Монья

Монья была в бешенстве. Человеку уже двенадцать, да почти тринадцать лет, а её всё держат за маленькую! Сюда не ходи, того не делай, а здесь вообще инструкция, где чёрным по белому сказано «только для совершеннолетних». «Да идите вы в …!»

Шепча грязные ругательства, она ворвалась в жилой отсек и от души приложила ногой дверь в полустёртых надписях и наклейках. Створка с мягким чавканьем закрылась; в ушибленных пальцах отозвалась тупая боль.

«Да плевать!» Девочка поморщилась и, хромая, принялась собирать потёртый рюкзак. Бутылку воды, читалку, блокнот со стилусом, пачку печенья... Открыла инструментальный шкафчик и, выбрав самую маленькую отвёртку, вставила её в замочек спасбраслета. Нажала, повернула - что-то внутри щёлкнуло и браслет ослаб. Монья стянула его с руки и, нацепив на лапу большого плюшевого медведя, уложила мохнатого зверя в кровать, прикрыв тонким пледом.

«Спи, мой дорогой! Сладких снов!»

Подобрала рюкзак и огляделась. «Всё? … Всё!»

Она не в первый раз убегала с базы. «Ребёнку не хватает внимания», - сказала бы Роза Штрамп, полная темнокожая докторша, присматривавшая за местными детьми. Мама Роза, как называл её весь персонал базы. Она жалела девочку, но взять Монью к себе, разумеется, не могла – и так трое шалопаев круглосуточно под ногами вертятся. Да и отец на что? Большой, неразговорчивый бурильщик Хорхе Андревас замечательно уживался с маленькой дочкой, обожавшей огромных розовых медведей, но что делать со сварливым подростком, «зависшим» на странной музыке и недостатках вполне обыкновенной внешности, Хорхе, увы, не знал. На коленке такую не покачаешь, сказку не расскажешь. Учится вроде хорошо – и ладно, остальное пройдёт. Все вырастали...

Следы матери Моньи затерялись бесповоротно. Тринадцать лет назад холостой бурильщик и смазливая официантка закрутили роман, который неожиданно для обоих завершился «капитальным залётом», как выразилась будущая мамочка. Через два года попытка построить семейную жизнь окончательно развалилась. Тереза снова пошла искать счастья, перебирая парней, бутылки и "косяки", а Хорхе, помыкавшись, забрал дочку и завербовался в геологическую экспедицию на одну из новооткрытых планет. Бурильщик он был хороший и компания охотно приняла довесок в виде малолетней инфанты, ибо лучше работник трезвый и почти семейный, чем мужик, не знающий, куда девать солидную зарплату, кроме как на выпивку и тотализатор.

Так оно и покатилось. К двенадцати годам Монья сменила четыре планеты и десяток онлайн-тичеров. Бог знает сколько лет осталось в пустоте межзвёздных перелетов в анабиозной капсуле. Может её и нет уже на свете, той неразумной Терезы, что улыбалась на старых фотографиях. И искать глупо. Бессмысленно и бесполезно.

Девочка постояла, задержавшись в нерадостных мыслях. Вздохнув, привычно забралась на стол и карманной отвёрткой открутила несколько винтов от панели, прикрывающей вентиляционный короб. Аккуратно сняла крышку, закинула рюкзак в образовавшийся лаз, и, подтянувшись, забралась внутрь. Извернувшись, дотянулась до снятой панели и тщательно пристроила её на прежнее место. Всё. И нет её. Спряталась. А если кто по метке спасбраслета посмотрит – так вот она, Монья Андревас, спит под одеялком. Вот вам всем!

Девочка показала язык мерзким обидчикам и потихоньку поползла по длинному ходу, подталкивая рюкзак перед собой.

Планета Туманов, как её неофициально называли, пренебрегая астрономически скучным индексом, считалась биологически безопасной для человека. Атмосфера пригодна для дыхания, ядовитых существ практически нет, если не считать странных желеобразных медуз в глубинах морей. Буйная растительность обеспечивала пищей огромное количество травоядных; насекомые и падальщики трудились вовсю, поддерживая свои участки пищевой цепочки.

Только что Монье вся эта многочисленная живность, когда не с кем поболтать, посмеяться, посекретничать? Приятелей одногодок на этой базе не нашлось. Дети помладше крутились возле мамашек, а подростки постарше парочками обжимались по углам или напрашивались в помощники на внешние работы. Пятнадцатилетних уже брали на настоящее дело, а её…

«Ну, чуток подрасти, детка… А вот на кухне хочешь помочь? – Нет!!!»

Она с трудом удержалась, чтобы не двинуть кулаком по металлической стенке.

«Пребывание посторонних на месте разработок строжайше запрещено! Выход несовершеннолетних за пределы базы возможен только в образовательных целях в сопровождении взрослых в количестве не менее одного человека на двоих детей!» В голове теснились заученные строчки инструкций. Монья презрительно фыркнула. «Для кого это всё сочиняют? Для тупых малолеток?! Идиоты…»

Метров через десять венткороб закончился выходом в пустынный коридор. Девочка бесшумно подобралась к отверстию и прислушалась. Тихо, только где-то мерно шуршит вентилятор. В этом коридоре никогда никого не бывает. Даже камер слежения нет, она давно проверила. Проект базы был рассчитан на семьдесят человек, а по факту проживало чуть больше тридцати – планета не оправдала ожиданий компании. Жилые отсеки собрали в одном месте, а дверь в лишний блок просто заблокировали. Ну, обычную дверь, конечно. О существовании прохода через вентиляцию Монья узнала полгода назад, когда стащила у электриков планшет с картами. Изнывая от безделья и злости, она тогда постоянно искала пути выхода наружу, хоть куда-нибудь из этого чёртового «замка Иф».

Монья вспомнила свой первый побег. Отец тогда уехал на дальний участок, на недельную вахту. Никто не удивился, что девочка не пришла на ужин, такое бывало не раз. Она правда не чувствовала голода, адреналин летел по жилам, как пузырьки новогоднего шампанского. Избавившись от браслета, она медленно, с наслаждением исследовала обретённую "терра инкогнита". Сначала пробралась в вентиляционный короб, затем обошла заброшенные уголки базы, потом нашла способ выбраться наружу. Это были восхитительные, волнующие моменты; время, когда она рассчитывала только на свои силы, с трудом дожидаясь очередной вахты Хорхе и дрожа от возбуждения и чувства прикосновения к запретному. Тогда всё делилось на две неравные, но прекрасные части – девочка и мир…

Она сбросила на пол рюкзак и осторожно спустилась по толстой узловатой верёвке, закрепленной в коробе. Свернула моток и закинула обратно в лаз, чтобы не было видно снаружи. Подобрав рюкзак, сделала несколько шагов и остановилась. Показалось? Нет, точно – какой-то живой, незнакомый звук отразился от стен коридора. Затих. Монья замерла, пытаясь определить направление. Вот опять. Похоже на плач, тоненький, жалобный, еле слышный. Неужели кто-то из детей тоже пробрался в коридор и не может выбраться? Поколебавшись, она двинулась вперед. Плач то затихал, то появлялся снова.

Монья завернула за угол и, наконец, увидела пострадавшего. Под потолком, зажатый рамой окна, лежал скиппи – местный пушистый зверек, напоминавший маленькую обезьянку. Зеленая шёрстка свалялась, большие глаза приоткрылись на шорох и снова спрятались за плёночкой век.

- Ох, да как же ты… Чёрт!

Наверно в прошлый раз, возвращаясь, она забыла прикрыть окно. Ну да, больше некому. Любопытный зверёк забрался следом, а рама, как мышеловка, прихлопнула незваного гостя.

- Сейчас, сейчас…

Она встала на высокий металлический ящик и, приподняв тяжёлую раму, вытащила найдёныша. Прижала к груди, погладила изумрудный мех. Зверёк доверчиво свернулся клубком. Тёплое тело уютно лежало в ладонях, и Монья, не удержавшись, прикоснулась к нему щекой. До чего же мягко… Довольная улыбка сама собой расплылась по лицу.

- Что же с тобой делать, а? В медпункт отнести? Нельзя, спросят – откуда взяла… Эх, придётся вернуть в лес. Не возражаешь?

Она вопросительно заглянула в круглые глазки. Зверёк шевельнулся и облизнул мордочку крошечным розовым язычком.

- Ну, пошли. Только придётся потерпеть.

Закутав скиппи в большой платок, девочка уложила свёрток в рюкзак, приподняла раму и защёлкнула стопор. Приближались сумерки. На Планете Туманов не было ночи, по крайней мере такой, о которой она читала в книжках Старой Земли. Когда оранжевое солнце уходило за горизонт, на небе становились видны три спутника, три больших луны – розоватая Сенна, бледно-голубая Орфелия и тусклая, в коричневых пятнах ПистИра. Их ровного света хватало на то, чтобы до восхода наполнить лес молочно-белыми тенями.

Монья выбралась на крышу, пригибаясь, пробежала по ней и спустилась по лесенке на землю. В прошлый сезон дождей под ограждением образовалась промоина, которую пока никто не заметил. Проскользнув под забором, девочка тихо шмыгнула в лес и села, прислонившись к дереву. Всё просто, как всегда. «Джунгли зовут!»

Она вытащила из рюкзака мягкий свёрток и осторожно развернула ткань. Зверёк поднял голову и сонно посмотрел на спасительницу.

- Эй, - девочка удивленно подняла брови. – Ты собираешься вылезать?

Скиппи молча сунул голову в пушистый бок.

- Слушай, я не могу тебя с собой таскать. Ты уж извини, но того… вытряхивайся!

Она вывалила меховой комочек в траву и сунула платок в карман. Поднялась на ноги, закинула рюкзак на плечо и пошла в сторону, невольно прислушиваясь. Жалобное хныканье отозвалось почти сразу.

- Ну что ещё?

Скиппи ковылял следом, скуля и глядя на неё янтарными глазами. Монья присела на корточки. Зверёк добрёл до хозяйки и ткнулся носом в ботинок. Девочка покачала головой.

- Ну, ладно. Сегодня побудем вместе. Но утром я тебя высажу на дерево, понял?

Подхватив зверька под брюшко, она поместила нахала на плечо, как пиратского попугая. Скиппи вцепился в ткань острыми коготками.

- Сиди тихо и не царапайся, - предупредила его Монья. – А то спущу вниз и не посмотрю, что ты такой обаяшка.

Окрестности базы она знала довольно хорошо. Примерно в десяти минутах ходьбы отсюда находилась Скала Желаний, её любимое место. Никто не помнил, откуда взялось странное название. Аборигенов на Планете Туманов отродясь не было и древних легенд никто не оставил. Разве что первопоселенцы или разведчики? Те обрывочные крохи, что Монье удавалось выцепить из разговоров взрослых, не могли дать ничего определенного. То ли там исполнялись желания, то ли убился кто-то от несчастной любви. Что ж, если убился, то уж точно ничего не расскажет.

Обрыв уходил вниз примерно на километр; вечные облака скрывали непроходимый лес. Как прилив, как пенное, пышное море, они поднимались и опускались, подступая к самому краю. Утром, далеко-далеко за горной грядой, загорался рассвет, окрашивая матовый коктейль облаков нежными апельсиновыми, клубничными, персиковыми тонами.

Раздвигая лианы, Монья пробиралась сквозь лес; неслышно ступала по шелковистой траве. Скиппи тихо сидел на плече, иногда помахивая тонким хвостиком. Где-то истошно визжала птица, передразнивая сервомоторы рабочего робота. Однажды девочка углядела эту пересмешницу вживую. Не больше кулачка, а голосина – как у двухтонного буйвола!

Наконец показался большой камень, поросший рыжим лишайником, упавшее и наполовину сгнившее дерево. Через минуту она вышла к обрыву. Раздвинула кусты и вытащила герметичный мешок, спугнув стайку светлячков. Над поляной закружились лёгкие огоньки; налетевший ветерок понёс серебристые искорки вдаль, в бесконечное седое море.

Монья распаковала мешок и вытащила оттуда снаряжение. За несколько месяцев она натаскала прорву всякой всячины. Навес от дождя, вспененная подстилка, спальный мешок. Скиппи недоуменно обнюхивал каждую вещь, негромко щебеча и ощупывая предметы тонкими пальчиками. Девочка улыбнулась.

- Что, любопытно? Эх ты, чудо…

Она обустроила ночлег и уселась рядом с обрывом, грызя забытое в прошлый раз большое красное яблоко. Облачное море внизу клубилось, как живое, медленно меняя очертания. Вон невдалеке бредёт стадо усталых слонов; появился и пропал перламутровый кит, выпустивший похожий на фейерверк фонтанчик; раскрылся и растаял цветок, превратившись в чуднУю птицу. Монью неудержимо тянуло к этому месту. Она боялась, но снова и снова приходила посидеть у пропасти.

Скиппи сидел рядом, молча тараща глаза в царство теней. От яблока он с некоторым сомнением отказался, уйдя объедать пахучий куст, покрытый крупными красными ягодами. Теперь, сыто развалившись, вылизывал шёрстку, запачканную алым соком.

Монья доела яблоко и швырнула огрызок вниз, в облака. Попила воды и забралась в спальный мешок. Зверёк покрутился и пристроился рядом. Монья лежала и представляла, как яблочная сердцевина ныряет в облако и долго-долго летит вниз, покрываясь водяными капельками, пролетая мимо обитателей туманной страны. Сон пришёл незаметно.

Она снова стояла на краю обрыва. Из тумана соткался большой розовый медведь, взял её за руку и повёл вперёд. Облака оказались плотными, только слегка пружинили под ногами, как поверхность огромного дивана. Она шла и шла, медведь ковылял рядом, переваливаясь на коротких лапах. Серые тени постепенно сложились в деревья по краям дороги, впереди показалось озеро и одноэтажный дом. Монья неторопливо подошла к нему; легкий ветерок колыхал занавески на окнах. Она поднялась на крыльцо; скрипнула ступенька, другая. Девочка обхватила пальцами потертую латунную ручку и потянула на себя. Дверь открылась. В комнате никого не было. На стене тикали старинные часы; мерно качался круглый блестящий маятник. На столе, покрытом скатертью в красно-белую клетку, на большом блюде стоял пирог. Монья подошла поближе, отчетливо видя каждую деталь: янтарный блеск карамели, поджаристую корочку, рассыпчатую мякоть бисквита. Сглотнула слюну, почувствовав зверский голод. Глаз уловил движение в стороне. Она резко повернулась – в воздухе висел призрачный силуэт женщины; полупрозрачные, серебристо-туманные глаза смотрели ласково и нежно. Незнакомка плавно подняла руку и коснулась волос девочки. Губы что-то неслышно прошептали. Замерев, Монья почувствовала присутствие неведомой бесконечной пропасти.

Призрак переместился к столу, приглашающе показав на блюдо. Монья ухватила большой кусок пирога и запихнула его в рот. Ничего. Ни вкуса, ни ощущения пищи на языке. Рот наполнился слюной, девочка схватила ещё один кусок, снова и снова пытаясь наесться. Брызнули слёзы, она оперлась на стол, задыхаясь. Призрачная женщина одобрительно улыбалась, глядя, как пустеет блюдо и исчезают куски пирога.

На стене что-то зашипело, щёлкнуло. Девочка подняла голову - окошечко в старых часах раскрылось, но вместо раскрашенной птички из тьмы показалась головка змеи. Рептилия приоткрыла пасть, высунув раздвоенное жало. Монья оцепенела. Змея продолжала расти, шатаясь, притягивая её большими черными глазами с огненным проблеском посередине. Призрачная тень обеспокоенно метнулась, пытаясь сдержать наступающий ужас. В змею полетели книги, чашки, остатки пирога – всё это проносилось насквозь, не причиняя вреда. Монья очнулась и, спотыкаясь, побежала к выходу. Проскочила порог и захлопнула дверь, прижавшись спиной. С той стороны раздался тяжкий удар, дом содрогнулся и рассыпался, растаял в тумане.

Она проснулась, ощущая вокруг холодную, липкую сырость. Над обрывом колыхалась тёмная тень. Монья дотронулась до застёжки, полость мешка раскрылась, и девочка встала, плавно, зачарованно подходя к краю скалы. Из тумана над бездной глядело лицо матери. Ветер шевелил белые волосы Терезы. Шаг, другой. За спиной раздался отчаянный писк маленького существа. Монья раскрыла руки и полетела, чувствуя, как она падает, падает, падает… Где-то в пальцах вспыхнула боль, но ей было уже всё равно.

***

Сознание качалось, как шар в пустой чаше, плавно перекатываясь от края до края. В открытых глазах Моньи отражался лес и три луны в бездонном небе – Орфелия, Сенна, ПистИра.

***

Матовый свет. Что-то звякнуло. Монья пошевелилась и открыла глаза. Она лежала в медицинском отсеке, чувствуя мягкий кокон чистого постельного белья. Из руки тянулась прозрачная гибкая трубочка.

- Очнулась, путешественница?

Мама Роза добродушно улыбалась.

- Что случилось? – прошептала девочка.

- Это тебя надо спросить, - негритянка присела рядом. – Тебя нашли перед воротами базы в бессознательном состоянии. В бес-соз-на-тель-ном… - повторила она, положив на лоб девочки прохладную ладонь. - И вот этот вот рядом верещал.

Монья перевела взгляд. На столе в прозрачном пластиковом ящике волновался скиппи, глядя на девочку круглыми жёлтыми глазами.

- Прицепился, как клещ. Мы сначала не хотели брать, но потом подумали – пусть будет. Питомец…

Девочка слабо улыбнулась.

- Хотя, похоже, это он тебя укусил, - Мама Роза погладила покрасневшее место на пальцах. – Охохонюшки…

- Пусть будет, что уж, - послышался знакомый басовитый голос.

Монья повернула голову. Отец сидел рядом, тёмные глаза смотрели с тревогой и отчаянной нежностью. Сильные пальцы комкали носовой платок.

Девочка вздохнула и полетела в бесконечную белую даль.

- Папа…