Забытые солнцем

Волны расходятся в стороны. Сапоги плавно разрезают водную гладь. Передвигаться приходится осторожно: перед каждым шагом прощупывать дно лыжной палкой, из-за чего дорога домой может растянуться на несколько часов. Но это лучше, чем плюхнуться в канаву или наступить на что-нибудь острое.

Капюшон дождевика откинут на спину. Воды уже по голень, еще немного, и перельется за голенище сапог. Придется либо искать другой путь, либо промочить ноги. К счастью, я вовремя замечаю столб со знаком. На белом треугольнике в красной рамке неуклюже дорисовали лодку и волны. Судя потому, что на остановке я один, лодочник подбирал пассажиров совсем недавно, и черт знает, сколько ждать следующего. Самому добраться не получится - такие знаки ставят, если дальше без лодки никак. В резиновых сапогах не поплаваешь, да и тяжелая одежда мигом утянет на дно.

Устало прислонившись к столбу, пробую задремать. Не выходит. Открыв глаза, обреченно смотрю на бесконечную серую трясину, затянувшую небосвод. Уже почти год мы не видим солнца.

- Эй! На берегу! - раздается внезапный окрик.

- Что? - рассеянно переспрашиваю я. Ко мне неспешно приближается лодочник.

- Залезай, подвезу

- А остальных ждать не будем?

- Груженый я, - мужчина кивает на металлический баллон, занявший почти половину лодки. - Дома газ закончился, жена послала заправить.

Перекидываю уставшее тело через борт.

- Ты кровельщик или качок?

- Качок, - откликаюсь я, устраиваясь на крайнем сиденье.

- И как у вас?

- На Невской сейчас качаем. Вода медленно, но уходит.

Лодочник мерными движениями разгоняет судно. Посмотрев на часы, тихо вздыхаю. Времени на сон остается все меньше.

- А приятель мой, кровельщик, говорит, что почти половину Половецкой крышей закрыли. Остается воду откачать и сразу заселяйся.

- Не знаю, когда мы теперь до Половецкой дойдем, - сомневаюсь я. - Людей не хватает.

- А где их сейчас хватает? Я вот тоже не по своей воле гребу. Обязали же, у кого лодка, тот либо людей и груз переплавляет, либо отдает государству в безвозмездное пользование. Потом ищи свищи ее... так что нет уж. Лучше я сам как-нибудь.

Мы проплываем мимо группы чудаков в балахонах. Они возносят руки к небу и громко молят о прощении грехов. .

- А этим бездельникам хоть бы хны, - возмущается старик. – Вот бы кого на весла посадить или за рычаг. А то маются своей дурью.

Я предпочитаю не отвечать. Большинство недолюбливает солнечных, но трогать не смеют. Безобидные фанатики - никому ничего не навязывают. Целыми днями, вымаливают прощение у солнца, просят вернуться. Если это поможет - буду рад. Но когда работаешь по 16 часов в день, поневоле позавидуешь сектантам.

Начинает моросить мелкий дождь, и приходится накинуть капюшон. Каплями смывает остатки настроения, беседа затихает сама собой.

Солнечные фанатики остались позади, потянулись заброшенные одноэтажные домики. Когда река вышла из берегов и начался потоп, они пострадали одними из первых. Чуть позже настал черед магазинов и торговых центров, а после затопило пятиэтажки. Жильцы первых этажей со слезами оставляли нажитое добро, хватали самое необходимое и подселялись к соседям выше.

Поблагодарив лодочника, покрепче сжимаю лыжную палку и, нащупывая дорогу под водой, бреду в сторону дома. В ярко-желтых дождевиках пробегает ребятня. Только дети сейчас все еще рады возможности прыгать по лужам и брызгаться. Чуть поодаль таким же осторожным шагом идет соседка.

- Здравствуйте, теть Надь.

- Привет, Володя, - с улыбкой отвечает она. – Со смены?

Киваю.

- Устал?

- Да так уж, - неопределенно пожимаю плечами. – Нормально.

- Погоди, - тетя Надя скидывает лямку рюкзака и, расстегнув молнию, вручает румяную буханку. - На вот, перекуси дома. Важное дело делаешь!

- Спасибо! – с благодарностью принимаю хлеб.

Буханка еще теплая. Пока упаковываю подарок, успеваю изойтись слюной. Тетя Надя раньше работала в пекарне, сейчас печет дома и там же продает. Вывески не нужно, любой сможет найти импровизированный магазинчик по аромату сдобных булок.

У самого дома уровень воды почти два метра. Сначала приходиться прыгать по крышам затопленных автомобилей, а потом по сваленным кучам мебели. Вход в нашу пятиэтажку через козырек парадной, который неустанно охраняют бабушки. Когда случился потоп, кто-то не поленился и поднял скамейку на навес. Старушки заботу оценили и с тех пор не покидают наблюдательный пост.

- Слыхали, нет? Говорят, с Пушкинской воду полностью откачали, без сапог гулять можно.

- А толку, что откачали? Пару раз дождь пройдет, снова затопит. Бестолку это все.

- Почему бестолку-то? Если бы не качали, давно все кверху пузом плавали.

- И то верно. Но сколько можно? Вода не убавляется.

- Убавляется, говорю же, еще поднажать, и откачают.

- Да что вы спорите, вон давайте у Володьки спросим.

- Здравствуйте! - кричу я, стоя на куче из шкафов, столов и кресел.

Баба Зина, самая молодая из надзорной бригады старушек, резво опускает лестницу. Смахнув капли с перекладин, поднимаюсь на козырек.

- Ну что, Володь, как там дела на передовой? Дно видать? – спрашивает баба Катя, едва моя макушка показывается из-за края.

- На Кузьминках не знаю, а на Невской пока еще нет. Но уровень стал заметно ниже. Еще дня три без дождя, и все может быть.

- Эко ты умный, - усмехаются старушки. – Без дождя-то все проще было бы. Задрал уже окаянный. Почему не разгоняют облака?

- Так без толку! Пытались уже и не раз. Совсем, старая, без ума что ли?

Ответа никто не ждет.

Проскользнув в оконный проем спускаюсь по сложенным поддонам на лестничный пролет. Мне повезло чуть больше других, живу на пятом этаже, но от постоянных дождей начала течь крыша. Бригада кровельщиков слишком занята безумной идеей закрыть гигантской крышей весь город, потому не будут отвлекаться на всякую мелочь.

- Дядь Володь, здрасте! – здоровается Павка, соседский мальчуган.

- Привет, - отвечаю я.

- Дядь Володь, одолжите сапоги на ночь, а? Я вам с утра верну начищенные и сухие.

- Опять в подвал магазина хочешь забраться? Сколько раз тебе говорил, утопнешь там, и с кого мне сапоги спрашивать?

- Да не утону! Дело верное. Его когда затопило, никто не успел товар вынести. Так и лежит там.

- Думаешь, тебя дожидается?

- Да хоть бы и меня.

- Сейчас бабе Зине расскажу, что внук ее в мародеры записался, вот она тебя взгреет!

Павка сжался.

- Да что же вы, дядь Володь. Я вам как своему…

- Своему? Будь благодарен, малец, что в городе никто не ворует, не грабит и не убивает. А ты, значит, решил первым быть? А что если после тебя другие начнут? Скажут, что это Павке можно конфеты тырить, а нам нет?

- Так они ничейные!

- Как это ничейные? Ты тетю Раду с третьего подъезда знаешь? Так это ее магазин был. Знаешь, сколько денег она потеряла? Сколько слез пролила и в каких долгах оказалась?

- Я не знал…

- Сиди-ка ты, Павка, дома. Не дорос еще до сапог.

Мальчуган краснеет и хлюпает носом. В нерешительности замирает посреди лестницы и боится сделать шаг.

Едва успеваю разуться, как из комнаты выходит Митяй. Уже облачен в синий дождевик и кирзовые сапоги, в руках ведро, полное дождевой воды.

- Ужин на столе, чайник теплый. Лучше пей так, а то в баллоне газа совсем немного осталось.

Митяя знаю с детства. Раньше он жил на первом этаже, и я сам предложил перебраться ко мне.

Деловито вылив воду из ведра в окно, вновь ставит под ручеек с потолка.

- Тетя Надя хлебом угостила, давай перекусим, теплый еще.

Митя отрывает кусочек корочки и, промычав набитым ртом «Опаздываю», выбегает из квартиры.

На кухне меня ждет внушительная порция перловой каши с тушенкой и остывший чай. Для измученного организма королевский ужин. Проглотив, почти не чувствуя вкуса, отправляюсь в спальню. Кровать протестующе скрипит под весом тела. Пусть простыни как всегда влажные, едва стоит коснуться головой подушки, тут же проваливаюсь в сон.

По ушам ударяет яростный марш. Привычно откидываю одеяло и плетусь на кухню распахнуть окно.

- Доброе утро! Прослушайте сводки о погоде! – раздается голос из громкоговорителя, закрепленного на высоком столбе в центре улицы, - Эта трансляция стала возможной благодаря сети магазинов…

И далее идет перечисление около тридцати спонсоров. Установка таких громкоговорителей стоила недешево, и многим организациям пришлось скинуться. Но жители не роптали и сдержанно выслушивали все благодарности ради нескольких минут ценной информации.

- В результате продолжительного ливня средний уровень воды поднялся до 160 сантиметров. Силами качков на Невской улице удалось откачать более 500 кубометров воды. Уровень затопления снизился на 40 сантиметров. Возможны пешие прогулки по улицам Тинчурина, Строителей и Маршала Жукова. На проспекте Мира уровень воды поднялся до 210 сантиметров, передвижение возможно только на плавательных средствах. На Пражской возобновлено движение пассажирских лодок. По последним метеорологическим сводкам действующий ливень продлится до обеда. Прояснений в ближайшие дни не ожидаются. Аномальный антициклон сохраняет активность над нашим городом. Благодарим за внимание! Еще несколько слов о спонсорах..

Ну что же, уровень воды постепенно снижается, а значит, наш труд не бесполезен.

Остатки газа потратил на приготовления обеда для Митяя, как раз должен прийти с ночной смены. Макароны, две сосиски и горячий чай, после этого баллон заурчал, исторгнул последние запасы и кончился. Придется тащиться в другой конец города, благо качкам заправляют бесплатно.

Дождевик успел за ночь просохнуть, теплый свитер и штаны нет. Впрочем все уже привыкли к постоянной сырости. Дождевик, сапоги и палка стали стандартным обмундированием граждан.

- Эй, мужик! - раздается окрик сзади. - Закурить есть?

Я в недоумении оглядываюсь на шутника, и резкий тычок под ребра заставляет согнуться. Последующий толчок сбивает с ног, и я скрываюсь под водой. Вынырнув, тяжело кашляю, пытаюсь отдышаться. Почему-то сейчас острее всего ощущаю, что сапоги нахлебались воды, и черт его знает, когда удастся просушить ноги.

- Снимай рюкзак, дождевик и сапоги, - требовательный голос не терпит возражения.

Прямо надо мной склоняется массивный незнакомец в сером дождевике. Огромные руки напряженно свисают вдоль тела. Сзади копошится еще один поменьше первого, но зато с обломком трубы в руках. По бокам, прикрывая любую попытку к бегству, окружили еще два бандита. Один с топором, другой с бейсбольной битой..

- Ну же! - повторяет детина и тянет ручищу.

От неожиданности не могу вымолвить слова. Год ни грабежей, ни краж, ни мародерства, но похоже, нельзя бесконечно сдерживать человеческую натуру. Жаль,что все начинается на мне.

Я обреченно стягиваю лямки рюкзака. Черт с ним, но вот без дождевика и сапог сейчас просто не выжить. Купить новые стоит бешеных денег, а зарплату за откачку воды выдадут через неделю.

Бандиты напрягаются, мимо проходят чудики в балахонах. Человек восемь, но взгляд каждого устремлен лишь на небо.

- Шуруйте отсюда скорее, сектанты херовы. Даром в лохмотьях ходите, и взять-то нечего, - прорычал главарь и вновь повернулся в мою сторону.

Стянув дождевик через голову, нерешительно хватаюсь за сапог.

- Живее давай. Не стриптиз танцуешь, су…

Вместо слов вырываются хрипы. Из горла здоровяка водопадом низвергается кровь. Троих подельников заслоняют собой солнечные. Слышны чавкающие звуки, вода рядом окрашивается багряным. Наконец солнечные поворачиваются ко мне. У каждого в руке по обычному кухонному ножу. Словно по команде фанатики прячут оружие в складках лохмотьев.

- Ты хороший человек, - произносит один из них.

Солнечные неспеша поворачиваются и, прихватив тела бандитов, продолжают путь. Багряный цвет постепенно растворяется, и через несколько минут уже ничто не напоминает о потасовке.

Едва сдерживая дрожь, шагаю прочь. В голове пустота, и лишь одна мысль будоражит сознание. Никто и никогда не узнает, сколько попыток грабежа и мародерства было пресечено фанатиками. Зато теперь я понимаю, за какие именно грехи они вымаливают прощения. Не только за наши, но и за свои.