Любовь к географии

Победители

Любовь к географии
Работа №662
  • Победитель
  • Опубликовано на Дзен

Иван охнул, рука с зубочисткой дёрнулась, и в карте появилось дырка.

- Фидель! – крикнул он, и рыжий котяра с лохматой головой, оттолкнувшись от спины Ивана, ускакал из комнаты. – Собака… - покачал головой Иван, потирая шею и плечи – кот Фидель спрыгнул на хозяина с верхотуры книжного шкафа.

Иван сидел за большим круглым столом. Перед ним лежал лист карты размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Вверху на листе было написано: "Издание 1988 г.", внизу – "Лист н-37". Карта была практически новая. Только теперь в ней зияло крошечное отверстие от зубочистки.

Карту Ивану подарил друг. Иван страстно любил географию, и друзья об этом хорошо знали.

Загромыхал ключ в прихожей, и Фидель с радостным мявом кинулся к двери.

- Ты мой хороший, - услышал Иван. - Ты голодный? Да, маленький?

Доносилось и тракториное урчание Фиделя.

- Маленький… - пробурчал Иван, разглядывая ущерб, причинённый карте котом и зубочисткой. – Лиль, я его только что кормил! – крикнул он в коридор.

Из прихожей подошла Лиля.

Было ей двадцать пять лет, на десять меньше, чем Ивану. Крепенькая, невысокая, с тёмно-рыжей копной, собранной в пучок. На лице с тонкими чертами сверкали зелёные глаза.

- Изверг! Мучаешь котика, - она прислонилась к косяку, сложив руки на груди, а Фидель бодал мохнатой башкой её ноги.

- Этот котик мне карту испортил. Очень ценную, между прочим. Его теперь вообще кормить не полагается, - продолжал смотреть в карту Иван.

Они были странной парой. Лиля приходила на выходные, и они проводили эти два дня, не отлипая друг от друга. Вместе бытовые мелочи, вместе в кино и театры. Лиля готовила обед, Иван мыл посуду, а вечером смотрели телевизор за чаем. А на буднях – каждый сам по себе. Ивана это очень устраивало, ему и в голову не приходило, что можно по-другому. А Лилю он не спрашивал.

И не был он эгоистом. Просто обычные обывательские запросы были не для него. Он картами увлекался, остальное всё – лишь дополнение. Задумчивый, взъерошенный, он преображался, когда видел исчерченные реками, дорогами, горами, широтам и долготами, изобатами и изогиетами листы бумаги. Вопреки своей страсти, образование имел он техническое (так вышло), работал инженером, дело своё знал, но манило другое. Коренастый и курчавый, он выглядел бы совсем не от мира сего, если бы не Лиля. За что она его любила (а она его любила), близкие и друзья никогда бы не сказали и лишь пожимали плечами. А Иван смотрел в карты. И иногда на Лилю.

- Чего на этот раз? – Лиля взяла урчащего кота на руки и подошла к столу. Фидель смотрел на хозяина нагло и с торжеством.

- Андрюха подогнал советские генштабовские десятикилометровки, - когда Иван говорил про географию, глаза у него горели. Лиля не ревновала, нет, но ей эта его страсть была любопытна, и она искренне пыталась понять и прочувствовать увлечение Ивана. – Я пока только первую разложил. Москва и на юг до Липецка, Орла и Тамбова.

Лист, загнутый тубусом, лежал, придавленный по углам книгами.

- Интересно, - кивнула Лиля, почёсывая Фиделя.

Иван, нахмурившись, поглядел на разомлевшего кота. Тот неудовольствие хозяина уловил и притих.

- Чего, в кино пойдём? – спросил Иван, потягиваясь.

- Да, кофейку только сварю и кота покормлю, - сказала Лиля.

- Ну, пошли… - согласился Иван, поднимаясь со стула.

Выходя из комнаты, он прикрыл дверь и не видел, как по разложенному листу карты пробежали всполохи, она странно хрустнула и распрямилась, сдвинув лежащие на ней книги.

***

Иван заглянул в эту комнату только на следующий день и сразу почувствовал перемены.

Утреннее солнце под острым углом освещало стол и лежащую на нём карту. Карта давала тень. Тень внутри самой себя. Еле заметную, но опытный глаз Ивана рефлекторно почувствовал изменение. Он медленно подошёл к столу.

Карта стала выпуклой. Рельефной. Объёмной. Явственно чувствовались речные долины, холмы и овраги. Во всём листе появился лёгкий изгиб, будто бы карту положили на огромный шар.

Иван сел на стул. Лёгким касанием пальцев он провёл по листу, чувствуя все неровности и шершавости.

- Лильк! – позвал он хрипло.

Лиля прибежала из спальни, встревоженная его голосом.

- Что случилось?

- Смотри…

Лиля, настороженно поглядывая на Ивана, подошла к нему.

- Чего?

- Смотри, смотри, - указав на карту, с непонятной улыбкой сказал Иван.

Лиля послушно посмотрела.

- И?

- Ты что, ничего не замечаешь?

- Карта и карта, - пожала она плечами.

- Да она же теперь объёмная! Гляди!

Иван возбуждённо начал тыкать на вспученные возвышенности, на реки, которые были заглублены и чуть ли не блестели водой, на шероховатые зданиями города. Иван захлёбывался от восторга, но эти восторги глохли в Лилином спокойствии. Кот сидел на пороге, умываясь. Очень старался показать, что ему на всех плевать.

- Ага, круто, - кивнула Лиля. – Я пошла убираться.

И ушла. Фидель, недовольно мяукнув, словно поддакивая Лиле, тоже вышел из комнаты. Иван, не нашедший понимания, махнул рукой и продолжил рассматривать картографическое чудо.

Только долго наслаждаться Ивану не пришлось, Лиля затребовала внимания. И к себе, и к коту, и к дому. День покатился по привычному распорядку воскресенья.

И когда Лиля, как обычно, распростилась с ним на неделю (Иван, изнывающий в нетерпении, не заметил грустной тоски в глазах девушки), он поторопился в комнату.

- Ах ты паршивец! – воскликнул он.

Фидель безмятежно разлёгся на столе, погребя под собой драгоценный лист. На вопль хозяина он скосил сонные глаза, но, поняв, что хозяин в гневе, рывком прыгнул со стола и, прошмыгнув мимо разозлённого Ивана, убежал в спальню.

Кот появился в его жизни тогда же, вместе с Лилей.

Чумазый, мокрый и несчастный котёнок орал в подворотне, когда Иван проходил мимо. Рядом присела рыжая девчонка – они оба были рыжими, и она, и маленький кот.

Так и познакомились. Она к себе котёнка взять не могла – хозяйка квартиры животных держать не разрешала. Иван, хоть и не являлся поклонником котов, собак и другой живности, ради новой знакомой (она сказала уверенно: "Ты ведь возьмёшь его, да?") взял к себе грязного крикуна. День был двадцать шестое июля, Иван историю Кубы знал, и имя коту выбирать не пришлось.

- Вот чёрт! – выругался Иван.

Но усевшись, он тут же растворился в географических сплетениях.

На лице блуждала неясная улыбка, в глазах отражались реки, города, дороги и озёра, а губы проговаривали названия. И не сразу Иван заметил, что кот своим прыжком оставил след.

Отталкиваясь, Фидель вмял подушечку задней лапы в край карты. В районе Калуги появилось заметное углубление, которое будто заполнилось водой.

- Что за бред? - сморщился Иван, продолжая исследовать метаморфозы рельефа.

Между Калугой и Малоярославцем было теперь значительное для Подмосковья (километров пятнадцать в диаметре) круглое озеро.

- Круто, - усмехнулся Иван, подумав, что наличие такого озера хорошенько бы разнообразило этот довольно скучный ландшафт.

До поздней ночи Иван лазил по всей карте с лупой, изучал в подробностях все неровности, восхищался волшебным подарком. Сам он видел подобные макеты только в интернете, в музее каком-то разок, а вот так, чтобы потрогать… И что это за умельцы, и как они сумели из карты сделать объёмную модель, он не особо и задумывался.

И робко, на задворках сознания зародилось желание (кот смог, отчего и ему не сделать так же?) "порисовать", поконструировать на карте не только озёра, но и горы. Раз карта таким волшебным образом принимает эти изменения, грех не воспользоваться. Иван задумался, но отмахнулся пока от манящей идеи.

***

А в понедельник Иван узнал интересные для себя новости.

Лето вкатилось резко и без раскачки, вдарив жарой с понедельника. Иван к жаре был спокоен, он вообще слабо замечал погодные капризы. А народ отреагировал: девушки стали резко легкомысленными, мужчины поредели мыслями, и все вместе с трудом сосредотачивались на буднях.

- Взять, что ли, отгул, - растянулся в кресле потный Гриша, руководитель отдела, в котором работал Иван.

Иван трудился, остальные вальяжничали. Кондиционеры не включали, впитывали жару во всей её мощи, истосковавшись по теплу за холодную весну.

- Тебе-то можно… - пробурчал Лёня, коллега Ивана.

- На Черногрязское махну, покупаюсь… - мечтательно протянул Гриша, закинув руки за голову.

- Вода холодная всё равно. Тем более в Черногрязке. Там же глубина.

Иван, чего-то настраивая, уловил незнакомое для его тонкого географического слуха название.

- Куда махнёшь? – спросил он Гришу.

- Туда, на Черногрязское… - Гриша прикрыл глаза.

- Это где такое? - окончательно отвлёкся от работы Иван.

- Ха! Тоже мне географ, - хмыкнул Лёня.

Про увлечение Ивана знали и на работе.

- Ты чего, Вань? – словно проснулся Гриша. – Уж ладно Павлик думает, что дальше МКАДа ничего нет. Но ты!

Иван смутился. Где-то в животе народилась нехорошая слабость.

- Ну, по калужке, сразу за Малоярославцем… Красиво там и вообще… - пояснил Гриша и снова отдался в плен своих нерабочих грёз.

К работе Иван всё же вернулся. Но весь день на него посматривали косо, а Гриша даже предложил уйти на больничный. Дружно предположили, что это всё жара. Иван слабо возражал и пытался работать, но мысли его плотно витали вокруг озера, Фиделя и карты.

После обеда не выдержал и сорвался домой.

Не обращая внимания на орущего и путающегося под ногами голодного кота, он, едва разувшись, кинулся в комнату. Нависнув над картой, он открыл приложение в телефоне, отлистал и увеличил нужный регион. Озеро в современной электронной карте повторяло – целиком и полностью - очертания продавленного отпечатка фиделевой лапы.

Иван обессилено упал на стул, опустив руки.

- Вот это номер… - проговорил он.

И даже Фидель угомонился, перестал вопить и уселся озадаченно рядом.

Иван, словно во сне, пошёл на кухню, и кот вприпрыжку понёсся следом.

- Так, спокойно, нужно выяснить до конца, - уговаривал себя Иван, накладывая еды урчащему коту.

Интернет подтверждал и гвоздил деталями: Черногрязское озеро, тектонического происхождения (откуда тут, на равнине, где испокон веку спокойно?!), самое глубокое на европейской части России, второе по глубине в Европе…

- Фидель, ты озеро сотворил, - тихо проговорил Иван, глядя на умывающегося кота. Тот, услышав своё имя, дёрнул слегка ухом. – Ладно. Ладно, - сказал Иван, дыша глубоко и ровно.

Несмелый летний вечер обесцветил небо, а Иван всё сидел на кухне, подперев рукой голову. Кот был тут же, спал у него на коленях. Ноутбук давно потемнел экраном, Иван им не пользовался, он смотрел в затухающий вечер за окном и думал.

Думал, что за чудеса такие с этой картой, почему она оказалась кусочком земли в миниатюре, и что с этим со всем ему делать. Вопросы, откуда она такая взялась и как так получается, так и висели в воздухе, инженерный мозг Ивана не находил ответов, сваливаясь на вычурные фантазии. А от вариантов использования магии волшебного "листка" в голове было тесно.

- Стоп! А другие?! – воскликнул Иван и, переложив кота на другой стул, побежал в комнату, к тубусу.

- Мда… жаль… - покачал он головой, раскручивая два листа. Это были те же генштабовские квадраты "н-37", копии лежавшего на столе. – Значит, поработаем с тем, что есть, - решил Иван.

***

Несмотря на всю свою отрешённость от сует современного мира, отвлечённый от всеобщих забот, Иван имел крепкий внутренний стержень и сильную волю.

Работа есть работа, говорил он себе и не давал поблажек. Как ни притягивал к себе лист "н-37", как ни строил он планы по "изменению и перекраиванию местности", к служебным обязанностям он относился ответственно, и Гриша, хоть и заметил некоторую перемену в подчинённом, претензий предъявить к нему не мог.

Во всех своим помыслах и планах по перелопачиванию карты Иван совершенно по-детски, инфантильно отрешился от возможных последствий. Точнее, по роду своей страсти, географические и климатические влияния он хорошо продумал (вот и про новоявленное озеро первая мысль была: "Наверное, там летом теперь не так жарко, смягчает водичка-то"), а вот социальная роль ландшафтов, этнографическая и историческая его как-то не заботила. Вернее, он просто не задумывался. Это его уму, далекому от размышлений о жизни человеческой, было незачем.

Он не торопился. Он ещё несколько дней размышлял, прикидывал так и эдак, изучал "Фиделево" озеро. Тщательно готовил своё хирургическое вмешательство. А в том, что он полезет с преобразованиями, сомнений у Ивана не было. Если сначала абсурд произошедшего несколько смущал, то потом, поглощённый своей безудержной фантазией, Иван всю свою робость отбросил. Но человек он был обстоятельный, и с наскока вопросы решать не привык.

К пятнице созрел. Лиле он говорить ничего не стал. В дежурных созвонах и переписках всё было буднично, спокойно, привычно. Друзей тоже не посвящал, да и зачем им - вечно занятые, по семьям, по работам, нечего отвлекать. А уж коллегам такие тайны точно были совершенно ни к чему. Да и не хотелось Ивану распространяться. Интроверт, он наслаждался своим увлечением самим по себе. В процессе, в мыслях ловил самый кайф. И делиться этой своей радостью Ивану вовсе не требовалось.

Московскому региону не хватало гор, это Иван знал чётко. Ровная поверхность с небольшими возвышенностями была сколь умиротворяющей, столь и скучной. Иван любил свою Родину, все эти берёзки и поля, но горы стояли особняком. Побывав в детстве на Кавказе и в Крыму, в студенчестве на Алтае и в Саянах, он полюбил хребты, пики, гряды и ледники, скалы и цирки. И заболел бы горами напрочь, если бы не был больше домоседом, чем путешественником.

- Жаль только Среднерусская равнина у нас, - вздыхал Иван, вынашивая планы и сожалея об ограниченных возможностях "н-37". – Но ничего ведь, а, Фиделёк? – потрепал по ушам сидящего рядом кота. – Можно и тут нагородить. От западных масс не закроемся, а вот суховей из средней Азии отчекрыжим. Климат будет влажный и сырой, - довольно потёр руки в предвкушении.

Грунт решил привнести извне.

- Будет у нас внеземное вмешательство, - произнёс твёрдо, совершенно не заботясь о реальности сказанного.

Он взял небольшой камушек из уличного гравия и раздробил его на кусочки. Фрагменты более пяти миллиметров в поперечники в дело не шли – "Выше Эльбруса не надо нам". Наметил полосу южнее Новомосковска и начал строительство.

***

Когда в полночь он закончил, с гордостью посмотрел на дело рук своих. Тонкая гряда, не очень естественная, но красивая, тянулась с востока на запад по всей ширине карты в районе пятьдесят четвертого градуса северной широты. Утопленные в грунте камушки, были присыпаны взятой по чуть-чуть "землёй" карты. По расчётам Ивана получилась горная цепь с пиками высотой от трёх до пяти тысяч метров над уровнем моря.

Когда Иван строил свой кряж, он не задумывался о том, что уничтожает города и сёла (но всё-таки крупные поселения он обошёл стороной), что разрывает железнодорожное и автомобильное сообщение – горная цепь прошлась по населённому и обжитому району страны.

Лист карты, будто переваривая это воздействие извне, принимал его и добавлял свои штрихи. Появились ледники, города сползли в предгорья, заполнив, в основном, южную сторону, Ока и Дон немного изменили свои течения.

С трепетом и лёгким ужасом Иван наблюдал это преображение. Не дав до конца оформиться новоявленным горам, он дополнил основной кряж отрогами и раздал его в ширину, на юг и на север. От Орла до Моршанска, от Новомосковска до Ельца высилась теперь значительная по высоте и невеликая по площади горная цепь.

Фидель, удивлённый ночными бдениями хозяина, призывал его мягким мявом ко сну.

- Да-да, Фиделёк, сейчас пойдём, - говорил Иван, приподнимался, брал кота на руки, прохаживался с ним по квартире и возвращался обратно, к столу, к карте.

В темноте, под светом настольной лампы до него постепенно начало доходить величие сотворённого его же руками. Эта масштабность его и пугала, и восхищала одновременно. Правда, поверить в то, что этот (пусть даже такой реалистичный и живой) макет есть отражение того, что за окном, в двухстах километрах к югу, он до конца не мог. Но даже те чудеса, с помощью которых дорихтовывались его "куличики" – уже одно это будоражило его, и ни о каком сне не могло быть и речи.

***

Лиля пришла с утра пораньше.

На улице дождило.

- Все стонут кругом, - объявила она, доставая продукты – как всегда, она забежала в магазин, и теперь туго забивала унылый холостяцкий холодильник Ивана. Кот крутился под ногами. – А чего стонать? На то она и Москва, - говорила Лиля, рассовывая еду по полкам. – Ты чего такой, не заболел? – обратила она внимание на кислого Ивана.

Он сидел за кухонным столом, подперев подбородок, и мутным взглядом наблюдал за Лилей. В голове шумело, болели глаза, и клонило в сон. Ночное приключение казалось бредом, а идти проверять, чего там и как на листе "н-37" не хотелось – от одной мысли об этом Иван кривился. Энтузиазм и эйфория сменились апатией.

- Не выспался, - буркнул он. – А кто стонет?

- Кто ж тебе мешал выспаться? – деланно возмутилась Лиля, уставив руки в боки. Но тут же позабыла об этой роли. – Ты завтракал?

- Не, не завтракал, - покачал вяло головой Иван. – Ты про кого говоришь-то, чего случилось?

- Сейчас сварганем чего-нибудь. И тебе, Фиделюшка дадим вкусненького, - она присела, схватила кота за пышные бакенбарды, тот счастливо зажмурился. – Да народ кругом. На работе, Ленка, по радио… Как лето, так начинается... Мол, климат здесь не тот…

- Климат? – словно очнулся Иван. – Жара ж вроде была, - он посмотрел в окно.

Там было сумрачно, сыро и безлико. Серость завладела миром, мазала одним цветом и землю, и деревья, и дома.

- И я то же самое твержу. Как ты учил. Что для Москвы двадцать с лишним градусов уже огого жара, а они думают, что Воронеж у нас тут.

- Воронеж? – тупо переспросил Иван.

Вспомнилось вчерашнее.

Лиля надела фартук, начала готовить. Ей была в радость эта простая обыденность – кормить своего мужчину. Пусть он странный, пусть не понимают её подруги. Зато она себя прекрасно понимает. И болтала она с удовольствием и без умолку.

- Ну, типа того, что тут несколько сот километров всего, а за горами, мол, этими дурацкими (народ так называет, не я) уже совсем другой коленкор.

Иван открыл рот переспросить в очередной раз, но поймав вопросы на лету, рот захлопнул. "Горы, значит…", – промелькнула мысль.

- Ошалел народ просто от безделья, от сытости. А у нас тут, как ты говоришь, не хуже Ванкувера.

- Я? – вытаращился Иван.

- Ну, не я же, – Лиля репликам Ивана не удивлялась, ей вообще ответы были не очень нужны. – Кстати, слышал? Зимнюю Олимпиаду опять у нас хотят проводить.

- Да ну? – Иван судорожно сглотнул, пришибленный такой кучей новостей.

- Ага. Буржуи, конечно, верещат: как так, русским в третий раз зимнюю… А чего такого, если тут чуть ли не идеальные условия? Горы с регулярным снегом даже летом. Стадионы давно настроены. Трасс и подъёмников навалом. Дороги есть, аэропорты рядом - это не в Альпы тащиться по серпантинам. Вот и поговаривают, что другим странам дорого, снега везде зимой не допросишься, а у нас, пожалуйста, - она поставила перед Иваном тарелку салата и яичницу с помидорами. – Ешь.

***

Оба дождливых и холодных выходных Иван в комнату не заходил, на карту не глядел. Он отдался под Лилину власть, внимая новой действительности смиренно и несколько отстранённо. Первый шок прошёл. Он понял, что натворил дел и словно согласился с этим. Сам себе удивляясь, он вроде бы весь был поглощён своей девушкой, чем доставил ей немало радости.

Но как только она вновь покинула его вечером в воскресенье (ни на секунду Ивану не пришла простая мысль уговорить её остаться; и в "докартовые времена" он не видел в этом смысла, и сейчас не пришёл к этому), он засел за компьютер.

Интернет подсказал, что никакой Среднерусской возвышенности теперь нет, а есть Среднерусские горы с пиком Хруничи (бывший Революции) в пять тысяч десять метров, окружённым небольшими ледниками. Сразу наткнулся и на научные труды (привлекало название "Линеаментарные аномалии Среднерусского хребта" - отложил на потом).

Вал одной информации цеплялся за другой. Иван только сейчас осознал, что не просто вырастил горы. Поменяв географию, он изменил ход истории. Монголо-татары до Москвы не дошли; Лев Толстой умер уже в советское время (Ясная Поляна оказалась горной деревней, там живут по сто лет все подряд); фашистов отбили почти сразу, и Сталинград остался целым; финно-угры в своей миграции на северо-запад не дотянули даже до Эстонии, и никой Финляндии не существовало. И ещё, и ещё, и ещё… СССР, правда, рухнул всё также, в девяносто первом. Горы тут не повлияли.

Зато климат изменился, как и предполагал подкованный в погодных делах Иван. На север от новоявленного кряжа стало более влажно и прохладно, с ещё более длинной и снежной зимой. Морозы не усилились, зато исчезли летние засухи и пожары. А вот на южной стороне летом теперь регулярно припекало, но и туда протягивало по хребту влажные массы с запада, поэтому образовались чуть ли не субтропики, защищённые от студёных северных ветров.

На следующий день Иван выбил себе срочный отпуск до конца недели, сплавил кота другу (Фидель недовольно хмурился и долго не вылезал из переноски), и, взяв билеты до Новомосковска, поехал глядеть на свои горы.

***

По всей видимости, теперь это была столица курортной зоны Северного склона. Но сейчас, в летний сезон люди не толклись, не оседали толпами в многочисленных гостиницах.

Выйдя из специального скоростного поезда, связывающего столицу с курортом, он открыл рот от неожиданности. Как ни готовил себя, как ни разглядывал картинки в интернете, действительность ошарашила, и он стоял на платформе, разглядывая мрачную красоту высоченного кряжа.

- Здоровенные получились… - пробормотал Иван, вглядываясь в заслоняемый горизонт.

Облачность немного приподнялась и кое-где дырявилась солнечными лучами. Прямо от города просматривалось вздымавшееся среднегорье, покрытое тёмными хвойными лесами и рассечёнными кое-где просеками. "Горнолыжка", - догадался Иван. Дальше уходили ввысь за облака массивные кряжи, с них в ложбины, кулуары и цирки спускались серые сейчас языки ледников, наползающие на альпийские луга.

В какой-то момент над вершинами небо совсем расчистилось, и мелькнули остроконечные пики, блеснув вечными снегами. В этих пиках мощь и величие сочетались с красотой и вычурностью.

На склонах лепились гостевые домики, гостиницы, рестораны и кафе. Отсюда расползались дороги к подъёмникам. Купив карту и сориентировавшись, Иван поехал наверх на подъёмнике. В двух местах, через кряж по перевалам перекинулись канатные дороги на южную сторону.

Из кабинки подъёмника Иван оценил масштабы курорта. Не зря тут Олимпиады проводились: раковины стадионов наползали друг на друга, подъёмники пересекались с трамплинами, тут и там стояли приспособления, явно спортивного предназначения. Сейчас почти всё это бездействовало, кроме небольшой зоны для летнего катания на леднике.

"А недра… полезные ископаемые?!", - пришла в голову мысль Ивану. Но нет, никаких следов разработок или добычи он не видел. Рекреационная зона и больше ничего. И развернулись тут с активным отдыхом и спортом очень широко.

Чем выше он поднимался, тем сильнее давили на него пейзажи. Ощущение, что он забрался куда-то на Кавказские высоты, не покидало Ивана. Он щипал себя за руку, встряхивал головой, но осознание того, что это тут, под боком его родного города такие теперь кручи, не приходило.

На перевале надпись информировала о текущей высоте – три тысячи двести один метр.

- Вот это перевальчик, - заметил Иван.

На него покосились туристы с дальнего востока, то ли китайцы, то ли японцы.

Все поднявшиеся сюда столпились на южной стороне обзорной площадки. Иван переместился к ним и ахнул.

Вниз уходили зелёные луга, а ещё ниже очаги широколиственных лесов, виноградники и возделанные поля уже в долине. Всё это освещалось незамутнённым никакими облаками солнцем. Несмотря на высоту, на раскиданные то тут, то там пятна снега, на сползающий рядом ледник, было жарко.

Обзору с перевала ничего не мешало, пространство просматривалось на сотню километров, теряясь в жаркой дымке. Под горами лежали многочисленные города и сёла, белоснежные домики гостиниц и санаториев, серпантинные дорожки и тропы, голубые ленты рек и прямоугольнички бассейнов.

- Неплохо получилось, - сказал Иван. И тут же понял - получилось плохо.

Родилось это где-то в глубине души, так, что не вытащишь, не объяснишь простыми словами, но давило и ломало, губило настроение и вгоняло в тоску.

***

Иван не задержался на курорте. Непонятное, гнетущее чувство гнало обратно.

Вызволив Фиделя назад, накормив его и начесав (кот был странен, ел плохо, не вопил и не ластился; но Иван хоть и обратил внимание, акцентировать не стал, заботы у него были сейчас другие), с благоговением подошёл к листу "н-37".

Это было как с болячкой в детстве – ноет, чешется, нет, чтобы подождать, пока затянется, давай ковырять. Жгучее желание толкало Ивана к карте.

- Ну, что – дополним рай небольшим озерцом, - нарочито бодро потёр руки Иван, усаживаясь за стол.

В голове план уже созрел. Теперь он прикидывал на бумаге, рисуя круглое озеро. Продумывая климат и сток Оки, рассчитал объём водоёма. Сделать простую выемку в и так низменной Мещёре – загноить климат вконец, а вот чуть приподнять, запустить туда Оку, отгородиться от западных ветров невысоким хребтиком и вот, будет местный Балатон. Только поглубже, чтобы - наследие всемирное, запасы пресной воды и жемчужина туристического мира.

Так и поступил.

За Рязанью, с юга на север насыпал миллиметр крошки, приподняв местность на востоке и севере, окружил "холмами" по полмиллиметра овал шесть на десять сантиметров, запустив и выпустив Оку. Посередине "блюдца" царапнул скальпелем, оставив след глубиной в миллиметр.

Карта сразу же начала дополнять эти изменения: блюдце заполнилось голубым, наделанные гряды обратились зелёным – природа в миниатюре обрабатывала рукотворный рельеф. Иван с бешено колотящимся сердцем наблюдал эти трансформации, практически не дыша.

***

Решив, что кот совсем загрустит от таких частых "гостеваний", запихнул ошалевшего Фиделя в переноску, Иван помчался вместе с ним теперь на юго-восток.

В этот раз получилось не столь красиво, картинка не была идеальной. Не все нюансы учёл Иван. Глубокая расщелина посредине и нагромождение холмов по бокам не спасли озеро от заболачивания на мелководье с северной стороны. Тем не менее, огромная гладь с мягкими сопками по бокам, закрытая от влажных воздушных масс с Атлантики, очевидно, стала излюбленным местом отдыха не только москвичей и жителей близлежащих регионов, но и туристов из самых дальних уголков страны и даже иностранцев. Имелось, к сожалению, и загрязнение вод, о чём вскользь успел прочитать Иван в поезде. Не раз за прошедшие годы громыхали компании по очистке воды, о запрещении строительства и производства, принимались разные спасенческие программы, но при этом гостиничный бизнес рос, и берега озера застраивались массивными зданиями.

Как только поезд проскочил в узкий Рязанский проход в Мещёрскую долину к Мещёрскому же озеру, погода сменилась с дождливой на сухую и жаркую. Синь озера бликовала на ярком солнце, на горизонте маячили яхты и катера, а вблизи берега сновали виндсёрферы, кайтеры и всевозможные скутера. Летний сезон вышел на пик, гостиницы были забиты под завязку, и Иван нашёл пристанище, лишь сняв "сарай" у какой-то бабульки.

- Клавдией Семёновной, - ответила она на иванов запрос, как звать.

На вид бабка казалась суровой, но против кота слова не сказала.

Фидель привык к путешествиям, брал его Иван и раньше в поездки. Только не очень любил кот эти вылазки. Ему дома нравилось больше, лежать в уютном кресле. Но терпел, ибо хозяина своего любил беззаветно, хотя и жаловался регулярно Лиле.

Иван усиленно гулял. Мягкие пейзажи, свежий воздух отравляла многочисленная разноцветная публика, кругом стоял гул от сотен глоток, нудных зазывал, бесконечных продавцов и толп таксистов. Обочины махрились разным мусором.

Кот сидел на рюкзаке, смотрел хмуро, и, если Иван спускал его на землю, нюхал брезгливо и никуда не отходил, стремясь поскорее впрыгнуть назад.

- Раньше-то тихо было, - качала головой бабка Клава. – Последние годы стали строить, как Олимпиады эти пошли одна за одной, кругом наворотили…

- Так вам и денежки от туристов, - сказал Иван.

- А, – махнула рукой бабка. – Да на кой, солить их, что ли?

Слышал уже это всё Иван, и про природу местную, и как раньше было лучше, и вода прозрачнее, и что народ оскотинился, и понастроили, и небо продырявили, и нагадили в природу… И понимал Иван, что для этой вот бабули жизнь привычная, что это озеро ей не в диковинку, что было оно до неё миллион лет, и будет после. А Ивану казалось, что он смотрит со стороны, что всё это кончится рано или поздно, и Мещёра останется Мещёрой без громадных озёр и возвышенностей, и не будет никаких гор в двухстах километрах на юг от Москвы. Только выглядывал из окна – блестит до горизонта водная гладь, на севере сизые сопки туманят даль, а на юго-востоке на заре виднеются снежные пики. И становилось жутковато и тоскливо одновременно.

***

За три дня исходил и вкусил озера, пытался осознать и привыкнуть к новому пространству, но выходило плохо. Томила внутренняя ломота, портила настроение. "Заболеваю, что ли, в этом климате?", - дивился Иван.

Домой торопился к субботнему утру, к приходу Лили. Открыв ключом дверь, спустив уставшего кота, понял, что успел – дома было пусто.

Кот вяло поплёлся на кресло, впрыгнул и свернулся клубком.

- Ты чего, Фиделёк? - потрепал его Иван, потрогал нос – нос был холодным. – Устал, бедолага...

Лист будто манил вклинить ещё какую-нибудь деталь, но Иван себя одёргивал, бил по рукам. Нутреная тоска шебуршилась, мешала сосредоточиться.

- К этому-то бы привыкнуть… - он уселся на стул, стал разглядывать миниатюру того, что увидел воочию.

Лиля не пришла и к вечеру, но Иван, погрузившись в изучение нового пространства, в осознание того, что теперь всё по-другому, не замечал её отсутствия. Открывая страницу за страницей в интернете, читая материалы по истории, климату, этнографии и археологии, он закусывал губу, качал головой и что-то тихо бормотал.

Какие-то вехи остались прежними: революция семнадцатого года, геройство Минина и Пожарского, реформы Петра. Но не нашёл и слова о Куликовской битве; Золотая Орда не звенела славой на полмира; хазары же, наоборот, не пострадали от Святослава, а шастали по Волге до среднерусских гор и обратно "лишние" полтысячи лет. Русские оказались характерны не только терпением, но и предпринимательской жилкой. Москва ни на йоту не сместилась, всё так же оставалась на пересечении путей, разве что мировая значимость подросла.

Масса информации пёрла стеной на Ивана, голова к вечеру опухла, он устал.

- Где же Лилька? – посмотрел он на часы, когда сумрачный день совсем потемнел.

Стал названивать, телефон находился вне зоны, и Иван забеспокоился. Он давно привык к Лилином зримому и незримому присутствию. А теперь вот телефон молчит. Иван покопался в памяти и списке контактов, выудил номер телефона Лилиной подруги Ленки, с которой Лиля снимала квартиру где-то в центре.

- Алё, Лена?... Да, привет. Это Иван… Замчалов Иван… ну, Лилин парень… как не знаешь?... Постой… - Иван посмотрел на телефон, отняв его от уха – соединение прервалось. Пожал плечами, набрал ещё раз. – Алё, не бросай трубку, пожалуйста. … Да, Лиля… Вы же квартиру снимали… как не снимаешь…

И снова там бросили трубку, а Иван перезванивать не стал. Он удивлённо осел на диван, потрепал спящего рядом Фиделя. Тот сонно мявкнул и запрятал нос в пушистые лапы.

- И чего теперь делать? – спросил Иван в воздух.

Скребануло смутное подозрение. Он схватил ноутбук. Стал рыться в совместных фотографиях. Руки обессилено повисли плетьми. Лили на фотографиях не было.

То, что неясно свербило в мозгу, теперь улеглось в ясную мысль. Как он, дубина, до таких простых вещей сразу не допёр. Если нарушил географию, придумал новые ландшафты, стёр целые города и изменил историю, то и судьбы простых людей изменились. А каких-то людей из его… той жизни просто и не стало.

Лиля выросла в Гусь-Хрустальном, который Иван благополучно утопил в озере. Нет города, нет жителей. И никогда не было.

- Никогда не было, - бесцветным голосом пробормотал Иван.

Кот вдруг вскинул голову и посмотрел строго на хозяина.

- Вот оно чего, Фиделёк – чужие мы тут, от этого и хреново, - сам удивляясь своему спокойствию сказал Иван, глядя на кота. Тот, потягиваясь, переполз на колени к хозяину. Иван убрал ноутбук, стал начёсывать мягкую голову кота.

Они были бесконечно одиноки в этом огромном непонятном им Мире.

Спокойствие оказалось мнимым. Так и заснув, сидя на диване, Иван с утра очнулся от страшной, всепоглощающей тоски. За окном хлестало, на столе лежал лист "н-37", а в голову вонзились мысли о вчерашнем. О сделанном. Иван застонал.

А потом взял себя в руки.

- Не может быть, чтобы нельзя назад, - стал он глядеть на вмиг опостылевшую карту. Все красоты казались теперь мерзкими, а волшебство – подлым мошенничеством.

Весь день он напрягал мозг, искал подход и так, и эдак. Первой мыслью было всё разрушить, вернуть рельеф к прежнему состоянию. Только с городами-то как? Климат ещё кое-как можно повторить, а историю один в один – вряд ли. Возможно, вырастет какой-нибудь Гусь, только будет ли там такая же Лиля? Ведь вон, одна бабочка, а и та... Значит, нужно реки миллиметр в миллиметр, озёра тютелька в тютельку, весь рельеф в мелочах повторить.

Но других выходов Иван не видел и к вечеру решился.

- А чего, Фидель, остаётся? Да, шансов немного, но надо хотя бы попробовать, - вздохнул измученный Иван, доставая из тубуса нетронутые листы. – Хорошо, хоть копии есть, на них и потренируемся.

Он достал лист и оторопел. Ведь "чистый" же лист! Нетронутый переделками! Его бы – раз и оживить, как тогда, когда Фидель лапу свою оставил… Иван судорожно начал соображать. Вспомнил, что уже он пытался докопаться, с чего всё началось, что так и не нашёл причины. Несильно тогда его это заботило.

- Спокойно, спокойно. Как получилось… Котяра? Нет, он уже по живому топнул… Лилька пришла… Ну, и что? Колдунья она, что ли?

Первый порыв энтузиазма схлынул, и Иван скис, блуждая по замкнутому кругу воспоминаний того дня. На верху книжного шкафа завозился Фидель, поблёскивая глазищами в отсвете лампы. Иван посмотрел на него.

- Котяра прыгнул со шкафа… прыгнул… А что, вполне!

Он положил плоский лист карты поверх рельефного, уселся рядом.

- Кис-кис, Фиделёк, иди сюда, - позвал Иван кота. Кот муркнул и сиганул послушно вниз, в подставленные руки. – Опа! – поймал его Иван. – И? – поставил недоумевающего кота на пол, кинулся рассматривать карту.

Ничего не происходило. Ни через десять минут, ни через час.

- Не это, значит, - рука Ивана потянулась к зубочистке.

У него была привычка - как задумывался, так начинал крутить в пальцах зубочистку. Посмотрел мутным взглядом на эту заострённую палочку.

- Ё-моё!

Резким движением он убрал новую карту и вперился опять в старую. Внезапная мысль заставила рыскать на самом краю карты, с северной стороны, где в овале топорщилась Москва. В восточной части города сквозило мелкое отверстие. Иван схватил лупу и стал разглядывать.

- Ха! Точно же! Где-то в районе третьей парковой дыра и есть! - воскликнул он. – Магическая ось, так её!

Всё сложилось. "Оживил" карту он зубочисткой, когда совершенно случайно попал именно в ту точку, координаты которой и были местоположением самой карты – в Измайлово, по третьей Парковой, дом 38.

Иван аккуратно наложил новый лист поверх "живого". Взял острое шило. Долго примеривался, выискивая точные координаты.

- Ладно, живы будем, не помрём, - проговорил Иван и вонзил шило в бумагу.

Ничего. Часы тикали, а ничего не происходило.

- Не попал, наверное, - тоскливо произнёс Иван. – Ещё разок, - и снова ткнул шилом.

Через полчаса весь восток Москвы был в дырках. И вот тут карта начала меняться. Она странно съёжилась, утоньшилась и рассыпалась в прах, как будто спаленная невидимым жаром.

- Вот чёрт! – схватился за голову Иван.

Оставался ещё один лист. Ещё одна попытка. Аккуратно, с трудом унимая дрожь, Иван развернул его на столе. Подумав, положил всё-таки поверх "живого". Набросал карандашиком перекрестие – "это уж всё, точнее не бывает", - уверил сам себя. И коротким движением ткнул.

Больше не разрешил себе ничего делать. Безмерно усталый, сел на диван. Кот сразу взобрался на колени, и они оба стали ждать. Фидель смотрел на стол. А Иван откинулся на спинку, прикрыв глаза – никаких сил больше не осталось.

Вдруг кот мяукнул и спрыгнул. Иван открыл глаза и увидел, что кот сидит на стуле и смотрит на карту. По карте шли всполохи. Она оседала на мертвеющем первом листе, сама становясь объёмной и выпуклой.

- Получилось, Фиделёк! – прошептал Иван, подходя на нетвёрдых ногах к столу. Карта с хрустом выгнулась и приняла изгиб.

Тут же заворочался ключ в двери. Они переглянулись и кинулись наперегонки в прихожую.

- О, голодные оба? – вошла Лиля, бойкая и цветущая. В легкомысленных шортах и майке. Тут Иван заметил, что, несмотря на поздний час, было очень жарко. – Я закопалась чего-то у родичей, - добавила Лиля, будто извиняясь.

- Ты в Гусе, что ли, была? – с опаской спросил Иван.

- Ваньк, я ж предупреждала вроде, - прищурилась Лиля, проходя на кухню. – Или нет?

- Вроде… - счастливо пробормотал Иван, привалившись обессилено к стене. – Лиль, может, ты останешься? – торопливо, боясь, что она сейчас вновь пропадёт, проговорил он.

Лиля остановилась, несмело повернулась.

- В смысле?

- Ну, насовсем.

***

Иван сделал на работе специальный колпак из пластика с подставкой. Поместил аккуратно под него карту, так, чтобы намертво, чтобы ни одна пылинка… А когда закрывал тот самый тубус, нашёл в нём ещё один лист – он прилип к стенкам и сразу не обнаружился.

Лист назывался "л-37". С Краснодарским краем, Черноморским побережьем Кавказа до Туапсе, Ростовом, Азовским морем, Таманью и кусочком Крыма. Иван задумался.

- Лиль, - позвал он. – А давай на недельку сгоняем… - он порыскал взглядом по карте, - в Геленджик?

Лиля появилась в двери, удивлённо глядя на него.

- Куда?

- Ну, или Анапу… куда-нибудь туда, а? Ненадолго, охота посмотреть, чего там и как. Никогда там не был, - Иван не придумал ничего оригинального, городил ерунду. – А то мост они что-то долго строят… - пробормотал он себе под нос и подмигнул коту.

Кот спал, чуть пошевеливая лапами.

+6
23:30
1313

Достойные внимания