Дорога до Гринвича

В Екатеринбурге проездом. Впереди целый день: приехала в половине девятого, а электричка в семь вечера. Подруга освобождается в 12. Надо что-то делать.

Погрустила в камерах хранения, откуда убрали угрюмых человеческих грузчиков. Разобралась с ИИ: у одного бумажку возьми, другому покажи — «дверца и откроется». В надежде, что она и на выдаче откроется, а не оставит себе мой ноутбук и зубную щетку, пошла от вокзала пешком. По планам до Гринвича. Для неместных: это у них так магазин называется. Дочь шутила, что скоро он разрастется и город переименуют в Гринвич.

Нежнейшее июньское утро. В Екб шепот лета — большая редкость, насколько мне доводилось познать суровый уральский климат. Приятным даже показался путь от вокзала, который я на самом деле не люблю. Дотошным литераторам: и путь не люблю, и вокзал не люблю, чего там любить-то? Написала и подумала, что вышло мрачно, а между тем многое поменялось.

Помнится, из-за особенностей моего приезда во времена студенчества доводилось мне на вокзале поджидать утро. Поезд был один единственный, ходил не каждый день и прибывал непременно ночью. А общежитие в лучших традициях романской крепости после 23.00 становилось неприступным, и хоть ты сдохни под дверью, хоть пусть тебя по частям распродадут — «Не положено!». Так вот, компанию в ночевке на вокзале в те прекрасные 90-е составляли мне толпы бомжей. И куда ни пойди, куда ни ткнись, всюду чувствуешь себя «маркизой ангелов».

Нынче бомжей нет, а если есть, то они, как «маньяки-убийцы внешне ничем не отличаются от нормальных людей», во всяком случае от меня, проведшей в поезде почти сутки под подробнейшие рассказы дам в купе, как и отчего тошнит их котов.

Кроме отсутствия бомжей есть наличие работников вокзала. В большем количестве. Но не в бОльшем, чем в том же Париже. А вот на Кипре отряды полиции, вооруженные до зубов, пугали меня больше екатеринбургских бомжей. Вот так поболтаешься по свету, будет с чем сравнивать и, кажется, что все как у людей.

Работники имели любезность человеческим языком с нормальным выражением лица пояснить, куда идти, где меня ждут и вовсе не в переносном смысле, а в буквальном, т.е., где камеры хранения, как выйти в город после лабиринта проверок. Мне даже пожелали хорошего дня. Кстати, пожелания сбылись.

«Планы не простят обман, если им не дать осуществиться» — поется в песне Владимира Семеновича. Но не очень-то и хотелось, поменялись они на подходе к Храму-на-Крови.

Человек я невоцерквленный, напоминаю, дабы избежать: «опять она со своей религией», но понимаю, что не избежать, поэтому так, для количества знаков.

В храм зашла из интереса, да и служба как раз закончилась. Новодел, но без сусальности. Внутри спокойно. Никто на меня, нехристь в брюках (имитацию юбки я вязать на себя не стала, для меня смысла в этом нет никого, кроме как косплей) косо не смотрел. С Верхнего Храма выбежали дети. Засмеялись. Подоспевшие родители взяли за руки, успокоили. Никто никого не одергивал. Меня это убедило: раз детей не тронули, меня и подавно.

Посмотрела выставку архивных фото царской семьи. Показалось интересным роспись лестницы: что-то от Сёра в этом даже в этом есть и Моне, некий пуантилизм. Тематика тематикой, а цветовая гамма отозвалась.

В Верхнем Храме царили покой и пустынность. Посмотрела вверх, послушала колокола.

Купила сувениры, куда без них. В лавке симпатичные игрушки. Пополнила коллекцию, подсмотрела идеи.

На площадку перед храмом позвал ветер.

«Екатеринбург — город контрастов» имя этому снимку: Памятник Комсомолу Урала и церковь Вознесения.

Приструнив мысли и чувства на тему истории и повседневности, пошла себе в Литературный квартал.

Это особое место со своей атмосферой и аурой. Дома-музеи писателей Екатеринбурга, палисадники и скверы — портал в прошлое.

Ощущение рубежа 19-20 веков не рушат ни проезжающие где-то машины, ни современные школьники, кстати с удовольствием играющие в народные игры во дворе дома Решетникова. Девица-аниматор в подобии сарафана только закончила турнир в городки, уже выстроила хоровод «Гори-гори ясно». Сплошной позитив, веселье, энергия. Я залюбовалась. Всем, кто ноет, что никому ненужные дети только с гаджетами сидят и непотребством занимаются, наш пламенный привет. Чужих детей снимать, разумеется, не стала, уж поверьте на слово, что резвились они в лучших традициях русской усадьбы.

А я зашла в музей кукол и детской книги. В музеи кукол я хожу традиционно там, где их нахожу. И этот меня не разочаровал, хоть и маленький, но с душой.

Куклы куклами, но коллекция машинок СССР просто праздник какой-то!

Молоко!

Среди собрания машинок нашлись и те, которые были у меня в детстве, страшненькие железненькие коробочки с нарисованными персонажами сказки Буратино. Полный сюр — кот Базилио с ножом за рулем.

Впечатлил деревянный танк.

Понравились авторские фильдеперсовые (да, именно из чулок) куколки в национальных костюмах. В 30-х годах (сто лет назад, оказывается, это было- ого!) изготавливались на экспорт. Очень миленькие. Сейчас это дело рук мастера Натальи Владимировны Калинкович.

А вот эта дама вполне могла стать подружкой моей Мадлен из рассказа "Болезнь куклы"

Ну и куда без лошади! Да еще и колесной.

Книги тоже потрясли до глубины души. Четверостишье со мной навсегда, как и мальчик в клетке с кота ростом.

А вот и к вопросу о беспризорных детях. Сейчас-то они под надзором прямо во дворе музея бьются в городки, не то что раньше.

А вот педагогов тех самых, легендарных, сейчас не хватает. Вот бы взять и сделать так: чиновников в образовании сократить и... Так всё, больная тема, соскакиваем.

Сирень! То, чего мне не хватает много лет на Севере. Когда приезжаю на Землю, она уже все, того… А тут цветет пышным цветом. Чувствую себя немножко Рахманиновым, не в плане гениальности, конечно, а лишь в любви к сирени.

Дамочка, подвиньтесь, я прилягу на вашу железную подушечку! Нет? Ну ок, мне и на травке хорошо, даже на земельке сойдет...

Железная женщина, конечно, а вообще на заборе написано:

На заборе много чего было написано, но г-н Хармс чертовски прав)

А на воротах зато выставка почтовых открыток. Кевин Костнер в образе Почтальона отдыхает, ему такой постапок и не снился. Фантазия сразу нарисовала курьера СДЭКа в альтернативной истории, столкнувшегося с трудностями доставки.

А дальше лес слов. Вот такой креатив в сквере: изподвыподверта да на каждом дереве уральский неповторимый говор. Уж как завернут — уши в трубочку, в данном случае — глаза в кучку.

Рядом, соответственно — перевод на русский.

Вот и весь сказ о том, как я шла-шла да так и не дошла до Гринвича, потому как пора было на встречу с подругой, а это уже совсем другая история.

Пысы. Портрет екатеринбургского одуванчика прилагается.