Бу!

Дядька Лука, по паспорту – Лукас Эмилио Морено Сандоваль, появлялся в нашей деревне каждый ноябрь, в первых числах, а уезжал в марте. Впервые это случилось лет двадцать назад, правда, в октябре, когда снег ещё не выпал. Слухи о его приезде ходили разные, но достоверно было только одно – пустующий дом, глухо озирающий пустыми окнами почти самый центр деревни, наконец сменит хозяина. Что было не так уж и плохо, ибо Андрей Фёдорович, получивший дом в наследство от Федьки Сиволапа, об отце-то своём слышать ничего не хотел, не то что об его развалюхе.

Но оказалось, недвижимость он таки имел в виду и сбыл при малейшей возможности. Причём возможность отыскал весьма специфическую, получив от зарубежного покупателя пачку только-только появившихся, а от того экзотических «евро». Это я потом уже узнал, а тогда ещё деревенскому пацану на «евры» было глубоко наплевать, мы и словей-то таких не знали. Но на совершении исторической сделки присутствовали. Как говорится – и я там был.

Слухи же сами знаете, как разносятся – кто-то услышал, что-то рассказал, и вот на автобусной остановке собралась почти вся деревня, изрядно удивив и водителя, и пассажиров «пазика», раз в два дня таскающегося из райцентра. Встречали мы, конечно, не автобус, а изрядно потасканный «бумер» Андрей Федоровича, но прибыли они почти одновременно.

Шумихи тот, разумеется, не ожидал, но кто его спрашивал? Поэтому и продавец, и покупатель вылезли из машины с изрядно округлившимися лицами. Андрея Федоровича здесь знали не очень хорошо, да и не любили особо – даже отец его, мир праху, каким бы мудаком ни был, а всё ж таки свой. Сынуля же его заделался бизнесменом, а слово это мы даже произносили тогда с определенной долей негатива.

Но в детстве он здесь всё же жил, некоторые его помнили, а потому сосед Сиволапа, мужичок весьма доброго и кроткого нрава, таки расщедрился на приветствие:

- Привет, Андрюша!

Андрюща только что не сплюнул, но всем своим видом показал, в каком месте видит приветствия от местного мужичья – мечтал уехать отсюда уже точно навсегда. Молчание его никого особо не удивило, но кто-то из толпы всё же прокомментировал:

- Петрович! Что ты на него слова тратишь? Яблочко от яблоньки.

Петрович кивнул и обиженно отвернулся, собравшись уходить. Он всё ещё верил в людей. Может, не зря. Почти ни слова не понимающий по-русски испанец сориентировался в ситуации каким-то шестым чувством, подумал пару секунд и выдал с сильным испанским акцентом, но почти русской протяжной «р»:

- Пр-р-ривет, Петр-рович!

Лёд был сломан сразу и навсегда. Лукаса приняли за одну только эту фразу, в тот же день окрестив по-нашенски – Лукой. А вечером, когда Андрей Фёдорович уехал, собрали делегацию и ввалились в дом новосёла кто с вещами, кто с едой, кто с самогоном. И после третьей языковой барьер перестал иметь какое-то значение.

Нас там, понятное дело, не было. Да и кто б позвал? Носились вокруг, пытаясь разузнать детали. Шутка ли – настоящий иностранец! Нет, ну не инопланетянин, конечно. У нас и немцы в соседней деревне были, но они что – свои в каком поколении. Стас вообще рассказывал, что в городе негра видал. Но всё равно интересно. Поэтому долго размусоливать мы не стали. Дождались следующей ночи - и вперёд. Ну в смысле – вверх. То есть – через забор.

А забор в доме, доставшемся Луке, был что надо. Почти двухметровый, крепкий, он только усиливал таинственный образ, сложившийся вокруг испанца. Это сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что первое впечатление было ошибочным. Да и тогда мы быстро это поняли. Но поначалу он представлялся нам эдаким затворником, почти что волшебником из башни, прибывшим из далёких земель.

К штурму забора мы подошли основательно. Буквально – взяли с собой Кирыча. Кирыч хоть и был младше Стаса года на два, но вымахал будь здоров, настоящая каланча. К тому же прыгучий. Ему бы прямая дорога в НБА, но хотя бы в армейке потом поиграл. Не о том речь. Но Кирыч – это да. Секунду назад был на земле, а потом глядь – уже затягивает Стаса наверх. И меня. Я бы без него точно не обошёлся, ростом не вышел.

А вокруг – темень. Чему удивляться, ночь же. Перелезли, оглядываемся – тишина. Света в окнах нет, вокруг тоже ни огонёчка, только луна сверху на нас пялится, думает «во дураки, куда попёрлись!» Но благодаря луне-то и можно было что разглядеть. Старый дом, двор с колодцем, справа позади – небольшой яблочный садик. А справа у забора – силуэт.

Заметил его первым, кажется, я. Шикнул остальным, но не возвращаться же. Зашухерились, подбираемся поближе, смотрим – Лука. Не спит ведь, зараза! Рядом ведро, в руке кисть. И что-то на заборе рисует белой краской. Крест. Не наш, не русский, но знакомый. Вроде как четыре луча, расширяющиеся в стороны. А посередине надпись выводит. Странную, чужую: «Bogħod».

- Чур меня, чур меня.

Это Кирыч справа зашептался. Я на него шикнул ещё раз, но поздно. Лука заозирался и увидел нас.

Скажу честно, в этот момент мне захотелось сбежать и спрятаться где-нибудь далеко-далеко. Но я понимал, что забор сам не перепрыгну, да и пацанов бросать как-то не с руки. Потому стоял, а поджилочки-то тряслись. Что-то демоническое во всём этом было, непонятное. К счастью, у самого Луки никаких рогов на голове не выросло, копыт тоже было не видать. Да и не разозлился он, а похоже, что тоже испугался. Руками замахал и закричал на нас:

- Tontos! ¡Atrás, maldita sea!

Мы бы его послушались, наверное, если бы вообще поняли, о чем речь. Хотя догадаться не мудрено. Судя по тону и правда надо было валить.

Лука явно нервничал. Осматривался по сторонам, будто ждал чего-то. Потом и вовсе поднял с земли увесистый сук, что нас совсем уже напугало. И резко вздрогнул, когда со стороны сада послышался треск и удар. Будто что-то упало прямо с неба, поломав по пути ветви. Вздрогнули и мы. Вздрогнули… и закричали. И только хладнокровный Стас смог констатировать вполне осмысленное:

- Медведь, чёрт подери!

Ну, наверное, то, что вышло из сада, ломая яблони, можно было бы назвать медведем. Можно было, пока оно не расправило крылья. Тогда я рассмотрел – да, тело было медвежьим, только покрытое перьями. А голова зверя принадлежала не иначе филину.

- Ааа, что это, мать вашу?!

Теперь уже и Стас сорвался на ор. Не знаю уж, вряд ли Лука реально понял его вопрос, но повернулся и крикнул:

- Bú! ¡Es el Bú! ¡Atrás!

А потом заорал прямо зверюге в морду:

- ¡Alto! ¡Vete!

Лука замахнулся подобранным суком, и я даже пожалел, что он не горит. Это выглядело первобытно и страшно. Сродни подвигу какого-нибудь испанского Геракла, сражающегося вместо льва с натуральным совомедведем.

Движения Луки не были случайными. Он отбежал в сторону, уводя от нас то, что назвал, если я правильно расслышал, «Бу». И уводил не просто так, а к тому самому рисунку со странной надписью, которую успел таки намалевать. Вот только я так и не понял, на какой эффект он рассчитывал.

Бу увидел крест и даже присел от неожиданности. Но вместо устрашения он… фыркнул. Будто посмеялся. И это подкосило Луку. Он явно не ожидал, что его оберег не возымеет совершенно никакого эффекта. Зато Стас уже успокоился и, кажется, совсем не удивился.

- Ай, вот лезут же к нам со своей магией. Не работает она тут! Ща я им нашу покажу. Пацаны, отвлеките его!

Сказал, и был таков. Рванул к тому месту, где стояло ведро с краской, только бочком, в обход. Что оставалось делать? Мы с Кирычем завопили что есть мочи, привлекая внимание Бу. Привлекли, разумеется. Я удивляюсь, как мы полдеревни не привлекли. Зверюга отвернулась от Луки, уставилась на нас огромными птичьими глазами и пошла навстречу. Это ровнёхонько дало Стасу возможность добраться до Луки и краски. Но дальше мы за ним наблюдать не могли, пришлось уносить ноги. Некуда особо, конечно, так что мы просто нарезали круги по двору, краем глаза замечая, что Стас пишет на заборе что-то ещё. Гораздо более масштабное.

Трудился он маляром долго. Или мне только так показалось. В любом случае, я несказанно обрадовался, когда зычный возглас Стаса послышался за нашими спинами. Ибо Бу уже дышал в эти самые спины. Кстати, ему тоже явно надоело за нами гоняться, поэтому зверь с удовольствием переключился на новую цель. Но не добегая до Стаса добрых десяток метров, Бу встал как вкопанный. Потому что разглядел написанное на заборе. Мы тоже оторопели. Ибо значилось там совершенно монументальное:

«ПОШЁЛ НА**Й!!!»

И он таки пошёл. Нет, серьёзно. Бу сокрушённо замотал головой, медленно зашагал в сторону сада, скрылся за деревьями и пропал. Пожалуй, больше самого Бу удивился этому только Лука. А Стас спокойно объяснил нам:

- Говорю же, неча в чужой монастырь со своим уставом. У нас в деревне и магия своя, деревенская. А кому не нравится, так пусть и идёт… куда следует, - он повернулся к испанцу и спросил без всякого стеснения. - Эй, Лука, а что это вообще за зверюга такая?

Понятное дело, в тот раз Лука нам ничего не ответил. Потом уже, когда мы сдружились, а Лукас стал и правда Лукой, овладев, пусть и не в совершенстве, великим и могучим, он рассказал нам про Бу, который является и забирает с собой непослушных мальчишек. Мы такими были, это да. Да и сейчас… А Лука как чуял, что нечисть родную может с собой привезти, вот и защитой озаботился. Да только не учёл, что щиты Мальтийского ордена может и не совсем нам чужие, но не здесь им работать.

Лука, впрочем, мужиком оказался в этом плане понимающим и традиции чтящим. Говорят, что у него и домовой потом обосновался. На полставки. А сам Лука про нас книгу написал. Одну из. Он же для этого в нашу глушь и забирался. Говорит – не та на родине атмосфера. Отвлекает. А сюда зимой приедешь, всё равно из дому носу не кажешь. Вот и пишешь день за днём. И потому год за годом каждый ноябрь он появлялся в деревне и первым делом здоровался со всеми по очереди. Потому что здесь главное – быть своим.