Рита 1 часть

  • Кандидат в Самородки
  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Водопад
Рита 1 часть
Аннотация:
Когда мы были молодыми...
Приключения, опасности, романтика, любовь, мистика, загадки - и всё это на фоне потрясающе красивой и реальной природы.
Маленькая повесть или большой рассказ, для удобства разбитый на 3-4 части.
Написано давно, поэтому не всегда удачно, но очень увлекательно.
Текст:

— Привет!

Я оторвался от созерцания полки с фантастикой в магазине «Дом книги» и обернулся на голос. Да так и застыл...

— Ого! Как ты вырос-то! Возмужал! — продолжал голос. — Ну чего молчишь? Не узнал, что ли?

Конечно, я сразу узнал эти огромные голубые глаза. Но сама их обладательница очень сильно изменилась. Вместо густой копны совсем тёмных, почти чёрных волос на голове теперь торчал ярко-рыжий, до красноты, нелепый и асимметричный ёжик, похожий на подъеденный молью клоунский парик. В носу и губе появились серёжки-гвоздики, само лицо стало скуластее и бледнее того, сохранившегося в памяти образа, разве что веснушки, играющие в пятнашки на носу и щеках, остались прежними, да глаза всё так же брызгали озорными искорками. Или не так же?.. Что-то неуловимо изменилось во взгляде, исчезло нечто нежное и ранимое, уступив место обычному и усталому.

— Привет... — выдавил я наконец после нескольких бесконечно долгих ударов сердца. — Рита! Вот так сюрприз! Ты вернулась?

— Нет... — она пожала плечами и отвела взгляд, словно мой невинный вопрос её смутил.

— А, на каникулы приехала? — ступор убежал с первыми моими словами, и я спешно начал превращаться в того бесшабашного балагура, к которому привыкли все мои друзья.

— Да... на каникулы, — девушка энергично кивнула, — а ты как? Учишься?

— Да грызу помаленьку гранит инженерной науки. Догрызаю, можно сказать.

— Ага. На каком курсе?

— В смысле, на каком? На пятый перешёл...

— А... ну да! — она смущённо, как-то по-детски улыбнулась и на секунду стала прежней Риткой, той, с которой я учился в одном классе целых шесть лет.

Четыре года прошло с того памятного выпускного вечера, когда мы всю ночь до самой зари гуляли, взявшись за руки и забыв про всё на свете, даже про зяблую утреннюю прохладу, поднимающуюся туманом от реки. Тогда я так и не решился сказать главное. Надо же! Болтал обо всём на свете без умолку, но слова, которые хотели сорваться с губ, словно застряли в горле. А через день она уехала в Питер поступать в театральную академию, и мы больше не встречались.

Неудивительно, что в тот момент, когда я вновь увидел перед собой эти бесконечно синие глаза, в моей душе мгновенно всколыхнулось полузабытое чувство, заставившее сердце учащённо биться, а язык ненадолго онеметь.

— Ты почему пропала-то? — я решил скрыть свою неловкость с помощью шутливого нападения. — Ни в одноклассниках тебя нет, ни подруги ничего не знают, только и слышал, что ты поступила, и всё!

— Да... знаешь... сначала некогда как-то было... Сам понимаешь, ритм жизни там совсем другой.

— А потом?

— А потом тоже. Да и просто решила не вспоминать больше прошлое. Стать другой, что ли...

— Да, ты сильно изменилась! Если бы не глаза, ни в жизнь не узнал бы! — мои слова были совершенно искренни, и Рита улыбнулась в ответ.

Как-то само собой за разговором мы оказались на улице и неторопливо пошли вдоль ряда увешанных бородами пуха тополей. Я почувствовал на локте руку девушки и мгновенно забыл о новом томике Клиффорда Саймака, который только что присмотрел в магазине.

Рита была в коротеньких белых шортиках, и её стройные ноги вызывали долгие взгляды идущих навстречу представителей сильной половины человечества. Хорошо в такую жару ходить в шортах! И ей, и другим, и мне, потому что прогуливаясь под ручку с такой красивой девушкой, я испытывал чувство понятной гордости. Странно было, что, несмотря на жару, моя спутница носила блузку с длинным рукавом.

Мы беззаботно болтали, словно расстались только вчера, и не было этих четырёх лет разлуки. Точнее, говорил, в основном я, а моя собеседница лишь заливисто смеялась над моими примитивными шутками и односложно отвечала на вопросы. Зато я успел рассказать всё! И про учёбу в «Политехе», и про работу курьером, и про соревнования по лёгкой атлетике, даже на свою неудачную личную жизнь умудрился посетовать.

Но вдруг, когда мы уже сидели в кафе «Мороженое» и лакомились спасительным пломбиром, поведение Риты странным образом изменилось. Она стала рассеянной, слушала меня вполуха, помрачнела и словно думала о чём-то своём. Глаза её из голубых стали тёмно-синими.

— Андрей! — прервала она меня вдруг на полуслове. — А забери меня отсюда... Увези куда-нибудь подальше, где нет людей и можно забыть на время о человечестве.

Я молчал, не спеша высказывать своё предложение. Предложение родилось сразу, но я не был уверен ещё, говорит ли девушка серьёзно. В глубине этих удивительных васильковых глаз я уловил какую-то скрытую боль. Через томительные четырнадцать ударов сердца мои губы открылись:

— Хорошо... У тебя есть спортивная одежда и крепкая обувь?

Рано утром я был у Риты дома. Пришёл, как и договорились, но совсем не был уверен в твёрдости Ритиного слова. И был приятно удивлён царящей в доме предпоездочной суетой.

На диване кучами были навалены вещи, от каких-то девчачьих платьев, до вязаных «бабушкиных» свитеров. С моей помощью мы выбрали несколько подходящих вариантов и уложили их в рюкзак, который я принёс с собой.

Мама Риты была дома. Она ужасно располнела за эти четыре года и стала похожей на борца сумо. Особенно меня поразили ноги с такими объёмистыми икрами, что совершенно не представляю, как на них можно натянуть зимние сапоги. Я предполагал, что её придётся уговаривать или, по крайней мере, объяснять цель нашей поездки, но она странным образом оказалась равнодушной к сборам своей дочери и даже не спросила куда и надолго ли мы собираемся.

Через час мы были готовы. Мой рюкзак — верный «станок» уже лежал в багажнике старенькой тойоты. В девять он обрёл попутчика, и машина довольно-таки резво для своего возраста побежала по хорошо знакомой мне дороге.

Почему-то разговор не клеился. Рита мрачно смотрела в окно, и её не радовали даже живописные виды. Я гнетился грядущей неизвестностью: куда мы едем, я представлял вполне ясно, но как будут развиваться наши отношения, было совершенно туманно.

Мы проехали через три города, и дорога углубилась в настоящую глухую тайгу, серпантинной лентой петляя на подъёмах мимо кряжистых разлапистых кедров и высоченных темнохвойных елей. В открытые окна проник пьянящий запах рододендрона, в изобилии заполонившего таёжный подлесок. Я жадно втягивал ноздрями воздух — для меня этот запах ассоциировался со свободой и приключениями.

Через час деревья вдруг расступились и перед нашими глазами открылся во всём своём великолепии старик-Байкал. Тут уж просто нельзя было не остановиться на смотровой площадке, чтобы насладиться великолепным видом. Мы вышли из машины и, взявшись за руки, встали над крутым обрывом, не замечая прохладного ветра, пахнувшего рыбой и водорослями. Я чувствовал своей рукой, своим плечом рядом такой же точно благоговейный восторг, как и в себе, и был уверен, даже не заглядывая Рите в глаза, что сейчас они стали цвета Байкала и в них снова замелькали искорки неподдельного интереса.

Но дорога наша лежала в другую строну. На развилке я решительно свернул направо и погнал свою тойоту прочь от жемчужины Восточной Сибири. Очень скоро невысокие лесистые сопки расступились в стороны и перед нами раскрылась широкая сказочная долина, обрамлённая с правой стороны зубчатой линией скалистых гор. Солнце сияло во всю свою ослепительную мощь, на широких лугах паслись громадные тучные стада коров и овец, блестела среди изумрудных трав извилистая лента уже вполне полноводного в этих местах Иркута.

Эта пасторальная картина волшебным образом изменила наше настроение. Завязался разговор. Я рассказал бурятскую легенду о несчастном Иркуте, который стремился к Байкалу, чтобы жениться на его дочери красавице-Ангаре, но когда та сбежала к своему суженному Енисею, в отчаянии бросился прямо через горы вдогонку.

Незаметно прошёл час, и дорога повернула в сторону гор. Скоро мы уже въезжали в курортный посёлок Аршан, что вольготно раскинулся у самого подножия хребта Восточный Саян, островерхие неприступные пики которого покрыты почти никогда не тающими снежными шапками. Летом здесь огромное количество туристов и отдыхающих. Как в любом курортном местечке, чуть ли не каждый дом был готов принять на постой гостей. Но нам нужно было только оставить машину, и практически сразу мы нашли свободное место в одном из просторных огороженных дворов.

Оказывается, Рита ещё ни разу здесь не бывала. Мы немного погуляли по аллеям, обрамлённым великолепными елями, посидели в прохладе на берегу стремительной горной речки, попили кислой минеральной водички из скважины и отведали сочных бурятских поз в одном из многочисленных кафе-юрт.

А теперь в путь! Рюкзак привычно оттягивает плечи, ноги бодро шагают по широкой утоптанной тропинке, а глаза успевают не только высматривать лучшую дорогу, но и обозревать живописные окрестности. А вокруг было на что посмотреть!

Почти сразу тропа нырнула в узкое извилистое ущелье, где было сыро и шумно от непоседливой речки Кынгырги, упрямо пробивающей себе дорогу сквозь гранитные скалы. Часто встречались небольшие, но живописные водопады, издалека оповещающие о своём существовании радугой в облаке мелких брызг. Тропа скакала по камням, иногда вплотную прижимаясь к воде, а иногда обходя прижимы далеко поверху или перепрыгивая на другую сторону по шаткому мостику из поваленного дерева. Навстречу нередко попадались праздношатающиеся отдыхающие, которые отличались от подобных нам туристов городской одеждой, отсутствием поклажи и внятной мысли в глазах. Их редко хватает более чем на два километра прогулки, а жизнь подчинена примитивному ритму — успеть вернуться в пансионат до ужина.

Не скажу, что идти с тяжеленным рюкзаком за спиной было легко, особенно с непривычки. Уже через полчаса ноги ныли, спина просила пощады, а пот щипал глаза. Всего чуть более пяти километров протяжённость этого каньона, но редко когда успеешь пройти его быстрее трёх часов. Мы останавливались на каждой переправе, я переносил оба рюкзака, а потом медленно переводил за руку Риту. Она сначала не жаловалась, только всё больше мрачнела и начинала злиться. И лишь через час впервые спросила:

— Долго ещё?

— Нет, не долго. Минут двадцать. — я и сам порядком запыхался, и великолепие окружающего ландшафта уже не вызывало особого энтузиазма.

— А сейчас сколько? — спросила Рита на очередном привале спустя полчаса.

— Немного... Минут десять... — я всматривался вдаль, пытаясь угадать, сколько ещё извилистых поворотов каньона окажется за ближайшей скалой.

Дорога была мне знакома. Я ходил здесь несколько лет назад в составе туристической группы и помнил основные точки пути, как будто это было только лишь вчера. Поэтому я лукавил, надеясь смягчить гнев моей спутницы.

— Ну? — на следующей остановке Рита грозно глянула на меня из-под насупленных бровей.

— Уже скоро... — я беспомощно оглядывал высокие отвесные стены, тисками охватывающие русло реки. Где-то там, наверху, росли кедры, голубело над ними небо, а здесь не было даже площадки, чтобы поставить палатку, одни скользкие валуны да каменистые осыпи.

Прошло ещё полчаса.

— Да ты что, гадёныш, издеваешься?! — Марго с остервенением швырнула рюкзак оземь. — Смерти моей желаешь?

— Успокойся, Рита! — я ещё ни разу не видел её в таком состоянии — глаза сверкают, лицо покрылось какими-то пятнами. — Ещё немного...

— Немного?! Опять врёшь?! Нет уж, с меня хватит! Я иду обратно!

— Ну подожди... — залепетал я, — куда ты пойдёшь? Ну немного осталось, правда... Смотри, уже скоро стемнеет, мы не успеем до темноты вернуться. Сейчас ещё немного пройдём, и будет полянка. Переночуем и утром обратно...

— Ну смотри! — она с сомнением покачала головой, но, похоже, доводы мои показались ей убедительными. Напоследок одарив меня зловещим взглядом, Рита кивнула на свой рюкзак, и я с готовностью накинул лямки ей на плечи.

К счастью, идти на самом деле оставалось недалеко. Скоро неприступные стены расступились и мы с облегчением скинули проклятую поклажу на мягкую траву небольшой ровной площадки в нескольких метрах от тропы.

Я немедля занялся костром и палаткой, а Рита куда-то отлучилась и появилась только, когда над огнём уже вовсю булькало содержимое котелка. Ужинали мы в сумерках, а потом попивали ароматный чай с веточкой чёрной смородины, которую я сорвал по дороге, и наблюдали, как на темнеющем небе зажигаются одна за другой неимоверно яркие звёзды.

Настроение Марго явно улучшилось.

— Андрюша, прости, что накричала на тебя... — сказала она, прижимаясь ко мне покрепче.

— Ладно, ничего... — я готов был что угодно простить ей за это «Андрюша». До этого меня так называла только мама...

Дневная жара махом улетучивалась в космос. Уже почти в темноте мы пошли ополоснуться на речку. Рита сняла рубашку с длинным рукавом, которую носила расстёгнутой, завязав узлом на поясе, и осталась в черном купальнике. Когда фонарик блеснул в её сторону, она стыдливо прикрылась руками. Я заметил, что запястья её были обвязаны множеством разноцветных фенечек из бисера и ниток, а на локтевых сгибах надето что-то вроде обрезков колготок или эластичного бинта. «Наверное, что-то с суставами», — подумал я.

Вдоволь повизжав от захватывающих дыхание ледяных струй, мы бегом поднялись в лагерь и, не сговариваясь, дружно нырнули в палатку. Вот представьте: нам по двадцать с небольшим, мы лежим, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться, в тесной палатке, а вокруг великолепная звёздная ночь и ни одной живой души в радиусе нескольких километров. Представили? Теперь понимаете, что дальнейшее было неизбежно, как Первая Мировая Война. И всё произошло совершенно естественно, словно и не в первый раз между нами. Наверное, каждый из нас был к этому готов, хотя... не знаю. Я не был готов. Надеялся, мечтал, но до последнего момента не верил. А потом узнал, что мечты сбываются.

Я отлично помню, как выглядело утро самого счастливого в мире человека. Солнце пробивалось через остатки сырого тумана, нехотя уползающего вверх по распадку. Невидимые в кустах пичуги разноголосым хором напевали гимн счастья, росистая трава пахла свежестью, а никогда не спящая Кынгырга деловито рокотала в нескольких десятках метров ниже, занятая архиважным делом — обтачиванием упрямых гранитных валунов.

Рита безмятежно спала, укрывшись с головой спальником, который я расстегнул в виде одеяла. Я смутно припомнил, что ночью она постоянно вскрикивала, вздрагивала в моих объятьях и успокаивалась только, уткнувшись носом в мою грудь. Сейчас я уже сам не был уверен, что это не было сном.

Традиционная походная манная каша на сухом молоке была почти готова, когда из палатки высунулась заспанная физиономия.

— Доброе утро! — улыбнулся я.

— Ух ты! — вместо приветствия произнесла Рита, восхищённо всматриваясь вдаль.

Долина реки здесь значительно расширялась, открывая великолепный вид на близкие, освещённые утренним солнцем горные пики. Я понял, что вчерашний разговор о возвращении забыт как страшный сон, поэтому после завтрака достал карту и начал, наконец, показывать своей девушке цель нашего похода.

— Вот, смотри, — водил я пальцем по бумаге, — мы здесь. Сегодня пройдём вдоль реки до стрелки, завтра штурмуем перевал и спускаемся по Федюшкиной речке до Китоя. Потом идём вверх, проходим Эхе-Гол и вот она — Билюта. Видишь?

Похоже, Рита не просто так кивала мне в ответ, а на самом деле что-то соображала в картах.

— А это что? — её ноготок отчеркнул зубчатую кривую линию.

— Каньон. Примерно, как тот, что мы прошли вчера. Все реки в Саянах в нижнем течении проходят в каньонах. Билюта тоже. Зато потом, смотри: минуем каньон и попадаем в широкий горный цирк с озёрами. Представляешь?! Настоящие горные озёра с чистейшей водой, а вокруг сплошные гольцы и даже не тающие ледники!

Мой энтузиазм передался девушке, глаза её заблестели, щёки порозовели. Вчерашний конфликт оказался позабыт, а мысли теперь бежали впереди нас — туда, где настоящих романтиков ждут невиданные красоты и незабываемые впечатления.

Мысль двигается быстро, но далеко не так шустры ноги. Тем более, на второй день. Мышцы ещё не успели привыкнуть к постоянной нагрузке, дорога поддавалась медленно, с частыми привалами, ноющей спиной и натруженными плечами. За полдня прошли всего десять километров и остановились на большой поляне в месте впадания Левой Кынгырги в Правую. Завтра нас ждёт настоящая горная тропа, медленно пробирающаяся между мрачными елями и кедрами, с чьих веток сказочной бахромой свисают длинные влажные зеленоватые бороды лишайников, которые приходится раздвигать руками, словно занавески. Завтра деревья с каждым километром трудного подъёма будут становиться всё ниже и корявее, пока совсем не лягут на землю, превратившись в стланик. Завтра нас ждут чудесные альпийские луга, поражающие своим цветочным великолепием, островки лежалого снега в тенистых распадках, по которым так весело кувыркаться и кататься на туристических ковриках, и небо... Кто не видел этого неба, тот не знает, что такое ультрамарин. И горы... Зубастые гребни неприступных пиков, причёсывающие облака. Блестящие пятаки ледниковых озёр среди изумрудных трав далеко внизу, белые, жёлтые, красные скалы и над всем этим бесконечное, потрясающее, нереально сине-фиолетовое небо, однозначно выигрывающее по глубине у восхищённых Ритиных глаз. Но это всё будет завтра. А пока нам есть чем заняться под шатром палатки...

Мы вышли рано утром и нырнули в сырой туман. Нужно успеть за день преодолеть перевал и спуститься до границы леса, чтобы было где добыть дров. Ноги уже чуточку привыкли к нудной ходьбе, и мы даже перевыполнили норму, пройдя почти половину спуска до Китоя. Я был по-настоящему счастлив, пьян от любви и чистейшего воздуха, бесконечно рад тому, что рядом самая красивая, самая умная и замечательная девушка, к тому же разделяющая со мной восторг от окружающей красоты. Только смущали немного частые перемены её настроения. То она сидела, тесно прижавшись ко мне, очарованная очередным великолепным видом, а через час вдруг начинала грязно ругаться и требовать повернуть обратно. Но я не особо обращал внимания на эти мелочи, главное, что мы были вместе и никто нам не мешал.

Изредка встречались люди — туристы, зачастую приехавшие издалека. Были и большие группы по двадцать-тридцать человек, и такие же как мы, предпочитающие путешествовать вдвоём. Однажды попались двое молодых немцев, которые попытались узнать у меня дорогу, потрясая какой-то странной картой, очевидно скаченной из интернета. Их английский я не понимал и просто достал свою карту, ткнул пальцем в место, где мы находились, и провёл линию до самого Аршана. Глаза фрицев загорелись, и они тут же предложили двадцать евро за мою карту.

— Твенти? — переспросил я.

— Твенти! — подтвердили иностранцы.

— Русские за двадцать евро родину не продают! — пафосно ответил я, вызвав истерический смех Маргариты, и гордо отправился восвояси.

Мы уже почти дошли до устья Федюшкиной речки. Здесь тропа обходила прижим, высоко взбираясь на склон. Но была и нижняя дорога, которая облизывала подножье скалы, временами проходя прямо по воде. Я решил идти понизу.

Не знаю, как это случилось. Мы обходили какой-то уступ над шумным потоком, и я вдруг услышал сзади крик, оглянулся и увидел, что Риты нет. И в тот же миг её клетчатая рубашка мелькнула в пенных бурунах под моими ногами.

Я не раздумывал ни секунды. На автомате скинул рюкзак и прыгнул в воду. Меня не пугала опасность утонуть, я просто не успел подумать об этом. Ледяная вода тут же перехватила дыхание, водовороты и буруны завертели, дезориентировали, кинули на камни, не давали вдохнуть воздуха. Но я барахтался, пытаясь увидеть Риту. Река не была глубокой, в спокойных местах её легко можно перейти вброд, но стремнина была опасна омутами и валунами, о которые очень просто разбить голову. Устоять при таком течении на ногах было нереально даже в тех местах, где глубина всего по колено. Поток вертел меня, словно куклу, я каким-то чудом успевал вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха.

Рита была рядом, я смог дотянуться и схватить её за талию. Стало ещё труднее держаться на плаву, но зато мы были вместе! Самое обидное, что ширина речки всего пять-десять метров, но скользкие каменные глыбы и сильное течение не позволяли выбраться на берег. Потом нам повезло: нас вынесло на полоску крупной гальки у края обширной каменной чаши, которую река выбила, обрушиваясь в неё маленьким водопадом. Всего несколько секунд продолжалась борьба со стихией, а мы были измотаны, исцарапаны и еле дышали. Я держал Риту в объятьях, она рыдала у меня на плече.

— Всё в порядке! — попытался её успокоить. — Давай выбираться отсюда!

Я встал, потянул девушку за руку, фенечки на запястье съехали к локтю, открыв моему взору три розовых, не очень ещё заживших шрама. Рита заметила мои округлившиеся глаза и поспешно прикрыла шрамы рукавом.

— Где мой рюкзак? — спохватилась Марго, как только мы выбрались на твёрдую землю.

— Не знаю... — я повертел головой, но нигде поблизости его не заметил.

— Найди мой рюкзак! Слышишь! Найди немедленно! — она трясла меня с такой силой, что я чуть было снова не свалился в воду.

Это была настоящая истерика, по сравнению с которой сцена в каньоне выглядела детским спектаклем. Недоумевая, я отправился на поиски.

Рюкзак нашёлся в ста метрах ниже. Он стал почти неподъёмным от воды, и когда я его приволок, Рита лихорадочно полезла внутрь и достала свой ридикюль. «Ридикюль» - это я так называл её сумку со всякой косметикой и разными женскими штучками. Он занимал треть рюкзака, и я никак не мог поверить, что Рита серьёзно намеревается взять этот ненужный груз с собой. Но она решительно заявила, что без сумки в поход не пойдёт. Пришлось смириться.

Ощутив свой ридикюль в руках, девушка успокоилась и принялась горячо благодарить меня за спасение. Я смущённо отнекивался, тем более, что мне теперь казалось, что спасение этого ридикюля волновало Риту сильнее, чем своё собственное.

Мы сидели, обнявшись, у костра спиной к огромному мшистому валуну, поросшему мелким кучерявым папоротником, и сушили свои вещи. Приключение осталось позади, адреналин отхлынул. Мы легко отделались: несколько царапин, ушибов и мокрая одежда — всего то!

— Смотри, какой папоротник живучий, — обратила внимание моя спутница, — растёт практически на голом камне!

— Это каменный зверобой, — блеснул знаниями я, — сильное снадобье от всяких женских болезней, бесплодия.

— Бесплодия? — Рита встрепенулась. — А как его принимать?

— Не знаю точно... наверное, сушить и делать отвар. А что?

— Да так, ничего... Просто интересно...

Вот интересное свойство человеческой памяти: она забывает всё плохое. Мы шли по хорошей натоптанной тропе вдоль широкого, но всё ещё шумливого Китоя, над нами роями вились слепни, которых в наших краях называют оводами, клещи ползали по штанам и нужно было каждые полчаса тщательно осматриваться и снимать с себя этих паразитов; было жарко, пот заливал глаза, спина болела от рюкзака, саднили ссадины, но я помню всё это, как будто оно происходило с другим человеком. Зато как сейчас чувствую чистейший воздух, напоенный ароматами цветущих трав и горных снегов, вижу яркое солнце, слышу щебет птиц и рокот близкого речного переката.

Скоро мы перешли по шаткому деревянному мостику реку Эхе-Гол, и тропа углубилась в густой хвойный лес. Здесь было чуть прохладнее, меньше докучливых насекомых, и дело пошло быстрее. К вечеру мы оказались перед ещё одной горной речкой — Билютой. Она было шире любой из предыдущих, и над ней был натянут длинный подвесной мост. Идти по нему можно было только поодиночке и очень медленно — сильно раскачивается, но нам туда и не надо было. Здесь я собирался повернуть налево и пройти вдоль реки до её верховий.

На полянке возле развилки тропы стояла допотопная брезентовая палатка на деревянных колышках, над угасающим костерком висел закопчённый котелок.

— Куда путь держите, молодые люди? — от реки неслышно подошёл невысокий человек в просторной холщовой рубахе. В руке у него была самодельная удочка из ивовой ветки, лицо скрывалось в зарослях густой светлой бороды. — На Шумак, небось?

— Нет, мы хотим по Билюте вверх подняться, — я охотно поддержал разговор.

— А верёвка у вас есть?

Я помотал головой.

— Без верёвки не пройдёте, — категорически заявил мужик.

— Ну... попробуем... — я пока ещё не совсем понимал, чем поможет верёвка.

— Отужинайте с нами, чем Бог послал, — человек сделал приглашающий жест к костру, — устали с дороги-то? Сейчас ребята подойдут.

Мы с облегчением скинули рюкзаки и присели на камни возле кострища. Из леса робко вышли двое мальчишек лет восьми-девяти с охапками сухих сучьев, подошли, поздоровались и аккуратно сложили дрова в сторонке. Пацаны были белобрысы, худоваты и одеты в такие же простые рубашки, как и их, скорее всего, отец.

— Это отроки мои, — подтвердил догадку бородатый, — Митька и Витька. Ну, пища наша скромная, не обессудьте!

Перед нами появились деревянные миски и такие же простые некрашеные ложки. Хозяин взял котелок и налил из него аппетитно пахнущее варево. Уха! Мы накинулись было на угощение, но потом обратили внимание, что сами хозяева не едят.

— Спасибо! — сказал я. — А вы?

— А мы потом. Положено сначала гостей накормить. А ты прикройся! — мужик показал на голые Ритины ноги и протянул выцветшее полотняное полотенце. Рита смутилась и укрыла колени тканью.

— Очень вкусная уха! — я не врал, хотя в ней была только рыба, соль и перец. — А вы куда идёте?

— На Шумак шли, да решили остановиться, запасы пополнить. Здесь хариус богато клюёт.

— Мы тоже ночевать остановимся. Там, чуть выше. — я махнул рукой вверх по течению.

— Не, вставайте лучше тут! Здесь клещей нет!

— А там есть? — спросил я недоверчиво, неужели какие-то сотня-другая метров решают всё?

— Там есть, — уверенно ответил бородатый.

Вообще, странное он производил впечатление. Эта борода, одежда, ботинки, в каких не хоронят. Палатка, утварь. Такому человеку больше всего подходило сидеть на крылечке в музее деревянного зодчества и вырезать из дерева свистульку. А ещё напрягала такая спокойная его уверенность в своей правоте. Я не в первый раз был в этих горах, а уже во второй, поэтому считал себя достаточно опытным туристом, чтобы на веру принимать утверждения сомнительного бородача, похожего на старообрядца. Да и неловко было останавливаться рядом с чужими людьми, ведь мы пришли сюда за уединением. Если бородатого так смутили голые ноги, то наше обычное поведение вообще, наверное, в краску вгонит.

Мы поблагодарили за угощение и пожелали счастливого пути. Пацаны, которые вели себя совсем не по-детски, всё время смиренно сидя на брёвнышке и не проронив ни слова, вежливо попрощались. Хотелось быстрее покинуть поляну. Несмотря на гостеприимство и радушие хозяев, чувствовали мы себя рядом с ними неловко, словно голые в храме.

Река здесь была почти спокойная, берега пологие, и скоро мы без труда нашли небольшую живописную площадку в нескольких метрах от воды, где и разбили палатку.

— В горнице моей светло-о-о, это от ночной зве-езды-ы... — в этот вечер не мы прислушивались к тихому говору реки, а река удивлённо внимала нашему разноголосому пению.

Другие работы автора:
+8
02:55
705
17:31
+1
«гнетился» — есть такое слово?
«Она былА шире любой из предыдущих, и над ней был натянут длинный подвесной мост».
06:41
+1
Да, тут попадается. Каждый раз что-нибудь нахожу.
«Гнетился» — да, есть.
Теперь точно есть.
Нашла два значения: гнетить — поперёк крыши укладывать гнет и зажигать, поджаривать хлеб, раздувая огонь.
08:12
+1
«Но обратим наш взор: тут пал чертог суда, Оплачь его, — но в нем весы держала мзда, Неправдою закон гнетился подавленный;»
В.В. Капнист: «ВИДЕНИЕ ПЛАЧУЩЕГО НАД МОСКВОЮ РОССИЯНИНА».
Не знаю, для меня это слово всегда было знакомо. Другой вопрос, оправдано ли его использование здесь.
11:25
+1
Убедительно. Тем более что смысл был понятен изначально. Просто раньше с этим словом не встречалась.
04:30
+1
Польстился на аннотацию. Не, слишком много пересказов, как будто читаю тревел-блог. Написано хорошо, но у тебя все написано хорошо, потому и можно спокойно дочитать. Но чтобы было интересно — нет.
Плохи дела с экспозицией, с тз персонажа, я ничего о нем не могу сказать, кроме того, что он ходит в походы и у него есть тойота. Да и как ходит — как можно идти туда, где есть клещи, с голыми ногами?
06:45
+1
Так и было задумано. Многим нравится читать про путешествия. Если что, маршрут реально можно повторить. С ногами все нормально ходят, просто нужно почаще осматриваться. Даже удобнее, потому что можно клеща почувствовать. Это всё фигня.
Мне рассказ из-за другого не очень, но к нему было много восторженных отзывов — интересно, мол.
11:30
+1
Вот, кстати, и мне описания природы очень понравились. Этакая романтическая история на фоне пейзажей. Тревел-блог? А почему нет?
11:43
+1
Да, идея была такая.
07:57
+1
Ммммм, знакомые и близкие места… Обожаю Аршан и его водопады… Подтверждаю — виды там изумительные.
08:07
+1
Рад встретить здесь землячку! drink
Наконец ты принёс «Риту» на БС.
Жаль, что реал заедает. Редко захожу. Не успел проголосовать. Одна из лучших историй, которую читал в сети. Браво, дружище! thumbsupdrink
07:40
+1
Спасибо, Кристо!
Я помню, что тебе понравилось. Пусть и другие почитают.
20:42
+1
Рассказ назван Рита и в первой четверти рассказа только Рита, поэтому, наткнувшись на Марго, немного растерялась: кто такая. Есть самостоятельное имя Рита и к Марго это имя не имеет никакого отношения. Потом в рассказе и Маргарита появилась. Наверное, если не в названии, тол в первых же строчках рассказа лучше написать Маргарита, чтобы без недоразумений.
Написано классно, как всегда! Меня сюжет захватил, непременно буду дочитывать.
и достала своё ридикюль.

точно своЁ? Мужской же род вроде
Очень понравилась троица — отец и два сына, которых герои встретили в пути. Старообрядцы, скорее всего. Интересно, появятся ли еще эти герои?
06:13
+1
Да, здесь всё ещё попадаются опечатки, хотя я постоянно что-то подправляю. Устал уже. Тогда, когда писал, у меня даже Ворда в компе не было, ошибки выискивал глазами.
Старообрядцы списаны с натуры (я встретил их именно в том месте), как и некоторые другие персонажи, но они — всего лишь вешки на пути героев.
Спасибо, Рена!
06:21
+1
Игорь, опечатки даже в книгах случаются. Жаль, что старообрядцев больше не будет. Мне про них очень интересно читать. В свое время буквально взахлеб прочла все романы Черкасова.
06:29
+1
Там много удивительного — в горах. Если умеешь удивляться, конечно.
Вот и встречи некоторые тоже удивляют. Но это всего лишь встречи, в жизни они практически всегда одноразовые.
Но дальше будет ещё интереснее!
06:43
Буду читать.
Кстати, вспомнила, что еще смутило. Веснушки у Риты. Темноволосые, а ты именно такой сделал героиню, редко когда с веснушками. Я, во всяком случае, не встречала. Канапушки — прерогатива рыжих или очень светлокожих и светловолосых
06:59
+1
Не, бывает. Особенно, когда глаза голубые или зелёные.
07:12
+1
Мало я в женщинах разбираюсь :)))
Загрузка...

Другие публикации