Техника небезопасности

В маленьком городе, на самой его окраине, очерченной мрачным забором вечно дымящего завода, на третьем этаже красного дома, в крохотной однокомнатной квартире жил Телевизионный Мастер. Были у Мастера жена и маленький сын. Только жили они не с ним. И сына своего, так на него похожего, но без морщин и седины, но с такими же серыми глазами он видел только по выходным.
Мастер чинил телевизоры. Пузатые старые телевизоры с круглыми переключателями каналов и колёсиком громкости. Телевизоры ломались часто, и работы у мастера было хоть отбавляй. Часто он брал работу на дом.
Дома у Мастера царил образцовый порядок. В комнате помимо шкафа с книгами и справочниками, стоял узкий жёсткий диван и большой рабочий стол. На этом столе лежали паяльные Инструменты и стояли измерительные Приборы. Рядом на стене висели инструменты монтажные. Все они были почти такими же старыми, как и их хозяин.
Вечно хмурый, дымящий Паяльник с толстым жалом. Канифоль, весёлая и смеющаяся искрами. Олово, смотанное змеёй. Сестры-близняшки Отвёртки: крестовая и шлицевая. Стальной Пинцет. Толстый и могучий Осциллограф стоял рядом с юрким, вечно мельтешащим стрелочным Вольтметром. Все вместе они недолюбливали инструменты монтажные за их грубость и неотёсанность. Только Отвёртки пользовались всеобщим почётом и уважением.
Из монтажных выделялись злым нравом заскорузлые Пассатижи. Особенно Пассатижи пыхали злобой в сторону Пинцета, завидуя его прочности и утончённости. А когда однажды Пассатижи упали на Осциллограф и откололи от его крышки приличный кусок, не взлюбили монтажников и Приборы. Осциллограф за порчу своего массивного тулова, а Вольтметр из солидарности.
Старый Мастер любил свою работу и свои Инструменты. Но ещё милее ему была старинная Картина, висевшая на стене над рабочим столом. Эта картина досталась Мастеру от его отца, а тому от его отца, деда Мастера. На Картине неизвестный художник нарисовал домик, озеро и лес. Небольшая деталь — церковь старая на косогоре. Когда Мастер уставал от душного города, он поднимал глаза к Картине и подолгу смотрел на неё, представляя себя возле озера.
Друг Телевизионного Мастера, Художник, как-то побывав у него дома, сказал, что Картина очень ценная, и предлагал за неё огромные деньги. Телевизионный Мастер никогда не брал много за свою работу, часто ремонтировал бесплатно и не имел лишнего гроша в кармане. Но Картину он всё равно продавать не стал. Ведь что такое деньги...
Инструменты тоже любили старинную Картину. Как только Мастер уходил на работу, Инструменты начинали шептаться, а потом все дружно переползали в Картину, дружелюбно раскрывавшуюся для приёма друзей.
Канифоль с визгом кидалась в мягкие воды озера; Паяльник, прибирая за собой длинный шнур, растягивался в прохладной тени раскидистой липы; Отвёртки впивались в покосившийся забор; Олово распрямлялось в душистых травах и вдыхало терпкие запахи; Пинцет забирался на верхушки деревьев, наслаждаясь простором; а Осциллограф с Вольтметром прогуливались вокруг церкви. Осциллограф многозначительно качал электронным лучом, а Вольтметр дрожал стрелкой под звон колоколов.
Вечером с неохотой они возвращались на свои места отдохнувшие и посвежевшие.
***
Время шло, Мастер старел, а сын его рос. Всё кругом менялось, всё меньше приносили в починку выпуклые телевизоры, всё чаще появлялись плоские ящики. Только Мастер ничего в них не понимал. Разобрал как-то раз, голову сломал, а не понял их устройства. И бросил в досаде это занятие.
— Как-нибудь дотяну, — успокоил он себя.
И продолжил жить от выходных до выходных в радостном ожидании сына.
Да только не дотянул.
Однажды Инструменты услышали, как сын сказал:
-У всех есть компьютер, а у меня нет... — И печально вздохнул.
Загрустил Мастер, сгорбился в своей кручине. Задумался, взглянул на Картину. Помотал головой и достал шкатулку, а из неё вынул горстку мятых купюр.
И вскоре на рабочем столе появился шумный Компьютер. Вообще-то, появились вместе с ним потёртая клавиатура и монитор с царапинами, но они вели себя безмолвно, и что творилась в их электронных душах, никто не знает.
***
Мастер робко нажал кнопку. Компьютер заурчал, вздрогнул всем телом, пикнул хрипло и... и, ухнув, будто из него выпустили воздух, погас лампочкой и выключился. Как ни жал на кнопку Мастер, не подавал Компьютер признаков жизни.
Мастер горестно покачал головой и взялся за Отвёртки. Раскрутил белый потёртый корпус Компьютера, заглянул внутрь. Пощупал Осциллографом и потыкал Вольтметром...
— Да где мне! — вздохнул Мастер. — Старьё, а я ещё старее. Не по силам мне.
И подпёр Мастер рукой голову, и стал смотреть тоскливыми глазами цвета осеннего неба на Картину. Только не сходило в этот раз на него благолепие деревенское, не оживляли тоску чистая вода и крепкая изба, не пускали в него соки жизни седые купола церкви...
Вздохнув, снял Мастер Картину и упаковал в бумагу. И пошёл на работу, оставив Картину возле двери. Не решился уносить вот так сразу.
Только дверь закрылась, заволновались Инструменты.
— Мы ж без Картины погибнем! — пискнула Канифоль.
— Не суетись, — пробасил Осциллограф. — Подумать надо.
— Сами отремонтируем! — закричали хором сёстры Отвёртки.
— Точно! — включился Паяльник. — Давайте сюда плату!
— Не суетись, — сказал Осциллограф уже Паяльнику. — Подумать надо.
— Заладил! Нечего тут думать, делать надо, — сказал уверенный в себе Пинцет и пошагал к раскрытому Компьютеру.
— Погоди! Проверим сначала, — замельтешил стрелкой Вольтметр.
— Да ладно, чего там... — ответил Пинцет и сунулся внутрь.
Все замерли, только тихо загудело внутри Осциллографа.
Бах! Канифоль взвизгнула и раскинула мелкие осколки; Отвёртки стукнулись ручками; Вольтметр завибрировал стрелкой, а Осциллограф пустил волны по экрану. Паяльник налился красным. Одно Олово невозмутимо размоталось и сказало:
— Паяльник, давай!
Но Пальник не спешил, он, как и все ждал, что там Пинцет. Когда дым рассеялся, появился закопчённый двуногий герой и сказал с гордостью:
— Шарахнуло маленько! Вольтик и Осцик, поглядите, по-моему, там кондёр накрылся.
Закопошились остальные, включились в работу.
Паяльник разогревался, Канифоль бегала вокруг, все подсовывала свои блёстки под его жало, а Пальник ворчал: «Рано!». Отвёртки кинулись откручивать блок питания тихого Компьютера, который только покрёхтывал и не мог объяснить, что в нём поломалось. Осциллограф разматывал свои щупы, а Вольтметр дрожал от волнения.
Потом Приборы деловито просунули свои длинные руки-провода в снятую плату, стрелка Вольтметра запрыгала, по экрану Осциллографа пошли волны зеленоватого цвета со вздёрнутыми пиками.
— Ну, что там, что? — волновалась Канифоль.
А Вольтметр уже не волновался. Он всегда успокаивался, когда начиналась работа. А Осциллограф, наоборот, от напряжения стал нагреваться.
— Пинцет прав! — прогудел Осциллограф. — Конденсатор вспух.
— Делов на пять минут, — кивнул стрелкой Вольтметр.
Все выдохнули облегчённо, Олово с Канифолью вновь подставили себя под раскалённое жало Паяльника, но тот всё ещё держал жало на весу.
— А где ж мы возьмём конденсатор?
И радость сразу померкла. Об этом не подумал даже мудрый Осциллограф.
— Да чего вы, как дети малые! — воскликнул Пинцет. Он вечно совал свой нос во все щели и знал всегда больше других. — У Мастера коробочек всяких полно, найдём чего-нибудь!
— Ой, Пинцетик, миленький! Какой ты молодец! — снова взвизгнула Канифоль и кинула вокруг смолистые крошки. Она была давно влюблена в Пинцет, но Пинцет редко трогал её за блестящие бока. Он мечтал коснуться своими перьями Олова. Но Олово отвергало его притязания и неизменно лезло под жало Паяльника.
— Выпендрёжник! — прогундел Осциллограф. — Надо ещё измерить, неизвестно, что там в этих коробочках.
Но Пинцет не обратил ни на кого внимания. Он вместе с сёстрами Отвёртками полез в ящики стола.
— Есть! — закричали Отвёртки, и появился Пинцет с бочонком-конденсатором с длинными ножками-контактами.
— Отлично! — обрадовался Паяльник, завидев длинные ножки, которые можно будет замечательно облудить.
Он сунул своё жало в Канифоль, от чего та в восторге задымилась. Запахло сосной. Все Инструменты любили этот запах. Олово подобострастно распрямилось, подставляя краешек под жало. Пинцет с завистью смотрел на них и жалел, что его геройство закончилось. И теперь ему только ножки этого уродливого конденсатора хватать. А на них сейчас блестящей слезой ложилось такое манящее Олово...
— Пинцет! Где ты там? — недовольно пробухтел Пальник, уже нагревая ножки старого конденсатора, предварительно вытащив компьютерный шнур из розетки.
Пинцет подскочил и схватил своими рычажками мёртвую ногу. Паяльник приложил жало и надавил, Пинцет потянул, и со скрежетом они вынули сначала одну ногу сломанного конденсатора, а потом и вторую. А Компьютер всё также лишь вздыхал, пока копошились в его внутренностях.
Отживший своё конденсатор кинули в урну. Только Канифоль горестно вздохнула — она хотела обволочь и эти провода... Неуёмная была Канифоль, кидалась на любые контакты.
Тут понадобилось Шило. Оно вечно спало и только по большой просьбе появлялось на рабочем столе. Сейчас был как раз такой случай. Уговаривали — ведь Шило числилось в монтажных инструментах — всем коллективом. Умерили свою гордость и уговорили.
Шило покряхтело, но отверстие вместе с паяльником проковыряло и, совершенно не интересуясь, что за сыр-бор, убралось в свою нишу.
Пинцет направил тщательно облуженные ножки конденсатора (когда олово ложилось ровным слоем на обканифоленные проводки, он отвернулся), Олово жирной каплей слезло в отверстие и растеклось по окружности и вверх-вниз. То же самое сделали и со второй ножкой.
— Готово! — сказал Паяльник, довольный своей работой.
Отвёртки прикрепили блок питания в Компьютер. В тяжёлых вздохах Компьютера послышалась надежда.
— Можно проверять? — спросил Осциллограф, а Вольтметр замер на изготовке.
— Погодите! — крикнул Пинцет. — Предохранитель! Я ж тогда его вынул. — И достал прозрачный цилиндрик—предохранитель. — Я быстро.
И юркнул в недра блока питания.
Не знал он, не знали другие Инструменты, не заметили внимательные обычно Приборы, что злобные Пассатижи воткнули шнур от Компьютера в розетку. И когда закрепили Блок Питания на место, а Пинцет полез туда с предохранителем, случилось Короткое Замыкание.
Канифоль вскрикнула, раскидывая последние кристаллики. Из Компьютера выпорхнуло короткое облачко, и выпал закопчённый Пинцет.
— Поставил, — прохрипел он и умер.
Не сгибались больше его тонкие рычажки, не звенел он больше упругой пружиной, не смыкались на маленьких деталях его оконечности.
— Техника небезопасности, — выдохнул Паяльник.
Повисла тишина, которую нарушил заработавший Компьютер. Заскрипел, задрожал, набирая обороты... Только Приборы и Инструменты не радовались удачной работе, они грустили по поводу ушедшего навсегда друга.
***
Мастер, обнаружив работающий Компьютер, повесил Картину на место. А Компьютеру радовался не меньше сына.
А век старых Инструментов и Приборов заканчивался.
Не выдержало старое электронно-лучевое сердце Осциллографа — перегорело. Заклинило стрелку у Вольтметра, кончилось Олово, испарилась без остатка Канифоль. Не нагревался больше Паяльник.
Только одни сёстры Отвёртки лазили привычно в старую Картину, вращались безутешно в заборе.
А Телевизионный Мастер тряхнул стариной, накупил новых книг, обзавёлся современной паяльной станцией, тонким оловом в катушке, флюсом для пайки и блестящим пинцетом. Постепенно превратился он в Компьютерного Мастера.
А когда он заменил слишком грубые старые Отвёртки, некому стало гулять по Старинной Картине. Картина пылилась, а Мастер всё реже смотрел на неё, застревая взглядом в плоском мониторе нового компьютера.
Вот! Величие! А здесь его нет.
Вспомните только последнюю фразу сказки «Стойкий оловянный солдатик». Про оставшееся в золе оловянное сердце и обугленную розу. Какая метафора бессмертия истинной любви!
Или финал сказки Лингдрен «Братья Львиное сердце». Когда Юнатан и Карл прошли через все бои, Юнатан смертельно ранен, и теперь братья должны уйти в иной, может быть, лучший мир.
Да финал «Властелина Колец», в конце концов, с его пронзительной сценой прощания в Серебристой Гавани!
Читая эти и другие печальные финалы, мы испытываем боль, гнев на несправедливость жизни, грусть, светлую и очищающую.
Но не СЕРУЮ, БЕЗНАДЕЖНУЮ ТОСКУ, как в случае с этой сказкой!
Герой сказки может погибнуть. Но он погибает, сделав все для победы добра. Таков закон жанра.
К примеру, герой гибнет на поле сражения, победив сотни врагов — это сказка.
Герой, забытый, дряхлый, никому не нужный старик коротает одиноко свой век — это горькая РЕАЛЬНОСТЬ.
Такие истории тоже нужны, их тоже пишут. Вот только сказками не называют.
А у нас, вроде как, СКАЗОЧНЫЙ турнир.
Тем более, что образы инструментов великолепны! У каждого свой характер, неповторимый облик. Прямо чувствуется наследие великого Ганса-Христиана)
И все они так бездарно заканчивают свой век. Я понимаю, что в реальности такое возможно. Но финал у сказки, повторюсь, должен быть иным!
Трагическим, странным, ярким, неожиданным, горьким, веселым…
Но не тоскливым!!!
Марта хорошо сказала, присоединяюсь. Но есть потенциал, безусловно.
Я прямо вижу это))))
За традиции Андерсена
ГОЛОС.
Фольклор у народа не идет никак. Надо, видимо, ближе к земле))))
и фиксики
спрашивают: «Нафига интсрументам лазить в картину?!»
Вот к чему приводит несоблюдение техники безопасности!
«Ох уж эти сказочки!»
А если посмотреть с другой — Мастер не застрял в прошлом. Он идёт вперёд в ногу со временем. И помогли ему в этом как раз старые инструменты. В общем, надо читать второй раз.
Автору спасибо за эту «Песнь Песней». Персонажи и их названия (Канифоль, Осциллограф, Пассатижи...) покорили.
1. Очень перегруженное первое предложение. Да, оно настраивает на сказочный жанр, но его запросто можно сократить вдвое без потери жанровости и необходимых деталей.
2. В начале есть косяк при описании, кто кого невзлюбил. Сначала «Все вместе они недолюбливали инструменты монтажные», а потом «А когда однажды Пассатижи упали на Осциллограф и откололи от его крышки приличный кусок, не взлюбили монтажников и Приборы.» Т.е. получается, приборы невзлюбили и потом ещё раз невзлюбили.
3. Описание кто кого любил (все эти неразделённые любови пинцета, канифоли, олова и т.д.) нужно переместить в начало. Сейчас это находится на месте кульминации. Мы ждём самого большого накала страстей, а нам экспозицию дают.
4. На протяжении всего текста меня не покидала мысль: «Телевизионный мастер умеет чинить компы! Не верю!» (я в теме, если что))). Хорошо хоть в конце Гг научился это делать, но вот это «не верю» сопровождало меня всё время, и впечатление смазалось.
5. Почему компьютер молчит, как неживой? Чем он хуже осциллографа?
В целом, мне понравилось описание взаимоотнощений приборов и инструментов (и я тоже люблю запах канифоли
Картина тут кажется мимопроходящей. Вроде как из-за неё весь сыр-бор, но как-то это всё неорганично выглядит. Т.е. если выкинуть из текста упоминание о картине и оставить то, что приборы из любви к хозяину сами починили комп, было бы более логично и красиво, имхо. Если ещё добавить акцент на личные мотивы пассатижей для злодеяний, было бы ещё лучше.
Для чего вы пишите то с маленькой, то с большой буквы? Например, инструменты вы употребляете то с большой, то с маленькой. И как по мне, то с большой буквы уж слишком много слов. Лишних. Нет, когда вы оживили инструменты и придали им такой чудесный живой облик – все отлично. Но все же с таким изобилием заглавных перебор.
Еще местами время перепутано. Пару раз споткнулась.
Да и, конечно, последний абзац… Он подпортил впечатление. Конечно, это только на мой взгляд, но если бы картина продолжала радовать Мастера, а новые инструменты тоже стали бы в ней по ночам отдыхать – то очарование работой осталось бы. Было бы такое приятное послевкусие от прочтения, которого я так ждала. Но из-за последнего абзаца получилось только чуть терпкое ощущение. И все же, пока это лучшая работа.
Жанру соответствует, тема раскрыта, герои пречудесные.
Мне кажется-это должно было быть одним из проходных вариантов. А в результате автор бы отказался от идеи шокировать читателей печальной безысходностью. И после смерти инструменты попадали бы в картину, например. И бесславная смерть пинцета окрасилась бы героизмом. И любовная история хоть одна бы закончилась свадьбой и маленькими катышками канифоли.
Радует, что мастер взялся за ум, а то в середине хотелось надавать ему по щам.
Радует, что сын обрадовался.
Картину жалко.
И почему новые инструменты не ходили в картину?
И вот вроде все есть. Хорошая сказка получилась. А из-за серого финала все обаяние рушится.
Эх
Это лучшая работа!
Исключительно за верность заветам Ганса-Христиана)))
И хочется верить, что у уважаемого автора еще будут сказки с яркими и острыми финалами!)
В детстве я тоже «оживляла» свои любимые вещи, и потом было очень тяжело с ними расстаться. О, как я рыдала, когда мама выбросила мои старые, изношенные тапочки — ведь мне казалось, что я предала своих верных друзей. Я даже представляла, как мерзнут они на свалке и очень терзалась от таких мыслей.
Так что это очень жизненная сказка
видимо поэтому она так плавненько и скатилась в безысходность., но я не до конца разобралась с моралью. Казалось бы старым и сломанным вещам место на свалке. Но в данном контексте это плохо — они ведь так преданно нам служили. Значит, помня о их прошлых заслугах, мы должны их хранить и почитать — но тогда аналогия с вещами не очень удачна, так как от хлама все-таки нужно избавляться. А мастер, который вроде как молодец и решил идти в ногу со временем, в результате зомбировался от компьютера.…
В общем, пойду порыдаю над своими тапками…
«Возвращение
Будулаятапочек». Скоро на турнире сказок БС.1) Если Мастер покупал компьютер сыну, почему он оставил его у себя? По принципу папа обещал сходить в зоопарк — папа сходил?
2) При коротком замыкании должен был героической (или не очень) смертью пасть комп, а не пинцет. Чему там в пинцете плавиться?
Развязка реалистично печальная (
И да, где были фиксики?
Оживающие инструменты — хорошая идея. Давно не было, кажется. Выписаны четко, остроумно, со знанием дела.
— Сами отремонтируем! — закричали хором сёстры Отвёртки. — «И сказали утюги „Мы Федоре не враги!“
Финал, как все правильно подметили, безбожно слит. Инструменты могли уйти в картину. А Мастер домой к Маргарите. Озаряемый красивыми, цветными всполохами новых технологий, нового века.
(+).
И да, пинцетик жалко )
Написано ровно, относительно, конечно, есть там кой-где неровная пайка в словах, но в глазах от них особо не искрит. Но жанр выдержан до конца на отлично. Картина тут ни к чему, собственно, но так надо, какбэ по правилу.
А конец… мне понравился. Такая жизнь. Вы вот все, кому этот конец не понравился. сами-то поди тоже в современные плоские экраны смотрите, смартфоны насите и про домашние телефоны со шнуром и крутящимся циферблатом забыли? И старые вещи на новые охотно промениваете?
Поднимите руки, у кого есть ещё работающий радио-антиквариат! Только у того дома есть ещё эта сказка.
ГОЛОС
Думала обычная слезодавильная история, но конец, в общем, немного исправил положение.
Картина тут, по-моему, в порядке бреда. Инструменты отлично могли отремонтировать комп и без неё. Обидно за Мастера — чтож он, такой тупой, что железяки разобрались, а он нет?)
Хорошо получились одушевленные персонажи, личность Мастера мне представляется туманной и не очень импонирует, намек на беспощадную поступь прогресса в конце хорош.
Язык местами перегружен, и в целом впечатление у меня осталось от прочтения немного странное.
Осциллограф в картине, отвертки в заборе, Пинцет, влюбленный в Олово, и шлюховатая Канифоль… вроде и мило, а вроде и чересчур странно, немного дисгармонично, что ли.
Элементы сказки, конечно, присутствуют.
Только картина как-то с боку-припёку пришлась )
UPD: ГОЛОС сюда. За нестандартный подход к теме, ярких персонажей и не_хеппиэнд!