Раменский Инцидент

Посвящается военному лётчику

Аркадию Николаевичу Каманину

(2 ноября 1928 — 13 апреля 1947)

Февраль 1947 г. Москва. «Особое Техническое Бюро №13».

Заместитель по оборудованию – Малютин Анатолий Сергеевич при помощи небольшого лома вскрыл деревянный ящик. Вытащив из ящика два пучка упаковочной стружки Анатолий Сергеевич обнаружил технический документ – инструкция или краткое техническое описание было составлено на нескольких страницах на немецком. Документ в нескольких местах был опален – с таким в ОТБ №13 встречались не редко.

- Ефим Аронович! Будьте любезны. – вскрикнул Малютин.

Из люка, стоящей в углу большого ангара башни фашистского танка, показался худой старик с растрёпанными волосами. Шаркая ногой, он доковылял до Малютина, который рассматривал документ, именованный «Bedienungsanleitung».

- Ефим Аронович! Переведите. – сказал Малютин и протянул листок коллеге.

- Эх, позабыть бы этот проклятый язык скорее, а нас наоборот каждый день по нему подтягивают. – ворчал Ефим Аронович, а сам уже вчитывался.

- Всё же лучше, чем где-нибудь на берегу Татарского пролива учиться японскому. Ну что-там?

- Инструкция. Сверхсекретный Прибор – «Что-то там Фюрера». Является источником эФ – волн, открывающих … союзников из другой … Последовательность применения: «Подключить прибор. Ждать контакта».

- М-да, коротко, по-немецки. Вы слышали что-нибудь про эФ-волны? – нахмурился Малютин.

- Волны Фюрера! – вскрикнул Ефим Аронович, осёкся, оглянулся и заговорил шёпотом: - Неужели они сделали прибор?

- Так! Прошу вас - поподробнее!

Ефим Аронович шмыгнул внушительным носом:

- В конце сорок первого немцы вывезли и распихали сотрудников Императорского[1] по таким же шарашкам по всей Германии. Наша лаборатория искала новый тип излучения, существование которого теоретически доказал профессор Оффенбах. Любитель Гёте, он убедил Гитлера, что с помощью излучателя можно «открыть дверь в ад и подчинить своей воле его обитателей». А если без поэзии, то это могло быть окно в другой конец вселенной или ещё дальше…

Ефим Аронович погружался в рассказ о работе в секретной нацистской лаборатории. Тем временем, Малютин достал из коробки излучатель – большую, похожую на трёхлитровую банку – стеклянную лампу с расположенной внутри нитью накаливания в виде фашистской свастики. Он подключил лампу к электрической цепи и подал ток. Ефим Аронович, пробудившись от истории, которую он уже довёл до места где их лаборатория воскрешала мумии древних ариев, охнул:

- Что ты наделал? Последствия могут быть непредсказуемыми!

- Не волнуйтесь, Ефим Аронович! Она не работает. – сказал Малютин, рассматривая не горящую лампу.

Апрель 1947 г. Из допроса руководителя экспериментальной лаборатории радиоастрономии Хайкина А.Н.:

«Радиоастрономия – перспективнейшее направление для изучения небесных тел, явлений и в военной промышленности, для создания приборов радиолокаций и обнаружения враждебных космических угроз. Но сейчас она находится в зачаточном состоянии. Возможности нашей экспериментальной техники ещё слишком малы. Так называемый «Раменский инцидент» произошёл в день весеннего равноденствия. В период прохождения Солнца через экватор его излучение вносит сильные помехи в радиосигналы и наши приборы не смогли зафиксировать появление инородных объектов, приземлившихся в одном из полей Раменского района. Визуального наблюдения мы днём не ведём».

22 Марта 1947 г. Ул. Лужниковская дом 10 квартира 73

Сергей Иванович Столяров – сорокалетний работник фабрики поужинал, зажёг торшер и сел за чтение повести Эльмара Грина. Солнце скрылось. Людмила – жена Столярова открыла окно для проветривания и замерла. Послышался шум двигателя машины.

- Воронок! Не ужели опять началось?

Столяров подошёл к окну: машина остановилась у их подъезда и из неё вышло трое в шляпах и длинных чёрных плащах. Они проследовали в подъезд.

- В наш подъезд! К Вольфу. – сказал Столяров и вместе с женой направился к входной двери.

Слышался топот сапог.

- Нет. Не к Вольфу – прошли второй этаж. К Яблонскому? – шёпотом спросила жена, прислонившаяся к двери.

- Яблонского-то за что? Он только вернулся. – ответил Столяров.

Звук шагов делался звонче и приближался. Один пролёт оставался до верхнего этажа – квартиры Столяровых. Шаги прекратились и через мгновенье послышались вновь.

- Идут сюда. – тихо сообщил Столяров.

В приложенное к двери ухо Столярова три раза ударило громом – постучали к ним.

- Ой, мама. Они узнали! – заплакала Людмила.

Столяров побелел, бросился к комоду – откручивать болты, которые он вынес вчера с фабрики, для того, чтобы починить комод.

Постучали второй раз. Сильнее. Людмила сидела в углу и плакала. Сергей Иванович открутил болты и швырнул их в окно.

- Открывай! Чего ревёшь? – приказал Столяров жене. – И чтоб ни словом! – в довесок пригрозил кулаком.

Людмила вытерла слёзы и отперла. На пороге стояло трое высоких мужчин в чёрных плащах и шляпах. На глазах у каждого были затемнённые лётные очки. Трое ни говоря не слова прошли на маленькую кухню, где взяли по табуретке, после чего разошлись по комнатам. Перепуганный Столяров не мог пошевелиться, он лишь наблюдал как незнакомец поставил табурет посреди комнаты, забрался на него и стал выкручивать лампочки из зажжённой люстры. Лампочки он складывал в небольшой чёрный мешок из атласной ткани. Погас свет на кухне и в спальне. Прошло не больше двух минут и незнакомцы, каждый с мешком в руках собрались в зале. Один из них указал рукой на стоящий в углу торшер – тут же другой незнакомец подошел к нему и выкрутил последнюю лампочку в квартире Столяровых. Пришедшие ещё минуту осматривались и затем покинули квартиру. Столяров отдышался и бросился к окну. Вечернюю улицу освещали фонари. У дома напротив возле каждого подъезда стояли чёрные «воронки». Попеременно, начиная с верхних этажей в квартирах гас свет…

30 марта 1947 г. Подвалы НКВД.

Оперуполномоченная, младший лейтенант госбезопасности Доменная вела допрос. В тесной комнате с низкими потолками стоял массивный стол, на котором было три предмета – полная папиросных окурков пепельница, матрёшка и светильник. Доменная втягивала едкий дым, поправляла красную косынку, подёргивала уголками ярко красных губ, скрипела тугой кожаной курткой. В свои шестьдесят шесть лет Доменная провела много допросов, но такого преступника встретила впервые:

- Итак, гражданин, что нам известно? Вы, в составе группы соучастников, запугивали честных советских граждан, являлись к ним домой и совершали грабёж. Брали исключительно лампы накаливания. Скрывались на неустановленных транспортных средствах без номеров. Сегодня вам очень повезло. В честь дня рождения советского авиаконструктора – Сергея Владимировича Ильюшина я готова без спецвоздействий принять чистосердечное признание. Рассказывайте.

На против сидел допрашиваемый: черная шляпа, длинный чёрный плащ и солнцезащитные лётные очки. Руки его были за спиной прикованы наручниками к спинке стула. В лицо светила настольная лампа. Допрашиваемый молчал. Доменная нарушила тишину - громко цыкнула в золотой зуб:

- Ну раз Ильюшина вы не уважаете… - Доменная пожала плечами и подошла к навесному телефонному аппарату у стены: - Алло. Доменная. Сержант Зайцев не обедал? Направьте его ко мне.

Оперуполномоченная повесила трубку, выдохнула дым папиросы и, глядя на преступника, улыбнулась, рассыпав морщины по лицу.

Засов двери взвизгнул и глухо стукнул. В помещение зашёл щуплый низкий мужчина в серой вязанной кофте. В обеих руках он держал конец толстой верёвки. Другой конец уходил куда-то за дверь и был на весу.

- А вот и сержант Зайцев! Ну чего же вы не заходите? Смелее, Зайцев. – крикнула Доменная.

Мужчина в кофте потянул верёвку и в комнату на двух лапах вошёл бурый медведь. На ногах у медведя были лапти. Медведь раздувал ноздри и скалил зубы в адрес допрашиваемого

- Сержант Зайцев – продолжайте допрос. Мне нужно отлучиться. У вас есть, - Доменная посмотрела на наручные часы, следом – на допрашиваемого: - Полчаса.

Допрашиваемый заметно оживился: заёрзал на стуле, встал на ноги, потом дёрнулся освободив руки. Следующим движением – скинул черный плащ, оголив серые узкие, с бахромой из длинных волосков, крылья. На пол упала шляпа. На голове у допрашиваемого оказались длинные усы-антенны. Крылатый преступник выдал что-то на подобие мышиного писка, затем закричал на русском:

- Уберите Ухварола! Я всё расскажу. Только уберите Ухварола! Прошу Вас.

Из дневника разработчика «Шубоцела» – младшего научного сотрудника НИИ «Насекомоведения» Тапочкина В.А.:

«В середине апреля в НИИ доставили невероятный образец класса беспозвоночных членистоногих животных. Образец грандиозных размеров – сто восемьдесят сантиметров в длину, бежевого окраса с красновато-золотистыми волосками на голове. Тело покрывают блестящие золотистые щетинки. Крылья узкие, с бахромой из длинных волосков по краям крыльев, без пятен. Консилиум отнёс его к семейству Tineola bisselliella – моль обыкновенная. Но было в этой обыкновенной гигантской моли кое-что необыкновенное – выдающийся интеллект и развитый речевой аппарат! Гигантская моль говорила по-русски! Перед НИИ была поставлена задача найти уязвимые места образца и проверить реакцию на известные инсектициды. Тут-то и пригодились мои исследования в области поиска максимально эффективного средства уничтожения платяной моли. Кто бы мог подумать, ведь ещё неделю назад коллеги смеялись надо мной и темой моих изысканий, дескать, все средства от моли уже придуманы, чего изобретать велосипед? Но традиционные средства нашего Моленинанина (так он себя назвал) не брали. Вообще Моленианин много говорил, хоть и был подавлен своим положением пленника. Рассказывал о каких-то «вратах», благодаря которым они и оказались на нашей планете. Рассказывал о том, что у ищут источник «священного излучения», который зафиксировали приборы на их планете. Кроме того, особую слабость образец проявил к лампам накаливания. Слабость выражалась маниакальным желанием выкрутить лампочку. Ещё бубнил, что «Ухваролы» - медведи, их главные враги в их звёздной системе.

Да уж, после того случая с мокрицами – путешественниками во времени – это самый необычный случай.

Прошло несколько недель и инсектицид был готов! Белого цвета, хлопьевидный, рассыпчатый, с запахом лаванды – «Шубоцел», так я его назвал.

13 апреля 1947 г. Москва.

Солнце ещё не показалось на горизонте. По предрассветным московским улицам в сторону центра двигались тысячи автомобилей ГАЗ-11-73 чёрного цвета. Машины съезжались к Красной площади и глушили моторы. Прошло не больше часа как все подъезды со всех улиц, в том числе и пешеходных, были загорожены. Настала абсолютная тишина. Через пять минут, как по команде из машин стали выходить одетые в чёрные плащи, шляпы и солнцезащитные очки Молениане. Скинув одежду, они расправляли крылья и взлетали. Самые шустрые уже поднялись к горящим красным звёздам Боровицкой, Троицкой, Спасской, Никольской и Водовзводной башен и ударяя конечностями по стеклянным плафонам.

В небе послышался гул самолётов. Многие Молениане повернулись в сторону звука. Несколько эскадрилий бомбардировщиков Пе-2 быстро достигли точки сброса и открыли бомболюки. Из них вываливались круглые бочковидные бомбы, которые пролетев несколько сот метров взрывались, образовывая в небе белые кляксы, похожие на цветок астры. Молениане взлетали выше, пытаясь атаковать бомбардировщики. Некоторые из них бросались под лопасти самолётов и приводили их в неисправность. Самолёты уходили в пике и падали. Вскоре на землю стали опускаться белые хлопья. Молениане хватались за рты. Те, что взлетели высоко – теряли координацию, хаотично трясли крыльями, замирали и через мгновенье разбивались о брусчатку. Взошло солнце. В воздухе пахло лавандой…

Нескольким Моленианам удалось добраться до летательных аппаратов. Летом этого же года НЛО был сбит над Розуэллом, США.