Дураки на дороге

— Осторожно! — закричала она, вцепилась обеими руками в сиденье и зажмурилась, готовясь к неизбежному удару.

Иван чудом ушел от столкновения с подрезавшим их джипом. Обочина, слава богу, оказалась пустой.

Машина, виляя, наконец остановилась. Спустя несколько секунд, он разжал побелевшие пальцы, стискивающие руль. Джип, идущий свыше двести, уже давно пропал из виду. Внутри осталось сильное желание набить водителю его тупую, наглую рожу.

— Ты как? — она с сочувствием заглянула в бледное лицо мужа.

— Правило трех «Д», Маша…

— Что?

— Дай дорогу дураку!

Водитель джипа хохотал, громко, визгливо, заливисто.

— Витек, ты видел? Видел, да?! — коренастый качок за рулем аж подпрыгивал. — Круто я лоха этого уделал?

— Неа, — зевая, отозвался конопатый верзила с соседнего сидения. — Меня вырубило!

— Ну ты и… — вместо слов Колян взмахнул растопыренной пятерней. — Весь угар проспал!

— А чо было-то?

Да лошара на своем гольфе растопырился. Ну я его… — Колян рубанул ладонью воздух, заменяя жестом недостаток словарного запаса.

Витек без труда представил знакомую ситуацию, загоготал в поддержку другану. Промелькнул указатель.

— Колян, стой! — Витек вывернул шею, высматривая в заднее стекло название населенного пункта. — Каменка!

— Где? Черт! Точно!

Они почти пролетели эту деревушку насквозь, она и была-то в три кривых двора. Остановились у перекрестка.

— Вот она — Каменка. Вован вроде говорил, что на развилке направо надо, — припоминал Витек.

— Ты чо?! — Колян пихнул друга в бок. — Чем слушал? Налево!

Спор затянулся. Колян психовал, звонко стуча крепким кулаком в мясистую ладонь. Витек упирался. Позвонить Вовану, спросить дорогу не получалось. Сети не было.

— И чо теперь? — Колян нервно колотил ладонями по рулю. — Где эту базу отдыха искать? Как она хоть называется?

— «Тридевятое царство», — вспомнил Витек, ероша густую, рыжую шевелюру.

— Умотаться! — Колян почесал бритый затылок. — Вечно Вован так с денюхой. Угонит к черту на рога, а ты ищи его в этой глухомани!

— Пошли, народ спросим!

Они обошли вдоль дороги все дворы, но те казались заброшенными. Лишь перед крайним, возле старого завалившегося забора, рыли кустики конотопа грязные куры. Постучались. Ответа долго не было.

— Перемерли все что ль? — бурчал Колян, непрерывно колотясь в калитку.

Наконец, застучала щеколда, и в приоткрытую щель просунулась трясущаяся старушечья голова. Братки отшатнулись. Лицо землистого цвета было изрыто глубокими морщинами. Левый глаз затянуло мутное бельмо. Правый — навыкате, будто вращался, буравя пронзительным взглядом то одного названного гостя, то другого. Старуха шумно втянула воздух рыхлым, крючковатым носом. Вяло приоткрыла щель перекошенного на бок рта. Колян не стал ждать, пока старая карга соберется с мыслями, и сразу перешел к делу:

— Слышь, бабка! Где тут это… как его… «Тридевятое царство»?

Голова старухи затряслась еще больше. Казалось, из самого нутра вырывались ухающие звуки. Колян страдальчески закатил глаза под низкий лоб, перерезанный двумя мясистыми, параллельными морщинами.

Тем временем, старуха изрекла скрипучим голосом:

— За семью горами, за семью морями…

— Чего? — взвыл Колян, с досады хлопая руками по бокам.

— -Ба-бу-шка, — громко скандируя каждый слог, подключился к беседе Виктор. — Как проехать на турбазу?

— Цыц! — рявкнула старуха, зыркнув глазом. — Чего орешь? Не глухая! Там на развилке, — она ткнула в сторону дороги кривым пальцем с отвратительным, изогнутым ногтем, — камень стоял. На нем надпись начертана. Камень еще при царице Анне Иоанновне своротили, а вот надпись никуда не делась. Как повелось, так и остается: «Направо пойдешь — коня потеряешь, налево пойдешь — себя потеряешь…»

— А прямо? — искренно поинтересовался Витек.

— А прямо — скажу, когда подсобите мне репу копать!

Но Колян уже волок Витька за рукав по направлению к оставленному на краю деревеньки джипу.

— Репу копать тебе! Как же! Бабка за дедку… Мыша позвать не забудь, жертва маразма!

Слушай, мы ж у нее так и не узнали, куда ехать! — спохватился Витек.

А чего узнавать-то! Бабка из ума выжила, а ты, дурак, уши развесил!

Сети по прежнему не было. Колян забил на мнение друга, завел движок, вдавил педаль газа. Джип рванулся с места, круто вошел в правый поворот, исчезая в клубах пыли проселочной дороги.

Спустя четверть часа езды через глухой лес, дорогу преградило поваленное дерево.

— Твою ж мать! — Колян ударил ладонями в руль.

— Я ж тебе, придурку, говорил! — ныл Витек. — Налево надо было.

— Ты у нас мастер налево ходить! — огрызнулся Колян, тыча во все стороны бесполезным айфоном.

Витек крутил головой в поисках возможности объезда через лес, пока не замер в изумлении. Он пристально вглядывался в зеркало заднего вида. Глаза его округлились, рот приоткрылся в шумном вздохе. Колян, видя изумление друга, обернулся.

По дороге, по которой они ехали от развилки до преграды, к ним стремительно приближалась рябая курица. И все бы ничего, да только ростом она была выше деревьев, как раз на половину своего налитого кровью гребня. Чудовищного размера ноги взрывали дерн, отбрасывая при каждом гигантском шаге комья земли величиной с захват лопатой.

— Это чо? — только и смог выдохнуть Витек.

Колян не издавал ни звука, лишь истово тер левый глаз, будто только им одним видел приближающееся чудовище.

Над машиной нависла тень, резко запахло куриным пометом. В тот же миг сверху обрушился невероятной силы удар. В крыше джипа образовалась кривая пробоина, с загнутыми внутрь рванными краями. Из нее теперь торчал острый конец костяного клюва. Спустя секунду он выдернулся, оставляя на месте себя развороченную дыру. А потом посыпалась целая серия поразительно точных тычков, расширяющих отверстие по краям.

Сквозь грохот разворачиваемой крыши Колян услышал истошный бабий вой. Но самым поразительным было то, что доносился он из его непомерно разинутого рта. Вдруг шум прекратился, и Колян зажал рот руками.

Витёк безотрывно смотрел вверх, как через безобразную дыру в крыше автомобиля сияет рваный лоскут насыщенно-синего августовского неба. Он даже не моргал, пока не встретился взглядом с гигантским птичьим глазом. А вот глаз моргнул, подернувшись отвратительной кожистой пленкой, и тут же уставился вновь. В свинцовом зрачке Витёк отразился целиком. Он попытался потерять сознание, но у него не получилось.

А в дыре на месте глаза опять появился клюв. Он взметнулся вверх, чтобы обрушиться через отверстие в крыше. Теперь величина пробоины вполне позволяла склевать каждого сидящего внутри.

Братки, не сговариваясь, разом распахнули двери и кинулись прочь из машины. Не ожидавшая такой прыти курица не сразу приняла решение, за кем из них ей погнаться. Она бестолково крутила головой, утробно завывала, выражая тем самым свое возрастающее недовольство. Вышло так, что именно Витек оказался ближе, и в его направлении монстр сделал первый шаг. Этого оказалось достаточным, чтобы настичь уползающего сквозь молодую поросль человека. Витек почувствовал неладное, инстинктивно обернулся. Над ним нависла невообразимо огромная, грязная куриная лапа, грозящая расплющить его, смешивая растерзанное тело с лесным дерном. Виктор зажмурил глаза и представил, какого это, если на тебя наступит динозавр.

— Цы-ы-па-цыпа-цыпа! — раздалось скрипучее завывание знакомого старушечьего голоса.

Лапа замерла в воздухе и дернулась назад. Монстр утробно заквохтал, наклонил голову на мощной шее, и, позабыв про жертву, кинулся на зов, не разбирая дороги. На пути под куриные ноги попался злосчастный джип. Скрежет металла, погибающего под чудовищной лапой автомобиля, пронзил тишину леса.

— Цы-ы-па-цыпа-цыпа! — неслось спасительное старушечье кряхтение, удаляясь прочь от замерших в кустах мужиков, уводя за собой куриного монстра.

Позже, Колян, оглядывая груду металла, в которую превратился его «стальной конь», плакал беззвучно, растирая слезы по мясистым щекам. Витек успокаивающе похлопывал его по спине, пока Колян не развернулся в сердцах и не заехал сочувствующему в глаз. Витек, кстати, не обиделся, вошел в положение.

Вопрос, откуда взялся монстр, не давал покоя. Сошлись на том, что тут, скорей всего какая-то радиация. Испугались не меньше, чем при нападении курицы. Решили, на всякий случай, натереться пока что подорожником. Он, по любому, от всего помогать должен. А там уж по ходу разберутся, сколько сами нахватали. Может еще пронесет.

Потом, не сговариваясь, побрели пешком через лес, прочь от проклятой деревни. Но уже спустя час, каким-то чудом вышли к перекрестку с указателем Каменка. Там их уже ждала знакомая горбатая бабка, опирающаяся на кривой костыль.

— С чем, добры молодцы, пожаловали? — захохотала старая карга, глядя в изумленные лица. — Дело пытаете, или… ну, как там в сказках сказывается? Запамятовала!

Она утерла двумя пальцами уголки кривого рта.

Ты, бабка, нас сначала накорми, напои, а потом о деле пытай! — Витек знать не знал, как вырвались из него эти странные слова. Казалось, язык сам ворочается во рту и говорит не весть что без его ведома.

— Я-те Баба-Яга, что ль, какая-то? — старуха возмущенно стукнула костылем, поднимая облачко дорожной пыли. — Кормить их ещё! Ишь, чего удумал! У меня в огороде репа не копана. Чего встали, олухи? Пошли давай.

И ноги мужиков зашагали сами в след за хромой, но удивительно проворной старухой, прямо по дороге в левый поворот от деревни Каменка.

Они изо всех сил сопротивлялись. Пытались было останавливаться, разворачиваться, идти в другую сторону, даже падать на землю. Но ноги жили отдельной, самостоятельной жизнью, совершенно не слушаясь воли хозяев.

— Бабушка, — решил вступить в контакт с ведьмой Витек, — а что это за чудовище такое в лесу было?

Он слышал, что с похитителями и прочими злоумышленниками надо обязательно завязать разговор.

— Какое еще чудовище? — почему-то рассердилась старуха. — Курочка это моя, Рябой зовут.

— Ничего себе, курочка! — сквозь зубы процедил Колян.

— Ты еще моей репки не видел, — буркнула бабка.

Репка по грандиозности ничуть не уступала курице, была размером с дом.

— Точняк радиация! — скорбно заключил Колян.

Около гигантского корнеплода кругами ходил столетний дед в ватнике и грязных кирзачах. Поодаль на корточках сидела хмурая, худющая девчушка, лет десяти, с таким же, как у бабки, бельмом на левом глазу. Рыжий шелудивый пес, скуля, кинулся к старухиным ногам. На плетущихся за ней он зарычал, скаля желтые зубы. Черный, облезший кот спрыгнул с репы, как с крыши дома, выгнул спину, вздыбил шерсть и зашипел на подошедших.

— Цыц! — гаркнула бабка.

Животные поджали хвосты, покорно припали к земле.

— Поди нынче одной мышью-то не управимся! — крикнул дед, обращаясь к старухе.

— Так я двоих и веду, — отмахнулась бабка свободной от костыля рукой.

Тут же Коля и Витек почувствовали, как их тела невероятным образом сжимаются, складываются, преображаются в нечто совершенно несхожее с человеческим обликом. Спустя мгновение, вместо двух здоровенных детин, ростом под метр девяносто, у ног старухи копошились две полевые мыши. Они проворно юркали в траве, но убежать никак не могли. Так и шныряли по кругу.

— Мышка за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку… — старуха зловещим шепотом бормотала заклинание.

Все присутствующие, безоговорочно подчинялись ее воле. Она тоже заняла свое место в этой нелепой очереди к гигантской репе.

Дикие, неимоверные усилия, против всяческой воли, производили тела. Как только репа поддалась, вернулся и прежний человеческий облик. Оба захрипели от натуги в последнем рывке и без сил повалились на рыхлую землю.

Колян опять беззвучно плакал, а Витек пытался было помолиться, но совершенно не помнил, как это делают.

— Ну что, старый! — обратилась ведьма к деду. — Послать добрых молодцов за молодильными яблочками?

— Толку-то с них! — отмахнулся дед. — Они ж — дураки полные, а там Кощей, как всегда, со своими загадками полезет. Им же ни в жизнь не угадать.

— Это точно, — вздохнула старуха. — А потом жди опять пятьсот лет новой попытки-то.

— Ну их! — дед махнул рукой в сторону лежащих на земле, замер, прислушиваясь. — Там вон Иван с Марьей колесо поменяли. На подъезде уже. Вот, кого пошлешь.

— А с этими-то что делать? — не унималась старуха.

— Съешь, — равнодушно предложил дед.

Коля завыл в голос.

— Не, — отмахнулась ведьма, оглядывая предполагаемый обед, — мне жирное нельзя. Панкреатит.

Дед только развел руками.

— Вот что, олухи, — обратилась бабка к совершенно измученным парням. — Аккурат через двадцать минут от перекрестка к турбазе вашей автобус будет. Если поспешаете, доставит до самого места. Вставайте, и чтобы духу вашего здесь не было!

Те подскочили и кинулись прочь. Однако, сделав несколько шагов, остановились, как вкопанные, повернулись, отвесили бабке земной поклон и, под старческий хохот, вновь побежали со всех ног, заметая следы, тонкими мышиными хвостами.

— Бабушка, а ты зачем им хвосты оставила? Забыла? — монотонно спросила девочка, чертя прутиком в пыли развилку перед копошащемся черным жуком.

— Так то, внученька, на память им, чтобы не забывали старших почитать.

— А можно я им рожки приделаю? Ведь те ещё козлы!

— На обратном пути, милая, как воротаться будут.