Боязнь немецких поваров (дуэльный долг)

Долго не удавалось добраться до компьютера и написать дуэльный долг (и даже книжку пришлось отложить на время). Но теперь встала дилемма: что же это будет?

Написать 7 предложений и отделаться? Конечно, столь малая форма не требует глубокомыслия, но всё-таки это ответственность: думать над каждым словом.

Инвертировать сказку и превращать Злодеев в Хорошистов и наоборот? Вы хоть представляете себе Ведьму, которая причиняла всем непереносимое добро и смердящую радость? И этих братьев-добряков, которые крошат злодеев в фарш ради трофеев? Вот и я не очень.

А фантазировать, что бы мы могли делать вшестером когда-то в прошлом? о_О, даже моя больная фантазия к такому ещё не готова.

А потому будет БЛОГ!

Вот прямо сейчас. Включаем в наушниках второй диск саундтрека к SilentHill 4: TheROOM, там, где в течение часа какой-то старый японец рассказывает страшную сказку под офигенный эмбиент, со всеми этими японскими интонациями, и погружаемся в атмосферу вянущей луны, временами скрываемой плывущими по небу чёрными, чернее самой ночи, облаками.

Итак, поехали…

Давным-давно была у меня сказочка. Да не простая, не про каких-нибудь леших, бабок-на-курьих-ножках и петухов курей с золотыми яйцами. Написал её один деятель, которого звали Вильгель Гауф, и это одно уже должно было сказать, что он был немцем. А немцы, как известно – суровые парни. Что сами, что их язык. Попробуйте сказать по-немецки фразу «Schmetterling fliegt in Brand», с соответствующей интонацией! А это всего лишь «Бабочка летит на огонь». А ощущение, будто демона вызывать сейчас начнём. хотя до латинских терминов и фармакологических названий им далеко… взять какой-нибудь неселективный анксиолитик небензодиазепинового ряда…

Так вот. Этот парень, Вильгель Гауф, побывал как-то на родине братьев Гримм. И не факт, что это не повлияло на его дальнейшее творчество. Они-то дичь писали, да такую, от которой иногда краска на стенах сворачиваться начинает. И про людоедства всякие, и другие ещё непотребства.

Но сегодня я хочу рассказать о сказке «Карлик-нос».

В детстве она казалась мне дико страшной и пугающей. А ещё это советское издание… ммм… иллюстрации… Со всякими анатомическими подробностями.

Только представьте – несчастного ребёнка за несколько слов злыдня-ведьма превратила в урода. Как в том анекдоте: «Мужик, ты горбатый?» если бы это работало в наше время, то половина подростков ходила бы с оборванными ушами, типунами на языках и другими физиологическими извращениями.

Носом он всё подряд задевал, худенькие ножки, похожие на тонкие палочки, грозились постоянно подломиться, а деформированная грудная клетка была словно бочонок.

Похитила его злая бабка, опоила какой-то наркотической дрянью (кстати, нет указаний, что автор сам что-то непотребное не употреблял; в те времена, поговаривают, был очень популярен гашиш и опиум), и парень заснул на несколько лет. И всё это время он обильно галлюцинировал, что превратился в белку, знакомился с морскими свинками, которые обувались в ореховые скорлупки, и всячески батрачил на злыдню-колдунью.

А потом вдруг бах, понюхал какую-то травку (опять-таки), и вдруг проснулся. Оказалось, что его не глючило, а это в реале было. Он что-то вроде сомнамбулы оказался, и всё взаправду случилось. А в награду достался мега-нос (Вакх, Гиви! Ты ли это?), короткая шея и писклявый голосок.

Но самое страшное и ужасное, чего мало кто замечает: семь лет пролетели как один день. Прав был Гауф! Не бывает так, как в индийских фильмах: потерянный главный герой находит брата, мать, отца, дядю, тётю, свата, кума, троюродного свояка из Челябинска. Здесь суровый реал: родители его помнят, но не узнают. И, забегая вперёд, в сказке прямо сказано, что после «расколдовывания гусыни» они вернулись к родителям, и те были им рады, потому что молодые оказались красивы и богаты. Но о животных чуть позже.

Как оказалось, хорошие повара на дорогах не валяются, а его подобрали да так сразу на герцогскую кухню. И теперь я понимаю, почему герцог очень любил пожрать. Они, эти наркоманские немцы, вечно в блюда какую-нибудь «особую» травку кладут, от которой вкус становится ярче и насыщеннее. И я сомневаюсь, что в травках содержался глутамат натрия.

Но потом фантазия начала разыгрываться. Если антропоморфных морских свинок ещё можно объяснить сюжетной необходимостью (мол, мальчик стал такой же зверюгой), то вот превращение прекрасной красавицы в гусыню с идеальным нюхом (!) – это что-то излишнее. Понимаю, что он по сюжету должен будет найти ту самую «травку», с которой Карлика-Носа так впёрло на семь лет, но всё же…

Однако, не будем распыляться на гусыню. Да, говорящая. Да, умная, и впоследствии окажется – красивая, да ещё и с папой волшебником. всем бы такую жену.

Но тот факт, что мальчик своим побегом не только избежал верной гибели (и перспективы быть перемолотым в какое-нибудь блюдо), так он ещё и развязал этим кровавую войну. А что там творилось, автор не описывают, к счастью.

И в конце оказалось, что войну развязали из-за того, что Карлик-Нос сбежал, не сумев найти той самой нужной «травы», из-за чего не испёк тот самый пирог, которым должен был накормить гостя хозяина. А они (князь и герцог) после войны взяли, помирились, да и зохавали тот самый «пирог королевы».

Засим закончу. Теперь, с позиций зрелого возраста, я наконец (благодаря дуэльной повинности) разобрался, почему мне с самого детства не нравилась эта сказка. Слишком уж много в ней всякой дичи, жести и странной еды.

Да не будут на меня обижаться повара