Пульс мира (в соавторстве с Григорием Родственниковым)

Он старательно вырезал на небе силуэты выдуманных зверей. Морщил лоб и кусал губы – последний зверь не давался резцу, таял обманчивым облаком и менял форму под порывами ветра.

Она остановилась за его спиной, ела мороженое и молчала.

Он почувствовал ее взгляд – обернулся.

– Зачем ты пришла?

– Я устала. Мой замок рассыпался. А сил строить другой у меня нет.

– Наверное, опять лепила только из света? Я же говорил, что нужно добавлять немного тьмы…

Он в раздражении отложил в сторону скальпель и зашагал к обломкам замка, на ходу скручивая в тонкий жгут ниточки автострад, сметая с них подвернувшиеся автомобили и забирая крохотные жизни из обломков искорёженного металла. Чёрной патокой осели эти жизни на его ладонях, стекая на землю тягучими струйками. Он сложил ладони лодочкой, чтобы удержать тьму, и щедро плеснул ею на радужные обломки, потом торжествующе взглянул на подругу, и с удивлением заметил выступившие на её глазах слёзы.



– Что тебя так обидело?

Девушка закрыла лицо ладонями, и плечи ее сотряслись от беззвучных рыданий.

Он нахмурился, неловко тронул её за плечо.

– Прекрати, слышишь. Пойми, это просто глупо.

Она резко отстранилась, тряхнула звездными кудрями и пошла прочь.

– Дура, – прошептал он, – Просто дура.

Она почти скрылась в искрящемся молочном тумане, когда он бросился вслед за ней.

Он догнал её на границе вечности. Она сидела на дымящейся горбатой спине млечного пути и задумчиво бросала мелкие звездочки в бездну. Он осторожно присел рядом:

– Пойми, свет без тьмы обречен…

Он протянул к ней руку, но девушка, проявив неожиданную строптивость, с рыданием оттолкнула его от себя.

– Мне противны эти игры в равновесие! Боль и наслаждение, горе и счастье, весёлость и уныние, созидание и разрушение не могут жить рядом! Мы выжигаем свои души на потеху безразличной Вселенной!

Он поджал губы и с нарастающим раздражением спросил сухо:

– Значит, я противен тебе?

На долю секунды в её взгляде мелькнуло смятение, но оно быстро уступило место ярости.

– Мы разные, пойми ты, наконец! Ты ранишь меня своей жестокостью, и я больше не хочу находиться рядом с тобой.

Он глухо зарычал и сжал кулаки.



Эти двое, увлёкшись ссорой, не замечали багровые всполохи материи, которые жадными пальцами потянулись в их сторону, привлечённые их взаимными упрёками. Осколки планет, звёзды и звёздные скопления, черные дыры и квазары закрутились диковинной спиралью, стягиваясь к центру вселенной, где стояли две фигурки: он и она. Свет и Тьма.



– Ты хочешь уйти?! – кричал он, и в унисон его словам скручивались в тугую пружину галактики, бриллиантовой пылью с черных ладоней сыпались и гасли звезды, разноцветными кострами расцвечивали пустоту туманности, – Уходи! Что ты без меня?! Капризная дура!

– Ты сам безумен! Тьма это смерть для вселенной! Жизнь может дать только свет! Не будет света и тьма пожрет себя сама!

– Сумасшедшая фантазерка! Этот мир родился из тьмы! Черный цвет главенствующий. Он включает в себя весь спектр цветов! Неужели ты не понимаешь таких простых вещей?!

– Замолчи! – выкрикнула она и закрыла уши ладонями, – Я не желаю слушать тебя!

И от этого крика где-то в безмолвной пустоте родился стон. Сначала тихий и робкий, но с каждым мгновением набирающий силу

Спираль, вовлекла в себя всю материю Вселенной. Теперь она вращалась с немыслимой скоростью, обратившись в воронку, которая с жадным хлюпаньем проглатывала мир за миром, галактику за галактикой. Миллиарды лет пронеслись подобно одному мигу, и вот вся вселенная сжалась в одну маленькую сферу. На крошечную долю столетия эта сфера тёмной коркой окружила двух бывших влюблённых, которые ничего не замечая отвернулись друг от друга. Затем вся громада мира сжалась, раздавив и перемешав друг с другом их тела. В следующий миг ослепительная вспышка пронзила пустоту пучками фотонов. Гулкий взрыв расплескал материю, придавая миру новый, обновленный облик. Темная материя, испещренная светлыми искорками звёзд, в едином порыве рванулась прочь от центра Вселенной. Пульс мира сделал ещё один удар.