Фалафелиада

С раннего утра в доме семьи Монтанья стоял гвалт. Все семейство, абсолютно каждый его член, от карапуза Энрике до престарелой доньи Пепиты, было занято чрезвычайно важным делом, касающимся чести и достоинства Фамилии.

Даже псу Уго доверили важнейшее задание – не мешаться под ногами, что он и делал, посапывая в своей конуре.

— Раскладывайте лепешку втроем, дети! Хуанита, за мной! Санчо, неси кастрюли с начинкой! Шевелитесь, нам надо еще грузить это произведение искусства!

Ампаро уже третьи сутки была генералиссимусом, ибо никто кроме нее не владел секретами создания Величайшего Тако – необъятных размеров, с хрустящей лепешкой и сочной начинкой.

Вот уже семь лет подряд семейство Монтанья занимало первое место в Большом Кулинарном Состязании. Правда неделю назад Ампаро встретила на рынке одного из судей – старого приятеля семьи – Алессандро Гомеса, который выглядел весьма озадаченным. И после ряда вопросов (а тучная мексиканка умела их задавать, пользуясь своим весовым авторитетом) Гомес проболтался, что в этом году примет участие какая-то арабская семья.

— Откуда бы здесь взяться этим арабам, Пресвятая Мария? – вертела в своих мыслях до самого вечера женщина. Все это ей очень не нравилось. А потому в доме было срочно введено военно-кулинарное положение, длившееся до сегодняшнего дня.

Надежно обмотав ароматный шедевр размером с альпаку, Санчо с сыновьями с трудом загрузили его в старенький пикап Рамирес . После недолгих сборов, полных женского кудахтанья, семейство отправилось за восьмой победой. Энрике с Пепитой, помахивая руками, стояли на пороге совсем недолго. Бабулю скрутил радикулит.

На фестивальной площади было не протолкнуться. Весь город и окрестные деревеньки, прознав, что на празднике будут гости с далекого Востока, жаждали лицезреть удивительное национальное блюдо, а кто-то втайне надеялся и на позор семьи Монтанья.

Наконец, состязание началось. Каждая команда вывозила свое блюдо, давая всем зрителям насладиться пышущими ароматами (не всегда приятными).

Ампаро светилась от счастья! Ее тако вновь оказался лучшим, в этом не было сомнений. Единственная мысль колола ее гордость и одновременно разжигала аппетит соперничества – где же иноземный соперник? Где то блюдо, которое может составить конкуренцию ее великолепному тако?

Неподалеку раздался шум, кажется кто-то даже вскрикнул. На площадь с треском выкатилась огромная телега с возвышавшимся над ней необъятным шаром. Шар, точно живой, дышал паром и питал окружающих настолько насыщенным ароматом специй, что смотреть все присутствующие могли только на него. Даже Ампаро с Санчо потеряли свои челюсти, забыв про собственное кулинарное детище.

Шар сделал круг почета и был остановлен своим хозяином.

— Ахмед ибн Фазиль, - представился незнакомец, сложив перед собой руки и склонив голову. – представляю вниманию почтенной публики традиционное блюдо из моих краев – фалафель.

Фала- что? Фала-как? Фарфарель? Фарарель? – здесь и там раздавалось перешептывание.

— Фалафель, - прокатила по языку Ампаро, причмокнув в конце.

— Что ж , полагаю, все со мной согласятся, что в этом году у нас два претендента на победу. Кто станет лучшим, решит второй тур.

Почтенная публика, вздохнув, замерла. Где-то послышалось ехидное хихиканье.

Судьи, вооружившись вилками и ножами стали подступать к конкурсантам. Им с легкостью удалось управиться с тако, который дружелюбно похрустывая лепешкой, растекался мясными и бобовыми соками на языках. Присутствие в начинке халапеньо только добавляло пикантности. Ампаро не могла отвести глаз от восхищенных гурманов, крепко сжимая руку своего мужа.

Сделав по глотку крепкого кофе, судьи направились к фалафелю, направляя на него орудия. С каждым их шагом вместо приветственного аромата, воздух крепчал, наполняясь едким запахом перца и куркумы. Глаза их слезились, когда они наконец подошли к шарообразному гиганту. Первым свою вилку в плоть фалафеля воткнул председатель и тут же был отброшен неведомой силой. Следующий претендент на пробу заморского яства был отправлен в нокаут сильнейшей чесночной волной. Двое других судей, успевших подобраться на непочтительное расстояние уже болтались в воздухе, над огромным пряным шаром. Их тела обвивали ветки кинзы небывалой величины. Через мгновенье раздался хруст костей, а крики затихли.

Фалафель с каждой секундой становился все больше, закрывая собой небосклон. Народ в панике бросился врассыпную, крича и плача. Они сталкивались и давили друг друга.

Ахмед ибн Фазиль, забравшись на самый верх своего творения, наслаждался порожденной паникой.

А потом, хлопнув в ладоши, будто указал гиганту, что ему необходимо сделать.

Шар скатился с телеги, и медленно, на фоне царящей суеты, начал свое движение. Где-то внизу хозяину фалафеля слышался человеческий крик и мольбы о пощаде. Затем хруст, после которого шар становился все крупнее. С каждым новым истошным воплем он набирал обороты и вот уже докатился до пикапа Рамирес, в который спешно забирались представители семейства-конкурента. Великолепный тако, еще недавно бывший предметом гордости, валялся где-то на площади, а возможно был поглощен шарообразным титаном.

Ибн Фазиль только успел закрыть глаза, как под ним раздался скрежет металла и неистовые вопли пожираемых несчастных.

— Глупая толстуха! Она сама не знала, каким талантом обладает. А вместо этого растратила его даром на ежегодные фестивальчики. Тако-то действительно был хорош!

Фалафель недовольно зашелестел листьями кинзы.

— Тише-тише, малыш, тако не дурен собой, но ты, ты – настоящее произведение искусства! И потом, это всего лишь третий город. Какие грандиозные победы у нас впереди! Какие завоевания предстоят! Ты прославишь мой народ и сделаешь его несокрушимым!

На опустевшую округу ниспадало багряно-закатное покрывало. Эхом разлетался злобный хохот чужеземца. В воздухе стоял терпкий запах заморских специй.

За окнами дома семьи Монтанья сверкала звездами ночь. Старая Пепита, кое-как успокоив нервного Уго, уложила в постель и внука. Помолившись святым Марии и Соледад, она распахнула настежь окно и, сделав вдох, упала навзничь.