Чудо

Первое, что вижу утром, это полка с медалями.

Долго думал, где ей место. Решил оставить в спальне. Прямо перед кроватью.

Луч света начинает ерзать по глазам, отражаясь от золотой статуэтки. После спать невозможно.

Статуэтка -- приз одного шейха. Два года назад он провел первое, в своей стране, соревнование для инвалидов. Полумарафон в пустыне.

Признаться честно, в том забеге я малость схитрил. За пять миль до финиша соперники по очереди тормозили у пункта помощи. Кто облиться водой, кто -- в кабинку туалета.

Некоторые так и оседали в палатке.

Я же не остановился, и решил бежать дальше. Сэкономленная минута в полумарафоне спасет не больше, чем жетон метро от падающего на землю метеорита. Однако я рискнул.

Хотел победить. Да, и боялся, что сил не хватит, если остановлюсь. В пустыне легче бежать, чем идти.

Уже через сто метров я обделался. Из-за жары даже не сразу понял, что случилось. Помню только, что бежать после этого стал быстрее. В разы.

Тогда на финиш я пришел первым. Привез целых три минуты второму месту.

Запаха не чувствовал. Да и стыдиться начал только когда ленточка на груди лопнула. Так что это был сладкий стыд.

Шейх, что награждал меня, сразу все понял. Попросил полотенце и накинул мне на колени. На фото, в самом углу, я обмотан в это полотенце, как древний грек. Держу в руках кубок. Шейх стоит рядом. За нами барханы высотой с двухэтажный дом. И солнце, что под вечер жжет с темным, даже пурпурным отсветом.

На том фото Шейх говорит мне, что я самый быстрый одноногий в мире.

Скидываю одеяло и поднимаюсь. Ступаю неловко. На две ноги опираться все еще непривычно.

Дома больше никого. Когда это началось -- Маша уехала. Я сам попросил. В ее положении потрясения только во вред. Шестой месяц.

Выпиваю стакан теплой воды. Для тренировки воли. Хоть и натощак.

Пару лет работал с тренером-китайцем. Это его упражнение.

Попробуйте каждый день в одно и то же время выпивать стакан воды. В десять утра, положим. Дома, в гостях, на далекой заправке. Зимой, весной. Когда бредешь по пустные или снежному лесу. В болезнь или с перепоя. Когда супруга в истерике. Когда хоронишь близкого.

-- Да, слушаю, -- приходится ответить на звонок. Номера я не знаю, но жду сообщения от Виктора. Это мой адвокат.

-- Добрый день! Интернет-издание "Кукушка". Хотели бы пригласить вас в студию.

-- Кто дал вам мой номер?

-- Мы хотим посвятить целую программу вашему исцелению. Гостями уже согласились быть...

Никак не привыкну к этим звонкам. Раньше тон был другой.

Нет, они все так же названивали. Однако делали вид, будто оказывают честь –самим приглашением.

Уже неделю я не выхожу на улицу. Об этом просил не только Виктор.

В первый же день ко мне приехали двое. Сказали, что врачи. То ли из федерации, то ли из спортивного комитета. Все щупали ногу, поглядывая в старые бумажки. Потом измерили температуру, сделали пару фото и уехали.

Сказали не светиться лишний раз, и ждать звонка.

Чтобы сосчитать количество ног более полного обследования не понадобилось.

После Виктор подогнал психолога. Рыжего. С татуировкой богомола на шее. Он попросил вести дневник чувств.

Сперва я не оценил идеи, но сегодня пару мыслей записались сами собой.

В беге главное найти темп. Частоту дыхания. В своем темпе можно бежать на любые расстояния. Большие, чем ты способен.

Или кажется, что способен.

Пять лет назад я выиграл этап кубка мира в Гонконге. Чудом обошел кенийца за сотни метров до финиша. Не верилось, что тот останется вторым. Я ждал его атаки. Чуть не свернул шею, оборачиваясь назад на каждом шагу.

Однако он спокойно закончил сразу за мной. Даже радовался при награждении. Все сверкал своей львиной улыбкой. Просил укусить мою медаль.

Я спросил тогда, почему он не атаковал. Ленточка перед самым носом -- хуже точно не будет.

Он скривился в ответ, будто не понял. Добавил только, что не заметил меня. Он вообще как оказалось, не глядит на соперников.

Просто бежит. Как умеет.

-- Здравствуй. Здравствуй, дорогой, -- наконец-то слышен голос Виктора. -- Тут пока перерыв. Есть пара минут. Как ты?

-- Нормально. Учусь ходить.

-- По нашим новостям… Если коротко, то они хотят забрать государственные награды и звание героя. Но по-тихому.

-- По-тихому так по-тихому, -- подумал я про себя.

-- Пенсии тоже не будет, -- продолжил Виктор.

-- Что еще?

-- Ты уйдешь из сборной, из федерации. Причем сам сделаешь заявление. С видео.

-- Какая формулировка?

-- “Вводил в заблуждение”.

-- Вводил в заблуждение?!

-- Понимаю, звучит не очень уважительно. Пока мы сошлись на ней, но…

-- Витя, у меня три сотни забегов. Пять этапов кубка мира и две паралимпиады. В Лондоне и Сан-Паулу. Я семикратный чемпион страны!

-- Именно поэтому тебя еще не обвинили в мошенничестве.

-- Ты сказал про обследования перед забегами?

-- Сам все проверил. Там только пульс, температура.

-- А трансляции? Весь мир видел, что я инвалид!

-- Кто вообще смотрит трансляции с паралимпиады? -- Виктор неожиданно прерывается, будто стыдясь своих мыслей и сомнений.

Мы некоторое время молчим. Слышу, как кто-то окликает его по имени. Перерыв подходит к концу.

А впрочем… В самом деле, кто смотрит трансляции с паралимпиады?

-- Они оставят дом, если пойдешь на сделку, -- заключает он твердо. -- Заявишь сам, что это ошибка или розыгрыш… Не важно. Ну, ты же понимаешь, что так не бывает! Надо дать объяснение!

Конечно, понимаю. Я уже тем утром все понял. Когда заметил, что больше не отличаюсь от других. Это было похоже на фокус, когда стягиваешь одеяло, и предметов становится на один больше. Даже ущипнул себя несколько раз. До крови.

Тогда в голове и мелькнул вопрос, который озвучил Виктор. Времени подумать было много.

Маша спала. Будить ее не хотелось. Так и лежал. Смотрел то на нее, то на медали.

-- Правда, еще есть нюанс, -- вернулся в разговор Виктор.

-- Что еще?

-- Маша хотела сказать тебе первой, но не вижу смысла тянуть.

-- Вот и не тяни, -- отвечаю я.

-- Она просила поговорить с тобой о разделе имущества, -- он сделал небольшую паузу. – Ты слушаешь? Хочет, чтобы ей с сыном после тебя хоть что-то осталось. И знаешь... Хорошо, что она попросила об этом меня. Не кого-то со стороны.

Хорошо, что она попросила Виктора об этом. Не кого-то со стороны.

Маша всегда была на шаг впереди. Она больше походила на бегуна, чем я. Высокая, стройная. На лице налет тоски и достоинства. Короткая острая стрижка. Единственное чем мы с ней похожи.

Когда мы только познакомились, Маша сказала: тебе нужен тот, кто накинет на плечи пиджак и заставит появиться на людях. В ее взгляде блестела сила.

Улыбнись, процеди пару слов на камеру. Вдохнови на свершения, на борьбу.

Таким человеком она и стала. Преданным фанатом. Внимательным тренером. Стратегом. Женщиной чемпиона. Чему же теперь удивляться?

Уверенность другого в тебе сродни овсяной каше на завтрак. Надолго утоляет голод.

Наша жизнь была словно коробка, где все лежит на своем месте. Я, она, дом, цвет обоев, цвет галстука, моя диета. Наш будущий сын.

Теперь коробку хорошенько тряхнули. Вещи внутри только обретают новый порядок. Иную связь.

Уже полчаса не могу собраться на пробежку. Перебрал два шкафа и полки в подвале. Дома нет ни одной полной пары кроссовок. Одни только левые. Причем разных размеров.

Всю жизнь я бегал с лангетой. Так я называю механический сустав, который больше похож на лопатку для обуви. Со стороны может показаться, что она ускоряет бег. Работает как пружина. Однако любой паралимпиец знает, что бег с лангетой сродни спуску с холма на офисном кресле.

Выхожу из дома через кухню. У крыльца еще стоят люди, поэтому приходится махнуть через забор. Приземляюсь скверно. Падаю на бок.

Все-таки, мой первый забор. В детстве я даже по деревьям толком не полазил. Родился каким родился. Ни тебе аварии, ни драмы.

Воздух теплый, однако солнца не видно. Дело в тучах, в дыме костра ли. Соседи жгут листву.

Ритуал любого зажиточного района, который роднит нуворишей и дворников.

На другой стороне улицы живут два олимпийских чемпиона, министр спорта и ведущий вечерних новостей. Чуть поодаль вьется изгиб реки. Есть своей водопад и дамба, построенная консервным магнатом.

На въезде билборд с моей фигурой. Там написано -- “Одной ногой в вечности”. На картинке я пересекаю финишную ленту, раскинув руки в разные стороны. Луч света падает мне на лицо.

Как ни странно, билборд еще на месте.

Осторожно пробираюсь за домами. Во дворах никого. Тишина и покой.

Еловые иголки чуть покачиваются на воде в соседском бассейне.

Разминаю ноги. Нужно растирать мышцы минуты полторы. Непривычно делать это дважды.

Несколько раз глубоко вдыхаю. Оглядевшись по сторонам, выбегаю на главную улицу. Меня отсюда сложно заметить. Наш дом почти скрылся за фасадом соседних строений. У входа – семеро и две камеры.

Обедают, сидя на земле.

Темп задается медленно. Спешить нет смысла. Если не попадешь в свой ритм, то, считай, просто потратишь силы. Сотрешь суставы и обувь.

Бег – это, своего рода, молитва. Расшибать лоб не обязательно.

За спиной резко тормозит машина. Кто-то караулил меня за углом. По звуку узнаю Костин “Седан”. Мне нравится его преданность старой машине. Редкое качество сегодня.

Каждый вечер Костя рассказывал о новостях всей стране. Он часто заезжал к нам после эфира. На ужин.

В основном сидел молча. Он был самым внимательным слушателем. Наверное, потому что с девяти то десяти трепался без перерыва.

А у нас сидел и слушал. Едва заметно ударял ногой по столовой ножке. Смотрел, как смыкаются круги в бокале.

Кажется, он самый умный человек на телевидении.

Сворачиваю в сторону реки. Там пологий склон. Машина вряд ли проедет.

-- Паша, стой! -- Костя что есть силы хлопнул дверцей Седана. – Я хочу поговорить!

Судя по звукам, он решил бежать за мной.

Помнится, в нем килограммов сто, даже больше.

Не уверен, что он протянет больше пары минут. Наверное, даже костюм не снял. И рубашка на нем с красным воротником, как в студии.

Оглядываться нет желания. Тем более, звуки дыхания за спиной медленно стихают.

-- Паша! – пара ворон, испугавшись Костиного крика, взметнулись с соседского забора.

Кажется, я попал в свой темп. Дышится ровно и легко. Два раза на вдох, один на выдох.

Солнце окончательно покатилось вниз. Под ногами затрещали шишки. Кажется, движения ног все-таки зарифмовались между собой. Не прошло и недели.

Я нырняю в пролесок у самой реки. Сквозь сочится желтизна поля на горизонте. Через воду оно видится еще более далеким.

На правой ноге едва заметно заныло в суставе. Слева он никогда не болел -- слежу внимательно. Даже этим утром по привычке сделал массаж.

В правом же чувствую боль. Непривычно об этом говорить, но все же. Странное ощущение. Будто внутри что-то режет, когда отталкиваюсь от земли.

Выходит, справа -- не копия.

В вечности я пока лишь одной ногой.