На все четыре стороны

На все четыре стороны
Работа №433

Случилось это в те далекие времена, когда в мире часто встречались люди, которым море было по колено, и чьи головы касались макушек деревьев пышных лесов; когда прекрасные нагие русалки в струящихся серебром сорочках, с кувшинками в волосах и негасимыми мерцающими огоньками в прозрачных глазах бродили на реках под жемчужной луной и плели своими тонкими, бледными руками венки из яркой россыпи цветов, чтобы пустить их в далекое плавание к неизвестным берегам.

В чудном крае Пролесье среди лесов, полей и рек, жил-был юноша семнадцати лет от роду, звали которого Селифан. Жил он с отцом, рос без матери. Были они бедны, а потому приходилось юноше много работать: то сеять, то жать, то зерно в муку молотить. Однако, как поздно бы он ни возвращался с пашни, сколько бы ни работал, а все равно и хлеба не хватало, и отец бранился, и богатство никакого не было: лишь хромая кобыла, тощая корова, да покосившаяся от времени изба с пустым амбаром - вот и все их хозяйство. Уж и вовсе начал отчаиваться Селифан, ибо сосед их и работал меньше, и в трактирах сидел чаще, а богатсво его все множилось и росло.

Как-то раз два соседа вместе работали в поле. Богатый крестьянин, по своему обычаю, собрал охапку колосьев, связал несколько снопов, да и отправился домой, а Селифан остался на пашне до поздней ночи. И вот, уже при свете звезд, он вдруг услышал тихое пение. Юноша огляделся: по ниве соседа ходила красивая, нарядно одетая женщина и собирала колосья в снопы.

- Эй, кто ты? И что тут делаешь? - крикнул Селифан, подойдя ближе.

- Помогаю хозяину поля, твоему соседу, я - его Доля, - ответила незнакомка с манерным поклоном, взметнув руку с золотящимся колоском от сердца в сторону.

- Доля? - задумчиво протянул юноша.

- Да, а твоя Доля разве не помогает тебе?

- Нет, - потупился Селифан.

- То-то я вижу, что сплошной сор вместо пшеницы, - покачала головой чужая Доля. - Ты бы нашел свою Долю, да задал ей хорошую трепку за лень! Вот мой тебе совет.

- А может быть, ты знаешь, где мне сыскать мою Долю? Подскажи, услужи, будь любезна!

- И рада бы сослужить тебе добрую службу, да сама не знаю. Ты пойди на все четыре стороны, где-нибудь обязательно её найдешь!

Пригорюнился Селифан, вернулся с пашни домой, забрался на печь и стал думу думать: когда и куда идти ему Долю свою искать. Непременно решил он её найти, будь то Доля или Недоля: чтобы спросить Долю, какое ремесло принесет ему радость, почет и богатство; чтобы поймать Недолю и бить ее батогом до той поры, пока не поклянется она помогать ему всегда и во всем. "Вот только, что это за четыре стороны такие?" - гадал юноша, засыпая.

Все следующее утро и весь день не давали покоя Селифану эти думы, пока, возвращаясь после работы в поле домой, не подслушал он по дороге в разговорах крестьян, что всегда и обо всем нужно справляться мнения Домового, совета и разрешения его спрашивать.

Вечером юноша сделал все, как учили старики: взял свечку, плошку с кашей, да пошел в амбар - поставил на шесток и стал дожидаться. Вдруг кобыла встрепенулась, заржала и взбрыкнула, сено в яслях поднялось, корова в испуге забилась в угол. Прошептал тогда Селифан едва слышно:

- Домовой-домовой, выходи! Батько-хозяйнушко, тебя вызываю!

Заскрипел и закачался старый амбар, распахнулась ветром дверь, потухла от влетевшего вихря свеча. И вот в темноте предстал перед удивленным и напуганным Селифаном старичок в половину него ростом с седой бородой, в красной в белый горох рубахе и, несмотря на стоявшую летнюю духоту, в стеганном кафтане на ватине. Домовой бойко смотрел на нарушителя своего спокойствия блестящими бегающими глазками, предвкушая его вопрос.

- Собрался я на поиски Доли своей, - начал Селифан. - Отпустить меня прошу да подсказать, куда мне путь держать? Слышал я, что говорят, дескать, идти надо на все четыре стороны.

- Верно говорят, иди на все четыре стороны. Где-то да найдешь Долюшку свою, - язвительно ухмыльнулся Домовой.

- Так как же мне узнать, где все эти четыре стороны? - развел руками Селифан.

- А ты выйди на холм, где твой дом стоит - все их и увидишь! - топнул босой ногой Домовой и исчез.

Дом, в котором жили Селифан с отцом, находился на холме, откуда открывался вид на все Пролесье. Вышел юноша из амбара, вдохнул ночной воздух и посмотрел вниз. Его взору открылись пашни, где было их поле, на юге; небольшая долина реки на востоке; лес на севере и черная тень городской крепости на западе. "Так вот о каких четырех сторонах все твердят! - смекнул Селифан. - Что же, раз в поле моей Доли нет - мне осталось всего три! Возможно, искать придется не так уж и долго!". Обрадовавшись этому открытию, он решил, что медлить ни к чему, и отправляться в путь можно уже завтра - аккурат в ночь на Ивана Купала.

Начиная с самого утра в Пролесье царило оживление - жители начали готовиться к всеми любимому празднеству. Уже днем на берегу реки юноши сложили высокий костер, люди постарше вместе с ребятней соорудили и поставили посреди него чучело Купайлы-Костромы, а девушки нарядили статную кудрявую березку цветными лентами. В Пролесье считали, что если после праздника Купалы сохранить веточку ряженого дерева в доме, то это принесет достаток и счастье. Селифан же, пристраивая колесо от старой телеги на длинный шест, в это не верил.

Наконец с приготовлениями было покончено, и долгожданная вечеринка началась. В свежий ночной воздух взлетали огненные шутихи, над головами грохотали фейерверки, расцветая в небе невиданными, дивными цветами и угасая в реке. Молодежь пела и плясала, водила хороводы у костра. Смельчаки крутили огненное колесо. Старики за общим дубовым столом с кружками яблочного сидра лишь посмеивались над забавами молодых, приговаривая: "Ишь ты!". Но и они не могли удержаться от всебщего веселья, и со временем за столами остались лишь самые ворчливые. И вот, собравшийся в хоровод народ подхватил чучело Купалы-Костромы в огне и устремился к реке под всеобщее громкое пение:

Ой, купался Иван,

Да и в воду упал,

Белых квиток нарвал

И всем деткам раздал!

Ой, Иване-Иване, го!

Чучело было брошено в реку, и его понесло течением далеко-далеко, а юноши и девушки, надев друг другу на головы венки из незабудок и колокольчиков, принялись прыгать через костер. В Пролесье верили, что так можно очиститься душой и зажить лучше прежнего. Селифан дождался своей очереди, разбежался, прыгнул и... исчез. Юноша скрылся в кустах орешника, что рос неподалеку. Он слышал, как его односельчане продолжали петь и веселиться:

Волочился Ярило

По всему свету:

Полю жито родил,

Людям пищу плодил.

А где он ногою -

Там жито копною.

А где он не заглянет -

Там колос завянет...

Праздник солнечного огня и воды заканчивался, а Селифан шагал вдаль от дома, ничего не сказав отцу. Юноша отправился вдоль по течению реки и оказался в месте у излучины, что знал с детства. Отец рассказывал ему, что матушка купала его здесь младенцем. Да и сам он отлично помнил это место, куда, чуть повзрослев, с деревенской ребятней наперегонки бегал с холма, на которой стоял их дом, чтобы пускать по спокойной водной глади круги, соревнуясь, кто дальше метнет собранную на песчанной косе берега раковину. Сейчас в жемчужном свете луны это место было совсем другим. В траве стрекотали кузнечики, на ровной блестящей воде едва колыхались спящие кувшинки, пахло прохладой, которую жадно пил из недр реки распалившийся за день воздух, блики лунной дорожки рябью шли к берегу. У самой кромки воды, подле разбитого корыта сидела женщина. Она плела венок из белых цветов и то ли тихонько плакала, то ли напевала что-то, непрерывно глядя на реку. Ее распущенные волосы на склоненной голове были скрыты платком, мягко обнивавшим за плечи и струившимся прямо до земли. Селифан подошёл к ней совсем близко, когда женщина заметила его и вздрогнула, оборвав свою тоскливую песнь.

- Здравствуй, не бойся меня - я ищу свою Долю, - обратился к незнакомке Селифан, протягивая перед собой руки ладонями вверх в знак мира. - Может быть, это ты?

- Нет, добрый молодец, не твоя Доля я, а Доля твоего отца, - тонким, звенящим льдинками голосом ответила женщина. - Вернее, я была его Долей, а теперь Русалка.

- Но как же так, ведь мой отец - бедный крестьянин? - изумился Селифан.

- За много лет до твоего рождения, когда пашни, ныне принадлежащие твоему отцу и тебе, возделывал его отец, твой дед, земли эти были плодородными и урожаи богатыми да так, что не было нужды всей семьей работать в поле. Вот и проводил твой отец все дни здесь: сам плотничал, мастерил оснастку и ходил капитаном на своих кораблях вниз и вверх по реке. И я ему во всем помогала. Но когда настал урочный смертный час твоего деда, твой отец в горе забросил корабельные дела и забыл меня. Когда он не пришел в первый год, то я его поняла, ибо велика была тяжесть утраты. Когда он не вернулся на второй год, я беспокоилась, а не случилось ли что-то и с ним самим. А когда он не пришел сюда и на третий год, то я узнала, что он женился. Он мог бы оставить жену с тобой-младенцем дома, нанять работников в поле, а сам плотничать корабли и ходить по реке. Но он решил продолжить дело отца - возделывать пашню. А в этом, к сожалению, я не сильна и не могла ему помогать. Год от года земля беднела и урожаи становились скуднее, а работать приходилось все больше, все чаще ему помогала жена, твоя матушка, здоровье которой в конце концов не выдержало, и он остался один с тобой на руках. А от его ладных кораблей осталось только вот это, - сказала Доля отца Селифана, кивнув на то, что тот поначалу принял за щепки от разбитого корыта. - А твоя Доля значит тоже не в поле?

- Нет, - со вздохом кивнул Селифан. - Поэтому-то я и хочу её найти. Говорят, нужно идти на все четыре стороны. Может хоть ты растолкуешь, где эту Долю искать?

- Раз ни в поле, ни на реке её нет, может Доля твоя ждет тебя в чаще лесной?..

И отправился Селифан в лес. Дорога шла вдоль берега реки, а затем сворачивала на север. Когда добрался Селифан до лесной опушки, то уже занимался рассвет. Юноша был в пути всю ночь, а потому выбившись из сил от усталости, нашел укромное местечко у большого камня со мхом под старой елью, чтобы отдохнуть, и благополучно заснул.

- Добрый молодец, поднимайся - не дело спать в такое время. В полдень тени исчезают. Уснешь в такое время - уйдет твоя тень, не сыщешь.

Селифан открыл глаза, перед ним стоял великан, золотые волосы которого доставали до самых верхушек елей. На нем был кленовый плащ и штаны желудевого цвета, в руках он держал посох с живыми березовыми кудрями.

- Да мне бы Долю мою найти! - сокрушенно выдохнул Селифан, поднимаясь.

- Тогда точно тень терять тебе не следует - по себе знаю, - улыбнулся великан со сверкающий прищуром изумрудных глаз, и с новым порывом ветра сравнялся в росте с Селифаном.

И только сейчас юноша заметил, что его собеседник и впрямь не отбрасывает тень.

- Кто ты? Может ты подскажешь, где моя Доля? - в надежде спросил Селифан.

- Лесовик я - Доля твоей матушки. Сызмальства гуляли мы с ней по лесу, знала она каждую травинку-былинку, каждая птица ей привет присылала в своих песнях, каждый зверь лесной на поклон бежал. А потом полюбила она отца твоего, просила его здесь остаться и жить-поживать: построить избу на опушке леса, дары леса собирать и в деревню отвозить. А он ей и сказал, что и сам от того, что ему приятно и любо отказывается, ради неё и их семьи, чтобы прокормиться и в деревне жить безбедно - в поле работать на плодородной земле своего отца. Пришлось ей ему покориться, любила она его уж больно сильно. Сначала она, хотя и редко, но возвращалась сюда: на ветру постоять, цветы да ягоды собрать, зверушек обласкать, пение птиц послушать. Потом она надолго пропала, а пришла уже с тобой на руках - потому-то я тебя сейчас и узнал, но ты не помнишь ничего, ибо малой еще был совсем. А после я ее больше не видел. Забыла, видно, - с грустной улыбкой сказал Лесовик, и Селифан заметил, что глаза его потухли. - Крепко она любила твоего отца. Счастлива она с ним?

- Матушка умерла, когда мне не было и пяти лет, - тихо прошептал юноша.

Лесовик вдруг весь сжался, сгорбился в три погибели, в миг став ростом с пенек:

- Значит и мне уж давно пора, а то загулялся я здесь! А ты пойди в город, может там твоя Доля.

Делать было нечего, пошел Селифан в город. Путь предстоял через холмы и длинный проезжий тракт, по которому справлялись путники всех мастей, а погода, как нарочно портилась. И вот задул порывистый ветер, налетел ураган, стеной между небой и землей встал дождь, обрушиваясь громами и молниями. Селифан изрядно промок, но продолжал идти. Да и в округе он не встретил ни единого дома. Но вот, на удачу, завидел он одинокую ветряную мельницу, крылья которой бешено крутились в урагане. Юноша в два прыжка подлетел к двери и постучал. Ему открыл мельник в колпаке и фартуке, будто был не мельником, а поваром.

- Что надо? Не видишь, сколько работы! - возбужденно заорал хозяин. - Давненько такого ветра не было! На славу!

- Да-да, я вижу. Простите, но кроме ветра, там еще и дождь. Я иду в город и весь промок, а путь еще далекий. Можете дать мне приют? Больше мне ничего не нужно! Как только дождь закончится - я уйду, - взмолился Селифан.

- Хорошо, входи. Заодно и поможешь, - согласился мельник.

Всю ночь бушевала буря, и всю ночь мельник с Селифаном работали.

- Ты, - говорит мельник на утро, - оставайся, пожалуйста. Видишь, как мне одному здесь тяжело. Вы в полях, знай, сеете и пашете, а мне молоти все это за вами. Хотя бы на неделю останься, а там не понравится - уйти всегда сможешь. А за работу я тебе заплачу! Уж будь уверен - в накладе не останешься!

Подумал-подумал Селифан и решил остаться - заработать ему и правда не мешало: путь в город не близкий, да и там на первых порах нужно было как-то прожить. Словом, деньги могли понадобиться до той поры, когда он свою Долю наконец найдёт.

Прошла неделя, вторая, третья... Минул месяц. Начал Селифан так и эдак говорить мельнику, что пора бы ему продолжить путь.

- Что ты! Что ты! - зашикал на него тот, всплеснув руками и воздев их к небу. - Совсем меня не пожалеешь? Самая страда начинается, а он бросить меня собрался! А я то к нему, как к родному сыну! Экая благодарность!

- Ну хорошо, хорошо. Останусь до осени. Но потом уйду, меня моя Доля ждет, - решительно сказал Селифан. На том и порешили.

Пришла осень, всю муку давно перемололи. Наступила зима, а Селифан все помогал мельнику: то ярлыки на мешки вешать, то везти их на торжок в деревню, то крылья отлаживать. За этими заботами пролетели морозы и вьюги, пришла весна, а потом и лето.

Хотел Селифан только дождь переждать, кров просил на одну ночь, а задержался на целый год. В канун на Ивана Купалу не выдержал он, собрался с духом и сказал мельнику, что медлить больше никак не может. Тот попричитал-попричитал, да и пожелал юноше удачи, отпуская с миром на все четыре стороны.

- Только вот, ты говорил, что заплатишь мне за работу. Могу я получить свой расчет сейчас? Ведь в городе мне нужны будут деньги. Ну, сам понимаешь... - робко начал Селифан.

- Конечно! Возьми любой мешок муки. В городе ты его сможешь продать, и получишь так свой заработок! - весело подмигнул мельник.

- Но ведь я работал у тебя целый год, - смущенно пытался возразить юноша. - И надеялся получить...

- Экий наглец! - оборвал Селифана мельник - Он надеялся получить! Я пустил его в свой дом, кормил целый год, как к сыну к нему относился! А он надеялся получить! Бери, что дают, и не забудь поблагодарить за щедрость!

Делать было нечего, взял Селифан мешок с мукой, вскинул на плечи и отправился в дорогу.

Путь до города был не сказать, что далекий, но и не близкий, тем более дорога шла по косогору, а потом по широкому тракту, вдоль которого тянулись бесконечные заливные луга, уходящие в васильковую даль, в которой и в помине не было видно крепостных стен и башен. Да что там башен, даже трактиров не было видно, и ни единой души - только всадники изредка стремглав проносились мимо; проезжали, мерно поскрипывая колесами, крестьянские телеги да господские кибитки с кружевными рюшами занавесок, за которыми слышался смех барышень и детский лепет.

Селифан плелся медленно, едва перебирая дорожную пыль ногами. Мешок на его плечах давил мукой рассеянного даром времени. Он уже давно одолел крутой спуск и шел по тракту, который никак не заканчивался. Тем временем солнце начинало садиться в золото пшеницы на горизонте, Селифан тщетно озирался по сторонам - не было ни одной избы, ни одной таверны для ночлега. "Что же, - подумал юноша, - спать в чистом поле мне не в первой". И правда, когда жил с отцом, он часто ночевал на пашне, чтобы не возвращаться домой и не слушать старика, бранящего его за дело и без дела. К тому же, это было удобно, он мог легко объяснить свои ночевки в поле досужим соседям тем, что так он может больше работать - начиная с первыми предрассветными проблесками и заканчивая глубокой ночью, когда даже звезды, нашатавшись по небу, ложились спать.

"А вот и прекрасное место, - подумал Селифан. - И поужинать можно, и устроиться на ночлег". Перед ним простиралось поле с торчащими головами капустных кочанов и ушами морковной ботвы, а напротив - аккурат через тракт виднелся пролесок. Юноша взял кочан капусты и пару морковок, пересёк дорогу, сошел с неё и повернул в сторону леса, и едва он опустил мешок со своей мукой на землю, как перед ним, откуда ни возьмись, с диким присвистом выросла пестрая ватага. "Не уж то Соловей", - подумал Селифан.

- Здесь путь закрыт уж тридцать лет, милый человек, - прогоготал выступивший вперед богатырь. - Кто не знает, что в этом месте Соловей да Скворец с сыновьями вотчину свою держат, тот беду на себя накликает.

Ватага расхохоталась, все как один кивали и мотали головами в знак одобрения Соловью.

- Отдавай, все что есть, и отправляйся прочь! Вон у него сколько пожиток, глядите! - загорланил самый щуплый из обступивших Селифана разбойников, указывая на мешок самокованным кривоватым мечом.

- Постой, Рахманович! - оборвал его Соловей. Но Рахманович не унимался. Он накинулся на Селифана с кулаками, повалил наземь, прыгнул на него ногами, а сам снес мечом вершок с мешка. И в миг все вокруг стало белым бело - мука столбом стояла в воздухе, забивая глаза и мешая дышать. От неожиданности Рахманович ослабил хватку, Селифан вскочил и стремглав пустился прочь.

Бежал он всю ночь, не останавливаясь перевести дух и не оглядываясь назад, ведь теперь так легко было без груза муки на плечах. И вот уже вместе с забрезжившим рассветом, крепостной стеной с черепичными крышами башен, на горизонте показался город.

Селифан вошел в ворота, заглядываясь на аккуратные башенки и нарядных лучников, стоящих в бойницах, а пуще всего на красивую девушку, грустным взглядом смотревшую с крепостной стены куда-то далеко, как будто бы в сторону его Пролесья. Он невольно оглянулся, сморгнул, тряхнув головой, а вновь подняв глаза, обнаружил, что на месте девушки уже копошится смешной мужичок в красном берете. Селифан решил подняться к нему и спросить, не видел ли он эту незнакомку, и куда она так скоро ушла.

- Тут много народа шастает, что я должен следить за всеми? Я не смотритель, а художник, - сказал мужичок в красном берете, тыкая кисточкой в краске в холст на мольберте.

- Как красиво, - поразился Селифан, вглядываясь в стоящие рядом уже написанные картины: тут была и крепостная стена, на которой они сейчас стояли, и море всех мастей - спокойное и штормящее, и цветы на любой манер - розы в саду и пионы в вазах. - А людей вы не рисуете?

- Пфф, - фыркнул мужичок в красном берете, называвший себя художником. - Нет, портреты я не пишу. Если хочешь заказать свой портрет, иди в соседний город.

- Да нет же, я бы хотел сам рисовать, - неожиданно сам для себя сказал Селифан.

- Ну, пойдем! - сказал художник, подтыкая кисть за пояс и складывая мольберт. - Что стоишь? Подсоби!

Селифан собрал холсты и аккуратно отнес их, куда указал мужичок в красном берете - в кладовку, которая пряталась за прогнившей дощатой дверью в крепостной стене. Как только этот тайник был заперт, они пустились вверх по стене. "Может это и есть моя Доля?", - думал по дороге Селифан.

- Пришли, - сказал мужичок в красном берете. - Это Девичья башня. Все художники города здесь живут и работают. Правда, сейчас я тут остался один. Так что располагайся.

Девичья башня поднималась на три этажа над крепостной стеной и на два уходила под землю. Внизу были кухни и прачечные, при входе галерея искусств, где были выставлены работы всех, живших здесь художников, а два верхних этажа занимали сами живописцы с их мастерскими. Селифану достался самый верхний этаж. Едва войдя в свои новые владения, несмотря на смертельную усталось после бессонной ночи, он бросился к мольберту с красками и начал рисовать. Он рисовал ту девушку, которую видел на крепостной стене. Так он и уснул с кистью в руке у незаконченного портрета.

Проснулся Селифан уже утром следующего дня. Художник вместе со своим красным беретом заперся у себя в мастерской и не вышел даже в трапезную на завтрак. А Селифан взял мольберт, кисти, краски и палитру и отправился на крепостную стену в надежде, что мимо снова пройдет та самая девушка. Юноша весь день просидел на одном месте, рисуя людей. Уже стемнело, а незнакомка так и не пришла. Делать было нечего, Селифан собрал свои инструменты и вернулся домой. Каждый день юноша с утра и до вечера писал картины на том месте на крепостной стене, где в первый день увидел девушку, а сама она так и не появлялась. В основном, заказчиками Селифана были проезжие путешественники, стремившиеся увезти что-нибудь на память, а вот знатные горожане предпочитали писать свои портреты у мастера из соседнего города. Да и в галерее в Девичьей башне работы Селифана принимали, но неизменно закрывали в кладовых запасников, так и не выставив ни одну.

Спустя год, совсем потеряв надежду встретить ту девушку, юноша отправился бродить по улочкам города в поисках нового места для работы. Он останавливался и примеривался к мольберту то тут, то там, но везде находилось что-то, чем он был недоволен. Когда он обошел весь Вышгород со всеми башнями и решил спуститься в купеческую слободу, уже стемнело. И вот в одном из переулков Селифан заслышал шорохи и девичьи крики. Юноша немедля бросился туда, вор, услышав, что спешит подмога, пустился в бегство, выхватив у молодой горожанки сверток. Селифан догнал грабителя, повалил на мостовую и отнял украденное. Отряхнувшись и подняв голову, юноша вдруг понял, что это та самая девушка, которую он видел на крепостной стене, когда только ступил в этот город.

- Вот, возьмите, - сказал строго Селифан, протягивая незнакомке сверток. - Не гоже девице в такое время одной разгуливать, позвольте, я провожу Вас.

- Благодарю тебя, добрый молодец. А сверток этот, сделай милость, оставь себе, как награду за смелость, - ответила с мягкой улыбкой девушка.

- Спасибо, а что там? - подивился юноша.

- Ткань на новый костюм, посмотри на себя - твой совсем уже никуда не годится. Вот, и еще возьми нитки и иголку, - добавила девица.

- И правда, мой никуда не годится - смущенно повторил Селифан. - А на память от меня можете выбрать любую картину или, если хотите, могу написать Ваш портрет.

- Как это любезно, но не стоит беспокоиться. Прости, но картины у тебя получаются не лучше всего на свете, - усмехнулась девушка.

Селифан проводил незнакомку до дома, на первом этаже которого расположилась текстильная лавка с нарядной вывеской, и отправился восвояси. Юноша всю ночь так и не смог уснуть. Он перебирал свои картины, поворачивал их так и сяк, рассматривал и думал, а на рассвете взял да и сжег их все под крепостными стенами - да так, что всполохи огня видны были аж в Пролесье. Когда дело было сделано, он попрощался с соседом-художником в красном берете, подпоясался и пошел поступать на службу.

"Раз картины писать у меня никак не выходит, а спасти девушку вчера я сумел - может это и есть моя Доля?" - подумал Селифан, шагая к караульному гарнизону в крепости.

На службу его приняли на удивление легко. В тот же день выдали мундир и определили место в казарме, и уже вечером Селифан отправился в свой первый караул. Так и начал он жить-поживать.

Минул не один год его службы в гарнизоне, со временем мундир заметно поистрепался. Тут то Селифан и вспомнил о нитке с иголкой, которые дала ему незнакомая девушка однажды. Снял он потрепанный камзол и принялся штопать его на глазах удивленных сослуживцев. Никак не мог он подумать, что тут же послышатся шутки и оскорбления: "А наш то Селифан - портняжка, оказывается", "Эй, портняжка, что ты здесь забыл?". С самого этого дня не стало житья Селифану в казарме. И вот однажды, проснувшись утром, он обнаружил свой мундир изрезанным и исколотым шпагами. Собрал тогда Селифан свои пожитки, надел старый изношенный костюм, в котором когда-то отправился из дома на поиски своей Доли, и пошел куда глаза глядят. "Видно обманули меня, и нет её, этой Доли моей, нигде! Есть только Недоля да несчастье", - думал он, едва волоча ноги вниз по крепостной стене Вышгорода. А пробегавшая мимо детвора продолжала кричать ему вслед: "Портняжка, портняжка...". И вдруг, сам не зная как, Селифан вышел к тому самому дому, где жила девушка, которую он увидел много лет назад в первый день, когда пришел в город. Селифан подумал, что ему больше не понадобится ни отрез ткани, ни иголка с ниткой, поэтому можно их вернуть. Он вошел в лавку. Девушка, увидев его, приветливо улыбнулась.

- Здравствуй, - сказал Селифан. - Спасибо тебе, но я хочу вернуть сукно, которое ты мне тогда дала. Мне оно так и не понадобилось и уж вряд ли сгодится, потому что я возвращаюсь в Пролесье - нет тут моей Доли.

- Как это нет? - удивилась девушка, и мигом спохватилась: - А, ты так ничего и не понял?!. Ведь я и есть твоя Доля, но помогать я тебе смогу только, когда ты сам поймешь своё призвание - начнешь шить и будешь портным. И, увидев тогда тебя входящим в город, я все это время ждала, что ты сам поймешь и найдешь меня. Но ты все не приходил. И тогда я дала тебе этот сверток, чтобы ты понял, что это и есть твое дело. Но тогда ты пропал еще на более долгое время...

- Что же мне теперь делать? - растерянно спросил Селифан.

- Сейчас забери это сукно, которое хочешь вернуть, и сшей из него нарядов, сколько выйдет. Продашь их и купишь еще ткани. Еще раз сшей наряды и продай. Купи еще ткани, да побольше. А потом возвращайся в Пролесье.

Селифан все так и сделал. И когда вернулся домой, то стал шить для всей деревни и не только - лучшие городские модистки приезжали к нему за платьями. Портной нанял работников и засеял все свое поле хлопком и льном, чтобы самому ткать сукно для шитья. И так распространилась молва о нарядах Селифана, что уже не только из соседнего города, но и вельможи со всех концов света и из-за тридевяти земель ехали к нему за обновками. А отца своего Селифан убедил построить несколько лодок, чтобы возить на них в чужие земли вверх и вниз по реке ткани и наряды. И так хорошо во всем Селифану помогала его Доля, что стал он богаче своего соседа-крестьянина, и во сто крат известнее.

+6
23:25
1281
02:29
+1
Рассказ читать приятно. По крайней мере его первую часть. К середине понимаешь, что главный герой никакой. Сюжет перетянут, концовка вообще скомканная и странная. На протяжении рассказа нет к ней никаких предпосылок. История не выглядит цельной и продуманной. Куча лишних деталей. Или это всё метафоры такие?
Слог хороший, есть несколько ошибок, но не критично.
16:29
+1
Прямо классическая сказка по всем канонам. ) Хорошо написано, мелкие нестыковки в паре мест попадались, но не бросаются в глаза. Вопросы по сюжету возникают — как-то он уж очень легко рисовать научился, если уж Доля у него портняжная. И отец его все эти годы в одиночку что ли пахал? Но в любом случае неплохая вещь.
22:48
Спасибо за отзыв! Наконец-то можно отвечать на комментарии :)
Если говорить о вопросах по сюжету, то, а что значит «научился рисовать»? Там же говорится, что выходило у него «не лучше всего» и на выставку его картины не брали. А «так себе» рисовать не нужно много учиться. Конечно, не «каля-маля», но рисовать средне вполне себе можно уметь. Или может он в детстве в сельской школе в кружок рисования ходил :) Конечно, это фантазия, но, что называется — «это же сказка» ;)
Папаша работал один в поле все это время. Тем более поле у них и так было не сильно «прибыльное». Или сын просто об этом не сильно думал, «свалив» на поиски себя.
Конечно, с одной стороны — можно всегда сказать, что «это же сказка» и ничего не объяснять. Но, с другой стороны — эти мелочи все-таки очень важны. Спасибо. Буду думать и над такими нюансами впредь ;)
16:15
+2
Однако, не ожидала, что в этом конкурсе окажется столько любителей народного творчества. Действительно, классическая сказка с ярко выраженной моралью. Как же это жизненно, ведь сколько людей заняты нелюбимым делом! Наверное, каждый хоть раз тащил на себе ненужный «мешок муки», а кто-то и всю жизнь тащит… В общем, сказка наталкивает на мысль о том, все ли ты делаешь правильно, и чем является твое основное занятие — Долей или Недолей? Короче, задумка понравилась.
Повествование выдержано в одном стиле, произведение получилось цельным, на мой взгляд, но концовка действительно немного скомкана. Такое ощущение, что под конец автору просто уже надоело писать (или автор торопился). Не соглашусь по поводу замечания о том, что ГГ слишком быстро научился рисовать и т.п., так как в сказках действительно все предельно просто и объяснений никаких не требуется — специфика жанра.
В общем, сказка получилась занятной и жизненной.
19:22
Кстати про мешок хорошо заметили. Я сразу и не сообразила.
22:49
Спасибо огромное, очень приятно такое мнение и такое близкое осмысление)
22:05
Так почему же концовка такая скомканная?
Рассказ вообще под конкурс писался или из закромов достали?
22:34
+1
Спасибо огромное за отзыв и интерес!) На самом деле, история фактически была придумана довольно давно. Такая вот интерпретация восточнославянского фольклора про Долю. Притча такая, действительно, есть (только короче и проще по событиям). Примерно половина рассказа тогда же, когда появилась идея, и была написана. Потом на несколько лет порядочно заброшена. В эдакой завязке и плане-схеме на будущий сюжет. Вернулась к этой истории в конце прошлого года. Так уж вышло, что долгое время до этого не писала ничего сюжетного. Собственно, дописала. Тоже показалось, что концовка выглядит скомканной. С другой стороны, растягивать историю не хотелось, потому что вроде бы все уже и сказано «по делу» то))) Потом узнала о конкурсе. Посмотрела на эту сказку еще раз, немного поправила и дала прочесть фокус-группе из 2-х человек с вопросом: «А не скомканная ли концовочка?». В ответ получила, что «нет». В общем, решила отправить как есть.
По ГГ, в общем-то, идеи сделать его героем-героем не было. В том смысле, что он и должен был быть таким «тюфяком» практически, который «мыкается» и ищет себя, особо не раздумывая над смыслом и знаками, которые перед собой видит. Конечно, сейчас еще больше понимаю, что так как он все же нашел Долю, то нужно было докручивать либо его, либо его Величество Случай. Иначе, конечно, вышло, что ему с неба упало буквально — «разжевали и в рот положили». Если бы он стремился изначально и предпринимал какие-то действия «вопреки», чтобы делать любимое дело — получилось бы сильнее, наверное. Но ушло бы «мытарство», когда человек сам, в сущности, не знает чего хочет и чем способен заниматься. Хотя и так это не особенно удалось. В общем, есть над чем думать и работать.
Еще у меня к себе претензии по стилистике, разумеется. Нет достаточной легкости, иронии и игры. «Недовычитанные» ошибки дело техническое, но туда же.
Конкурсу огромное спасибо за «выход из зоны комфорта». Это реально первый рассказ, который написан за много лет. И который от меня ушел на публику. Это важный опыт)
01:35
Спасибо за пояснения. Удачи вам.
Загрузка...
Анна Неделина №3

Достойные внимания