16. Встреча

Он прилетел к ней один, своим ходом. Исход был не ясен. И ни за что не явился, если бы можно было обойтись без нее. Она- последняя из старых богов осталась здесь. Только она и он.

Она была нужна ему живая, и только в союзе с ним. Он надеялся измотать ее и поговорить. Но… все самое важное всегда бывает после «но». Но если ничего не выйдет, придется с ней покончить. Живых врагов в тылу не оставляют.

Это из-за него она осталась здесь. Не зная любви, он не знал и этой женской силы. Не знал, что случается с теми, кто воспользовался такой силой не по назначению. Не понимал он и того, что любовь как первичная энергия способна породить не только блаженство, но и ненависть, преследование, месть. Так куст розы может переродиться в бесплодный шиповник и заполонить сад. Признавал ли он свою вину в таком перерождении? Нет, не признавал. Она могла забыть, простить, кого-то еще полюбить. Ее погубила наивность, а не его подлость.

Теперь он ехал к ней, во всеоружии, по берегу реки Снов. Боевой конь- верный товарищ, предвидя страшную битву, фырчал, выпуская дым из трепещущих ноздрей. Зеленый камзол смягчал удары заговоренных древней богиней лат о высохшую кощееву плоть. Кривой меч привычно лежал в руке, плащом тянулась вода из реки, он впитывал ее всем своим существом, набираясь сил перед предстоящей обороной. Верными когортами шли гроза, отяжелевшая молниями, и ветер, готовый бросать вырванные вековые деревья во врага. Он вел стихийную смерть навстречу смерти человеческой. Он знал: сейчас в предрассветных сумерках ее силы были на исходе после тяжелой ночи и это был лучший момент для удара.

Скоро стал виден язык тумана, привычно тянущийся от реки к избе, там в острие языка ковыляет она- древняя богиня, ставшая человеком. Женщина, выбравшая не того. Самая могучая ведьма этого смешного и страшного мира. Он пришпорил коня и помчался навстречу бою.

Яга вышла из тумана и сразу увидела его, несущегося во весь опор. Глаза врага горели. В мгновение ока, набрав силу, она обернулась, посох стал стальной косой, в другой руке возник серебряный серп. Ветер, пришедший с Кощеем, растрепал волосы, в которых остались седые пряди, образовал вокруг головы причудливый нимб из вьющихся змей. Она неотрывно смотрела на него, давно готовая к этому шансу.

– Все в избу!!! – ее голос прогремел громом, возвещавшим грозу. Серая тень на мгновение замялась под крыльцом и запрыгнула к двери. Она почувствовала, что дверь в избу поглотила последнего живого и пропала, окно захлопнулось ставнями. Изба превратилась в осадную крепость, а если она не выживет – в гроб для обитателей, открыть дом сможет только Яга.

Время остановилось.

Кощей летел на нее с непокрытой головой, длинные, седые патлы развевались, худое от напряжения лицо превратилось в череп, в темных провалах глазниц сверкало отчаянье. Он начал поднимать меч для удара как в замедленной съемке.

Перед ее мысленным взором пронеслось, как она сама открывает ему дверь, а он, такой молодой, красивый, с черными густыми кудрями, совсем босой, входит, обнимает, притягивает к себе сильной горячей рукой, нежно целует в лоб своими мягкими, пухлыми, немного капризными губами, от него пахнет маслом...

Вот он разговаривает с отцом. Она думала: он будет просить ее в жены. Прижала ухо к двери, плохо слышно, но она услышала: «Гефсиманский сад … поцелую», – всю ее охватил трепет предстоящего счастья, – «30 сребреников? Маловато за учителя», – и все поняла. Земля ушла из-под ног. Ноги подкосились, она упала. Выходя, он резко открыл тяжелую дверь, выскочил, словно под ним горело, и не заметил, что сломал ей не только нос, но и судьбу. Она несла это очень долго… Это выжгло ее маленькую душу до тла. И сейчас, когда он готов был убить ее, она вдруг поняла: все сгорело, и пепел давно стал землей. Стало легко и ясно.

Она воткнула в землю косу перед животным, и, чтобы не налететь на острие, страшный Кощеев Конь встал на дыбы. Яга высоко подпрыгнула и ударила мертвой ногой по мертвому запястью Кощея, занесенный для удара меч выпал. Захватив его шею серпом, она повлекла его за собой и пригвоздила его к земле лицом в грязь. Стихия, потеряв волю своего хозяина, неистово и бестолково бушевала, молнии слепо били куда попало, ветер забыл направление, разбился на безумные потоки, утратил силу. Кощей осторожно повернул испачканное лицо к ней:

– Ты все так же хороша… – попытался он сделать комплимент и улыбнуться. Когда пушечные ядра кончились, говорит дипломатия.

– Даже лучше… – как смешон был этот старик, лежащий в грязи и не желающий попортить шкурку.

– Я пришел поговорить.

– Это трудно было не заметить, а где цветы и тортик? Сейчас вроде так принято.

– Извини, не знал, что ты любишь сладкое.

– И все?– она смотрела на него сверху вниз, на его уже вполне человеческое лицо, в его выпученный глаз и думала, чего же она от него ждет: не извинений же за тортик. Зависла пауза, ветер утих, гроза захлебнулась и ушла, конь запутался поводьями в лезвии косы, смирно стоял и удивленно косился на хозяина.

– Прости меня, я предал твою девичью любовь, я использовал тебя, я поплатился.

– Ты поплатился не за это! – она встала, прямая и живая, как всегда.

– И за это тоже… прости, – он закрыл глаза, напряжение ушло, пропал конь, доспехи, меч. В грязи лежал старый человек в грязном исподнем с фиолетовой полосой на шее от ремня, на нем он пытался повеситься уже больше двух тысяч лет назад.

Встать Кощей не мог и не хотел. Так с ним бывало после горячей женщины, хорошей книги, ну и еще один раз. Полная опустошенность. Новый кувшин, готовый принять в себя молодое вино мироздания. Чудесное ощущение, которое недоступно женщине. Оно прекрасно, даже если ты лежишь в грязи. Женщина все принимает в себя, пытаясь найти место каждой ерунде. Мужчина, выбрасывая все избыточное, порождает новое и освобождает место для логичной красоты порядка.

– Ты вставать будешь? – Яга держала в руке свой посох, явно намереваясь ткнуть им в бок специалиста по переговорам.

– А курить нет? – Кощей перевернулся на спину, открыл глаза и улыбнулся молодому утреннему небу.

– Курить ему! Ты совсем обнаглел? – совсем по-бабски возмущалась Яга.

– Я так и знал, – и он уставился в рассветное, почти голубое небо, на желтый диск, растущий над горизонтом. – Это наш первый с тобой рассвет…

Яга хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег прибоем. От возмущения у ведьмы пропал дар речи, она ударила посохом в лужу и окатила Кощея грязной водой.

– Романтик, блин, – резко развернулась и ушла открывать дом.

Между тем эйфория схлынула, вода стала холодной, ветер – пронизывающим, положение – унизительным. Надо было вставать.

Он встал и, обтекая грязной водой, поплелся за старой знакомой совершенно довольный результатом. Все живы, разговор состоится, а грязь – не сало, потер – и отстало. Он улыбнулся и даже начал насвистывать Вальс Цветов.

Пока Кощей, не торопясь, шел к дому Ведьмы, Яга уже открыла дверь и выпустила перепуганных пленников. Они столпились на крыльце, любопытно выглядывали, изучая пришельца. Яга стояла внизу, дожидаясь, когда Кощей дойдет.

– Вот ты … – Яга не нашла слов, которые можно было бы произнести при ребенке, но Маша услышала и зажала ушки. – Идет, свистит. Не свисти – денег не будет.

– Это у меня-то не будет? – он нагло улыбнулся. Будто и не было боя, унизительного поражения, эпохального признания.

– Как с гуся вода, – фыркнула Яга и обратилась к собравшимся наверху. – Что смотрите? Спускайтесь, знакомиться будем.

– Волка я знаю, – Кощей попытался как можно приветливей улыбнуться. – У тебя человек был? Правильно? Вы с ним Василису у меня увели. Я ничего не путаю?

Волк отвернулся. Ему был органически неприятен Кощей. Как все живое, он избегал соприкосновения со смертью и старался держаться от него подальше.

– Какая милая девочка, – он обратился к Маше, – какая загадочная, ты кто?

– А вы кто, деда?

– И невоспитанная. Сначала представляются младшие, – он слащаво улыбался, приоткрыв выступившие клыки. На грязном лице это выглядело жутковато.

Но девочку клыки не напугали и даже не вызвали интереса.

– А почем Вы знаете, что Вы старше, может, я просто хорошо сохранилась? И потом, вы же мужчина, во всяком случае были.

– Зоопарк какой-то, – под нос пробурчал он. Кощей был недоволен, растерян и впервые подумал, что возможно педагогика – это не его.

– Слезайте, устроили тут диспут о правилах этикета, а сами даже не знакомы, – вмешалась ведьма. – Живо! – прикрикнула она, и все спрыгнули: Волк с Машей на спине, Оксана сама.

– Это Кощей, – представила она его, – а это Серый Волк, ну вы, оказывается, знакомы, Маша, Оксана – моя воспитанница.

– Здравствуй, Оксана, – подчеркнуто вежливо сказал Кощей, с интересом оглядывая девицу.

– Здравствуйте, – она смотрела на него с подозрением битого щенка. – Как мне Вас называть? Кощей?

– Нет, детка, зови меня Мастер.

– А мастер чего? – вклинилась Маша.

– Мастер всего, – решила прекратить провокацию Яга. Она очень устала сегодня утром. – Все познакомились? Кощей, иди в баню, она остыла, но вода еще теплая, помойся. Оксана и Маша готовят завтрак. Мы с Волком поговорим чуток, – распорядилась Яга, и все, кроме Кощея, разошлись.

– Ты чего ждешь?

– А ты разве со мной в баньку не пойдешь? – он растянул пасть в похабной улыбке.

Яга молча замахнулась и попыталась огреть его по спине. Но Кощей неожиданно резво отскочил, и посох со свистом рассек воздух.

– А могла бы покалечить, – продолжая улыбаться, он отвернулся и пошел в сторону малюсенькой бани довольной пружинящей походкой.

– Вот ведь говнюк! – в сердцах буркнула ведьма, смотря ему в спину.

– Не знал, что вы так близко знакомы, думал, просто недолюбливаете друг друга, – немного ошалевший от увиденного, Серый сидел и почесывал задней лапой за ухом.

– Много ты понимаешь, – нахмурилась Яга, – пошли разбираться с тобой.

Пока новый участник стремительно растущей компании отмывался от грязи и позора, Яга пыталась обернуть Серого. Несколько раз она выкрикивала Оксану, приказывая ей принести то один настой, то другой, девка ворчала, но исправно выполняла указания. В конце концов Ведьма сдалась.

– Серый, давай Кощея попросим, он все-таки опытней меня в колдовстве и оборотни ему ближе, он в ворона обращается…

– Нет, не хочу быть ему обязанным, – опустил разочарованную морду Волк.

– Началась игра «ромашка», хочу-не хочу… – Яга в сердцах хлопнула себя руками по бокам. – Ты думаешь, почему он такой довольный? Я его мордой в грязь чуть не развоплотила, а он как ни в чем не бывало шутит.

– Почему? – не поднимая грустных глаз от земли, спросил Серый.

– А потому что ему всегда было плевать на методы, главное – своего добиться. Вижу цель, не вижу препятствий. А ты развылся, тут хочу – тут не хочу… Реши, чего ты больше хочешь.

– Надо расставить приоритеты… – вспомнил он фразу из какого-то бизнес-тренинга.

– Во-во, расставь, эти самые… Пошла я есть и спать. И чтобы тихо здесь! – она запрыгнула на крыльцо и пропала за дверью. Волк улегся под домом, закрыл глаза и задумался над приоритетами.

Скоро из дома выскочила Оксана и побежала к баньке с полотенцем и каким-то тряпьем.

Летнее утро было на исходе, предвещая дневной зной. Но в лесу уже пряталась осень, и в тени дома Волк чуял ее первые нотки.