В красном
«Перевёрнутая башня»
Свекровь старалась спокойно отвечать на хриплые вопросы Лены: «Едем в скорой. Вова упал с велосипеда. Без сознания».
Лена хватала ртом воздух, выныривая в июньский томный вечер, чтобы снова, на каждом ответе Нелли Валентиновны, уйти под черную воду.
Вова, красивый, умный, не в меру шебутной, восьми лет, вторую неделю носился егозой в ста километрах от столицы на даче родителей мужа. Свекровь каждый вечер рапортовала по телефону, уложив внука: «Угомонился. Спит». Неслышимое «Наконец-то» повисало в воздухе.
Ехали с мужем три часа. Как сообщающиеся сосуды: сначала Лена, тихо поскуливая, ломала себе пальцы, а Женя тарахтел что-то шаблонное «Подожди, нет нормальной информации, может там не так всё», затем Женя впадал в панику, сердясь и ища виноватых «говорил же, что надо на сборы по тхэквондо ехать, а ты как всегда «он же маленький еще», не было бы никакой дачи со стариками, они же не поспевают за ним», на что Лена гладила его по жестким волосам и твердо говорила «справимся».
В местной поселковой больнице, куда Лена с Женей доехали к ночи, остаться с ребенком разрешили только одному. Дежурный врач поведал про сотрясение мозга, а также про ссадину на шее и температуру «38». Лена почувствовала еле уловимую тревожность в бодром рассказе, собрала внутреннюю пружину, замотала изолентой.
Сотканная из смога столичной жизни, в белых кроссовках и с нежно-сиреневыми русалочьими волосами, Лена сидела на краю стула над спящим Вовой в палате с храпящими мужиками. И думала, что ее башня благополучия – та еще соломенная хижина, как показали обстоятельства. Сегодня днем она бронировала гостиницы на Сардинии и выбирала купальники, а в это время приближалась гроза.
Луна таращилась в больничное окно белым блином, освещая дыры на линолеуме и усатого мужика в тельняшке на соседней койке. Вова спал, горячий как утюг. А Лена думала, как дожить до утра и не сойти с ума. На улице завыла собака. Потом еще одна.
***
«Луна»
Утром кое-как одели горячего Вову, которого вырвало на Лену. Написали отказ и помчались в Москву. Педиатр Анна Сергеевна, что вела Вову с рождения, направила твердою рукой Лену с Женей к знакомому зав. отделением.
Поунижавшись на всех этапах оформления ребенка в больницу, Лена, никогда в жизни не лежавшая в подобных заведениях, начала быстро осваивать новый для себя порядок. Официально оставаться с ребенком на ночь нельзя, но почти все остаются. Спят на сложносочиненных конструкциях из стульев, «валетом» с детьми, если размер ребенка позволяет, на полу на надувных матрасах, что тащат сдутыми из дома, и как издевательство - надувают в палате, а не где-нибудь в Геленджике. Курить нельзя нигде, но на лестнице, с медицинским персоналом можно. Кофе из цикория с молоком, перловая каша с кусочком сливочного масла, серые рыбные котлеты. Вши и кварцевание по расписанию.
Вову постоянно лихорадило. МРТ показала, что Вова не просто упал с велосипеда в канаву, а напоролся на что-то острое. И это что-то остановилось в сантиметре от того, чтобы Вова перестал дышать навсегда. И теперь у Вовы начался менингит. А у Жени началась настоящая истерика. Лена, не вылезавшая из больницы, слушала в трубке адские рыдания мужа. Она понятия не имела за десять лет брака, что Женя, владелец бизнеса и собственной жизни, как он всегда заявлял на пирушках, может так отчаянно плакать. Не выдерживая, Лена начала приукрашивать слова врача, который на самом деле ничего не обещал, в разговоре с мужем.
Лена не справлялась, но на предложение мужа сменить ее на посту, твердо отвечала «нет, я держу его». Вова лежал под капельницей, ненадолго выныривая из сна, чтобы снова туда занырнуть. За окном всё горело молодыми летними красками, голуби прилетали и смотрели желтыми глазами через окно в ожидании хлебных крошек. Соседей по палате выписывали и заселяли новых. Лена знакомилась, выслушивала, не слушая, очередную историю, держа за руку Вову. Она всегда держала его за руку. Чтобы он не уплыл от неё. Время превратилось в овсяный кисель. Вязкий и безвкусный. Лена не жила. Она ждала, задерживая дыхание. Как будто жизнь была «до», а сейчас ее запустили в тамбур.
Лена во сне разбирала башню под белым светом луны. Она знала, что спит и все это иллюзия, но остановиться не могла. Лена разбирала одну башню и строила рядом другую. Было легко: хоть какое-то занятие. Квакали лягушки. Припекала луна. Лена проснулась. Вова горел как-то по-особенному.
Лена металась по длинному коридору через всё отделение – от палаты до медсестры и обратно. Та вызвала дежурного врача. Он светил фонариком в Вовин глаз, отодвигая веко, потом сделал укол, сказал: «Ждем». Лена ждала в темной палате с пятном света от «окна» в двери. Она держала Вову за руку и всматривалась в тускло освещенный коридор. Мимо медленно прошла женщина в красном. Лена замерла. Женщина вернулась, прислонилась к стеклу, сложила руки, обхватывая лицо, всматриваясь в темноту.
***
«Дурак»
Мать причитала по телефону, рассказывала в подробностях как и в каких церквях она поставила свечки и заказала сорокоуст о здравии и что ей посоветовали тётя Нина и особенно тетя Ира. Лена молчала, прихлебывая местный цикорий, не замечая, что пьет вместе с молочной пленкой, которой раньше, в прежней жизни, ее можно было пытать.
Женя, судя по настроению, вчера выпил много виски и сегодня чувствовал себя полузадушенным спаниелем. Он звонил, чтобы Лена его обманула, рассказала, что всё будет хорошо. У Лены не было сил врать и она просто положила трубку.
Подруга Маша подбадривала как умела: сделала расклад Таро на ситуацию и неумело пыталась выдать его за «в целом неплохо получается». Лена, хорошо знакомая с картами, просто спросила: «Итоговая какая?». «Дурак».
Лена держала Вову крепко за руку. «Не отдам», - шептала ему в ухо. Она слышала, как в тумане, что врачи, обсуждая на утреннем обходе Вовину ситуацию, говорили «операция», «реанимация». Хотелось выйти в окно, спикировать на клумбу с анютиными глазками и закрыть свои глазки.
Вову повезли на каталке на МРТ. Лена, забыв сумку, вернулась в палату. На Вовиной кровати сидела женщина в красном пальто и разговаривала с соседкой, которая только вчера поступила с сыном в отделение. Все слова, весь праведный гнев застыли в Ленином горле. Лена чувствовала, что буквы скребутся иероглифами о нёбо, но не могла вымолвить ничего. «Мамочка!» - раздался из коридора звонкий голос медсестры. Лена выскочила, ухватилась за каталку, и они двинулись к лифту.
Медсестра, жизнерадостная красивая хохлушка, нажала в лифте кнопку «П», потом спохватилась, сделала отмену и нажала нужную. Со смехом произнесла: «Ой, нет. Нам в подвал еще не надо». «А что в подвале?» - поинтересовалась Лена, думая о женщине в красном. «Так морг же».
В отделении никто не знал ни о какой женщине в красном пальто. Медсестры задавали Лене резонные вопросы: «Точно в пальто, июнь же?», «А как она прошла, у нас вход по пропускам?», «Вам успокоительное накапать?». Соседка говорила, что заходила женщина из соседней палаты, но не в красном и точно не в пальто. Лена сжала руку сына.
Во сне цыганка с лицом той самой женщины велела купить Лене красное пальто. На ярмарке Лена нашла наряд Коломбины и её тут же приняли в труппу бродячего цирка. Она ехала в повозке незнамо куда, ничего не помня. Рядом бежала дворняжка и лаяла. Лену растолкала соседка:«Обход».
«Купи пальто. Красное. Не малиновое, не рыжее. Ты понял? Красное. Сорок второй размер. Всё равно какое. Любое. Сегодня», - Лена кричала в трубку Жене.
Ночью Лена отпустила Вовину руку. Надела красное пальто, накрасилась впервые за последний месяц, гладко зачесала волосы, достала из коробки черные туфли.
Она медленно шла по коридору. Останавливалась, делала руки «лодочкой» вокруг лица, прислонившись к «окну» двери очередной палаты, всматриваясь в темноту, выхватывая взглядом, белые простыни, металлические стойки с капельницами, заставленные иконами желтые тумбочки, игрушки.
К Лере почти никто не приходил. Бабушка пришла только раз за три недели.
Лена открыла дверь, медленно села на край кровати и провела рукой по светлым Лериным волосам. Лера открыла глаза, сквозь сон спросила: «Мама?». Лена в ответ улыбнулась: «Серенький волчок. Спи».
Исправьте кто-нибудь! Пожалуйста!
Вернулась. ГОЛОС.
Лучше — красное пальто!
Не знаю, что сказать. Написано хорошо, но это не открытый финал, на мой взгляд. Это оборванный рассказ. Что несло красное пальто? Выздоровление? Смерть? В чем победа? Мальчик поправился? Разве с менингитом держат в общей палате? Так красиво все завязано на старших арканах Таро, но карты не сыграли никак на рассказ, как мне кажется
И да, к красному пальто вопросы. Почему и зачем, не совсем понятно.
простите.
так вот, в этой прекрасно отраженной истерике нет разрядки, мои читательские мозги в шоке. С одной стороны, это круто, когда «не отпускает». с другой стороны, повод для «не отпускания» жесткий.
в картах Таро не разбираюсь, изящество параллелей арканов не оценила (моя проблема, безусловно). И почему красное пальто. И за что- Лере? жизнь девочки и становится «любой ценой» ради выздоровлениия сына? Тогда победа ли это? скорее спасение?
то есть умению писать — аплодирую, а вот к смыслу вопросов много.
Не знаю, возможно, я «вчитала» все это, но у меня именно такое впечатление от этого рассказа.
Хотелось бы, действительно, получить пояснения от автора, интересно).
Я сама с сыном пережила не менее страшный диагноз, слава Богу, вовремя диагностировали, жив-здоров, уже взрослый мужчина. Но до сих пор помню весь тот ужас и мои метания. И в то же самое время чёткие действия, которые мгновенно встают перед тобой — как, почему, зачем и в какой последовательности.
Читала на одном дыхании. Менингит — страшная болезнь, результат — либо дурак, идиот по жизни, либо смерть. Редко бывают исключения. Отсюда и Таро выдаёт — Дурак. Т.е. я понимаю, что жить будет, но вот как, другой вопрос.
Поэтому — почему вдруг Лера? Она должна была к сыну прийти в этом красном пальто и не отпускать его руку. Что-то такое про менингит и красный цвет я слышала, точнее не скажу. Написано превосходно! Особенный респект за «буквы скребутся иероглифами о нёбо» — супер.
ГОЛОС однозначно, даже прочитав ещё не всех претендентов. И всё же, что скажет автор про концовку? Интересненько.
До чего же печально всё с медициной, ужасно, беспросветно.
«Вова не просто упал с велосипеда в канаву, а напоролся на что-то острое. И это что-то остановилось в сантиметре от того, чтобы Вова перестал дышать навсегда.» то есть при первичном осмотре восьмилетнего ребёнка без сознания упустили открытую рану головы? не сделали КТ (ага, я умышленно изменила вид обследования, хотя могу быть не права)? А после того как всё обнаружилось врачам требовалось время и дополнительные снимки для решения об операции? почему не сразу реанимация?
«Вши и кварцевание по расписанию.» вши? а вам не кажется, что это уже чересчур?
Врач из поселковой больницы идиот, если диагноз и прогноз родителям преподнёс в виде «бодрого рассказа» и просто так отпустил.
Для того чтобы попасть в другую больницу семье пришлось писать отказ и ехать своим транспортом. Ну как же так с ребёнком? Прибить их всех мало! В данной ситуации оформляется перевод (направление?) из одной больницы в другую (тем более что есть договорённость с зав. отделения) и транспортировка только скорой.
«не замечая, что пьет вместе с молочной пленкой, которой раньше, в прежней жизни, ее можно было пытать.» серьёзно? ))) молочная пенка? прокисший суп ешь за здрасти, в чай вместо сахара соль и пьёшь, а у вас «молочная пенка», это так мило)
«Лена, забыв сумку, вернулась в палату.» тут я что-то пропустила. Почему Лена с сумкой по больнице ходит? Она же там и день и ночь находится, могла уже тумбочку занять. Вообще, какая сумка, зачем, если ты повезла ребёнка на обследование? (простите, начинаю ворчать)
«Она держала Вову за руку и всматривалась в тускло освещенный коридор. Мимо медленно прошла женщина в красном. Лена замерла. Женщина вернулась, прислонилась к стеклу, сложила руки, обхватывая лицо, всматриваясь в темноту.» = «Ночью Лена надела красное пальто, накрасилась впервые за последний месяц. Она медленно шла по коридору. Останавливалась, делала руки «лодочкой» вокруг лица, прислонившись к «окну» двери очередной палаты, всматриваясь в темноту»
Лена сошла с ума? Она видит саму себя? Сын умер и неё галлюцинации? А красное пальто было ли? или это тоже плот воображения?
Лена переодевается в Смерть, пытаясь обмануть судьбу. Выворачивает «красное пальто» (свою внутреннюю истерику и отчаяние). Выбирает жертву — к девочке никто не ходит. Красная Шапочка и есть истинный волк)))
Поскольку все во мне протестовало против подобного исхода, я не стала писать «Смерть» и вообще расшифровывать. Естественно, Лена меняет жизнь Леры на Вовину метафорически. Карта «Дурак» в данном случае говорит, что ее действия иллюзорны. Думаю, что там в итоге все живы) Уж Вова точно.
А вообще рассказ про сильную женскую энергию, которая активизируется в такие моменты. И не всегда со знаком «плюс». Про герлз пауэр, короче)))