Стерва

- Ну, что ты возишься там? Давай кончай скорей, - проскрежетала Настя сквозь зубы.

Дрозд наверху отчаянно долбил шейку матки, но, очевидно, это и ему не доставляло особого удовольствия.

Она назвала его дроздом за приплюснутое с боков лицо и буратиночный нос. Это было забавно в баре. Пообщаться с дроздом. Дрозд, дрозд, сколько мне осталось жить? Пил он хорошо и ей подливал. Или это кукушка считает годы? Ладно, пусть будет дрозд. Во всём виновато освещение подобных заведений. Там даже дрозд кажется павлином.

Когда он дотащил её до кровати и снял свои трусы, она почуствовала, что, возможно, ошиблась партнёром на ночь. Явный перебор в масштабах инструментария. Но она никогда не признавала поражений.

Ещё она любила эвфемизмы. Считала, что медицинская откровенность возможна только с близкими людьми. Поэтому своих ван-таймеров звала пупсик, пепсик, бульдожка. Использовала уменьшительно-ласкательные независимо от размера. Но этот оказался - дрозд.

Она столкнула его с себя. Буркнула: “Кофе не надо”. Оделась и уехала домой.

***

Утром застрявшая на недели статья о классификации форм поверхностей Пуанкаре расширенных функций Де Витта неожиданно продвинулась так близко к завершению, что Настя позвонила редактору журнала Академии Наук и сообщила, ей нужны два печатных листа в ближайшем выпуске. Тот промямлил, мол, номер уже свёрстан. “Хорошо, отдам французам”, - сказала она и положила трубку. Через минуту, Настя ещё не успела сварить кофе, редактор перезвонил. Забыл, что одну публикацию нужно подредактировать, и место было.

Если бы не сессия, статья была бы готова за пару дней. Но, ноближ-оближ, нужно отрабатывать профессорскую позицию.

***

- Что у вас руки трясутся? Вы пьяны? - спросила Настя у третьекурсницы, подошедшей за экзаменационным билетом. - К экзаменам нужно готовиться, а не по барам отираться. Курочкина! - позвала она очередную студентку отвечать на билет. Девчонка правильно решила задачу на условия Коши-Римана, но в теоретической части забыла минус во втором условии. - Что ж мы так, милочка? Накраситься мы не забыли, а на минус мозгов не хватило?

Это её не радовало, нет. Это не было соревнование или желание победы. С кем соревноваться? Со слюнявыми девицами? С прыщавыми парнями? Но это было как турецкий кофе по рецепту, только она умеет готовить, как прыжок с моста на банджи, неоднократно проделанный ею, как кошки-мышки в роли волка, как просто немного адреналина, чтобы хватило сил дожить остаток дня. Ну, и всё таки она умеет кое-что в этой жизни.

***

Уже поздно вечером, запарковавшись во дворе дома, Настя шла к подъезду и тут услышала неприятный звук. Звуком был плач. Детский плач. Она обернулась на игровую площадку в центре двора. Никого не видно. Сделала шаг к двери, но ребёнок снова противно всхлипнул. Огляделась, двор пуст. Вздохнула и пошла на площадку. Звук доносился из домика возле песочницы. Она заглянула в окошко:

- Кто там? Выходи. Выходи, не бойся. Я нестрашная. Я помогу.

Из домика вышла зарёванная девчонка лет четырёх-пяти. Подняла голову и снова опустила, всхлипнула.

- Не плачь. Ты здесь живёшь? Я, вот, здесь живу, а тебя не видела, - сказала Настя и подумала: “Да я никого здесь не видела”.

- Я не знаю, где я живу, - ответила девочка. - Я потерялась.

- Пойдём.

- Куда?

- Ко мне домой. Покушаешь, а я буду искать твою маму. У тебя же есть мама?

- Даааа, - девчонка снова заплакала.

- Только не реви. Я этого не люблю. Давай руку.

Они подошли к двери, ярко освещённой фонарем. Из глубины двора послышался крик: “Люба! Люба!” - и к ним подбежала испуганная женщина

- Мама! - девчонка рванулась навстречу.

- Вы что с моим ребёнком делаете? - зло спросила мать.

- Ничего. Она плакала у нас на площадке. Я взяла её, чтобы вызвать полицию.

- Полицию?

- Вы-то сами, что делаете?

- Мы живем в том доме, через дорогу. Люба, ну как же ты ушла из нашего двора? Я думала, с ума сойду.

Они, уже не обращая внимания на Настю, пошли в сторону своего дома.

***

Постояв у двери, Настя села в машину и поехала в круглосуточное кафе “Белый парус”. Хозяин был в литературную тему. Со стен глядели многочисленные лики былого величия русского языка. Настя заходила туда, ожидая, может быть, и она это понимала, наивно, соответствующих дизайну посетителей.

Заказала кофе по-парижски. Осмотрелась. Через столик сидел мужчина в хорошем костюме. На голове - седеющая шевелюра и очки, через которые он, не отрываясь, читал какую-то толстую книгу. Он не положил книгу на стол, но держал её обеими руками почти вертикально.

“Вот бы меня так кто-нибудь прочитал”. - подумала Настя и открыла лаптоп. Полистала свою статью.

“Настя, Настя! Где рецепт для счастья?” - вдруг услышала она голос изнутри. В школе она сочиняла стихи. Беспомощно-наивные, детские стишки о любви и счастливом будущем. Она была уверена, что лучшее ещё впереди.

Настя посмотрела за окно, отхлебнула кофе, положила на стол деньги и ушла.