Искушение преподобного Урбана

Весь город собрался на площади перед собором святого Юргена. Еще бы! Изголодался народ по настоящему веселью! Давненько в тихом Руебурге не было суда над ведьмой. В соседних городах колдунов сжигали, почитай, на каждый базарный день, а руебуржцам не везло!

— Чем же прогневили мы бога? Чем отвратили от себя, что не позволяет нам исполнить священный долг в борьбе с врагом рода человеческого?! — восклицал в конце проповеди отец Уве. — Задумайтесь, братья и сестры! Ищите корень зла в своих дурных поступках и нечестивых помыслах.

Братья и сестры задумывались, но все без толку. Вроде и жили праведно — десятину платили, индульгенции раскупали в первый день продаж, псалмы пели истово, драли глотки так, что ангелы небесные, морщась, затыкали уши. Но все праздники проходили впустую.

Кто помоложе, бывало, вставали ни свет ни заря, спешили в соседний Шлицбург, чтоб хоть чуток приобщиться к подлинному праздненству, но поспевали только к тлеющим углям. Если и удавалось попасть на сожжение, оказывались в последних рядах, среди едва держащихся на ногах стариков. Отсюда, не то что казни, даже воплей сжигаемых толком не было слышно. К самому костру не протолкнуться. Кто ж тут подвинется?! Дураков нет! Всем охота вдоволь потешиться, глядя на корчи дьявольского отродья.

Уже с десяток лет прошло с того момента, как руебуржцам улыбалась удача.

В тот год цыгане повадились торговать на городском рынке своими бесовскими цацками. Глупые бабы, понятное дело, не имеют ума, чтобы распознать дьявольские происки. Кинулись скупать побрякушки, ну и, как это бывает в приличный базарный день, устроили свару, таская друг дружку за косы. Насилу мужики разняли. Только ловкая Грета вырвалась и, что та дикая кошка, вцепилась сопернице прямо в лицо. Та и окривела на один глаз. Ну, понятное дело, драка дракой, а потеря глаза — это уже, считай, серьезный вред здоровью. И что на Грету нашло?! Хорошо, что старая Эльза вспомнила, из-за чего пошла драка — всему виной монисто, что подсунула хитрая торговка сразу двум подружкам. Вот и перешло проклятье с дьявольской вещицы на бедных христианок.

Цыганку схватили, но отец Мартин был слишком стар, чтобы противостоять врагу всего святого. Вместо того, чтобы сжечь ведьму, устроил канитель с дознанием. Оно понятно, старуха еще та лгунья, ей по жизни ни за что верить нельзя, наплетет с три короба. Да ведь речь идет о свидетельстве против козней дьявольских! И разве можно постоянно не доверять человеку?!

Но хитер искуситель, любую лазейку найдет, чтоб ускользнуть от праведного суда! Вот и воспользовался он слабиной отца Мартина. Решил тот окончательно удостовериться в связях цыганки с дьяволом и перед сожжением попробовать ее утопить. Коли она ведьма, дьявол обязательно поможет ей выбраться. А та, возьми, да потони! Камнем на дно канула, на самую глубину, едва неводом выловили. На что только не пойдет нечистая сила, чтобы испортить людям праздник!

Сегодня совсем другое дело. Ведьма поймана с поличным. Приворотное зелье, а главное, список ингредиентов предоставлены Высокому суду. Гореть ей в очистительном пламени!

Толпа, голодная до возмездия, гудела от нетерпения. Стражники вяло отпихивали от помоста вконец обнаглевших зевак то древком алебарды, а то и попросту, тыча сапогом в растянутую в идиотской улыбке рожу.

Инквизитор, Его Святейшество отец Урбан, приглашенный по такому поводу бургомистром Руебурга, печально глядел, как отец Уве чинно разворачивает свитки, чтобы торжественно зачитать толпе перечень преступлений обвиняемой перед богом, церковью и родом человеческим.

— До обеда не управимся, — с тоской подумал Урбан, прислушиваясь к урчанию в животе.

Бургомистр обещал роскошное меню, и Его Святейшество томился ожиданием. Завтрак ему «отравили» отцы города, явившиеся спозаранку поприветствовать Его Преосвященство и пожелать доброго дня. С подобострастием они провожали взглядом каждый кусок яичницы, отправляющийся в преосвященный рот, вознося молитвы во славу Господу, пославшему сей «хлеб насущный», пока один из кусков не встал поперек горла Святейшества и не начал призывать остальные покинуть желудок.

Ведьма была юна и хороша собой, но волею божьей Отец Урбан к девицам был равнодушен. Он перевёл скучающий взгляд и встретился глазами с бургомистром. Заплывшие глазки градоначальника напоминали светящиеся истовой верой маслины. Бунтующая яичница напомнила о себе, отец Урбан поморщился.

Преподобный Уве зачитывал обвинения:

— ...следуя списку, данному ей дьяволом, прости Господи, девица Хельга изготовила приворотное зелье, чтобы одурманить мужскую часть населения города Руебурга и предаться разврату.

Женская часть населения загудела, словно пчелиный рой.

— Неправда! Я варила...

— Стража!

Солдат замахнулся, чтобы отвесить ведьме затрещину, но мерзавке достаточно было взглянуть на него полными слез глазами, и рука безвольно опустилась.

— ... разврату и очернить христианские души грехом прелюбодеяния с исчадием ада.

К женскому «рою» добавился мужской.

Отец Уве раскрыл рот, чтобы зачитывать дальше, но его Святейшество поднял руку. Толпа умолкла. В воцарившейся тишине было слышно, как ветер шелестит бумагой, являющейся неоспоримым доказательством связи с нечистым. Список лег в протянутую руку Его Святейшества.

— Так, — щурясь в попытках разобрать витиеватый почерк, Святой отец решил сам ознакомиться с уликой. — Половина котелка говяжьего бульона...

— И это в пятницу! — отец Уве тут же подскочил к креслу Инквизитора.— Когда Святой церковью дозволен лишь рыбный!

— Но я варила не в пятницу! — лепетала ведьма голосом отчаявшегося ребенка.

— Молчать! — рявкнул Уве. — Его Святейшество, позвольте огласить весь список?

Получив позволение, Уве пафосно огласил:

— Фунт картофеля... Это ядовитый заморский цветок, который притащили из-за океана испанцы! Его ягоды способны...

— Да не ягоды! Только клубни!

— Клубни?! —удивлению священника не было предела. — То есть то, что Господь укрыл от детей своих в земле?! Что еще из списка ты пыталась выкопать из грязи? О! Полфунта моркови...

Священник густо покраснел, затем припал губами к уху его Святейшества и что-то возбужденно зашептал. Инквизитор в тот же миг залился краской, завозился на стуле и велел продолжать процесс.

— Свекла! Господь всемогущий! И она еще утверждает, что готовила еду! Да как можно класть в пищу то, чей сок по цвету неотличим от крови?!

Толпа пришла в негодование.

— Томаты! Ну, тут все ясно! Так... Четверть вилка капусты?

Уве вопросительно посмотрел на плачущую ведьму, затем на его Святейшество. Тот тоже недоумевал, зачем в приворотном зелье нужна капуста.

В толпе уже бурно обсуждали проблему.

— Позвольте мне, Святой отец! — на помост карабкалась старая Эльза.

— Стража! Помогите свидетельнице подняться.

Два дюжих молодца подхватили грузную старуху, словно куль, и в миг поставили перед инквизитором.

— Клянусь говорить...

— Продолжай, дочь моя, — в голосе Его Святейшества звучало непреодолимое желание поскорее покончить с деталями.

— Я слыхала, что капуста... Как бы сказать, чтоб не оскорбить отцов церкви греховными словами?

— Говори уже!

— Увеличивает женские прелести! — выпалила старуха, стыдливо потупя взор.

Толпа ахнула. Несколько девиц тут же покинули площадь, устремляясь в сторону овощного рынка.

— Вот значит оно как на самом деле! Тебе есть, что сказать в свое оправдание?

Ведьма подняла залитое слезами лицо.

— Это вовсе не список для зелья! Это рецепт, оставленный мне покойной матушкой. Она говорила, что у нее на родине этим блюдом кормят мужа, чтобы он крепче любил тебя.

— Что и требовалось доказать! — торжествовал Уве.

— Но ведь у тебя нет мужа. — вяло возразил инквизитор.

— Мельник Пауль позвал меня замуж, и я хотела просто попробовать...

Ведьма разрыдалась. Толпа, попавшая под дьявольские чары, зароптала. Праздник был под угрозой срыва, и отец Уве завопил:

— Сжечь ведьму!

В толпе тут же вспомнили, на кой ляд они здесь топчут друг другу ноги, и подхватили клич. Стража поволокла колдунью к позорному столбу.

Отец Урбан, в отличие от толпы, притомился подобными зрелищами. Голод нещадно мучил его, а приворотное зелье манило аппетитным ароматом.

— В конце концов Высший суд должен во всем разобраться до конца! — нашел он оправдание позывам чрева, зачерпнул ложку зелья и поднес ко рту.

Страх сковал сердце.

— А что, если... Господь всемогущий не позволит дьяволу одурманить меня!

С этой мыслью он направил ложку в рот.

Никогда он не пробовал ничего подобного! Сытный мясной бульон, насыщенный пряной остротой, кислинкой и сладостью одновременно; нежнейшее мясо и тающие во рту кусочки овощей затмили разум.

— Манна небесная!

Его Святейшество опомнился, когда ложка шкрябала по дну пустого котелка. Кучу хвороста под ведьмой охватил огонь.

— Нет! — возопил одурманенный инквизитор и кинулся собственноручно тушить пламя, раскидывая горящий хворост по сторонам.