История жизни одного широколиственного
Первое, что я увидел - удивительно яркий солнечный свет. Он ослеплял, но был приятен. Я чувствовал, как свет наделяет меня силой и начал тянуться к нему. Мне хотелось как можно сильнее приблизиться к источнику своей мощи. Рядом со мной находились длинные зелёные стебли. Сперва они казались мне огромными и их было столько, что было даже страшно, но чем выше я становился, тем увереннее себя чувствовал.
«Ну и кто теперь самый высокий?» - я с издевкой осмотрел своё окружение. Влекомая потоками ветра, трава беззвучно колыхалась и совсем не собиралась мне отвечать. Недалеко от меня находился куст смородины. Поначалу он тоже выглядел огромным. Я бы даже сказал исполинским. В детстве вообще все выглядит гиперболично. Помню первую божью коровку, которая села ко мне на лист. Она была просто гигантской. Я до сих пор помню этих невероятных размеров чёрные точки на фоне оранжевых крыльев. А теперь, теперь я их даже не замечаю. Летают где то в моей кроне.
Тяжелей всего пришлось в первую зиму. Наверное, потому что я ещё не знал что это такое. Солнца становилось все меньше и я с удивлением обнаружил, что мои листья начали менять цвет. Я очень испугался, но когда увидел желтеющий вдали орешник, то немного успокоился. А когда с меня стали опадать листья, то понял - грядет нечто страшное, и оказался прав. Сложно описать своё состояние в этот момент. Пожалуй, оно сродни сильной вечерней усталости перед длительным сном. Я стал вялым. Все меньше времени я проводил бодрствуя, изучая окружающий мир и все больше в полубессознательном состоянии. Я чувствовал, как рядом что-то моргает, но лишь спустя какое-то время понял, что это день и ночь сменяют друг друга. Наконец, в один прекрасный день, я почувствовал пробуждение. Мои ткани начали приходить в себя, кожа задышала, по сосудам снова побежал сок, а самое главное я почувствовал себя взрослее. Это придало мне уверенности, и я с новыми силами потянулся к солнцу.
Так прошло ещё несколько лет. Я рос не по дням, а по часам становясь смелее краше, и главное выше. Примерно в это же время состоялось моё первое знакомство с людьми. Это были два человека. Так уж получилось, что они остановились недалеко от меня, и мне удалось подслушать их разговор.
«Вот мы и приехали, - сказал мужчина в широкополой шляпе и спрыгнул с лошади. - Вы только посмотрите, какое чудесное здесь место сэр Уильямс! Вон на том холме будет ваше поместье. Здесь будет сад. Рядом есть дубовая роща и речка. Вашей жене и детям здесь понравится». Второй мужчина, по-прежнему находился верхом. Было видно, что он не привык к жаркому полуденному солнцу. Достав из кармана камзола платок, мужчина вытер со лба пот и, облизнув пересохшие губы, пробормотал: «Генри, я одобряю ваш выбор. И я также надеюсь что вы, как преданный друг нашей семьи, будете руководить процессом строительства от начала и до конца». Мужчина в шляпе застегнул ширинку и широко улыбнулся: «Клянусь, это будет самое большое и красивое поместье во всем Корнуолле». Затем, он лихо взобрался на коня и оба человека исчезли, также неожиданно, как и появились. Но даже после этого, передо мной ещё очень долго стоял образ огромного фыркающего животного.
А потом потянулись люди: на лошадях, с повозками. Их было несколько десятков. Они разбили лагерь недалеко от реки, и началась стройка. В этот момент я впервые стал свидетелем ужасного и вопиющего поступка - на моих глазах срубили дерево. Это был высокий тополь и когда я увидел, как шикарная крона с хрустом падает на землю, то впервые в жизни по-настоящему испугался. Я не знал, что при этом чувствуют деревья: боль, сожаление или они просто исчезают в небытии. Их рубили, пилили, выкорчевывали. Это продолжалось невыносимо долго, и каждый день я ждал, что сегодня наступит и моя очередь, но этого все не происходило. В конце концов, я понял, что просто им не интересен: видимо у меня был слишком тонкий ствол, либо их не устраивала моя порода. Как бы там ни было, но я продолжал расти, а мысли о неминуемой гибели мне настолько наскучили, что временами я начал даже желать этого. Воистину, не так ужасна вырубка как её ожидание.
Строительство поместья растянулось на годы и, начатое Генри Уильямсом дело, заканчивали его дети. Правда, особые отношения у меня сложились только с его внуком Чарльзом. Этот малец любил прятаться в кроне моего дерева, играя в прятки со своими сестрами. Когда он подрос, то регулярно занимался фехтованием и читал книги под моими ветвями. Я помню его роскошную свадьбу, его веселящихся детишек и его высохшее тело, которое пронесли мимо меня в деревянной коробке. В тот момент, я понял, что живу гораздо дольше людей и мне от этого стало немного грустно.
Птицы. Сначала я их возненавидел: суетливые сороки, звонкие жаворонки, надменные совы. Я пытался им противостоять, но тщетно. Затем, вдруг понял, что без них было бы гораздо хуже. Дятлы заботились о моем здоровье, соловьи скрашивали долгие летние вечера, а вороны соорудив в моей кроне гнездо, заставили почувствовать себя нужным и наполнили мое существование смыслом.
Разумеется, не все в моей жизни было так гладко и идеально. Природа не дает расслабиться, и я, как и многие другие обитатели Корнуэльского леса периодически становился жертвой стихии. Во время одного из ураганов я потерял несколько крупных веток. Это была тяжелая утрата, но я выжил. А вот другому дубу не повезло: то ли он был старым, то ли его крона была слишком пышной, но тот ураган он не пережил. Ветер повалил его не землю как крохотную щепку. А в кедр как-то ударила молния. Наверное, потому что он был высоким. Дерево вспыхнуло как спичка и мгновенно выгорело дотла. Одно умирает, другое рождается – видимо, это и есть тот самый круговорот жизни в природе, о котором так часто говорят люди. Я в этом мало понимал и старался не думать об этом. Мне больше нравилось, как ветер шумел в моей кроне. А еще я был влюблен в липу, разумеется, безответно. Днями и ночами я не мог оторвать взора от ее великолепного стана. А когда она начинала цвести я просто задыхался от счастья. Конечно же, наши отношения были обречены на провал: я – дуб, она – липа и между нами не могло быть ничего кроме дружбы.
Шли годы, и поместье потихоньку ветшало. Многие люди стали рассказывать о городах, о том, как там хорошо, и сколько возможностей в них есть. А однажды я увидел как под моей кроной юная и прекрасная Виктория провожала на войну праправнука Чарльза Теда Уильямса. Он так и не вернулся. Пожалуй, это был самый трогательный и грустный момент в моей жизни.
Если бы я только мог убедить людей не воевать друг с другом. Это казалось невозможным. Всю свою жизнь я только и слышу от них рассказы о войне. Она уносит жизни, делает женщин одинокими и оставляет детей сиротами. Но, не смотря на все это, люди продолжают ей заниматься, как будто бы первого кто остановится сочтут слабаком.
Я наблюдал, как мимо меня проходят солдаты с мушкетами на плечах, как лошади тянут повозки с артиллерийскими орудиями. На смену им пришли гусеничные машины, а некоторое время назад я увидел гигантских стальных птиц. Люди называли их истребителями. И что-то мне подсказывало, что «созидателей» у них нет.
Вскоре, земля, на которой находилось поместье, была продана. Ее приобрел какой-то миллионер, который построил новый дом с парком и бассейном. А недалеко от него раз в год стали проводить музыкальный фестиваль. Сюда приезжали люди со всех концов света. Они очень сильно шумели и оставляли после себя тонны мусора. Кроме того, мне не нравилась их музыка. Возможно, потому что я стал чувствовать себя старым, и мне все чаще хотелось покоя и умиротворения.
Однажды ночью я увидел падающие с неба, сверкающие шары. Еще несколько дней после этого над горизонтом мерцали яркие похожие на бутоны салютов вспышки света. А еще спустя некоторое время я услышал голос, тихий и спокойный. Тогда же, я с удивлением обнаружил, что тоже могу говорить.
- Здравствуй, друг, - сказал голос.
- Кто ты? - спросил я.
- Мы существа из другого мира, далекого, но более совершенного.
- Зачем вы здесь?
- Мы пришли, чтобы принести мир и спокойствие на эту планету. Наша морфология напоминает земную грибницу, но структура гораздо сложнее. Мы «убрали» с планеты людей, а с животными и растениями установили симбиотическую связь. Теперь все мы связаны еще сильнее.
Голос сделал паузу, чтобы я переварил услышанное: «Но мы не захватчики, диктующие жесткую волю покорённым, поэтому я спрашиваю у тебя: чего ты хочешь?»
Я немного подумал и ответил: «Хочу, чтобы ветер шумел в моей кроне».
Написано, вроде, и хорошо, но как то не вызывает эмоций, сопереживания. И ветра совсем мало (
И мечта дерева, чтобы ветер шумел в его кроне — это как-то неожиданно.
Остаюсь тут, просто начало очень хорошее. ГОЛОС.
о! вспомнила! Этот рассказ напомнил мне Брэдбери. Там похожа суть! Значит, «Маятник» называется.
Ветер еще упоминается в виде урагана, который валил деревья, не только в конце рассказа
«Летают где то ( -то всегда пишется через дефис) в моей кроне».
«Наверное, (здесь, пожалуй, запятая не нужна) потому что я ещё не знал (а здесь нужна) что это такое. Солнца становилось все меньше ( и здесь нужна) и я с удивлением обнаружил, что мои листья начали менять цвет».
Деепричастные обороты всегда выделяются запятыми. Предлог «несмотря на» пишется в два слова.
О, как много ошибок! Хотя рассказ от имени дерева несомненно интересен. А вот ветер упоминается вскользь.
… И пришельцы тоже — уничтожили всех людей,( видимо достойных конкурентов?) и "… мы не захватчики, диктующие жесткую волю покорённым..." «То есть, мы вас покорили, но не захватили, так что мы не захватчики!» И чудо-дерево с человеческим менталитетом отреагировало вполне адекватно, решив, что с грибами лучше не конфликтовать, не заморачиваться: «Хочу, чтобы ветер шумел в моей голо… кроне».
рябинелипке к дубу перебраться. Как все хором отмечают, начало интригует, середина притупляет, окончание вызывает легкое недоумение.