рюмку опрокинул, крякнул, за огурчиком потянулся, да так и застыл, глаза вытаращил, и еле слышно чего-то шепчет.

— Это чего, Гришаня, вона, там, за деревом? — наконец выдавил из себя осевшим голосом и тыкнул дрожащим пальцем мне за спину. И правда, оглянулся я, а там Косой, паразит, из-за дерева выглядывает и Митяю подмигивает. Умора с ним, вечно со своими хохмами, то меня пугал, теперь Митяю достанется.

— Здорово, Косой! — обрадовался я, — Чего людей пугаешь? К нам вот садись, морковку тебе припасли, а то может и рюмочку потянешь?

Заяц нехотя подошёл, чет не нравится ему и на Митяя зубами щёлкнул, но морковку взял, грызёт, молчит пока. Небось какую пакость придумывает. Ну и ладно, думаю, притрутся ещё.

— Рыжий чего не идёт? — спросил бодренько и застывшему камнем Митяю огурец в рот сунул.

— Не нравится ему дружок твой, вот и прячется пока. — сердитым басом прогудел заяц, — опять подмигнул Митяю, взял мою рюмку, кивком показал, мол пустая, наливай. Митяй пребывал в ступоре и вряд ли соображал, что делает, тупо глядя на Косого наполнил рюмку. Заяц крякнул и лихо, одним глотком опрокинул самогон. Внутри у него, что-то громко булькнуло, и этот звук вывел из ступора Митяя.