Так сошлись звёзды

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
JusTsaY
Так сошлись звёзды
Аннотация:
Моя работа на БС-12. Четвёртое место в четвёртой полуфинальной группе (люблю цифру четыре)).
Текст:

Предисловие:

Лично для меня рассказ стал шагом вперёд: порассуждать про непростые темы, задаться философским вопросом, что всё не должно идти так, как мы хотим, что идеи эзотерики имеют ряд логических несостыковок. Стал шагом и в то же время поводом уйти в долговременный депресняк. Всё-таки витиеватый сюжет стал по большей части преградой намешанных в рассказе мыслей. Но я очень рад, что работа имела очень положительный отклик.

Отдельное спасибо Гоге за вычитку и замечания (все ошибки, оставшиеся в тексте - исключительно мой косяк). Ещё на турнире магреализма он показал себя как потрясающий автор, и мне очень повезло с ним поработать. Ещё хотелось бы поблагодарить "Пощады не будет" за высокую оценку работе, грамотные замечания и то, насколько въедливо проникся в сюжет. И, конечно же, всех прочитавших и оставивших комментарии. Я уже отмечал, что это огромная награда. Так вот, ещё раз спасибо!)))

PS: текст размещаю практически без изменений, уж простите)

Рассказ:

- Призываю силы вселенной, туманность Млечного пути и всю мощь космоса, чтобы они закрыли мой отчёт к 18:00, - бормотал Синцев, уместившийся на офисном стуле в позе лотоса.

Сидящий напротив него бледнолицый Красавцев тяжело вздохнул: на часах 17:40, а ему с дурацким отчётом ещё возиться и возиться. И никакие космические силы ему на помощь не придут. Не положено.

Гортанные напевы гуру-менеджера Синцева действовали на нервы. И не возмутиться - не столько из-за субординации, сколько из-за кармы, которая и так прохудилась у Красавцева хуже некуда. Из-за ошибки, так сказать, молодости.

Если бы не та ошибка, то не торчал бы сейчас Саша Красавцев планктоном в скоплении офисных рифов с зарплатой в двадцать две при коммуналке - в восемь. А мог бы... Да чего уж прошлое ворошить! Не воротишь.

Синцев буквально взмыл с рабочего места в 17:57. Остальные коллеги, недоверчиво косясь то на выход, то друг на друга, поочерёдно покидали трудовую обитель. Пока, наконец, Саша не остался один. Честно наврал в отчёте, зато красиво, и с чистой совестью принялся собирать вещи в портфель: ручку, блокнот, исписанные листы. Доверие доверием, а сопернический шпионаж ещё никто не отменял.

По безлюдным коридорам с приглушённым люминесцентным светом гуляла мантра гуру-начальника отдела: "Именем созвездия Ориона! Хочу квартальную премию... И хороших продаж!"

Казалось, этот деловитый бас сочился прямо из глянцевых стен, хотя на самом деле звучал из распахнутого дальнего офиса. В гробу Саша видал уже эти мантры. Но вдруг возникла шальная мысль: а чего бы и не поздороваться? Перекинуться парой пустяковых фраз в почти неформальной обстановке, да невзначай намекнуть про карму, которую обещали бонусом к зарплате. Эдакая корпоративная тантьема.

- Здравьжелаю, Сергей Палыч, - выпалил Красавцев, формально постучав по стеклянной двери. - План нашему отделу колдуете?

Из кабинета обдало смрадным благовонием из чеснока и ладана.

Сергей Павлович устроился на широком подоконнике, подобрав пятки под себя и разместив руки на коленях в жесте Гьяна Мудра. Полы строгого пиджака почти полностью скрывали гавайские шорты, напяленные вместо таких же строгих брюк.

Саша немного смутился. Поговаривали, будто чакры руководителя отдела дадут фору чакрам высшего корпоративного звена, и что их потенциал сравним даже с силой кабинета госОракулов. И в таком случае Красавцев уже должен был ощутить влияние этой безбрежной внутренней силы. Но ощущал он лишь весьма сомнительный запах.

- Красавцев, верно? - промычал начальник, не разлепляя век. - Чую я сердце твоё. И что-то мне подсказывает, гложет тебя один проступок. Не выполнил ты, Красавцев, доверенный тебе в марте прошлого года производственный план. Так ведь?

"Козлина!" - вспыхнул про себя Саша, но тут же подостыл.

- Исправлюсь, - улыбнулся криво Красавцев и несмело прошмыгнул в кабинет поближе к начальству. Верно ведь говорят, держи друзей близко, а врагов...

- Какое дело у тебя ко мне, Красавцев? - строго спросил Сергей Павлович.

- Да так, по ерунде к вам заглянул, - Саша неуклюже вертел в руках портфель, не в силах поднять глаза на начальника. С просьбами отчего-то всегда так выходит. - Вы как-то про карму упомянули. Что в копилку каждому сотруднику будет положено. Уже год как прошёл...

- Будет, Красавцев, всё будет, - высокомерным тоном сказал Сергей Павлович и распахнул один глаз. - Вот станешь лучшим менеджером отдела, тебе персонально гору кармы отсыплю. В чём вопрос?

- Мне бы немного, да стабильно, - промямлил Саша, - а с планом не всегда же и выйдет. Как удача на душу ляжет. Вы сами это знаете.

- М-да, Красавцев, вижу, нету в тебе ни крупицы нужного нам настроя. А как ты с таким подходом чего-то достигать собрался? С главным у тебя проблемы, Красавцев, - с верой.

И в этом начальник был совершенно прав. С верой у Саши действительно были большие проблемы.

***

Много лет назад

- Знаешь, а я вот всё думаю, а зачем в мире существует закат? - она облокотилась на перила теплохода и задумчиво глядела вдаль. Коричневая курточка из кожзама, наброшенная поверх ситцевого сиреневого платья с длинным подолом, подчёркивала её женственность, золотые серёжки блестели всеми огнями далёкого города, ветка ароматной сирени, заткнутая в лучистой пряди волос над ушком, слегка покачивалась в такт волнам. Тесные туфли валялись рядом на корме, чудом не скатываясь в тёмные воды залива.

- А ведь хорошо было бы, если бы солнце сияло всегда. И нам бы жить так же, не спускаясь в пелену скучных ночных грёз, - она рукой смахнула волосы, солнечными брызгами упавшие на лицо, и не отрывала взгляда от горизонта.

Было ветрено. Тёплый закат, раскрасневшись от удовольствия, блаженно плескался на границе залива и неба и манил пёстрой багровой улыбкой.

- А как можно жить без такого прекрасного заката? - произнёс он как-то неловко.

- Скажешь тоже... - Вера чуть обернулась, едва коснувшись его взгляда своим, обворожительным и ярким. Таким же, как тот закат.

- Помечтать нельзя? - Саша обижено опустил глаза на костыли, которые уродливыми отростками казались продолжением его рук.

- Не замечтайся, Ксавье, иначе точно свою суженую прохлопаешь! - издевалась Вера, мягко положив голову на перила.

- Не прохлопаю. Надо будет, мысли прочту. Я же - ментор, - паясничал Саша.

- То есть, раз к экзаменам меня поднатаскал, то сразу ментор? - рассмеялась Вера.

- А то! Элементарных вещей не знаешь! Была б моя воля, для дисциплины кааак саданул бы этим, - Саша не без труда приподнял правый костыль.

- И разум бы исковеркал – как в комиксах, - улыбалась Вера.

- Точно, и разум бы исковеркал, - засмеялся Саша.

Из ресторана на корме послышался разноголосый крик. Звали Веру.

- Ладно, Ксавье, не скучай, - она по-дружески чмокнула Сашу в лоб, подобрала туфли и унеслась в гущу выпускного праздника.

Саша остался один. Его и на пароход - на этот школьный выпускной вечер - никто не звал. Доковылял до борта, облокотился на перила. Рукавом вытер слёзы с лица. И со всей дури саданул костылём по поручням. Не удержался и плюхнулся на задницу.

Чего уж там, прохлопал он свою суженую. Только что. Окончательно. Но, с другой стороны, разве могло быть иначе?

***

Утро каждого рабочего дня начиналось с плясок с бубном. Буквально. Синцев тараторил мантру, похлопывая по бубну, а сотрудники всем отделом переминались с ноги на ногу. Пытались достучаться до вселенской благодати.

Как же Саша ненавидел утро! От этих танцев в позвоночнике поскрипывали железные пластины, и вверх от поясницы разливалась звенящая боль. Она была как стон печальной скрипки в балагане безумного ударного марша. И казалось, вот-вот порвётся. Лопнет струной изношенных нервов.

Пластины, прикрученные к позвоночнику, уже давно нужно было бы сменить, но это не представлялось возможным. Не столько из-за дороговизны подобной операции - подкопил бы, ужался; а из-за того, что в принципе никакие операции не проводились. Совсем. Традиционная медицина перестала существовать как класс. Её сменила парадоксальная, но такая характерная для сложившихся тенденций практика целителей.

С тех пор, как эзотерика непостижимым образом была доказана статистически, мир перевернулся с ног на голову. Постепенно здравый смысл угасал. И ведь действительно, какая может быть образовательная система, если неподготовленный обыватель сдаёт экзамен на латынь безупречно? Если только он верующий обыватель. Гуру, которому благоволит теория вероятности, подстраивая результат навскидку нажатых клавиш.

Таким был Роберт Шейли. Он первый продемонстрировал наглядный результат эзотерической практики. Ни в латыни, ни в истории, ни в квантовой физике он был несведущ. Но не единожды показывал почти идеальные балы в тестировании по этим предметам. Притом, он не смог решить ни одну профильную задачу, если у него отбирали варианты ответов.

Как утверждал сам Шейли, он "пожелал" ответить на высший бал. В обычной жизни он был лишь рядовым почтальоном, которому судьба благоволила выиграть в лотерее пять миллионов долларов. Этот выигрыш он тоже пожелал.

За два последующих года суммарный фонд выплаченных корпорацией "Лакки" выигрышных дивидендов за лотереи составил 37,3 миллиарда долларов. Это не только разорило фирму, но и уничтожило лотерейный бизнес на корню. Всюду, где были задействованы случайные цифры и голая удача, появлялись счастливцы, без остатка сметающие призовой фонд как комбайны - плодородные посевы пшеницы.

Затем практически одновременно с феноменом Шейли возникли Оракулы с точностью прогнозов в 64,7%. Их пророчества не были туманны - они с удивительными подробностями предсказывали конкретные события в конкретном числовом эквиваленте. С их подачи в пятьдесят седьмом рухнул фондовый рынок. Группа оракулов (если можно назвать группой разрозненных по свету одиночек) мигом осела либо в правительстве, либо на Уолл-Стрит, либо в высших корпоративных эшелонах мировых экспортных предприятий.

Практика эзотерики мигом заполонила и затуманила разум. Сотни и сотни миллионов гуру стали жутко востребованы для рыночной экономики, наглядно демонстрируя: богатства можно брать буквально из воздуха. Просто пожелав. А кто не желает о достатке? Так что владельцам корпораций и разного сорта гуру оказалось по пути.

В таком мироустройстве статистика стала работать против себя самой. Традиционный научный подход превратился в пустой звук. Опираясь на системы и тенденции, он не поспевал учитывать глобальные изменения, происходящие по щелчку пальца из-за каприза гуру или сна провидца. Накопленные знания и технологии были сметены глобальным рынком за ненадобностью. И неэффективностью. Мир потонул в желаниях, противоречивых и эгоистичных. Никто не знал ни рамок, ни границ, ни почему это происходит. Лишь самые хваткие спешно срывали спелые фрукты удачи с плодового дерева, которое, по всем прогнозам, и не собиралось, истощаясь, увядать.

Вопреки ожиданиям, мир не превратился в землю обетованную. Ведь в приоритете оказались выгода и достаток – и на этом фантазия заканчивалась. Возможно, именно потому в последние лет десять так разросся глобальный наркотический трафик: исполнение желаний далеко не всегда совпадало с тем, чего действительно хочешь, и оттого сложнее, туманней - не легче ли просто заглушить нейролептиком? Тем более, когда и так всё настолько просто достаётся.

Но главное - вселенские потоки благодати обходили Сашу стороной. Коммуналку, что необъяснимо росла от года в год, никто отменять не собирался ни за какие космические заслуги. И зарплата не увеличивалась. Кроме как похеренной кармой он объяснить такую несправедливость не мог.

- Поактивней, господа, поактивнее, - разорялся Синцев, усердно теребя бубен, - космос любит самоуверенных и отважных!

"Да никого космос не любит!" - про себя выпалил Саша, скрипя спиной.

Синцев словно услышал мысли Красавцева и будто нарочно затянул вступительную часть рабочего дня. На целых пятнадцать минут.

***

Много лет назад

Ресторан кусался: антуражем, высокомерностью официантов с одинаково угождающими выражениями лиц и, конечно же, ценами. Если бы за это всё не платила редакция, хрен бы Саша тут задержался. Но и гостья и повод для интервью требовали некоторого официоза. Хотя, зная Веру, хватило бы и банального предлога. Сколько лет минуло, а ведь всё-таки не чужие друг другу люди. Саша давненько надумывал по старой дружбе позвонить, да недосуг. А тут и заказ новостного агентства и поговорить, вроде как, есть о чём. Удачно звёзды сошлись: приятное с полезным.

Официант с вызывающей назойливостью суетился недалеко от Саши. Подумаешь – не в костюме с галстуком - сразу, значит, не заплатив сбегать собрался? "А кто вас знает?" - говорил взгляд официанта.

Когда Вера появилась в дверях ресторана, заведение словно расцвело. Ей так всё было к лицу: и золотые украшения - в тон к позолоченному интерьеру, и белоснежная мохеровая курточка, которая почти сливалась с белоснежными гардинами на окнах, и платье, будто отсвечивало бликами хрустальной посуды. Персонал устремился к ней и преклонил голову, как перед королевой, выстраиваясь в услужливую кавалькаду, подобный строю церемониальной гвардии.

А её взгляд... Всё такой же задорный ехидный взгляд, с каким она давала отпор ухажёрам из старшей школы. Когда Вера подошла к Сашиному столику, он почти услышал позади хруст отвалившейся челюсти назойливого официанта. Мохеровую шубку она небрежно бросила на спинку свободного стула, хотя ещё при входе ей трижды предлагали принять её у неё из рук.

Саша привстал приветствуя.

- Рада тебя видеть. И где же твои колёса, Ксавье? - беззлобно рассмеялась Вера. - Прости-прости, само как-то вырвалось.

- Ничего, Вера. Вера Тюльпанова… и, как обычно, ей всё сходит с рук, - улыбался Саша и, опередив оторопевший персонал, спохватился отодвинуть гостье стул.

- Ничего не забываешь, Ксавье? И как в школе учителя на меня зуб точили?

- Точить зубы... Тюльпанова, тебе ли жаловаться, когда и без всяких советчиков в жизни так хорошо устроилась! Что за выражения?

Вера попросила официанта наполнить хрустальный бокал.

- Не нравится, Красавцев, не фамильярничай, - обиженно бросила она, - к тому же, скоро я перестану быть Тюльпановой.

- Все только это и обсуждают, - Саша потянулся к диктофону, хотя взять у неё интервью планировал немногим позже. После неформальной беседы.

Вера буравила взглядом роскошную люстру в дальнем конце зала, словно хотела силой мысли разбить её на осколки. А Саша вычёсывал кнопку диктофона, не силясь нажать. Ведь явно намечался разговор не для заметок и не для записи.

- Ну улыбнись, Вера! Тебе ли хандрить? - воскликнул Саша, приметив её отрешённый взгляд, - меня хоть спроси, как на ноги встал.

- А?

- Я больше не инвалид, Вера, где твои поздравления в мою честь? - выпалил Саша и рассмеялся. Глупость, конечно – говорить об этом настолько открыто, но с Верой отчего-то было так привычно. Не как в дорогущем ресторане, а как на пароходе на выпускном. Или как потом на озере, когда они, встретившись случайно многим позже, вдвоём молча глядели на дрожащую под лунным светом гладь...

- Честь? О, боже, я совсем забыла про твою потерянную честь, - она спрятала ехидный смешок ладошкой, - Ох... прости, я где-то не здесь, я где-то там...

- Вера, ты в порядке? - озадачено спросил Саша.

- Какая девушка перед свадьбой будет в порядке? Всё заботы, заботы... Можно мне ещё шампанского?

Улыбка на лице Саши потухла, когда как у Веры она не сходила. Но та была не живая, а словно высечена в мраморе.

- Вера, ты не против, если я спрошу про твоего жениха? Кто он такой, этот Роберт Шейли?

***

Мысли об офисе, о работе, о ненавистном Синцеве не отпускали Сашу и перед сном.

«А что, если действительно поверить, - думал он на досуге, - что всё-таки есть на свете справедливость? Та самая справедливость, протекающая против моей воли, моего желания. Но я ведь тоже часть этого мира, и, может быть, с моими желаниями тоже нужно считаться!»

И, если сон перебарывал истёртые, дребезжащие неприятными думами нервы, Саша хоть ненадолго мог погрузиться в манящий мир грёз. Там он часто оказывался неким неуклюжим принцем увядающих земель. Что-то требовалось от принца, чтобы он прекратил разложение некогда богатой страны, но что? В тот миг, когда Саша находил ответ, он просыпался.

По утрам всё вставало на свои места: мир без назойливых тренеров стал бы не в пример лучше. По крайней мере Сашкин мир.

А может и нет никаких правил, а похеренная карма ничего не значит? И Саша мог делать всё, что душе угодно, не ставя себе в укор ошибки прошлого. В которых даже не был так уверен, как прежде.

Подобные мысли освобождали, рвали ментальные оковы, которыми Саша сам себя опутал.

- Не филонить! Красавцев, вижу, что не стараешься, давай активнее! - лениво выкрикивал Синцев, удачно устроившись на офисном троне гуру-адептов.

- Ещё как стараюсь, сверлейший, - прорычал Саша, подстрекаемый болью в спине.

Угнетённый, уставший Красавцев знал наизусть, в какое время Синцев ежедневно сваливал с работы, знал пароль от его компьютера и пароль от ящика в столе. Доверие доверием, а сопернический шпионаж ещё никто не отменял...

Когда Синцев с утра пораньше в прекрасном расположении духа заглянул в кабинет, настроение ему испоганил разместившийся на его рабочем месте Красавцев. Вольготно разместившийся.

- Свали, - прошипел Синцев. Выдвинутый ящик его стола, который он никогда не забывал запереть, заметил сразу.

Саша демонстративно изучал записи из флешки, воткнутой в рабочий компьютер гуру-менеджера.

- Чего хочешь, Карасавцев? - выпалил Синцев.

- Справедливости.

Синцев побледнел, схватился за сердце.

- Можешь выдохнуть, - стальными нотками проскрипел голос Красавцева, - от тебя уже ничего не зависит. Сергей Павлович в курсе.

- Зачем? - простонал Синцев.

- Потому что так будет правильно.

***

Много лет назад

- Роберт был очень хорошим почтальоном. Он всегда занимался доставкой желанного заказа адресатам самым оптимальным маршрутом. А однажды нашёл тропу, как доставить своё желание звёздам.

- И звёзды ему ответили?

- Саша, я правда не знаю, как у него это вышло. Думаю, его авторские книги скажут о нём больше, чем я.

- Вера, если бы меня интересовали его книги, я заглянул бы в книжный. Мне нужен твой взгляд на столь грандиозного и одновременно близкого тебе человека.

- Честно, я не знаю, что сказать.

- Вера, только не говори, что ты с ним только потому, что он тебя пожелал...

Треск на плёнке диктофона длился неприлично долго. Саша всегда останавливал на этом месте. Он знал, что этот треск словно маркером разграничивал их искреннюю беседу и наигранный официоз проплаченного интервью.

Бокал опустел. Пойло не из лучших, не в пример тому виски, что он стащил из ресторана два месяца тому назад. Потом, оно было оплачено редакцией.

За окном лил дождь, барабаня по подоконнику будто пулемётная очередь. Стена неприятно холодила спину; тахта скрипела.

- Знаешь, мне всё-таки есть чем с тобой поделиться. Роберт просто обожает заниматься садоводством. Его участок весь пронизан рассадами, а стену овивает плющ так плотно, словно прячет потайные ходы, представляешь?

Саша остановил запись. Её наигранный голос отчего-то был ему неприятен. Как неуместная клоунада в фальшивом спектакле.

Отпустить бы: статья сдана, и со дня на день выйдет в печать. Но Саша чуть ли не каждый вечер возвращался к тем записям, словно черпал в них что-то особенное. Зачем-то снова и снова хотел пережить ту встречу, зачем-то держался за этот отголосок Веры. Словно так и не перестал её любить.

На дряхлом столе зажужжал телефон. Наверняка редактор: то ли озадачить, то ли сообщить, что статья вышла в свет. Потянулся, отставил бокал. Сообщение от Веры: "Роберту очень понравилось наше интервью! Он хотел бы пригласить тебя на званый ужин. Когда тебе было бы удобно к нам заглянуть?" И адрес.

К чёрту всё! Вышвырнуть телефон в окно, чтобы никогда не притрагиваться к нему! Не искать номер такси, не срываться посреди ночи!

Ограда особняка Роберта Шейли действительно была обвита плющом. Немного покопавшись, Саша отыскал-таки лаз. За ним - дебри винограда и можжевельника. Огромный дуб высился над террасой позади особняка. Одиноким жёлтым светлячком горел свет в будке охраны у главных ворот.

"Выйди на террасу", - настрочил Саша на потёртом экране смартфона. Казалось, он ждал ответа вечность.

"Зачем?" - закономерный вопрос в два часа ночи.

"Нам нужно поговорить", - пускаться в объяснения было накладно и несвоевременно. Да и что объяснять? Порыв? Навязчивое желание её увидеть? Разве нужно такое объяснять?

"Я сейчас", - Сашкино сердце, подпрыгнув, замерло. Вера и сама всё понимала без слов. Иначе бы прогнала. Это ведь так просто: отвернуться, прогнать... Но выйти навстречу в ночь наперекор обстоятельствам - для этого нужно мужество и... причины.

Вера показалась в свете тусклого фонарика на заднем крыльце в чёрной курточке поверх белой ситцевой пижамки. Точь-в-точь как на выпускном в те далёкие годы. Она и тогда вернулась к Саше, хотя ничто не предвещало повторной встречи. Ненадолго - лишь прогуляться в лесной глуши у озерного берега, где скрипели одни лишь ветки да старые костыли.

- Ты что творишь, Красавцев?! - начала она с порога сдавленным шёпотом. - Жить надоело? Сейчас тебя охрана выдворит и штраф наколдует!

Саша улыбнулся. Вера ни капли не изменилась.

- А ты почему в шлёпанцах? - парировал он. - Ночи нынче холодные!

- Я тебе этими шлёпанцами, Красавцев, сейчас хребет сломаю! А-ну пошёл отсюда, брысь!

Вера замахнулась на него ладошкой; Саша перехватил и потянул к себе. Мгновение, и их губы слились в поцелуе, а они сами неуклюже повалились на сырую землю.

Вера не сопротивлялась, а Саша не отпускал. Они слышали, как где-то в доме хлопнула дверь, увидели отсвет включенной лампочки на втором этаже. Неуверенно прозвучал голос Роберта, звавший Веру.

- Мне пора, - прошептала Вера, расторопно стряхивая с ночнушки комья земли.

- Подожди! Не уходи, пожалуйста. Останься. Мы... мы что-нибудь придумаем, я... я что-нибудь устрою, - задыхался Саша.

Вера укором взгляда пронзила Сашу:

- Что ты устроишь, Красавцев? По ночам повадишься сюда лазить? Будешь отбивать невесту у Роберта? Неужели ты не понимаешь, Красавцев - я ему принадлежу. Не тебе! - в тусклом свете фонаря её глаза предательски заблестели.

- Или предлагаешь в чём есть бежать куда глаза глядят? Прям щас?!

Саша не нашёл, что ответить.

***

- Призываю силы вселенной, чтобы продажи отдела увеличились, - от заунывных напевов начальства Красавцева уже откровенно воротило. После ухода Синцева слышать их приходилось чаще.

- Аминь, - беззлобно бросил Саша и развернулся к выходу из кабинета.

- Красавцев, а ты куда? Я не говорил, что совещание окончено, - обиженно бросил начальник отдела.

- Сергей Павлович, это не совещание, это молебен. Если не возражаете, я реальными делами пойду заниматься. Мне ещё клиентов умасливать.

Не дожидаясь возражений, Красавцев заторопился к своему рабочему месту.

Сергей Павлович ему ничего не скажет. Даже не отчитает. Подразделение, возглавляемое Красавцевым, демонстрировало отменные показатели по продажам, находя клиентов практически из воздуха. Иронично, ведь по существу они торговали буквально воздухом.

Вряд ли в том была непосредственная заслуга Красавцева. Он лишь перераспределил обязанности, выставив самых удачливых на передовую. Остальным же поручил бумажную волокиту, отчёты и прочий придаток, без которого никуда. Занялся организацией.

Со всеобщим увлечением благодатью вселенной все как-то позабыли про организацию труда. В этом смысле Красавцев стал чуть ли не пионером. Но, несмотря на сугубо серьёзный настрой, удача сопутствовала. Хотя мантры не бубнил, медитацию не практиковал, однако и личный результат вырос. Особо не желал, у вселенной не выпрашивал - с чего бы?

Саша заметил - злость придавала сил во всём. И когда убирал с дороги Синцева, и когда без устали изводил сам себя... Удача упорных любит. Но нынешнее мироустройство спорило с этой истиной - не упорных, а верных до фанатизма.

А с угробленной-то кармой как удалось стать лучшим? Минус на минус внезапно дал плюс? Или эзотерический опыт сильно переоценили? Тогда как насчёт Роберта Шейли и его последователей с их, прости, господи, «заработанными» миллиардами?

Когда-то Оракулы предсказали крах. Со сроками они, конечно же, ошиблись, но цифры пугали - глобальный кризис всего и вся. Вселенная отвернётся, а человечество, так полагающееся на столь надёжный гарант, обанкротится. Сашу не слишком-то настораживали подобные россказни. Скорей, он даже мечтал застать такой упадок. Но оттого, с какой ненавистью подходил к работе, и какой результат получал, невольно задумывался: а много ли таких, как он? Достигнув корпоративных вершин пожелают развалить этот рынок. Свергнуть торжество лицемерия и личной выгоды?

И с каждым личным успехом это желание укреплялось. Росло, ветвилось вместе с растущими показателями. Семя ненависти и недовольства оказалось плодотворнее. И с точки зрения таких, как Саша, это было правильно. Ибо успех сопутствовал корыстным. И, потом, с чего бы сокровенные пожелания избранных ценнее? Золотая дорожка, усыпанная рубинами, стала мерилом, оттеняя прогнившие личности тех, кто по ним шагает. Не достигшим, не соткавшим - пожелавшим. Так пусть в бездну летит и эта золотая система, и её просители! Ведь когда-то он загадывал о большем. О жизни.

***

Много лет назад

Мимо газетных заголовков так просто не промчишься - всё равно глаз зацепится. "Роберта Шейли покинула суженая." "Свадьба века сорвалась из-за сбежавшей невесты." "Провидца предали, что он говорит по этому поводу..."

- Не зацикливайся на ерунде, - успокаивала Вера, принимая из рук очередной стакан воды, - что они знают?

Пару часов спустя Саша торопливо сменял компрессы, но жар не спадал.

Отель из дешёвых, чистой воды не допросишься. В других их не принимали, оглядываясь на заголовки газет и разбушевавшийся скандал.

До этого месяц они колесили по стране на разваливающемся куске металлолома, купленном за бесценок, в поисках приюта.

Весенний ветер нежно обдувал лицо сквозь разбитое лобовое стекло. Пыль кружила в бесконечном танце вдоль дороги, пока её не успокаивал дождь. Горы, реки, холмы и луга выстраивались неповторимым слепком картин: объёмным, протяни руку, дотронься, утопая в тёплом благоухании живого пейзажа. Но великолепные красоты лишь дополняли безбрежное счастье - что они могли дышать одним воздухом, не отпускать сцепленных рук, наслаждаться друг другом. Ведь и так уже преступно много было утеряно, и, кто знает, сколько им ещё отведено?

Вера почувствовала недомогание внезапно. До ближайшего города было километров двести, а оказаться ночью на трассе - перспектива ещё более сомнительная. В трёх придорожных отелях их не приняли. В четвёртом подвыпивший управляющий бросил на ресепшен ключи от номера, высказав: "Чтобы на рассвете вас уже тут не было!"

Телефон работал, и Саша, немедля, вызвал скорую. Пока те добирались, он сам ставил Вере компрессы, изодрав на тряпки ту самую белую пижамку, в которой она с ним сбежала.

Вера бредила всю ночь. Жаропонижающие не помогали. К рассвету приехала неотложка; документы не проверяли - уже все знали беглецов в лицо благодаря резонансным заголовкам в СМИ.

В дороге ей стало хуже. Саша не отпускал Верину руку, даже не вспоминая про оставленную на парковке машину. В голове мелькало лишь одно желание - лишь бы дотянула до больницы.

На третий день непрекращающейся горячки Вера потеряла сознание. Врачи разводили руками, предлагая услуги целителей. Будто издевались.

Роберт Шейли так и не удосужился явиться в больницу к Вере. Он не мог не знать - за окнами круглосуточно дежурили репортёры. Даже напротив: до Саши дошёл слух, что Роберт желает своей несостоявшейся невесте "всего наилучшего". Другими словами, у несчастья Веры, скорее всего, был вполне определённый источник. Мстительный ментор с разбитым сердцем. Такую же догадку высказал и Целитель. За неимением объективной врачебной позиции это казалось вполне правдоподобным.

- Что за чушь? - не сдавался Саша. - Я ни за что не поверю в какую-то дурацкую магию желаний.

- Я вас прекрасно понимаю, - гнул своё Целитель, - но нынешняя практика показывает, что всё как раз-таки начинается с желания. И чем оно сильнее и искреннее, тем вернее результат.

Саша впервые в жизни молился. За Веру, за успех Целителя. Попросил в палату свечи, не вставал с колен, не сомкнул глаз и желал только одного…

На пятый день Веры не стало. Не сошлись звёзды.

У Саши не было сил трезво взглянуть на вещи. Он понимал только то, что он не смог.

Словно контуженый, Саша Красавцев вышел из больницы, как-то протиснувшись сквозь наседавшую толпу репортёров и как-то остался при этом незамеченным. Он бесцельно плёлся по улицам, снедаемый болью и чувством вины.

Мысли роились всё те же: почему желания неких «избранных» ценнее других? Несмотря на то, что своим даром они распоряжаются как рулоном туалетной бумаги – подтирая по сиюминутной нужде. И не видят разницы между действительно важным и низменным. Но больше всего не укладывалось в голове, насколько легкомысленно они могли пожелать человека или его смерти! Ведь Шейли – предвестник будущего, которое наступало уже сейчас. И как в этом мире сможет жить Саша, у которого не хватило то ли воли, то ли желания, то ли веры для самого важного? А с другой стороны, нужен ли ему такой мир?

Искра озарения настигла его на мосту, протянувшемуся над шоссе. Вспыхнувшая мысль заслонила всё прочее и казалась такой правильной: "ну а как я без неё?.."

Саша резво перемахнул через парапет и полетел навстречу неиссякаемому потоку машин.

Но, сам того не ведая, этим прыжком Саша оказался в центре огромного клубка интересов, где его смерть была очень невыгодна. Случайные прохожие не хотели видеть страшную гибель незнакомца. Курьер, везущий очень важную посылку, не хотел аварии и успел вовремя затормозить. Полицейские в патрульной машине, ехавшие позади курьера, не хотели кропотливого дела с трупом на хайвэе, на которое наверняка потянутся репортёры, и придётся выслуживаться. Они оперативно ограничили движение на полосе и оказали первую помощь. Саша отделался небольшим переломом руки.

Он понимал, почему выжил. В его ситуации возникло множество ярких, неосознанных, но оттого искренних ментальных нитей, что подхватили и мягко опустили на землю. Над ним звёзды сошлись.

Был ли он этому рад? Нет. Но как-то понимал, что, переродившись, ему ещё долго отвечать за грехи его прошлой жизни, за обиду, нанесённую главному ментору – Шейли. Но, что важнее, себя он не простит никогда. С этим ни за что не рассчитается. Как это назвать, как не угробленной кармой?

В себя приходил Саша долго. Ненавидел, пил, скулил. А затем просто поплыл по течению, не слишком беспокоясь, куда его прибьёт. Или пока не опомнится.

***

Сергея Павловича поздравляли все; Сашу Красавцева никто не поздравил. Пока шампанское рекой разливалось мимо бокалов, он перелопачивал данные корпоративных клиентов. Когда все пьют, кто-то же должен работать. И Саша работал. Усердно. За последние семь лет его заслугами скромная фирма-посредник сомнительных услуг неслабо выстрелила. Акции из загашника фондового рынка поползли вверх, вознося репутацию до международных небес. Разрастался штат, а Саша Красавцев остался на своём месте, нарабатывая успехи корпоративным шишкам. Его имя затерялось среди руководящих снобов, запросто присвоивших его заслуги. И, пока те молились солнцу и звёздам, он один возделывал землю.

Но главное - он достиг результата. Рычаги глобального фондового рынка в этот праздничный вечер были у него в руках, пока в Нью-Йорке отчитывались за проделанное днём, а в Токио ещё только протирали заспанные глаза и чистили зубы.

Общемировой показатель, рассчитанный из рыночных взаимодействий был назван в честь реформатора - Роберта Шейли. Он, открывший дары вселенной и эзотерический опыт, дал начало необъективной реальности рынка, из которой черпали не горстями - вёдрами. Сам Шейли скончался пару лет назад. Саша очень надеялся, что гуру-ментор отдыхает в аду, и что он сквозь пламя преисподней всё-таки увидит, как сгорит всё его наследие.

Но даже эзотерический опыт не всесилен. Если многотысячные акции, завязанные на миллионах взаимозависимых производствах, продать за бесценок, ошибку не замолишь. Рынок мигом отреагирует. А в руках Саши были акции его многомиллиардной фирмы.

Вспомнилась Вера. Вспомнились горы вдали, усыпанные снегом, зеркальная гладь озёр, спрятавшихся в глуши, вдали от трасс. Вспомнился её игривый голос, когда она, смеясь, говорила:

- Дурак ты, Красавцев, как я могу быть такой же, как это рассветное небо?

- Потому что я так вижу и потому что я так хочу, - отвечал он.

И Вера нежно целовала его в губы.

Вспомнил, как сквозь горячку она просыпалась от бреда, крепче сжимала его руку и шептала:

- Не уходи…

Вспомнились газетные некрологи, где на фотографиях был Шейли, склонивший голову в наигранном горе.

"Вы же понимаете, что, если благодать вселенной даст сбой, мировая экономика просто рухнет. Потому что ей просто не на чем будет стоять?"

"Я не думаю, что это произойдёт в ближайшее время. Чтобы мировые процессы канули, нужна очень, я бы даже сказала, крайне весомая причина"

- Из интервью эксперта с государственным Оракулом о предсказании глобального кризиса.

- К чёрту всё, - воскликнул Саша Красавцев.

И обрушил рынок.

+8
22:14
888
09:47
+1
Классный рассказ! Бурные и продолжительные аплодисменты! bravo
10:09
+1
Спасибо, Светлана!)
05:57
+2
Да говно вопрос) Береги карму)
10:29
+1
Прекрасный рассказ. Ни стилистических, ни сюжетных ошибок, язык красивый, события отлично дополняют друг друга. В целом, в этом произведении очень грамотно выстроился целый мирок. Читая его, можно забыть обо всём (проверено). Автору благодарность за хороший результат!
Загрузка...
@ndron-©