Анна Неделина №3

​Rue Jean-Lantier

​Rue Jean-Lantier
Работа №2 Автор: Павел Пан​чехин (4 голоса)
  • Победитель

Rue Jean-Lantier исчезла.

Об этом не писали в газетах, не озвучивали в новостях по телевидению и даже интернет благополучно забыл о свершившейся трагедии ровно через несколько часов. Свидетели молчали, полиция не искала, службы не спешили вносить ее имя в список пропавших без вести. Казалось, что всем наплевать, и это было оправдано.

Она жила приземистой жизнью, не выделялась среди других и приносила частичную, весьма сомнительную пользу своим существованием, ровно столько, чтобы можно было состроить жалостливую мину на похоронах, но не настолько, чтоб горевать о ее уходе. Родственницы не оплакивали ее, да и по правде сказать, им не было до этого времени. Суетливый и шумный Париж проглотил ее имя и, не подавившись, продолжил свою работу в привычном темпе.

— Равнодушие – благо для беженцев, — прокомментировала Марсель, как только до нее дошли слухи. Все вокруг только и делали, что вставали на сторону пропавшей или, наоборот, занимали точку зрения государства, будто гусеницы прилепившиеся к одному огромному листу и качающие его жирными тельцами из стороны в сторону. Одни кричали “надо искать, нельзя просто так оставлять это”, другие – “очередная показуха, пусть лучше реальными проблемами занимаются”. Что же кричала Марсель? А ничего я не делала.

Я стояла перед зеркалом, разглядывая оболочку, завернутую в чернильное пальто, и плакала. Каре цвета снега, очки в странноватой оправе, кружевной чокер. Под одеждами иссушенное, но молодое оружие – последняя пуля в барабане женской красоты, летальный исход для любителей skinny. Уверена, многие бы, засунув хоть часть меня в рот, выстрелили. Но пока никому не повезло этого сделать, отчего меня часто дразнили за излишнюю бережливость своего дула, за нежную, никем не тронутую рукоять и еще не разорвавшийся патрон.

Так я стояла с минуту, пока черные горькие слезы счастья стекали по пищеводу, а после, отставив пустую чашку, отвернулась от зеркала и вышла во двор.

Промокший холод, сбежав с берегов Сены, ехал на самокате по улицам. Он насвистывал свои грустные песни, стучал мерзлой пятерней по окнам, игрался с опавшей листвой, подбрасывая и сметая дорожную пыль. Проезжая мимо, он колыхнул мои волосы. Его студеные губы коснулись щек.

— Если бы кто-то был так же мил, как ты, — проговорила я, и он полетел дальше. Распутный, беспокойный мальчишка. Кого он любил, пока не стал ветром? Наверное, всех.

Сильнее укутавшись в пальто, я направилась вниз по улице, к набережной. Река засолила воздух, щекотала ноздри и будто отговаривала меня от столь глупой затеи.

— Тебе никогда не найти ее, — шептали ее воды бурлящим ворчливым потоком. Она, точно старая тетушка, прикованная к телевизору, пыталась обвить всех вокруг той же цепью. — Она пропала, ее больше не вернуть.

— Я и не собиралась ее возвращать, — сказала, витая в мыслях. — Только спросить, как ей удалось сбежать из Парижа.

И так, я отправилась на старое место, где раньше находилась Rue Jean-Lantier. Если у нее получилось бесследно скрыться, то повторить то же самое одной молоденькой худенькой девушке не составит трудности. Так я думала, пока не обнаружила место, куда пропадали все улицы. На Улицу мистера Перо.

Она вошла туда, глубоко затаив дыхание. Словно погружаясь под воду, она нырнула в приторный и тягучий, как мед, вечер. Перед ней расстелила свое бетонно-каменное нутро Улица, зашуршала обертками, заскрипела пустыми банками из-под пива и коктейлей, открыла двери всех домов и заморгала окнами. Молодежь стайками перебегала из одного клуба в другой. Некоторые задерживались на улице, пуская в небо сигаретный дым и кислые сплетни, другие – в одиночестве наблюдали закат, сидя на крышах, третьи от безделья сновали по бутикам в поисках чего-то нового.

Марсель, не веря своим глазам, двинулась вперед по улице. Rue Jean-Lantier правда изменилась. Прежний облик, пахнущий старыми временами и затхлой скукой, исчез, а на смену ему пришел новый, благоухающий молодой кровью и тягой к свершениям. Мечты пропитали местные стены. Фонари и стекла мелькали улыбками. Атмосфера всеобщего веселья захлестнула девушку и словно потащила за собой в пестрый, наполненный радостными красками, омут. Торопливо стуча каблуками по бордюру, Марсель шла навстречу неизвестному. Не зная куда, и позабыв зачем.

На секунду вспомнив о своей миссии, девушка пришла в себя и остановилась у витрины одного из бутиков. Сквозь стекло, она увидела мертвые безликие манекены, что стояли по ту сторону. Они смотрели друг на друга, их руки и ноги были по-разному повернуты, а рты открыты. Фигуры изображали диалог, и создавалось ощущение, что они вот-вот отомрут и продолжат беседу.

— Думаешь, вы похожи? — раздался мужской голос откуда-то издалека.

С другой стороны улицы, переходя дорогу, к ней размашистым шагом приближался незнакомый молодой человек. Каждый второй шаг знаменовался стуком трости о тротуарную плитку. Цилиндр с широкими полями, придурковатые очки. Одетый в шмотки лондонского денди из секондхенда, парень с каменным лицом приблизился к Марсель и взглянул на витрину.

— С чего ты взял?

— Ты смотришь на эти манекены так, будто смотришь в зеркало. У меня есть отличная притча на этот счет, — Он улыбнулся и продолжил говорить: — Одна ворона страдала всю свою жизнь. Ей приходилось жить в одиночестве, с трудом добывать еду, страшась хищников, выживать в диком, полном опасностей лесу. Даже сородичи, другие вороны, не принимали ее. Каркали на нее при встрече, клевали и гнали ее из стаи.

Он резко замолчал, словно ожидая реакции Марсель.

— Не удивительно. Белым воронам всегда труднее жилось.

Парень расхохотался, нервно постучал тростью и развернулся.

— Пойдем за мной, — сказал он. Все тем же широким, чудаковатым шагом он направился к перекрестку.

— Зачем мне идти с тобой? Я тебя даже не знаю, — крикнула ему вслед Марсель. Девушка недоверчиво сложила руки на груди, уставилась на незнакомца, рассматривая детали одежды и внешности.

— Ты пойдешь со мной, — Рот парня превратился в едкую ухмылку, — Потому что ворона не была белой.

Марсель удивилась, и что-то будто силой подтолкнуло ее со спины. Она сделала шаг, еще один, и вот уже шла вперед за незнакомым человеком в придурочном костюме. Так, она познакомилась с мистером Яблоко.

Вечер из угрюмого сморщенного изюма превратился в холодный ночной виноград. Сахарной пудрой высыпались звезды на небосклоне, притих ветер. Закутавшись в сон, мерно посапывали люди в кроватях.

Я снова обратила взор к зеркалу. Бледноватое лицо расчертила легкая улыбка, щеки покрылись румянцем.

— Яблоко, значит, — прошептала, почти коснувшись губами своего отражения. От теплого дыхания на стекле осталось мутное пятнышко.

Rue Jean-Lantier исчезла, и, похоже, забрала мои страхи с собой. Я стала приходить туда каждый вечер. Каждый раз, как в первый, погружалась в эту беззаботную бурлящую, как кипяток, жизнь, что притаилась меж двух кирпичных рядов. Каждый раз мистер находил меня, где бы я ни гуляла, в каком бы месте ни тусовалась.

Яблоко оказался интересным и, по-свойски, простым. Я видела в нем родную душу, мы словно два мотылька, летящих к одному фонарю, наконец-то встретились у самого света. Сожжет ли нас наша встреча или дарует тепло на всю жизнь? Об этом не хотелось думать.

Мы гуляли с ним до рассвета, обходя Улицу вдоль и поперек, заглядывая во все уголки и исследуя множество развлечений. Наблюдали, как солнце восходит над Сеной, как вместе с желтым кругляшом рождается новый день.

Каждый раз он травил одну из своих странноватых притч, но я никогда не понимала заложенный в них смысл. Однако мне все равно нравилось их слушать. Слушать, как звучит его голос, как он рассказывает.

— Однажды белка обозлилась на своего лесного соседа и вырыла для него яму, — сказал Яблоко, а глупая и влюбленная Марсель лежала на его мягком плече. Он сжимал ее пальцы своими. Горячими ладонями согревал вечно замерзшие руки девушки.

— И сама в нее попала?

Марсель часто пыталась предсказать финал истории, но еще ни разу ей этого не удавалось.

— Нет, в нее попал медведь, которого белка очень любила и уважала.

— И тогда, белка поняла, что злость это не выход?

— Нет, — с неисправимой ухмылкой ответил Яблоко, — она подумала и нашла изъяны в характере медведя, за которые он вполне мог заслужить такое наказание, а после пошла рыть еще одну яму.

— И в чем же мораль?

— Соседом, что злил белку, был дятел.

Яблоко закончил притчу и рассмеялся, оставив Марсель наедине со своими мыслями. А девушка же думала только об одном:

“Я никогда не смогу полностью понять тебя и войти в дом, что кроется у тебя в голове. Но надеюсь, что хотя бы смогу шагнуть на порог, и когда я понадоблюсь, буду там – под дверью, что ведет в твой мир”.

То был чарующий судьбоносный вечер. Казалось, все случайности выстроились в специальном порядке и, подобно костям домино, поочередно случились, чтобы привести Марсель к Алому Кинотеатру. Только мистер Перо знал наперед все события, а потому вцепился внимательным взглядом в затылок девушки и не переставал следить за ней ни на секунду.

Марсель заслышала восхищенные возгласы и остановилась.

— Шикарный фильм!

— Лучшее, что можно было снять на сегодняшний день!

— Пожалуй, стоит пересмотреть его еще раз.

Посреди жилых домов вырос огромный красный монстр. Он врезался в землю фундаментом, мощные кирпичные стены покрывали неоновые татуировки-надписи, а на спине он нес горб в несколько этажей. Алый Кинотеатр раскрыл свои челюсти для посетителей, и манил зайти в свое нутро мигающими разноцветными вывесками.

— Может, зайдем? — спросила Марсель.

— Тебе не понравится, — ответил Яблоко.

— Да ладно тебе, — Марсель толкнула парня в плечо, — Мы всегда проходили мимо, давай в этот раз сходим. Не попробуешь – не узнаешь.

Яблоко снисходительно посмотрел на нее и кивнул. Взяв два билета, они вошли в просторный темный зал с гигантским белым экраном и сели на свои места.

Экран озарился вспышкой, стал светлее и ярче. Зрители в предвкушении замолчали, каждый ожидал чего-то невероятного от фильма, и Марсель разделяла схожее чувство со всем залом. Только Яблоко сохранял спокойствие. Он откинулся на спинку, положил трость рядом и, сдвинув полы цилиндра на глаза, начал подремывать.

На экран направили софиты, осветили белым светом и пустили кадры. Пустые кадры, без записи. Экран оставался белым на протяжении полутора часа, и вскоре стал черным. После этого пошли титры.

— Гениально и просто!

— Лучшая работа режиссера!

Марсель с гневом выбежала из кинотеатра на улицу. Погода разбушевалась, простуженное небо обрушилось ливнем на Rue Jean-Lantier, но Марсель только радовалась дождю и подставляла лицо под его капли.

— Я же говорил, — Яблоко взял девушку под руку и отвел под навес. — Ну как тебе?

— Это…— Марсель не находила слов. Как можно вообще оценить то, чего нет? Фильма просто не было, но почему-то все восхваляли его. Радовались пустому экрану, восхищались отсутствию искусства. — Ужасно.

— Люди устали от историй, — сказал Яблоко с горькой усмешкой. Сказитель притч в его душе когда-то наткнулся на те же грабли. — Ну что, пойдем поужинаем?

— Нет, — решительно произнесла Марсель. — Я снова пойду туда. Я хочу понять.

Так прошли две недели. Марсель посещала пару-тройку сеансов в Алом Кинотеатре в течение дня, а после угрюмая и недовольная бродила в своих мыслях насчет увиденного. Иногда у нее получалось находить время для Яблоко, и тогда он, будто изголодавшийся зверь, жадно поедал ее внимание всей своей персоной.

Они ужинали в одной непримечательной кафешке, когда он спросил:

— Зачем ты занимаешься этим?

Усталая Марсель подняла на него взгляд. Белый кит захлебывался нефтью, и Марсель, словно желая его спасти, отпила немного черной жижи из его пасти. Горькие слезы покатились по пищеводу.

— Хороший кофе, — сказала она. — Мои причины такие же, как и у всех людей. У тебя есть мечта, Яблоко?

— Была когда-то, — ответил он. — Я мечтал забраться на крышу аптеки, что стоит между японским ресторанчиком и антикварной лавкой. Но сколько бы я ни пытался, ничего не получалось.

— Вот, и у меня есть мечта. Я всегда хотела снимать кино.

Брови Яблоко приподнялись, превратившись в короткие дуги.

— Ты не рассказывала. Хм, даже не могу представить, каким для тебя ударом оказалось то, что ты увидела. — Он пожевал губу, настойчивость в лице Марсель его пугала. — Но почему ты продолжаешь страдать, каждый день просматривая эти дрянные фильмы?

— Потому что я все равно хочу снимать кино. Даже после увиденного, — Марсель сделала пару глубоких глотков, облизнула губы от пенки. — Для этого надо было изучить, что любит публика. И хорошо бы понять почему она любит, но пока с этим проблемы.

Она протянула руку и обхватила ладонь Яблоко.

— Я хочу выступить в Алом Кинотеатре. Только ты мне можешь помочь. Согласен?

Парень улыбнулся и понимающе кивнул.

Через неделю Марсель предложила Яблоко прогуляться до старого заброшенного театра на углу улицы. Несмотря на затхлость и непригодность, его все еще можно было арендовать, что и сделала Марсель. Там, на скрипучей сцене, в пыли и духоте, они репетировали вместе с Яблоко ее пьесу, доводя эмоции до нужных пределов и кропотливо работая над репликами.

Но счастье имеет привычку в самый неподходящий момент оборачиваться несчастьем. Самые идеальные планы любят рушатся у тебя на глазах.

— Знаешь, после стольких репетиций мне продолжает нравиться твоя история. Такая глубокая, и всего с двумя ролями. В тебе определенно скрыт талант, — сказал Яблоко, когда вся пьеса уже была доработана и оставалось только прогнать ее пару раз перед выступлением. — Но как ты собираешься поставить ее в Алом Кинотеатре? Там ведь очередь, ждать не меньше трех месяцев, затем слушание, просмотр твоей пьесы…

— Меня уже одобрили, — воскликнула Марсель, — Мистер Перо посмотрел мою пьесу и назначил выступление на следующей неделе.

Лицо Яблоко помрачнело, взгляд опустел. Он уставился куда-то в сторону, не говоря ни слова.

— Прости, я думала позже рассказать. Сама не могла долго поверить в происходящее.

Парень застыл. Без единого движения он начал рассказывать притчу.

— Совенок родился со слабым крылом и не мог летать. Конечно, он не знал этого пока рос, но потом, когда пришел час всем совятам вылетать из гнезда, он просто не смог подняться в воздух. Мать сама вытолкнула его, выкинула в чужой, полный угроз, мир, но совенок выжил. Каждый день, справляясь с болью и обидой, он думал о мести. Как однажды, он встретит свою мать-сову и сделает ей так же больно. Пламя горело внутри него. Потушить его могли только страдания матери.

Яблоко сделал паузу, взглянул на Марсель.

— И пламя утихло с первым и последним ударом об землю. Окровавленное тело совенка распласталось на снегу под гнездом. И пока он летел, он проживал долгую, полную борьбы и впечатлений жизнь, хоть и вызванную предательством.

Он встал, надел пиджак и цилиндр, взял трость.

— Я не думал, что ты зайдешь так далеко. Твоя пьеса обречена на провал, никто не поймет ее. Твоя мечта умрет, а я не хочу участвовать в убийстве.

Марсель стояла ошеломленная, с трудом выдавливая слова.

— Подожди, нет… Стой…

— Зрителю не нужны истории, какими бы продуманными они не были.

Он шел, и с каждый его шаг знаменовался стуком трости. Каждый стук трости ударял по душе Марсель. И с каждым ударом ее душа покрывалась трещинами, а сквозь эти трещины просачивался убийственный яд, каким только любимый человек может быть для другого.

— Яблоко, — сказала она. Парень остановился в дверях, не оборачиваясь. — У тебя не получилось забраться на крышу аптеки, сколько бы ты не пытался. А сколько ты пытался? Назови точное число.

— Нисколько. Ноль.

Трость выпала из его рук, ноги подкосились. Он споткнулся о выпирающую дощечку и умер. Подобно одноименному плоду стал зеленым и червивым.

“Rue Jean-Lantier исчезла, а через несколько дней пропала девушка по имени Марсель. Ничто не сможет вернуть их, ведь обе они сбежали за самой необходимой и сокровенной вещью для каждого человека – за мечтой”.

— Они вернулись, но ничто больше не сделает их прежними. Они стали собой, — заключила Марсель и выключила телевизор.

В тот день, когда умер Яблоко, она много плакала. Но только пройдя через боль и отчаяние, ей суждено было понять ту мысль, что пытался он донести на протяжении всех встреч с нею.

В день премьеры Марсель выкинула сценарий пьесы и вышла перед публикой. Как и прежде, на экран направили софиты, он загорелся ярким слепящим белым светом. Огромный пустой и посредственный, прямоугольный и банальный.

— Людям не нужны истории, но людям нужен этот экран, — подумала она и взяла краски.

На протяжении полутора часов она раскрашивала экран всевозможными способами и оттенками. Она не знала, что делать, просто интуитивно рисовала на экране то, как ей казалось, что давно скопилось у нее внутри, и теперь вырывалось наружу палитрой чувств. Как только все закончилось, она спешно покинула зал и Улицу мистера Перо. Вернулась в свою квартиру и, забывшись, уснула, чтобы с утра проснуться собой.

Ей не хотелось знать, как оценила ее творение публика, ведь, отыскав себя, она выполнила свою миссию. Однако мистер Перо настаивал на том, чтобы Марсель прочла отзывы о своей истории. Марсель уступила.

Открыв кипу писем, она взяла первое с названием “От лучших критиков улицы Перо” и прочла. Вот, что там было написано:

Итоги:
Оценки и результаты будут доступны после завершения конкурса
+5
10:10
853
10:22
+3
Смешанные чувства. С одной стороны очень понравилось, с другой — есть спорные моменты. Сюрреалистично, красиво, напоминает (совсем чуть-чуть) «Дневник» Паланика. Но очень часто я ловил себя на мысли «Мы точно не на Синих занавесках?». Слишком много загадок для читателя, которые я лично не смог разгадать. Финал, конечно, очень лихо переворачивает всю суть рассказа, но понять его мне это не помогло)) Хотя за «лучших критиков» — спасибо) Мы стараемся)
Нужно будет перечитать, причем через пару дней.
Спасибо за рассказ!

Кстати, чуть позже заметил несостыковку — если в пьесе играли и Марсель и Яблоко, как девушка смогла ее показать кому-то так, что Яблоко об этом не знал? Дала прочитать? Текста недостаточно для одобрения, человек должен был присутствовать на репетиции. Ну и вообще, есть небольшие огрехи в эпизоде с пьесой, но нудить о них я не буду)
12:35
+3
приземистой (жизнью)
не правильно употреблено слово, здесь должно быть «приземлённой»
им не было до этого времени

"… им не было до этого дела" или «им не хватало на это времени»
для Яблоко
— для ЯблокА
любят рушатся
— любят рушИТЬся

Кроме этих несущественных замечаний, претензий нет. Это великолепно! Ангел в восторге!

Остроумная концовка. А сам рассказ — отличный подарок к днюхе БС.
12:39
+2
Тоже сначала прицепился к склонению имени персонажа, а потом заметил, что оно нигде не склоняется. У кого-то Энди, Антонио, Пато, а у кого-то — Яблоко. Ну, не нам судить)
А вот про приземистую жизнь забыл написать, рад что кто-то еще заметил))
18:08
+3
Ура, тут я поняла 15%, я считаю это достижением. Тему видно, аллиллуйя. Мне понравилось начало: исчезла улица, довольно интригующе. Но, к сожалению, нить сюжета я здесь тоже потеряла под конец. Из этого бы получилась неплохая повесть, чтобы раскрыть все. Этот рассказ мне больше напоминает магический реализм, нежели сюрреализм. Но зато имеется тема.

От голосования воздержусь, ибо оба рассказа оставили в недоумении. В одном исполнен жанр, но не читается тема. В этом — есть тема, да и к жанру можно отнести, но… В общем, сравнивать эти два рассказа для меня — это как сравнивать желтое и квадратное — они не в одной категории. Наверное, я слишком стара и закостенела)))
Всем старым и закостенелым, рекомендованоголосовать вот здесь.
18:17
+2
Вот, что там было написано: Итоги: Оценки и результаты будут доступны после завершения конкурса

и то правда)))
18:45
+1
Идея интересная, некоторые образы поданы очень красиво. Тексту не хватает вычитки, но в целом даже небольшие огрехи не портят общего впечатления.
20:37
+1
Твоя пьеса обречена на провал, никто не поймет ее. Твоя мечта умрет, а я не хочу участвовать в убийстве.

Это так. Наверно, через этот опыт тоже надо пройти.
Не попробуешь – не узнаешь.

И это верно.
— Потому что я все равно хочу снимать кино. Даже после увиденного, — Марсель сделала пару глубоких глотков, облизнула губы от пенки. — Для этого надо было изучить, что любит публика. И хорошо бы понять почему она любит, но пока с этим проблемы.

Это как раз известно.
У осталось меня только 2 вопроса:
1. как мистер Перо отнёсся к тому, что его экран раскрасили красками? Интересно, он его выбросил или продал задорого? :)))
2. откуда у девушки и мсье Яблоко деньги на проживание и питание, на существование в целом, двухнедельное хождение в кино и по улицам? :)))

Ладно, это всё риторические вопросы… А ГОЛОС оставлю здесь, при выборе из странной пары текстов лучше богема, чем маньяк. pardon

PS: тем более, что красиво написано. Невзирая на остаточную невычитанность.
И да — тема есть! laugh
14:27
+1
И в этом рассказе понравилось владение словом. Пусть порой ускользало понимание происходящего, но оно ускользало красиво crazy Очень красивые образы — холод на самокате вдоль улиц, да и сама пропавшая улица понравилась. И тема в этом рассказе раскрыта. Оставлю ГОЛОС
17:31
Не осилил, но понравилось. Нет, я осилил бы, но это настроение особое надо. Не сейчас. Но идея хорошая. И написано красиво (я хоть и не осилил, но это видно). Хотя попадались просто жуткие вещи:
Уверена, многие бы, засунув хоть часть меня в рот, выстрелили.
Но это работает. Но это настроение особое надо. Не сейчас. Ну вы поняли.
Но ГОЛОС. За то, что, в отличие от рассказа соперника, я понял хотя бы первый уровень. Тут есть еще. Но это настроение особое надо. Не сейчас. Кажется, я повторяюсь.
17:48
+1
А я, как ни странно, осилила. Хотя обычно сразу говорю на подобное — не мое. Но тут, действительно, красиво написано. И очень филигранная игра слов
07:19
+1
у каждого свои фломастеры © у меня тоже свои, которые «черными горькими слезами счастья стекают по пищеводу» ГОЛОС за виртуозную игру слов и стёб
12:51
Вот всё хорошо, но не могу отделаться от ощущения, что Автор к своей истории несколько равнодушен.
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания