Встреча

Он шёл на вёслах (как всегда), вокруг не тьма, но мрак:

Фонарь погас, черна вода, вдали маячил знак.

Рук не щадя, к нему и грёб, усталости не знал,

Гадая, кто на берегу, всё напрягал глаза.

И, хоть был взгляд его остёр (как имя говорит),

Не видел, кто разжёг костёр, кто у огня сидит.

Гнев нарастал: что за наглец сюда пришёл с теплом?!

Живой он или же мертвец, получит в лоб веслом!

Причалил. Но не узнаёт свой берег, хоть убей

(хотя на бога руку кто поднимет из людей?):

Рассеян мягким светом мрак, скамейка у воды,

Листвой шуршит осенний парк, откуда-то цветы.

Как так? Ответа он не знал, гнев таял, в сердце тишь,

И голос мягко прозвучал: «Ну что же ты стоишь?

Пойдём на травке посидим, устал, поди, грести?

Остановись, поговорим, что я на «ты», прости».

Харон молчит, ведь первый раз к нему вот так, с душой,

И без обид, без грубых фраз... «Ты кто, гость дорогой?»

Обычный вроде с виду дед трёхсот примерно лет,

Добро во взгляде; сила — есть, а страха вовсе нет.

«Святой угодник Николай. Поддержка моряков,

Я вдохновляю их дойти до милых берегов.

А у тебя здесь тень и ночь, и холод жуткий был,

Я и решил чуть-чуть помочь. Прости, что... начудил».

«А что за парком, расскажи?» «Не знаю, как решишь.

Ты ж вроде бог, и потому свой мир ты сам творишь».

«Постой, так можно было?» «Да. А что же, ты не знал?»

«Нет. Это очень хорошо, что ты мне рассказал!»

«Идём, покажешь, что тут есть, ну и поговорим»,

«Нет-нет, постой, я не могу, куда ты, погоди!

А души? Явятся вот-вот, а я от них ушёл».

«Ну ничего. Ну подождут. Смотри, тут хорошо».

Два старика бредут вперёд, гудят их голоса,

И берег озарён добром, и светят чудеса:

Жужжанье мошек, щебет птиц, и солнце льёт янтарь,

Сияют воды Стикса и - на лодочке фонарь.