С имбирем

С имбирем

Никаких отмазов, детка!:) Завтра в восемь. Джунгли. Жду!!!

Смайлик «сердечко».

Пользователь Лео покинул чат.

Сердце запрыгало, как кузнечик, посаженый в банку, беспорядочно ударяясь о стенки, взлетая и падая, и снова, снова… Перед глазами поплыли розовые круги. Затошнило.

Диана кинулась к холодильнику, выхватила баночку маринованного имбиря, положила на язык розоватый, под цвет разводов перед глазами, пластик. Пряное жжение заполнило рот. Разжевав упругие волокна, проглотила слюну, сделала глубокий вдох. Тошнота отступала. Невероятное облегчение!

Как беременные это выносят? Если ей когда-нибудь посчастливится… Боже, что ее ждет! Ее точно будет тошнить с самого момента зачатия и до…

Размечталась, дылда! Нескладная дылда!! Нескладная тридцатилетняя дылда!!! Да кому ты нужна?!

Захлопнула дверцу холодильника, привалилась к ней спиной. Ноги стали ватными, она сползла на пол. Тело била дрожь: то ли кафель холодил тощий зад сквозь ткань пижамы, то ли последствие панической атаки. И это она еще только прочитала сообщение, что будет на свидании? Надо обязательно взять с собой имбирь!

Неужели это случилось? Ей назначили свидание! Их общение в чате длилось не больше месяца, но за это время Лео стал тем, о ком она думала каждую минуту.

Спросонья, едва разлепив веки, она наощупь отыскивала телефон в надежде увидеть: «Доброе утро, малыш!:)», и сладко потягивалась, млея от счастья. Варила кофе «с Лео». Кофе убегал, пока она набивала что-то вроде: «Хорошего дня!». На обеде отправляла фото салата и гранатового сока, получала в ответ гамбургер и картошку. Вечером кутаясь в плед, с замиранием сердца ждала, пока иконка набора сообщения преобразуется в несколько строк.

Как день, детка?

Теплеет внизу живота.

Все хорошо, малыш?

И «бабочки», те самые пошлые «бабочки»… Она часто думала, откуда берется ощущение трепещущей пустоты, жаждущей заполнения? Быть может, какой-то инстинкт? Предвкушение, как внутри зародится маленькая копия тебя.

О нет, только не это! Незачем копировать ее несуразное тело, плоское, как доска, без намека на талию, грудь… Грудь… Смешно! Да она практически незаметна. В глаза бросаются только длиннющие конечности. Не руки и ноги, а именно конечности, словно у огромного насекомого. Все острое, выпирающее: костлявые плечи, торчащие локти.

А ноги! Длинные ноги мечта любой женщины, но ее длина не стала предметом для гордости. Такие ноги с некрасивыми коленями лучше прятать. Вот и прячет в брюки.

А куда деть эти глаза навыкат, широко расставленные? А острый подбородок, широченные скулы? Все это делает лицо треугольным, никакой округлости, женственности.

Ком подкатил к горлу. Теперь очертания кухни расплылись из-за набежавших слез.

Нет, только не это! Рыдать нельзя ни в коем случае, иначе красноту с лица не вывести и до завтрашнего вечера. Нужно успокоиться и взять себя в руки. В конце концов, есть салоны красоты, есть стилисты, визажисты, парикмахеры… Она всего этого фальшивого и искусственного терпеть не может, но ради него согласна на все.

Сидеть всю ночь на полу у холодильника подтянув ноги к подбородку, как какой-то гигантский кузнечик, это не совсем то, что нужно перед первым свиданием.

Поднявшись с пола, она с хрустом размяла ненавистные конечности, потянулась, чуть не сбив лампу, включила чайник. Заглянула на страничку Лео. Просто хотелось побыть в пространстве, где и он был четверть часа назад. Пусть в виртуальном.

Пока заваривался чай, листала фотографии.

Вот Лео на краю земли. Стоит на самой кромке обрыва, раскинул руки, приветствуя восходящее солнце.

А вот с обнаженным торсом по пояс в высокой траве. Просто античный бог.

Снова «бабочки», глупые бабочки! Нет, ну а как? Как можно не хотеть от него детей?

А это фото она ненавидела: в окружении каких-то девиц, бесстыдно льнущих к нему, но невероятно хорош! Блондин с непослушной копной волос до самых плеч. Сильные скулы, волевой подбородок. Никаких пошлых ямочек! Даже выпирающие надбровные дуги его не портят, наоборот, придают мужественность. Взгляд под ними с легким прищуром, слегка насмешливый. Кто-то бы наверняка сказал — надменный и самодовольный, но это не так. Скорее, уверенный в своем превосходстве.

Уснуть не получалось. Она никак не могла устроиться, ворочалась сама и переворачивала нагревающуюся от пылающих щек подушку на холодную сторону. То куталась в одеяло, то сбрасывала его, в зависимости от того, что подкидывало воображение.

Ей представлялось, что он здесь, рядом, спокойно дремлет, а она нежно перебирает густую «гриву» прядь за прядью. Он сладко жмурится от удовольствия.

А вот она уже в его объятьях, сильных и нежных. Он ласков с ней, очень терпелив и предупредителен. Он знает, как сделать хорошо, а как еще лучше. Она тает в его руках, а ненавистное тело становится другим, совершенным, безупречным.

Во сне они вместе встречали рассвет, целовались в густой траве. Он даже внимания не обратил на кучку девиц, бросающих в его сторону плотоядные взгляды.

Утром изучив цены и предложения салонов красоты, она остановилась на самом дорогом, где отзывы были исключительно положительные: «изменили меня и мою жизнь», «из серой мышки в королевы…». То, что надо. А деньги? Ну, что ж, деньги? Кое-что на счетах у нее имеется, к тому же услуги предлагаются в рассрочку.

Объяснив по телефону всю срочность ситуации, Диана вытребовала запись к стилисту вне очереди. В назначенный час она вошла в салон.

Увидя клиентку, на ресепшене, надо отдать должное, справились с лицом достаточно профессионально, предложили присесть. Администратор скрылась в глубине зала. Препирательств со стилистом Диана, разумеется, не услышала, выразительный полушёпот утонул в шуме фенов:

— Мани, сложный случай!

— Почему я?! —наигранно истеричным тоном.

— Никто кроме тебя.

Стилист вышел спустя минуту. Гибкий, верткий, смерил клиентку недоумевающим взглядом больших, практически круглых глаз.

— Ну, и что сложного? — бесцеремонно бросил администратору.

Диана смутилась, ссутулилась, сгорбилась. Не зная, куда деть руки, спрятала за спину.

— Дорогуша, что вы у нас забыли?

Диана растерялась:

— Вы же студия имиджа «Люблю себя»?

— Мы-то да. Только зачем мы вам, не понимаю. Вы прекрасны в своем своеобразии! Но раз уж вы нанесли нам визит, позвольте внести в вашу уникальную внешность несколько деталей на мой вкус.

Работа над «несколькими деталями» заняла несколько часов, но Мани с лихвой оправдал возложенные надежды. Администратор, повидавшая много, даже преображение невзрачных молодых людей в обворожительных красоток, увидя Диану в новом образе, просияла в восхищении.

Мани сотворил чудо. Все, что было неприглядным, скрылось, осталось только привлекательная и очень нестандартная внешность. Высокий лоб спрятан под модной челкой, ненавистные скулы и подбородок облагорожены, смягчены, изящный изгиб бровей подчеркивает уникальный разрез глаз. А глаза! Словно лесная нимфа смотрит в самую душу.

Мани помог и с выбором наряда: комбинезон цвета луговой травы спрятал под струящимися складками все изъяны, но подчеркнул очертания фигуры, оставив намек на тайну. Изюминку внесли стильный клатч и крупный браслет на правом запястье.

Увидя себя в зеркале, она попыталась упасть в обморок, ей не дали, затем, разрыдаться, это ей тоже категорически запретили. И она просто бросилась Мани на шею, шепча что-то бессвязное, но очень искреннее. Стилист стойко снёс женские объятия, деликатно высвободился и развернул обезумевшую от счастья клиентку обратно к зеркалу. Он что-то методично объяснял про корректировку макияжа, говорил о средствах для снятия и ухода, гарантировал эффект вплоть до завтрашнего утра.

Диана мало вникала. Она изучала незнакомку в зеркале, впервые забыв о Лео на несколько долгих минут. А Мани уже пустился в философию:

— Понимаешь, мы игрушки природы. Вот ты думаешь — внешность, а это кубики. Миллиарды лет природа играет в кубики, составляет цепочки ДНК. Один вид переходит в другой, не берётся из ниоткуда, а перерождается. В нас есть все: пластика пантеры, грация жирафа, изысканность бабочки, восхитительность павлина. Чего-то больше, чего-то меньше. Но все, поверь, все, что тебя восторгает или пугает в мире, есть и в тебе. Важно, что ты любишь из этого, что именно ты хочешь подчеркнуть, а что подавить.

Вот, посмотри на меня! На кого я похож?

Что ты смеёшься, посмотри!

Да, говори уже, я не обижусь, меня так порой обзывают, что тебе не переплюнуть.

— Ты похож на миленького суриката, — Диана улыбнулась.

— Именно, — Мани, кривляясь, сложил тонкие ручки поверх живота и потешно закрутил головой.

Смеялись все.

— А я? — робко поинтересовалась Диана.

— Ты? — Мани внимательно вглядывался в черты лица, осматривал фигуру.

Диана засмущалась, отвернулась.

— Ну вот. Я только начал догадываться, а ты тут впадаешь в ничтожество. Выбор за тобой, кем быть: гусеницей или бабочкой. В тебе есть и то, и другое.

Пришла пора прощаться. Диане пожелали хорошего вечера. Мастер сам обнял ее.

— Люби себя такой, кокой тебя создала природа. Все преображение — это творчество. Где ты видела художника ненавидящего натуру, скульптора презирающего глину или глыбу мрамора? Цени свою уникальность и подчеркивай ее!

Уже в такси она вернулась мыслями к Лео: теперь ей не страшно встретиться с ним, только немного волнительно и чуточку стыдно. Стыдно за пережитое удовольствие, когда Мани нежно перебирал ее волосы, укладывая в прическу, едва ощутимо касался кистями и спонжами щёк, губ, шеи. По ощущениям это очень походило на ласки, поцелуи, у Дианы кружилась голова и сами собой закрывались глаза. Ей чудилось, что рядом Лео. Что ж, все может быть, ничего не исключено. Сегодня их вечер и ей хочется верить, что он станет их ночью.

«Джунгли» манили, всхлипывая и повизгивая электронными тембрами, вершили обряд ритмами техно. Настоящие дебри, густо населенные обитателями: тела изгибаются, прижимаются друг к другу, обвивая руками, приседая в ритм, переступая с ноги на ногу, словно насекомые кишат, совершая множество нелепых на первый взгляд движений. Лишь потом становится ясно, что это не хаотичные подергивания. Это танец, и у него есть цель, важная цель — привлечь партнера, вызвать в нем желание и дальше, дальше по пути наслаждений к продолжению рода, если повезет. Если повезет…

Диана, оглушенная грохотом музыки, ослепленная вспышками иллюминации и сбитая с толку движущейся толпой, жалась к стенке, еле подавляя желание развернуться и сбежать прочь от этого шевелящегося то ли роя, то ли колонии, то ли стаи. Ей чудилась опасность. Опасность и враждебность. Она вздрогнула, кто-то дотронулся до плеча.

«Лео!» — вспыхнула радость внутри.

Но это оказался вовсе не Лео. Рядом, ритмично качая в такт головой, приветливо улыбался Мани.

Диана просияла: неужели хоть один знакомый!

— Ты тоже здесь! Но как?

— Сам удивлён. Совпадение.

Мани, перекрикивая музыку, приблизился к самому ее уху, но тут же был бесцеремонно отброшен в сторону.

А вот это уже был Лео.

— Пошёл на…, грязный педик! Нечего здесь тереться.

Мани еле удержался на ногах, а вот изумления удержать не смог:

— Ты… С ним?!

Диана растерялась. Она не ожидала подобного от Лео. Всегда такой внимательный, предупредительный в общении, казалось, он не способен не то что на гнев, но даже на раздражение. А этот вопрос Мани? Что он имел в виду? Что она не годится для Лео?

— Идём! Хватит глазеть на этого выродка?

Диана засуетилась, разрываясь между приказом идти и порывом подбежать к оскорбленному. Но для чего? Зачем? Поддержать морально? Извиниться? Получить ответ на вопрос? Глупости! Какие глупости! Она столько ждала, мечтала, а теперь копошится, вместо того, чтобы бежать за счастьем во все лопатки.

Она поспешила за удаляющимся Лео к самому танцполу. Что-то заставило ее обернуться. Мани сокрушенно качал головой. Горечь во взгляде, казалось, даже ощутил язык.

Но это же ерунда. Это не тошнота, хотя, на такой случай у неё с собой заветная баночка имбиря. А горечь пройдёт, в конце концов, закажет в баре «Маргариту».

Лео с грацией большой кошки ловко пробирался через толпу. А Диана натыкалась то на одного, то на другого, собирая недобрые взгляды, извинялась ответным за свою неловкость и никак не поспевала. Погоня длилась, пока не добрались до середины зала.

Лео скользнул в круг танцующих, собирая все внимание.

Как он был хорош! Танец рождался внутри него. Он не делал ничего особенного, просто отдавал тело во власть ритму, но глаз было не оторвать. Диана поймала себя, что невольно повторяет все движения — скользящие, крадущиеся шаги, свободные взмахи руками, повороты и наклоны корпуса. Оказалось, не только она была во власти магии танца. Все, кому посчастливилось наблюдать, двигались так же.

Да он просто король этой вечеринки!

Внезапно Лео сделал выпад, ухватив из круга девицу в коротеньком вульгарном платье, расшитом блестками. Она сопротивлялась, но он вынудил ее выйти к себе, в центр.

У Дианы чуть сердце не остановилось: а она? А как же она?

Но девица сделала несколько движений и ускользнула обратно. Видимо, не захотела позориться рядом с самим совершенством.

Лео не оставил попыток. Вторая, в коротких шортах и свободной рубашке, едва застегнутой на пару пуговиц, тоже отказалась выходить. Толпа гудела перекрикивая музыку.

«Меня. Возьми меня!» — стрекотало в голове. Диана сама не поняла, как сделала малюсенький шаг вперед. Зато Лео заметил движение и, как на охоте: выпад, захват — его рука намертво сжала запястье. Рывок — и вот Диана в центре круга и в центре внимания.

Боже! Сейчас было даже не до тошноты. Что она наделала? Как можно быть такой глупой, самонадеянной?! На что она рассчитывала? Что вот так раз, и будет танцевать, свободно владея телом рядом с лучшим танцором клуба?

Конечно танец не получался. Магия пропала. Ни одно па не выходило подобным: вместо плавных шагов — упругое подпрыгивание, вместо пластики рук — рывки и подергивания. Тело словно взбесилось. Движения мелкие, какие-то трепещущие, со стороны, вероятно, смешные и нелепые. Но что-то не давало смешаться с толпой, держало на всеобщем обозрении.

Из глубин подсознания рождалось желание двигаться, как просит тело. Широко расставив ноги, она переносила вес с одной на другую, раскачиваясь и приседая. Головой двигала в такт, то вытягивая шею, то вбирая в плечи. А руки... Они жили своей жизнью, изгибались, как побеги лианы, переплетались, ловили в воздухе что-то невидимое.

Это было нелепо и неловко, но толпа ликовала. Более того, за ней повторяли. Круг раскачивался из стороны в сторону, множество рук шевелились синхронно, как в ритуале, чье предназначение — общение на языке движений, как у пчел или муравьев.

А Лео совершенно потерялся рядом с ней, теперь лишь ходил кругами вокруг экстравагантной партнерши, к которой было приковано все внимание толпы.

Наконец, композиция сменилась. Диана почувствовала дикую, невероятную усталость. Голова закружилась. В свете цветных вспышек замелькали восхищенные лица. Пол под ногами пришел в движение, но упасть ей не позволил Лео, подхватил под локоть. Получив опору, Диана устояла и смогла полностью насладиться своим триумфом. Ей аплодировали. Свист и улюлюканье заглушали музыку.

Но все когда-то заканчивается, и это прекрасно. Лео увел ее подальше от любопытных взглядов, от излишнего внимания, за что она была очень благодарна.

Все дальнейшее соединилось в одно счастливое непрерывное мгновение: касание локтями у барной стойки, сладкий трепет то ли от коктейля, то ли от его взгляда… А потом он просто взял ее за руку и увлек за собой сквозь лабиринт танцующих, только ему известными тропами в манящую неизвестность. Она не шла за ним даже, летела, словно у нее выросли прозрачные до невидимости крылья.

Крылья пропали вместе с эйфорией, когда в номере наверху на все ее «не»: «Не надо! Не делай этого! Не хочу так! Нет!» ответом был довольный смех, сменившийся яростным рычанием, перешедшим в нечленораздельные звуки наслаждения.

Тело же говорило на языке агрессивной похоти. После третьей затрещины Диана замолчала, захлебываясь носовым кровотечением, после вывернутого запястья перестала сопротивляться. Было больно настолько, что даже не тошнило.

— А как ты хотела, детка? — после животных стонов, мычания, рычания первая фраза на человеческом языке.

Далее пошло утомленное рассуждение под сигарету:

— Ты разбудила во мне зверя. Вообще я в этом плане проблем не знаю. Но, увидя тебя, я уж решил, ничего не выйдет. Но потом подумал: «Лео, это вызов!», и, как видишь, все получилось. Даже с тобой…

Ей не было ни капельки обидно. Она словно не слышала самодовольных излияний, последующего рассказа о сексуальных подвигах, она вся ушла в себя. Спряталась там, внутри, очень глубоко, почти сразу, как все это началось, укрылась от насилия и похоти, от мерзости и боли. «И это пройдет!» — уговаривала она себя.

И прошло. Нужно было лишь переждать, перетерпеть, перебороть, чтобы произошло то самое чудо — награда за боль, унижение и отвращение. И сейчас ей было оглушительно слышно иное, а именно, зарождение жизни.

Но как?

Очень просто, главное, прислушаться к себе, к своей природе, к своему…

— …Инстинкт, детка. Ничего не поделаешь.

А вот эти слова она уже отчетливо расслышала. В них был ответ на ее вопросы к самой себе. На вопросы «как» и «почему»: как такое возможно и почему нет тошноты, а напротив, голод, неистовый голод, жажда утолить который сильнее голоса разума и за гранью человеческого понимания. Новая жизнь зарождалась внутри нее, требовала пищи, добычи. Пробудился тот самый инстинкт, которому люди придумали красивое название. Она любила себя в своем новом положении и любила Лео, любила так сильно, что так бы и…

— Инсти-и-инкт… — последнее, что успел сладко протянуть Лео перед тем, как Диана вырвала ему зубами кадык.

Пришла она в себя, когда доела отгрызенную голову партнера до волосяной части. То ли насытилась, то ли съедобное подошло к концу. Глядя на обглоданный череп, с опустевшими глазницами, с откушенным носом, изъеденными губами, ошметками мышц на бывших щеках, ни отвращения, ни ужаса она не испытала. Не было ни раскаяния, ни чувства вины, все вытеснила любовь к самцу, прародителю новой жизни в ней, любовь к этой жизни, любовь к себе, вобравшей все, что так любила.

Она огляделась. Вся постель залита кровью. Красное — цвет жизни. Никакой смерти нет! Теперь Лео будет сохранен в ней и приумножен в своем потомстве, как все некогда жившее на земле продолжает жить в каждом существе.

Из потока мыслей вывел звук отворяющейся двери. В номер прошмыгнул Мани, замер, округлив глаза. Весь день он только и делал, что пучил глазки, крайняя степень удивления — одна из самых частых его эмоций. Теперь же он испытал настоящий шок.

— Я только хотел узнать… — пробормотал он, еле шевеля обескровленными, почти белыми губами.

— …Хотел узнать, как ты. Я не мог помочь. Джессика никак не хотела говорить, в каком вы номере. А потом… Были такие звуки, что я… — он шумно сглотнул, продолжил уже без остановки обо всем кроме увиденного, словно шок не давал еще перевести потрясение в слова.

Но слов было много. Они лились потоком, почти без перерыва. Его словно тошнило словами:

— Я испугался. Испугался и сбежал. Я трус, да. Сбежал. Но вернулся. Вернулся, чтобы посмотреть, как ты. Хотя, я это уже говорил, кажется. Я не мог оставить тебя. С ним ни одна девочка… Никто уже не согласится. Ни за какие деньги. Он… Он такое с ними вытворял. Боже! Кому я это рассказываю! Но они… это их работа, они знали на что идут, всегда есть риск, что клиент… Но ты? Ты! Как? Ты! И с ним? Как вы вообще нашли друг друга?

— Просто, — просто ответила Диана. — По интернету.

— Ясно…

Он помолчал. На носочках подкрался к окровавленной постели, двумя пальцами откинул перепачканные простыни, присел на уцелевший край матраса.

— Знаешь, он даже внешне всегда напоминал мне зверя. Льва. Самодовольного и ненасытного. Этакое мерзкое, отвратительное животное. Все девочки Джессики немного кошки, с грацией пантер, с величием львиц… А ты… Ты совсем другая!

Он замер, словно боясь спугнуть догадку, которая только что пришла в голову.

— Я понял! Ты — богомол. Самка богомола. Удивительная, уникальная и прекрасная своей непохожестью, словно пришелец с другой планеты. Так вот почему…

Он хотел так много сказать в оправдание ее жуткого поступка, объяснить все пробужденным инстинктом, что именно самки богомола пожирают партнера после спаривания, это продиктовано природой, это необходимо для продолжения рода, для круговорота жизни, для вечной жизни самца в своем потомстве… Но тут его вырвало уже не словами, а двумя коктейлями и таблеткой.

Диана отложила недоеденную голову, поднялась с кровати, вытирая руки о полотенце, стянутое с прикроватной тумбочки. Нашла в брошенной на полу сумочке баночку имбиря. Протянула страдальцу.

Спустя минуту он снова говорил без умолку, про то, как в каждом из нас вся природа, и мы не знаем в какой момент пробудится то или иное звено эволюции. Что она в этом не виновата, пожалуй, не виноват и Лео, но что о нем говорить, кроме как только правду, что в принципе, он, конечно, сам виноват, как виновата жертва, что не была проворной, а была слишком самонадеянной. Что все можно исправить, кроме его смерти. Но речь не о Лео. А о ней. В полиции вряд ли будут слушать про инстинкт. Ей надо срочно убираться. Проблема только в одном: она слишком приметная. И сегодня каждый запомнил экзотическую красотку. Но богомолы, именно богомолы — лучшие маскировщики. А он — профессионал своего дела. Всю жизнь он только и делает, что маскирует то, что не нужно видеть…

— И как ты меня замаскируешь? Под невидимку?!

— Зачем? Лучшее скрытое — спрятанное на глазах. Вернем все, как было. Станешь собой. Никому и в голову не придет… У тебя есть еще имбирь?

Диана протянула другу открытую баночку, сама же направилась в душ смывать брачный раскрас. Теперь он ей, как и имбирь, совершенно без надобности. Она полна любви. Любви к себе. Никакой иной любви ей попросту не нужно. И это прекрасно!