Тополь
Я стояла перед окном, задернутым плотным белым тюлем, но на самом деле это была иллюзия, никаких занавесок на окне не было еще с ухода матери.
Легкая солнечная осень вдруг сменилась таким туманом, что едва угадывался огромный тополь, росший неподалеку от старых гаражей у дома. Много раз обрезанный, он наращивал длинные ветви вновь, лишь тело его полнело, как баобаб, вбирая в себя время как сок. Тополь наверняка помнил немецких пленных, которые строили наш дом сразу после войны по образцу чужих для нас построек. Помнил сараи полные хлама и мелкие картофельные огороды голодающих горожан. Но ему было все равно, его время было тяжелее и плотнее человеческого, лишь камни в основании дома томились более массивным временем.
Этот тополь в детстве я считала своим отцом, настоящего я не видела и ничего не знала о нем. Но своей мощью, основательностью, ребристой и шрамистой корой, несомненно, должен быть похож на него.
Идти в институт и слушать под видом лекции пересказ учебника старой бабкой я не захотела. Я выключила телефон, и его угасший экран оставил меня в маленьком мире.
Не хотелось вообще ничего, завернуться в полное ночного тепла одеяло, лечь и не думать, как жить дальше, чем платить за квартиру, на что покупать еду. Да и вообще стремиться в будущее. Хотелось видеть себя только в настоящем, в трепетном уюте постели, гнезда свитого из простыни, одеяла и подушки.
Они жили в соседнем подъезде нашего двухэтажного дома под острой четырехскатной черепичной крышей. Дом, когда-то выкрашенный темным терракотовым цветом, теперь объеденный временем смотрелся как обколотый глиняный горшок.
Они - тетя Вика и Арчи. Древние обитатели нашего дома. Я помнила их с раннего детства - неизменными и энергичными. Вика огромная, как царица с египетских барельефов, Арчи маленький слуга из той же композиции, намеренно крохотный, чтобы подчеркнуть божественной статус своей хозяйки.
Как и в египетском искусстве так и в этой паре не чувствовалась карикатура, а глубокий, но неясный смысл, странный союз Вики и Арчи выглядел гармоничным, но малопонятным.
Самое странное, что в нашем дворе, где даже вековой тополь, настоящий смотритель за происходящим, но и он не знал ответа на природу этого союза. Кто они: муж с женой, брат с сестрой или мать с сыном?
Для меня, как и для подруг, решение этого вопроса было необыкновенно важным, ставящим на свои места иерархию человеческого общества. Но странная нестыковка в размерах – маленький лысый большеголовый Арчи с выбритыми до синевы скулами и высоченная Вика, с длинными сильными ногами, широкими бедрами, прямой спиной гимнастки и маленькой головкой, с каштановой гривой, сплетаемой в какой-то невероятный морской узел, делало все предположения совершенно неопределенными.
На облупленной терракоте при входе в их подъезд, и уже внутри, на лестнице, на масляной охре, везде, между дежурными матерными возгласами, была изображена эта странная пара, схематично - неумелыми детскими руками, более ловкими подростками - с выраженными половыми признаками и даже мастерская стилизация под египетские барельефы.
Но я побаивалась их, да и все в доме относились к ним настороженно. Никто, даже тополь, не знал, сколько они живут тут и почему не стареют.
Катька, моя подружка, полгода назад хотела сбежать из нашего городка в «большой мир» и пошла к ним за советом, а потом уехала, так и не простившись со мной.
Этим туманным, почти беззвучным утром где-то далеко тарахтел генератор, взламывали асфальт.
Почему-то мне показалось, что эти многодневные круги в тумане между кроватью и мертвым окном, меняющим цвет от молочного тумана до угрюмой ночной, тьмы может разрешить только эта странная сказочная парочка. Иного выхода из Макондо я не видела.
Особенно не размышляя что сказать, я прошла по потертым деревянным ступеням и позвонила в дверь.
- Лена, ну что ж. Вот и ты пришла к нам. Я понимаю, что тебе наскучило – тут нет ничего нового. Тоска по счастью, ожидание чего-то неопределенного, описанного только в книгах или в кино, но никогда не явленного в жизни. Лена, Лена…
Вика говорила сильным и уверенным голосом усталого врача. Арчи стоял рядом с младенчески безмысленными глазами. Квартира их не отличалась от подобных в нашем районе: на панель телевизора трогательно накинута кружевная салфетка, музыкальный центр и на полке вместо книг стопки запыленных CDдисков.
Мне казалось, что время тут замкнулось и двигается кругами, я не могла объяснить это чувство, просто ощущение - легкая щекотка в солнечном сплетении.
- Тебе скучно, моя девочка? Ты не довольна собой и своей судьбой? Не обращай внимания на Арчи, он и немой, ему когда-то вырвали язык, как церковному колоколу, призывавшему к бунту. – Она ласково посмотрела на Арчи, он скромно опустил темные глаза. - Он приятный спутник, ты оценишь потом.
Я молчала, она легко читала мысли.
- Мир стремится к муравейнику, но быть бегающей по одному пути букашкой не хочется, дом – работа, работа - дом. Но можно выпасть из этой круговерти, Леночка, – она говорила утвердительно, будто все решения уже приняты. Хотя бы потому, что я сама пришла к ней. Часто я не понимала, о чем идет речь, но очарование хозяйки не то чтобы не давало повода отказать ей, а доносило смыслы, минуя их понимание, а сопротивляться этому невозможно.
- Смотри! - Она раскрыла шкаф. Там стояли удивительной красоты фарфоровые фигурки, это не были привычные жеманные пастушки или что-то романтическом духе, а современные образы. Изящная девушка в черных леггинсах смотрит в мобильный телефон, очень похожая на Катьку, поза ее настолько естественна, что, кажется, еще секунда, и она обратит на меня внимание. Телефон вдруг засветился в ее руке – мне стало не по себе, фарфоровые статуэтки перезваниваются между собой?
- Перезваниваются. – Прочитала мои мысли Вика. – Видишь, того парня, на корточках, с цветами на коленях. Это её жених. Они пожелали быть вечно в романтических отношениях. Это Катя, ты узнаешь её?
Я поежилась от этой мысли.
Чуть в глубине старой советской стенки-шкафа с застекленными створками, увидела статуэтку девушки удивительной красоты; фигура, смуглая кожа, ободок с темными торчащими кабаньими ушками стягивал длинные темные как у Маугли волосы. Она стояла на четвереньках, а сзади к ней пристроился свирепый вепрь с раскрытой клыкастой пастью. В сцене не было насилия, а скорее какой-то застывший звериный оргазм. Блеск глазури придавал этой сцене игрушечную ненастоящесть, лишал чудовищных запахов и рёва звериных соитий.
Было много и пасторальных сценок с котятами и младенцами, но они уже не вызывали интереса.
- Я могу показать тебе шкаф с плюшевыми игрушками, но там ничего нового, если покопаешься в своих чувствах, то найдешь желание стать чем-то что можно бесконца тискать.
- Здесь есть, то, что я даже не хочу тебе показывать, чтобы не будить странные стороны души. Но все они безобидны совершенно. Они окуклены в своих желаниях, замкнуты на них. Это заточения в наслаждениях. Взамен жизненным переменам, частым неудачам, невоплотимости замыслов. Ну и просто тоски о всем том, что непременно желает сделаться событием, но увы! - Вика засмеялась, запрокинув голову, показав крупные желтоватые зубы старой курильщицы. Арчи тоже засмеялся, издавая звук не горлом, а животом.
Был еще один шкаф в темной полированной советской стенке, там не было стекла, глухая дверца, закрытая на ключ.
- Там, самые утонченные и опасные удовольствия. Хочешь посмотреть?
Я увидела, что из щели капает красная жидкость похожая на клюквенный сок и отрицательно покачала головой.
- А они живы? – Робко спросила я, имея в виду всех обитателей. Вика поманила меня к шкафу с фарфоровыми статуэтками и сделала знак прислушаться. Я услышала неясный шепот, отдельные всхлипы и стоны наслаждений. Вдруг она резко отворила шкаф. Фигурки оказались неподвижны, будто замерли в последнюю секунду, даже чувствовалась неустойчивость в неловких позах, Катя смотрела не на телефон, а куда-то вглубь шкафа, а девица под кабаном уже лежала на спине, широко раскинув ноги.
- А цветы? Цветы на окне? – Там были орхидеи с листьями как крылья экзотических бабочек, кактусы с кремовыми цветами сверху. – Это тоже люди?
- Здесь даже стул, на котором ты сидишь, бывший человек и обладает душой. – Вика захохотала, а я вскочила в ужасе, оглядывая потертый лакированный стул с рваной зеленой обивкой. Я так и не поняла, шутка это или правда.
- Тут только Арчи, единственный кто заходит в мои врата и выходит тем, кто был, становясь моложе и сильнее. Ты даже не представляешь, сколько ему лет!
Я посмотрела на него, возраст карлика был неопределенным, живой и радостный, он старался по-собачьи заглянуть в глаза. И я подумала, что так же он смотрел на всех остальных перед превращением.
- Кем ты будешь, зависит от твоих тайных желаний, я всего лишь печь, где они переплавляются в реальные формы, которые требует душа. Раз, ты, Леночка, устала от решений, которые надо принимать, так что я могу предположить, кем ты станешь. – Она загадочно улыбнулась и погладила меня по голове.
Вика уселась на бордовый продавленный диван и раздвинула ноги. Я поняла, что врата преображения именно там. Что они огромны и не соразмерны с привычной физиологией человека, это как дикий игровой портал. И я, честно говоря, не могла понять в игре я или в настоящем мире.
Арчи хлопнул меня ладонью по спине, и мои сомнения рассеялись, размышления о реальности происходящего отпали. Я шагнула к багровым вратам, а то, что происходило дальше, ощущалось как трип; проживание жизни назад, потребности сжались, а защищенность выросла, пока я не стала маленьким зародышем в теплом океане, но и это я перешагнула, став семенем растения, могучего растения. Каким-то образом я понимала это. В один момент тепло и влага сделали свое дело, семечко дало росток, потом лист, один – второй.
И в это время Арчи вынул меня из пещеры рождений. Я чувствовала мир только как свет или тьму. Руки Арчи были добры, как и голос Вики.
- Как странно, ты росток тополя. Никто не знает, кто кем выйдет. Во всяком случае, это твое истинное желание, уж не знаю, как ты к нему относишься.
Я с интересом осознавала новое древесное тело, иное чувство времени созерцалось теперь как поток, как кино, которое я смотрю из неподвижного состояния. От меня ничего не требовалось, время обмахивало меня словно разноцветным веером.
Арчи посадил меня во дворе, метрах в двадцати от старого тополя у нашего дома, того, которого я считала своим отцом, привязал какие-то палки, что бы защитить от поломки и ушел. Старый тополь это единственное существо, с которым я общалась, наша речь скрывалась в шуме листвы и сучьев. О чем мы говорили? О тяжелых туманах, мучительных ветрах, птицах вьющих гнезда в пазухах ветвей. Я была мала и пуглива, боялась даже собак справляющих на меня нужду. Мне осталась считывать время, оставаясь в полном покое, едва различая людей и животных – они слишком быстры и мимолетны. Лишь времена года заставляли преображаться, чтобы встретить и проводить птиц.
«Не хотелось вообще ничего, завернуться в полное ночного тепла одеяло, лечь и не думать; как жить дальше, чем платить за квартиру, на что покупать еду и вообще рассматривать жизнь как будущее».
Здесь смущает точка с запятой и согласованность всего предложения.
«На облупленной терракоте при входе в их подъезд, и уже внутри, на лестнице, на масляной охре, везде, между дежурными матерными возгласами, былА изображена это странная пара, схематично — неумелыми детскими руками, более ловкими подростками — с выраженными половыми признаками и даже мастерская стилизация под египетские барельефы».
Некоторые запятые показались лишними, но можно и оставить.
«Этим туманным, почти беззвучным утром, (лишняя запятая) где-то далеко, (лишняя запятая)тарахтел генератор, взламывали асфальт».
«Почему-то мне показалось, что этИ многодневные круги в тумане между кроватью и мертвым окном (запятая) меняющим цвет от молочного тумана, (лишняя запятая) до угрюмой ночной тьмы (запятая) может разрешить только эта странная сказочная парочка».
«Особенно не размышляя, (лишняя запятая) что сказать, я прошла по протертым деревянным ступеням и позвонила в дверь».
'Арчи стоял рядом с младенчески бесмыссленными глазами". безмысленными
«Ты недовольнА собой и своей судьбой?»
«Не обращай внимания на Арчи, он
инемой, ему когда-то вырвали язык (запятая) как церковному колоколу, призывавшему к бунту».«Мир стремится к муравейнику, но быть бегающЕЙ по одному пути букашкой не хочется, дом – работа, работа (тире) дом. Но можно выпасть из этой круговерти, Леночка (запятая) – она говорила утвердительно, будто все решения уже приняты».
Слова автора с маленькой буквы.
«Часто я не понимала (запятая) о чем идет речь, но очарование хозяйки не то чтобы (слитно) нЕ давало повода отказать ей, а доносило смыслы, минуя их понимание,
асопротивляться этому невозможно».Рассказ шикарный. В турнире магреализма занял бы достойное место. И по смыслу, и по реализации. Ваши работы надо отправлять на дуэли и конкурсы, после вычитки, конечно. Или на сковородку, но там ограничения по объему. Удачи!
Хотелось видеть ее только в настоящем, в трепетном уюте постели, гнезда свитого из простыни, одеяла и подушки. Вот кого её? Непонятно.
Девушка поменяла жизнь человека на жизнь дерева, приблизившись к отцу. Красиво, в общем. Предназначение. Соблазняли её удовольствиями, но получился росток во дворе.
Я что-то не о том и не так пишу, извините. Кажется тут затянутая средняя часть с описаниями фигурок.
А может быть и нет — у неё тоска духовная, а не плотское томление.
Поэтому вычистить логику и структуру предложений, а потом ещё раз посмотреть надо.
А то я зависал на протертых (как ягоды с сахаром) ступеньках и «мелкие частные картофельные поля», которые, в сущности огороды. Ну какие частные поля в 50-х?
А Макондо, Макондо это откуда? Это чудесный культурный код, но я не вспомню сейчас… Это может быть ключом ко всему.
Так-то рассказ неплохой и (18+) почти приличное, не грубое.
Что касается текста в общем — хорошо, небезлико. Некоторые моменты порадовали (хотя бы как камни томились временем). Именно удачная необычность формулировки. Главное не перегнуть палку.
Сюжет в меру фантасмагоричный. Описания живые, герои представимые. Концовка не сказал бы, что ударная, но довольно неожиданная. Ожидалось, что героиня пополнит коллекцию в шкафу, но нет. Это хорошо.
И всё-таки чего-то мне не хватило… Это если сравнивать с прежними работами автора. Не хватило, может быть, эпатажа. Изысканности чувств. Натянутых нервов. Не знаю, трудно сформулировать. Скажем так, рассказ более обычный по стилю. Сероват (или сыроват).
При этом сам по себе — достойный. Если не сравнивать.
Впрочем, это всё мои придирки, невнятные и ворчливые. Рассказ годный, привлекающий стилем и запоминающийся содержанием.
Вполне оригинальный, на мой взгляд, вариант ухода от реальности. Гг, если я правильно поняла, лишилась матери и смысла существования, к жизни не готова. От проблем она окукливается, интересное определение, сама так делаю, а потом, посредством фриков, совершает переход. Начало и конец объединяет Древо жизни и все аллюзии с ним связанные уже на усмотрение читательского опыта, кто сколько себе накрутит. Тут автор молодец. Магреализм с налетом эпической пристойной эротики.
Что не так… не все ружья стреляют. Мне все попортили пленные немцы. Я сама выросла в доме по образу и подобию, муж у меня именно из такого дома, поэтому, когда я прочла, что коренные жильцы не знали о соседях, кем они друг другу приходятся… все, мой внутренний Станиславский проснулся и стал орать. Я более четверти века не живу в таком доме, но я знаю-помню всех соседей, кто кому кем приходится. Такова особенность тех домов. Та волына Анжелики Варум, как не печально, самая реалистичная песня на нашей эстраде. Я двадцать лет в другом доме, я не знаю никого. Но я знаю тех, старых. Поэтому, гитлер-капут этим немцам. Убрать их и поверю.
Дальше не стреляет немота Арчи, арчи вообще никак не стреляет, он для антуражу.
Тема Катька не раскрыта. Я б заставила ее страдать. Ничего не понятно с кабанчиком. Было б здорово пустить мини-линии о ярких пастушках и трубочистах. Стул меня ещё заинтересовал, да. Я б тоже почитала.
В общем, арчи и пару линий в добавку. Финал ок. Хотя, променять окукливание на быть обоссаной шавкой… ну не знаю)
По языку. Я бы Вику выделила живой характерной речью, под старую еврейку, плясавшую за голову или цыганку, армянку, неважно. Она сливается с авторской речью, а не должна.
Для меня много причастных и деепричастных. Я бы сделала отдельными предложениями. Но это вкус…
как-то так. Спасибо, занимательно, вспомнился Фаулз Волхв. Лично я не люблю, но это хорошо)
И по жанру, я бы больше к мистике отнёс. С небольшим оттенком сюра (вкраплениями).
Для магреала всё-таки характерно двойственное толкование: и реализм (повседневный, вроде бы) и что-то необъяснимое, присутствующее и безликое (некая область). А тут всё определённо. Вот такая история — тополь наша Лена, сообразно её собственным желаниям.
По поводу проработки элементов. Я представил себе это… Думаю, что получиться может, но… Тогда может исчезнуть эта пугающая таинственность. Атмосфера этой квартиры… Мы не знаем историй этих всех фигурок-стульев-цветков и от этого страшновато. Арчи этот… без языка, с глазами этими и… пипец какой старый, но постоянно молодеет… Вот я не хотел бы с таким встретиться в тёмном переулке. А узнай его историю, ну… А вдруг он нормальный дяденька, просто ему в жизни не свезло малёха… Дополнительная инфа о нём разрушит этот его пугающий образ. А люди же боятся чего-то неизвестного всегда. Тайна и недосказанность даёт в эту мистику оттенок хоррора. И позволяет читателю додумать и приужахнуться…
Ну, личное моё восприятие, как всегда. Поделился не ради спора. :)
Яркие полотна у Вас, автор. :))
пожалуй общий концепт можно свести к мемчикам про лапки и про платьишко.
стилистически можно подправить, если вы увлекаетесь таким. Или же оставить в том виде, в котором написалось.