Призраки тоже люди

Призраки тоже люди
Работа №106

– Господи, где же он? Что же это такое!

Да, найти что-то в женской сумочке – не такая простая задача. И, обратите внимание, даже в спокойной обстановке. А уж если нервы напряжены, то поиски превращаются в настоящий ад.

Вероника Смолина пребывала именно в таком состоянии, когда раздался телефонный звонок. Она уже приготовилась вывалить содержимое своего рюкзачка, вместе с неуловимым мобильником, прямо на тротуар, когда пальцы ощутили приятную прохладу металла.

«Ларка» – высветилось на экране.

– Аааа… – разочарованно вздохнув, Вероника приложила аппарат к уху, – привет.

– Ну, как? Не объявлялся?

– Не-а. Даже не знаю, что и думать. Уже вторая неделя пошла.

– А Блинову звонила?

– Недоступен… Оба недоступны.

– Ладно, вечером забегу. Что-нибудь придумаем.

***

Да, у Вероники имелись все основания для беспокойства. Её давнишний приятель, а, если точнее, друг, Арсений Берестов пропал. Ну, паниковать ещё было рано, и всё же…

Неделю назад он позвонил и сообщил, что уезжает с Лёшкой Блиновым. Толком ничего не объяснил. Сказал только, что поездка по «гоголевским» делам.

– Какое отношение к Гоголю Лёха-то имеет? – удивилась Вероника, – С тобой за компанию, что ли?

– Да, скорее уж, я с ним за компанию.

– Как это?

– Потом объясню. Надеюсь, дня за три управимся. Тогда всё расскажу.

– А что, что-нибудь интересное для диссертации? – не отставала Вероника.

– Да нет! На самом деле, бредовая идея. Поручили Лёхе репортажик липовый отснять.

– Для его «жёлтой» газетёнки, что ли?

– Ну, да.

– А далеко?

– Не думаю. Сам пока не знаю.

– А ты-то там зачем?

– Пообещал, ничего не поделаешь. Короче, позвоню.

Обещанные три дня прошли – никаких звонков не поступило. Весь четвёртый Вероника ходила злая. На пятый начала волноваться. А на шестой набрала Арсению сама.

«Абонент временно не доступен»

Ну, ладно! Вернувшийся по спирали приступ злости продолжался примерно час. Однако, волнение победило и с этого момента уже не оставляло.

Что за липовый репортаж? Причём тут Гоголь? Может быть, всё-таки что-то интересное? Ведь Арсений пишет диссертацию по гоголевской теме. Они с Лёшкой Блиновым закончили литературный. Берестов занялся делом всерьёз, поступил в аспирантуру. А Блинов, пописывая стишки и фельетончики, работает в газете с сомнительным имиджем. Сама Вероника ещё училась на четвёртом курсе и собиралась заняться журналистикой. Даже уже работала корреспондентом (пока внештатным) в журнале «Наука в наши дни».

Вечером примчалась Лара.

– Ну, как? Есть что-нибудь новое?

Вероника отрицательно мотнула головой и прошла в кухню.

– Сока хочешь?

– Давай. Я по дороге зашла к Блинову. Как бы, между прочим. Сказала, что в школе выпускники собираются. Лёшкины родители спокойные. Говорят, он в командировке. Мол, сынок их редко звонит, когда в отъезде. Я спросила, когда приедет. Они не знают. Ничего определённого этот оболтус им не сказал.

Помолчали. Лара допила сок.

– Ты знаешь, мне пора. Если что, сразу звони. Да не дёргайся ты так. Вернётся, всё расскажет. Куда он денется. Завтра ко второй паре, помнишь?

***

Утро выдалось неприятное. Ноябрьская сырость, серое небо не располагали к хорошему настроению. Вероника вышла из дома, мрачно огляделась и, совсем не весело буркнув «кажется, дождь собирается», раскрыла зонт. Проходя мимо школы, она, как обычно, «срезала» путь к автобусной остановке по школьному двору. На ступенях стоял Василий Степанович Зябликов, их физик.

– Здравствуйте, – громко поздоровалась Вероника, наклонила зонтик и ускорила шаг.

Старику совершенно не обязательно знать, что в ограде, за кустами, с незапамятных времён замаскирована отличная дыра. Но учитель повёл себя довольно странно. А именно, поспешил за своей бывшей ученицей и, почти догнав её у самых кустов, окликнул.

– Вероника Смолина, если я не ошибаюсь? Какая удача! Вы же Вероника? Из девятого «А»?

– Да, и даже ещё из десятого.

– Ну, конечно, конечно! Просто, когда Арсений Берестов был в десятом, вы были в девятом. Так ведь?

Вероника насторожилась.

– Василий Степанович, вы можете меня, как и раньше, звать на «ты». А причём здесь Берестов?

– Нет, ну как же на «ты»! Вы уже такая барышня.

– Так почему вы про Берестова вспомнили? Он вроде особыми способностями в части физики не отличался?

– Да уж, – Зябликов засмеялся, – у него всегда была твёрдая тройка. Гуманитарий чистой воды.

– Да, он литературный закончил, сейчас в аспирантуре.

– В курсе, в курсе. И даже более, чем вам кажется.

– Так вы виделись?

– Виделись, – Зябликов понизил голос и оглянулся.

Хотя за физиком и прежде замечались некоторые странности, на сей раз его поведение показалось Веронике более, чем удивительным.

– А где? И когда вы его видели?

– На второй вопрос отвечу сразу. Более недели назад. А если быть точным, в ночь на второе ноября.

– В ночь? – у Вероники ёкнуло сердце. Ведь первого Арсений отправился в эту проклятую поездку.

– Да, ночью. Вам известно, что второе ноября – день всех мёртвых? Это даже ЮНЕСКО подтвердило.

– Какое ЮНЕСКО? Какие мёртвые? Василий Степанович, что вы знаете об Арсении?

– Да, да, ЮНЕСКО ввело этот праздник в список нематериального культурного наследия человечества.

«Сошёл с ума. И до сих пор физику преподаёт»

– Я знаю, о чём вы подумали. Мол, физик сдвинулся. Конечно, я отлично вас понимаю. Однако, перехожу к выполнению поручения. Но мне придется начать несколько издалека.

– Василий Степанович, не надо издалека. Скажите только, когда и где вы виделись с Арсением Берестовым.

– Ну, когда – это я уже сказал. А прежде, чем перейти к «где», мне нужно кое-что разъяснить.

– Хорошо, – Вероника сжала зубы.

– Может быть, пройдём в мой кабинет? Или вы торопитесь?

– Нет, нет, пойдёмте в кабинет.

В кабинете физики было всё так же. Вероника непроизвольно кинула взгляд на предпоследнюю парту, где они с Ларкой провели не один год.

– Присаживайтесь, – Зябликов галантно выдвинул стул, – Итак, прошу вас не удивляться моему рассказу. И все вопросы потом, – он встал за небольшую кафедру.

Вероника смирилась и приготовилась к лекции.

– Не буду напрягать вас подробными научными теориями. Вы, скорее всего, понятия не имеете, чем фантом человека отличается от обыкновенного призрака?

– Что? Василий Степанович! Не хочу вас огорчать, но мне это совершенно неинтересно. И если вы что-то знаете об Арсении Берестове, то, пожалуйста, без всяких лекций, скажите мне, где он. Я, действительно, волнуюсь. Он уехал первого числа и до сих пор от него нет никаких известий.

– Не интересно? О, я уверен, что вам очень скоро станет интересно, дорогая моя. А насчёт Берестова и Блинова, так не волнуйтесь. Пока они живы. По крайней мере, в ночь на второе были живы. Хотя, конечно, прошло больше недели. Что там в КОИ творится. Одному Богу известно.

Вероника вскочила. «Псих» – мелькнуло в голове – «Как его ещё в школе держат».

– Стоп, стоп, барышня! – Зябликов сделал предостерегающий жест, – Я могу и не продолжать. Но просто обязан выполнить просьбу, вернее, поручение вашего друга Арсения. Он просил вас, используя журналистское удостоверение, проникнуть в НИИРЧ и постараться телепортировать его и Блинова домой. А конкретнее, найти профессора Виктора Викторовича Мамонова, выяснить у него расписание Поезда-Призрака, чтобы целенаправленно использовать приборы. Именно в этом поезде и находится ваш приятель. Вы спросите, чем они там занимаются? Отвечу. Берестов пишет второй том «Мёртвых душ», А Блинов, думается мне, ничего не делает.

Вероника села обратно на стул.

– Василий Степанович, с вами всё в порядке?

Зябликов начал раздражаться.

– Слишком долго вы не въезжаете, милая моя. Прямо, как Блинов. В отличие от вас, Арсений очень быстро всё понял. И вопросами телепортации он, кстати, владеет. Конечно, до научных открытий ему далеко, но литературу почитывает. И он очень надеялся на вас. Отзывался о Веронике Смолиной, как об умной и решительной особе. Жаль, что личные симпатии подчас вводят нас в заблуждение. Итак, вы не намерены помочь вашему другу, попавшему в неприятную ситуацию, я бы даже сказал, в беду?

Вероника почувствовала, как краснеют её щёки.

– Хорошо. Я слушаю вас.

– Наконец-то. Постараюсь быть лаконичным. Вы наверняка слышали некую историю из биографии Гоголя. Якобы, при перезахоронении в его гробу не оказалось головы. Есть версия, что известный всему миру коллекционер Бахрушин проплатил рабочим, чтобы они вскрыли могилу и доставили ему череп Николая Васильевича. В его коллекции подобная реликвия была не одна. По легенде племянник Бахрушина отвёз голову несчастного писателя, упакованную в сафьяновый футляр, в Италию. Ведь всем известно, как Гоголь любил эту страну. И тут произошёл казус. Младший брат племянника, студент, решил подшутить над друзьями: взял ларец с собой в прогулочный поезд. Когда состав въехал в тёмный тоннель, он раскрыл футляр, хотел попугать дружков черепом, но шутка не удалась. Всё вокруг покрылось густым туманом, пассажиров охватила паника. Сам шутник успел выскочить из вагона, а остальные скрылись в тоннеле. Скрыться-то скрылись, а из тоннеля не выехали. Исчезли. И следов крушения не нашли. Пропал поезд. Было много толков, тоннель замуровали. А через несколько лет состав видели под Полтавой. А ещё позже под Ламаншем и в горах Ломбардии. Назвали его Поездом-Призраком.

– Василий Степанович, зачем вы пересказываете мне эти сказки? – перебила Вероника.

– Сказки? Я, дорогуша моя, в сказки не верю, но верю науке. Я учёный, хотя и вынужден прозябать в школе. Этот феномен изучала комиссия при Академии Наук! Возглавлял комиссию академик Василий Петрович Лещатый – председатель комиссии по изучению аномальных явлений. Он составил «расписание» поезда, дождался, когда тот очередной раз появился близ Заваличей, под Полтавой, и запрыгнул в последний вагон. С тех пор он числится пропавшим без вести. Вот так-то, милая.

– Что же дальше? Какое всё это имеет отношение к Арсению?

– Теперь перейдём к «отношению». В НИИРЧ работает…

– Простите, что это за НИИРЧ?

– НИИ Развития Человека. Известный институт. Так вот, там работает некто Виктор Викторович Мамонов. Он-то и обратился в газету, где прозябает Блинов, с просьбой весьма странной, но хорошо оплачиваемой. Выделить корреспондента, который бы заснял Поезд-Призрак. Мамонов вычислил, где и когда этот легендарный состав выходит, как говорится, наружу. Главный редактор, возможно, и удивился, но командировку щедро оплатили. Выбор пал на Блинова, как на самого свободного в тот момент. А Алексей пригласил Берестова, просто для компании, воспользовавшись тем, что тот пишет про Гоголя.

– Слушайте, можно ведь просто позвонить в редакцию газеты и выяснить, где они сейчас! Как же я сразу не догадалась это сделать!

– Вы, конечно, можете туда позвонить, но вряд ли услышите что-либо вразумительное. Я сам разговаривал с их главным, но они ни сном, ни духом.

– Но как же вы тогда узнали, где находятся ребята?

– Я увидел их ТАМ совершенно случайно, когда телепортировался ТУДА по своим личным причинам. Я добиваюсь принятия в КОИ.

– Это что ещё за учреждение? – Вероника опять засомневалась в здравом уме учителя.

– Это не учреждение, девушка. Это Круг Отдельных Индивидуумов. В него принимают не каждого. Только оставивших сей мир по несправедливости.

– Что значит «оставивших сей мир»? Умершие, что ли?

– Да, именно так. Если проще, это Общество Призраков.

– Господи, Василий Степанович! Что вы такое говорите! Ну, ладно, предположим, они существуют, эти индивидуумы. Но вы-то тут причём? Вы же живы. И, надеюсь, ещё не скоро… ну…

– В том-то и загвоздка, дорогая моя. Попытка попасть в КОИ, будучи живым, так сказать досрочно, в виде исключения, мне не удалась. Хотя я имею на это полное право. Дело в том, что я исключительно научным методом научился менять физическое состояние на фантомное. А они меня отказываются принимать, ссылаясь на устав. Ну, не буду вас заморачивать личными проблемами. Итак, зная, что второго ноября, в ночь всех мёртвых, КОИ соберёт общее совещание, я телепортировался, естественно в фантомном состоянии, в место их сбора. Вот там-то и обнаружил ваших друзей.

– Василий Степанович! Вы, наверное, не в своём уме, извините, пожалуйста.

– Не хочу тратить время на доводы, объяснения и прочее. В вашей воле счесть меня за безумца, я не удивлюсь. Если уж в Академии Наук мне, хоть и вежливо, но дали понять, что не воспринимают всерьёз, то чего же ждать от студентки.

– Ладно. Так что же ТАМ делают Берестов и Блинов? И где это «ТАМ» всё-таки находится? Как можно туда проехать? И почему они не возвращаются?

– Ну, вот, мы, наконец, и дошли до логичных вопросов. Второго ноября ваши друзья находились в отцепленном вагоне поезда «Москва-Челябинск», где-то недалеко от Ульяновска. Но скажу вам, это посещение КОИ заставило меня сильно в нём разочароваться. Я ожидал увидеть почтенное собрание, а попал на настоящий ша́баш. Мало того, они вообразили себя Мертвыми Душами из одноимённого романа Гоголя. И Арсения Берестова вынуждают описывать их истории, чтобы выдать данное произведение за вторую часть произведения, якобы найденную в коллекции Бахрушина, а вовсе не сожжённую автором. Берестов изучает творчество Николая Васильевича, так что вполне сможет передать его манеру. Ну, а Блинов…

Вероника остановила физика нетерпеливым жестом.

– Хорошо, пусть ребята попали к каким-то ненормальным, вообразившим себя Мёртвыми Душами. Каким-то образом эти психи удерживают их. Но ведь вы знаете, где это происходит, и молчите! Нужно было сразу же заявить в полицию. Где точно стоит этот отцепленный вагон? Я сама сейчас же пойду в полицию.

– Возможно, вагон и найдётся, хотя он телепортирован с железной дороги в чистое поле. Но, я уверен, окажется пустым. КОИвцы ожидали сообщения от Мамонова, из которого стало бы известно, когда прибудет Поезд-Призрак. В него они и обязаны были переместиться, захватив ваших товарищей. Так, может быть, вернёмся к поручению Арсения?

– Да, повторите, пожалуйста, что он просил, – Вероника решила воспринимать странный разговор, как неизбежность.

– Он просил сказать, чтобы вы каким-то образом проникли в НИИРЧ к Мамонову и попробовали телепортировать их с Блиновым обратно.

– Извините, Василий Степанович. Но как вы докажете, что всё это – не бред?

– Арсений предполагал, что вы захотите удостовериться в реальности случившегося. Исключительно по этой причине он сообщил мне факт, который известен только вам и ему. Это место вашего первого… поцелуя. Да, он вынужден был открыть этот пароль мне. Третья скамейка известного вам парка, у озера, напротив домика лебедей. Но не волнуйтесь. Даже если я начну прочёсывать все парки подряд, думаю, не скоро найду именно ваш.

Вероника встала.

– Ну, что ж. Во всяком случае, теперь я уверена, что вы на самом деле виделись с Арсением. Видимо, он, действительно, находится в трудном положении. Если мне понадобятся какие-то уточнения, вы позволите вам позвонить?

– Конечно! Вот мой номер, – Зябликов достал из нагрудного кармана пиджака сложенный листок и протянул его Веронике, – давно приготовил. А вы уж сообщите мне свой.

– Я позвоню вам. Номер определится.

«Как бы не так. Если ты псих, то ещё начнёшь названивать мне по ночам»

***

В институт уже можно было не торопиться. На многочисленные СМС-ки Лары «Ты где???», «Что случилось!!??» Вероника настрочила: «Встречаемся на нашем пруду через полчаса».

Мысли крутились, не давая сосредоточиться. Надо позвонить в редакцию Блинова. Но там ответили абсолютно спокойно: Блинов в командировке по заданию редакции. Звоните через пару дней.

Наконец, в конце аллеи показалась Лара. Она неслась «на всех пара́х.

– Ффу, ну, что у тебя? Объявился?

На протяжении рассказа про встречу с Василием Степановичем Лара несколько раз вскакивала, всплёскивала руками, вставляя умные замечания типа: «Ну и ну!», «Во, физик, даёт», «Точно, сбрендил», «Да, у Зяблика крыша съехала».

Все детали разговора с учителем физики обсудили по нескольку раз.

– Может, позвонить на железную дорогу? Спросить про отцепленный вагон? – предложила Лара.

– Ага. Подумают, что мы спятили. В редакции меня мило «отшили». А как заявиться в этот НИИ, ума не приложу. Начать расспросы, так пошлют куда подальше.

– А знаешь, что я тебе скажу, пошли к экстрасенсу.

– Ты минуту назад считала физика сумасшедшим. А теперь предлагаешь двинуть по его стопам?

– Нет, правда. Понимаешь, я знаю одну тётку. Она медиум. К ней моя соседка постоянно ходит. И говорит, что всё сбывается.

– Ты шутишь? – Вероника покачала головой, – Всё-таки, может, в полицию заявим? Хотя рассказывать там про фантомы, отдельные индивидуумы, телепортированные вагоны… Предложат вместе с нашим Зябликом поехать в «Кащенко».

– Эта тётя, Альбина Витальевна Шершавая, принимает только по рекомендации, – не слушая подругу, продолжала Лара, – А, может, тут, действительно дело нечисто. Я попрошу соседку, чтобы она поговорила с ней. Ну, чего ты, Ник, не помешает ведь!

– Ладно, проси свою соседку. Потом расскажу Берестову, он со́ смеху помрёт.

***

Дом Альбины Витальевны Шершавой оказался таунхаусом на окраине города. Девушки постояли в нерешительности перед оградой.

– Ну, давай, звони.

– Кто там? – раздался голос из домофона.

– Мы от Татьяны.

– Проходите на второй этаж.

На лестнице было сумрачно. Перед входом в комнату их ожидала крупная женщина в длинном зелёном платье, с затейливой причёской.

«Парик» – констатировала Вероника.

– Милости прошу, молодые дамы, – грудным голосом прожурчала Альбина Витальевна, у нас не принято опаздывать. То, что принесли, положите при входе на блюдо, – она пропустила девушек в комнату, погружённую в полумрак. На вышеуказанном блюде уже высилась приличная кучка купюр.

Лампа под абажуром освещала круглый стол, покрытый скатертью, свешивающейся до самого пола. Прямо на ней, по кругу, красовался алфавит, а в центре лежала перевёрнутая тарелка.

– А можно нам сесть вместе? – Лара приблизилась к Шершавой, чтобы её услышала только она.

– Нет! – Альбина Витальевна указала на свободные стулья.

Подруги послушно уселись, оказавшись друг напротив друга. Соседка Вероники, полная, неприятная дама недовольно потеснилась. Лара сделала сочувственное лицо.

– Ну, что же, начнём, господа, – у Альбины Витальевны в руках появился стеклянный шар, светящийся изнутри синим и фиолетовым

«Интересно, это-то зачем?»

Спиритический сеанс начался. Тучная соседка Вероники первая попросила разрешения задать свой вопрос. Шершавая важно кивнула.

– Вызываю дух моего брата Сергея Николаевича Пупкова!

Вероника вздрогнула, потому что стол неожиданно покачнулся, а тарелка прокрутилась вокруг своей оси.

– Дух Пупкова с нами! – Альбина Витальевна прикрыла глаза, вид у неё стал очень торжественный, – Он слушает вас.

– Кто спёр у нашей бабушки всё столовое серебро из её буфета?

– Стоп, Анна Егоровна! – Шершавая сердито взглянула на толстуху, – Вы же знаете, вопросы нужно задавать только те, на которые можно ответить «да» или «нет». Духам и так сложно общаться с нами, живыми, а вы хотите, чтобы они речи толкали. И все убрали руки со стола, не мешайте процессу общения.

– Ой, извините, – забубнила Анна Егоровна, – сейчас, сформулирую… Это ты, сволочь, спёр бабулины ложки?

Стол задрожал, тарелка плавно заскользила по треугольной траектории, от буквы к букве, обозначив слово «НЕТ».

– Как это «нет»! Козёл! Куда ты спрятал серебро?

– Анна Егоровна, держите себя в рамках. Ваш брат не брал бабушкино имущество, вам же ответили.

– Он и после смерти врать не разучился, гад, – Анна Егоровна вся покрылась красными пятнами, которые светились даже в темноте.

Вероника потихоньку отодвинулась, остерегаясь разъярённой соседки, которая принялась перечислять по очереди всех подозреваемых родственников, выпытывая у несчастного брата, кто же всё-таки ограбил старушку.

Сеанс затянулся. Анна Егоровна обиженно надулась, так и не добившись правды. Вопросы остальных участников Spiritualistic seance на отличались оригинальностью. Почти все пытались выведать у своих умерших родных различные семейные тайны. Наконец, очередь дошла до Вероники.

– Итак? – Альбина Витальевна устало вздохнула.

– Вызываем дух Николая Васильевича Гоголя! – провозгласила Лара.

– Чудесно, – пропела Шершавая, – Николай Васильевич, вы с нами?

После короткой паузы стол слегка зашатался.

– Николай Васильевич с нами, – Шершавая, по обыкновению, прикрыла глаза, – Он готов выслушать вас.

Вероника уже открыла рот, но Лара опередила её.

– Как вы считаете, Николай Васильевич, старик- физик сумасшедший?

Тарелка в нерешительности двинулась к букве «Д», но неожиданно сорвалась и помчалась по треугольнику «НЕТ», затем дрогнула и вернулась в центр.

– Берестов Арсений находится в опасности? – чётко произнесла Лара, кинув взгляд на Веронику.

И тут тарелка повела себя уж совсем непонятно. Движения её стали хаотичными. Создавалось впечатление, что бедняга не знает, куда ей притулиться. В конце концов, скакнув к краю стола, она на секунду задержалась там и со звоном грохнулась на пол.

Альбина Витальевна Шершавая проворно вскочила и бросилась собирать осколки в подол платья.

– Сеанс окончен! – раздражённо кинула она, – Прошу на выход!

– А как же с нашим вопросом? – Лара подошла поближе, – Как нам понимать такое поведение тарелки? Вернее, Гоголя?

– Сеанс окончен! – Шершавая сверкнула таким взглядом, что продолжать разговор желания не возникало.

Когда подруги вышли на улицу, уже стемнело.

– Да, Арсений твой явно влип во что-то серьёзное, – Лара нахмурилась.

– А тебе не кажется, что тут какой-то подвох?

– Ты не веришь?

– Не знаю. Подумаем об этом завтра.

***

Попрощавшись, девушки разошлись. Лара побежала на свой трамвай, а Вероника отправилась пешком, до дома оставалось пройти всего ничего. Но, оставшись одна, она почувствовала себя «не в своей тарелке». Её не оставляло ощущение, что кто-то идёт следом. Резко остановившись, она обернулась. Нет, никого. Просто померещилось.

«После всех этих медиумов и ненормальных физиков немудрено» – подумалось непроизвольно. Только дома она вздохнула спокойно.

– Никуша, это ты? – раздался мамин голос.

– Да, мамуль.

– Я прилегла, ты возьми ужин. Он на плите.

– Спасибо, возьму.

Погремев крышкой сковородки, Вероника пошла к себе. Есть абсолютно не хотелось. Не раздеваясь, она щёлкнула выключателем, упала на диван и закрыла глаза. Сразу возник образ Альбины Витальевны.

«Фу, до чего же всё-таки неприятная женщина»

Что-то произошло. Ветерок, что ли? Занавеска шелохнулась. Вероника поднялась.

– Не надо зажигать свет.

Почему-то страшно не стало. Она у себя дома, за стенкой мама.

– Кто здесь?

– Я. Вместе же пришли.

– Кто вы?

– Господи, вы сами меня вызвали. Вообще-то меня тягают чуть ли не каждый день. Но у вас случай особый, поэтому я здесь.

– Не хотите ли сказать, что вы – Николай Васильевич Гоголь? Больше я никого сегодня не вызывала, – Вероника сама не понимала, что с ней. Почему она не орёт диким голосом «Мама!», почему не выскакивает в коридор с трясущимися губами и прыгающим в груди сердцем?

– Ну, конечно, это я. Кто же ещё, – голос был грустный, хрипловатый.

– Вы не простужены?

Простая мысль «Наверное, я сошла с ума» совершенно успокоила. «Теперь мне можно всё»

– Да, простужен. Между прочим, дерево давно сгнило, а земля очень сырая.

– Николай Васильевич, а нельзя мне всё-таки вас как-нибудь увидеть? Очень неловко разговаривать с невидимкой.

– Можно. Вы принесите муки́.

– Муки́?

– Да. Лучше пшеничной. Но даже блинная подойдёт.

– Ну, зачем же! У нас есть пшеничная.

Вернувшись из кухни с пакетом, Вероника в нерешительности остановилась.

– Вы ещё здесь, Николай Васильевич?

– Я в кресле. У окна. Посыпьте на меня.

Вероника зачерпнула полную пригоршню муки и бросила в сторону кресла.

– Ну, нет, не долетела. Да вы не бойтесь, подойдите ближе. И сыпьте медленно, так чётче контуры вырисовываются.

Вероника, почти вплотную подойдя к креслу, начала посыпать «собеседника» мукой. Скоро в свете уличного фонаря стала проступать мужская фигура в накидке, или плаще.

– Нет, нет, не старайтесь сыпать выше. Мои плечи – это верхняя точка моего тела, если можно так выразиться. Головы-то нет. Вот в чём вся моя трагедия.

– Так значит, это вовсе не сказки? Про вашу голову?

– Какие уж тут сказки. Положили мне в могилу череп какого-то дурачка, но я не собираюсь пользоваться чужой головой.

– А как же вы…ну, как без головы-то думать?

– Ах, девушка, это сто́ит мне баснословных усилий. Но самое кошмарное – это вынужденное посещение спиритических сеансов. Ведь в основном этим занимаются исключительно аферисты. Вот сегодняшняя Альбина Витальевна Шершавая. На самом деле, она Марья Ивановна Банкина. Аферистка чистейшей воды. Знаете, почему она так задёргалась, когда её тарелочка разбилась? Да потому, что с внутренней стороны к ней приклеен магнит, а под столом сидит её помощник, такой же прохиндей Сидор, и вторым магнитом расписывает ответы, нередко проплаченные родственниками дураков, пользующихся услугами «медиумов». И не умершими родственниками, а живёхонькими, вполне здравствующими. А сегодняшний инцидент произошёл потому, что я вмешался в эту бандитскую деятельность. Сидор в одну сторону магнитом тарелку тащит, а я в другую. Пока она на полетела со стола. Как они мне все надоели! Никакой настоящей мистики, сплошная подделка.

– Ничего себе. А мы тоже деньги отдали. Но я уже просто не знаю, как быть. Неужели Арсений, действительно, попал в переделку, о которой Зябликов рассказал? Я, если честно, подумала, что физик того... что «крыша у него поехала».

– Ну, вы не далеки от истины. Этот Василий Степанович, хоть и головастый, но не на то свою голову направляет. Но это его проблемы.

– Вы, конечно, извините, наверное, вам тяжело об этом вспоминать, но правда ли, что вас похоронили заживо? Гуляет такая версия.

–Увы, правда. Поэтому меня и избрали Председателем КОИ. Ведь главным пунктом Устава является именно насильственная, несправедливая смерть. Но всё катится в преисподнюю. Уже и КОИ заселили самозванцы. Подлецы. Решили обессмертить себя, став моими Мёртвыми Душами. И задумали создать второй том моего гениального произведения, якобы не сгоревшего. Чтобы на этом сделать бизнес. Вы только представляете, как они собираются опозорить меня, моё перо!

– Ну, почему? Арсений Берестов, которому поручено написать эту вторую часть, очень способный, – обиделась Вероника, – К тому же он изучал ваше творчество. Думаю, он не напишет ничего такого, что заставило бы вас краснеть.

– А о ком? О ком он будет писать? У меня-то была идея исправить то зло, которое я описал в первой части «Мёртвых душ». Во втором томе перед читателями предстанет исправившийся Чичиков и добрые помещики.

– Вы автор, поэтому не буду спорить, но, по-моему, это утопия.

– Ах, вы слишком молоды. А молодость жестока. Весь ужас в том, что я не могу покинуть свою могилу и обрести наконец-то собственную голову.

– А почему?

– Главная причина – в ней, в Голове. Она прекрасно устроилась. Путешествует в Поезде-Призраке по всему миру и в ус не дует. Я ей, по большому счёту, не нужен. Её наше раздвоение личности мало волнует. Это мне приходится чуть ли не каждую ночь являться на спиритические сеансы, а с первыми петухами нестись обратно в могилу. А она живёт себе припеваючи.

– Может быть, я могу вам чем-то помочь?

– Да, я хотел бы попросить вас о некотором одолжении. Но, боюсь, моя просьба покажется вам нескромной.

– И всё же.

– Вы ведь знаете мой дом-музей на Никитском бульваре? В нём я провёл последние дни своей жизни. Дом 7а. Жил у графа Александра Петровича Толстого и его супруги Анны Георгиевны. Чудесные, милые люди.

– Ну, конечно.

– Не могли бы вы принести оттуда мою посмертную маску? Я бы приставлял её себе на плечи, хотя бы для виду. И второе. В доме сохранился сундук с моим скромным скарбом. Мне кажется, в нём остались некоторые черновики, которые я не сжёг.

– Николай Васильевич, вы извините. Но музейная кража у нас очень сурово наказывается.

– Да, да… я так и знал. Ну, а если из музея похищают призрака, это тоже будет считаться музейной кражей?

– Призрака? Да вряд ли. Наверное, такой статьи нет. А как можно его похитить? Его же в рюкзак не засунешь.

– Есть способ. Я открою его вам, если вы пообещаете, что не используете полученные знания против меня.

– Господи, Николай Васильевич! Неужели вы думаете, что я способна похитить вас, гениального писателя? Да и зачем?

– За «гениального» спасибо. Хочу вам верить. А способ такой. Для дела понадобится кусок мела, простого, школьного, и пакетик с солью. Прежде всего, призрака надо привлечь поближе к себе.

– Как же это?

– Ну, вы меня удивляете, девушка. Как юные девицы привлекают молодых людей? Не мне вас учить.

– Значит, в музее находится призрак молодого человека?

– Не находится, а живёт. Так вот. Привлекаете призрака поближе к себе и очерчиваете мелом круг так, чтобы объект попал внутрь. Потом начинаете круг сужать, лучше по спирали, чтобы получалась непрерывная линия. ОН всё ближе прижимается к вам, не в силах перешагнуть меловую черту, и когда вы уже окажетесь практически вплотную друг к другу, быстро сажаете его в мешок. В рюкзак, как теперь у вас это называется. Плотно завязываете, а узел густо посыпаете солью. Всё – молодой человек, я имею в виду, призрак, у вас в плену.

– Ничего себе способ. Но мне не очень-то хочется прижиматься вплотную к призраку.

Гоголь вздохнул.

– Не обижайтесь, Николай Васильевич. Я постараюсь. А что это за юноша живёт в музее?

– У графа Толстого служил мне мой собственный человек, привезённый мною из Малороссии, Семён. Преданный юноша. Ухаживал за мною до моего последнего часа. После моей кончины граф оставил Семёна в своём доме, где тот и скончался через несколько лет. С тех пор там и обитает. Он очень переживает мою трагедию. Считает, что Голова моя сошла с ума, раз не желает воссоединения.

– Понятно. Так зачем мне его засовывать в свой рюкзак? Чтобы привезти его к вам на свидание?

– На что вы намекаете? – Гоголь резко поднялся с кресла, при этом мука белым облаком окутала его фигуру, – Попрошу без этого! Все эти сплетни про меня – возмутительный вздор! Я любил женщин, даже делал предложение Анне Михайловне Вильегорской в сорок восьмом. Во всём виноват мой нос, которого я всю свою жизнь стеснялся. Из-за него, я уверен, и получил отказ.

– Что вы, Николай Васильевич! Я ничего такого не имела в виду. Просто вы сказали, что редко видитесь с ним, вот я и подумала…

– Ну, ладно, ладно, – Гоголь уселся на прежнее место, – Я хотел бы, чтобы вы помогли Семёну попасть в Поезд-Призрак. Ему наверняка удастся вразумить Голову. Чтобы она хотя бы не препятствовала нашему воссоединению. Ей известно расписание Поезда. Если она сообщит его мне, я смогу, наконец, навсегда покинуть свою подземную обитель и обрести покой, вместе с ней, путешествуя по всему миру.

– А как я его найду, Семёна? Тем более днём. Ведь музей закрывается в шесть вечера.

– Очень просто. Пока по музею расхаживают посетители, Сёма обычно прячется за стойкой с моей посмертной маской.

– Вы знаете, а наш физик Зябликов говорил, что расписание можно выяснить в НИИРЧ у профессора Мамонова. Мне самой позарез нужно попасть в ваш поезд, чтобы вызволить из него друзей, попавших в плен к вашим КОИвцам.

– Вот видите, Вероника, у нас с вами совпали интересы. Так вы возьмётесь?

– Да, теперь уж обязательно. Я ещё кое-что хочу уточнить у Зябликова. Ну, а если всё получится, и я узнаю расписание Поезда в НИИ, может рванём вместе?

– О, нет! Гордость не позволит мне бегать за своей головой. Пусть Семён проведёт предварительную работу. И в случае положительного исхода я прибуду по указанному адресу.

– А как я передам вам этот адрес? Место прибытия Поезда.

– Это просто. У нас с Семёном астральная связь. Ну, вроде вашей мобильной. Он мне «позвонит». И ещё. Там, в музее, камин, в котором я сжёг рукопись. Когда пойдёте к Семёну, не могли бы вы покопаться в золе. Может быть, уцелели какие-нибудь клочки.

– Это вряд ли. Камин сто раз уже чистили перед открытием музея.

– Да, жаль, жаль. Ну, придётся всё восстанавливать по памяти. Только, конечно, после воссоединения с Головой. В основном, вся память осталась в ней. Итак, до встречи? Я буду очень ждать. Но, мы заговорились. Слышите?

Вероника прислушалась.

– Нет, ничего не слышу. Может, мама проснулась?

– Да нет, какая мама. Петух! Поёт мой страж, увы…

Гоголь поднялся, плащ приоткрылся, показалась тонкая белая рука. Вероника протянула свою, но фигура великого писателя задрожала, становясь всё тоньше, пока на превратилась в ниточку синеватого пара, изогнулась и нырнула в чуть приоткрытую форточку.

Вероника вдруг почувствовала невероятную усталость, еле добрела до дивана, рухнула на него и моментально заснула.

– Никуш! Не опоздаешь? Я побежала на работу.

– Пока, мамуль! Сейчас встаю.

Вероника открыла глаза и сразу вспомнила всё, передёрнула плечами, встала и отправилась в душ.

«Приснится же такое» – Под струями воды она провела довольно много времени, в голове проносились все подробности ночной галлюцинации, или сна (?)

В комнате разрывался мобильник. Лара перезванивала уже пятый раз.

– Ты чего, спишь?

– Ларка, мне такое сегодня… – Вероника не договорила.

Возле кресла, у окна, белела кучка муки.

***

Перед входом в музей Вероника помедлила.

– Всё же сначала попробуем уговорить Семёна добровольно залезть в рюкзак. Если мы начнём вычерчивать круги на полу музея, можем загреметь в полицию.

У стойки с посмертной маской писателя подруги остановились. Лара взяла Веронику под руку.

– Делаем вид, что ты что-то говоришь мне. Чтобы не сочли за умалишённых.

Вероника повернулась к Ларе и, немного скособочившись, чтобы невидимый Семён понял, что обращаются к нему, заговорила.

– Уважаемый Семён. Мы здесь по поручению Николая Васильевича. Не удивляйтесь. Вы, конечно, вправе нам не доверять, тогда позвоните своему хозяину. Вы же знаете проблемы Николая Васильевича лучше нас. Сейчас возникла реальная возможность помочь ему воссоединиться с его… с его второй половиной. Вы понимаете, о чём я? И если вы не хотите, чтобы мы прибегли к способу, которому меня научил сам Николай Васильевич, вы сию же минуту самостоятельно проникните в мой рюкзак. Очень скоро мы вместе отбудем в известный вам Поезд, где вы просто обязаны выполнить возложенную на вас миссию – примирения и воссоединения. Великий Гоголь рассчитывает на вас.

Вероника открыла пошире рюкзак, а Лара достала из кармана мел и весьма выразительно начала чертить им в воздухе круги.

– Повторяю, – продолжала Вероника, – Николай Васильевич лично просил вашей помощи. Он считает, что именно вы в состоянии повлиять на его го… на НЕЁ. Мы сообща просто обязаны содействовать великому воссоединению.

– Смотри, – зашептала Лара, вытаращив глаза и указывая подбородком на рюкзак, – шевелится.

– Слава Богу. Семён, если вы уже на месте, подайте какой-нибудь знак.

Рюкзак так интенсивно зашевелился, что Вероника чуть не выронила его из рук.

– Спасибо за доверие, Семён! – громко шепнула она, рот её расплылся в радостной улыбке, – Но, извините, я вас всё же завяжу и присыплю солью. На случай, если вы вдруг испугаетесь и захотите покинуть данное убежище. Ведь вы так давно не выходили в свет.

Вероника затянула шнурки рюкзака.

– Сыпь быстро, пока он не передумал!

Лара вынула полиэтиленовый пакетик и щедро посыпала узел солью.

– Девушки, у вас всё в порядке? – молодой человек в штатском подошёл так тихо, что подруги вздрогнули.

– У нас абсолютно всё в порядке, а вот это – обыкновенная соль, можете попробовать, – Лара попыталась ткнуть пакетиком стражу порядка в самый нос, – Неужели вы не знаете, сегодня такой день… такой день, когда все девушки должны просить у разных великих людей исполнения желаний. Вот мы и просим у Николая Васильевича. Вот же его маска. Посмертная. Вы не против?

Молодой человек покачал головой и молча отошёл.

– Наверное, всякого тут навидался. Всё-таки Гоголь здесь жил, – Вероника, бережно прижав драгоценную ношу, направилась к выходу, – Пошли, я уже договорилась с Зябликовым. Он дал телефон какого-то Леонида Слоновского в НИИРЧ, который проведёт меня, как корреспондента журнала «Наука в наши дни», якобы, я буду писать статью о работе института. У меня две задачи. Первая – выяснить расписание Поезда. Без этого всё бессмысленно. И вторая – найти и приобрести телепортатор. Инструкцию мне физик написал.

***

Леонид Слоновский оказался весьма симпатичным, высоким парнем.

– Василий Степанович ввёл меня в курс дела. Я уже сообщил Мамонову, что ваш журнал заинтересовался нашей работой. Но есть загвоздка. Серийный Телепортатор достать не удалось, пришлось взять экспериментальный. Он начинён новыми функциями, но, к сожалению, ещё не проверен.

– Только я с Семёном, – Вероника кивнула на рюкзак.

– Я знаю. Но пока на призраках прибор не опробован. В худшем случае придётся Семёна выпустить, он ведь может телепортироваться самостоятельно, нужно только правильно указать ему адрес.

– Честно говоря, я пока боюсь выпускать его. Сёма робок, может сдрейфить.

– Тогда откроем рюкзак в Опытной – это комната, в которой мы содержим призраков для проведения исследований.

– Вы что, насильно удерживаете призраков? – возмутилась Лара.

– Приходится. Ради науки.

– Ладно, – заторопилась Вероника,– идём, времени нет. Каждую минуту с ребятами там, в Поезде, может случиться непоправимое. А где расписание?

– Ах, да, вот оно, – Слоновский достал из кармана небольшую книжечку в мягкой обложке, – Карманный экземпляр, мой личный. Держи.

Вероника с интересом перелистнула страницы.

– Прямо как обыкновенное расписание пригородных электричек.

***

В Опытной висел туманный сумрак, в котором чётко вырисовывались синеватые тени. При виде вошедших они пришли в движение.

– А, явился, нехороший человек! – неприятного облика горбатая старушка подлетела к Слоновскому, – Кого привёл? Опять корреспондентов? Вам бы лишь пиариться.

Девушки невольно спрятались за спину Леонида.

– Не обращайте внимания. Эта старушенция известная Останкинская горбунья.

– Какая я тебе старушенция! Я великая предсказательница. Говорила я артисточке этой, Жемчуговой, чтоб не выходила в один день играть и Офелию, и Джульетту: Там, где две смерти на сцене, не миновать третьей в жизни. Так нет, не послушалась. Славу ей подавай. Вот и померла во цвете. И вы лезете не в свои дела.

– А ну, перестань людей пугать, – другая старушка, в пальто, с хозяйственной сумкой в руках, ласково заулыбалась девушкам, – Не мешай им наукой заниматься.

– У вас тут что, дом престарелых? – тихонько хихикнула Лара.

– Это Преображенская Бабушка. Она очень милая, – приветливо помахал Слоновский, – Любой, кто её встретит, уже может считать себя счастливым человеком. Добрый день, Бабуля! Как здоровье?

– Да всё путём, милок! Девушки у тебя хороши.

– Мне самому нравятся.

– Лёня, а почему они не улетают на свободу? – Вероника улыбнулась Преображенской Бабушке.

– А вы взгляните на стены, – Леонид сделал круговой жест рукой.

Стены, действительно, были необычными. Белые, полупрозрачные и очень гладкие.

Лара приложила ладонь.

– Холодные.

Слоновский усмехнулся.

– Так это же соль. Настоящая соляная пещера. Отсюда призракам не выбраться. Сами знаете, как они к соли относятся.

– Так что́, я выпускаю Семёна?

Леонид кивнул, и Вероника принялась развязывать шнурок рюкзака. Как только образовалась небольшая щёлка, оттуда вылетела синяя струйка и взвилась к самому потолку. Там она немного повибрировала и обрела очертания тщедушного юноши.

– Вот и Семён, – усмехнулась Лара, – Ну, не всем же быть такими накачанными, как ты, Лёня.

Слоновский довольно покраснел.

– Итак, Семён, кончайте рассусоливать, – строго начала Вероника, – Готовы ли вы помочь своему другу и хозяину Николаю Васильевичу Гоголю воссоединиться с его непокорной Головой?

– Я, конечно, готов, – проблеял Семён, – Но как вы собираетесь это делать?

– Мне кажется, – шепнула Лара, – он сейчас спросит, а не больно ли это будет.

– Делать будем не мы, а вы, – отчеканила Вероника – Мы только укажем вам место, куда вы должны телепортироваться. Надеюсь, это вам по силам.

– Да, но я должен позвонить шефу.

– Тут не возьмёт, – Слоновский постукал по стене, – Соль!

К Веронике подлетел призрак седого мужчины в спецовке, за ним пристроился худой мрачный мужик со впалыми щеками. Его синева отливала сажей, кроме того, от него явно попахивало гарью.

– Мы тут с другом интересуемся: вы куда телепортируетесь?

– Вообще-то мы собираемся попасть в Поезд Призрак. По поручению Николая Васильевича Гоголя. Да и у самих есть там дела. А что?

– Разрешите представиться. Я – Путевой Обходчик, а вот он – мужчина кивнул в сторону худого, – Чёрный Машинист.

– Ой, а я про вас знаю, – обрадовалась Лара, – Пишут, что вы ещё в семидесятые годы работали путевым обходчиком в метро, не соглашаясь уйти на пенсию. Так и умерли прямо на путях в возрасте восьмидесяти двух лет. И до сих продолжаете свою работу, ходите по тоннелям, вас то и дело встречают на разных станциях. А этот, – Лара показала на его мрачного спутника, – был машинистом в метро. Его поезд загорелся, он вытаскивал из него людей, а сам так обгорел, что потом скончался в больнице. Вы – настоящие герои, таких в наше время мало встретишь.

Несмотря на то, что призракам явно было приятно слышать о себе такие хвалебные речи, они даже не улыбнулись.

– Мы очень скучаем по метро. Не возьмёте ли вы нас с собой? Какой-никакой, а всё же ваш Поезд сродни нашим, метрополитеновским.

– Нет, ребята, – вмешался Слоновский, – потерпите. Вы – первые на выписку. Поступили жалобы от ваших живых коллег. Говорят, скучно стало в метро без вас. Думаю, на следующей неделе ваш вопрос решится.

– Ну, так что, Семён? Вы летите? Или придётся транспортировать вас насильно, – Вероника угрожающе потрясла рюкзаком.

– Нет, нет, – пролепетал робкий юноша, – конечно, ради Николая Васильевича я готов. Куда лететь?

– Вот, посмотрите координаты, – Вероника раскрыла расписание.

Семён спустился и несколько раз перечёл адрес.

Леонид поторопил.

– Ребята, медлить нельзя, Поезд может скрыться. Раз с Семёном всё улажено, уходим.

– Счастливо вам, – Преображенская Бабушка помахала своей хозяйственной сумкой.

Девушки попрощались со своими новыми знакомыми и отправились вслед за Слоновским, Семён поплёлся сзади.

– Это здесь. Лучшая площадка, – открыв окно на крышу, объявил Леонид, когда они поднялись на верхний этаж, – Удачного путешествия, а, главное, возвращения.

– Лара остаётся, поручаю её тебе. А телепортатор выдержит троих на обратном пути? – Вероника пожала Слоновскому руку.

– Думаю, всё сработает.

Девушки обнялись.

– Ну, Ника, давай! Если задержишься, маме твоей скажу, что тебя журнал в командировку услал.

***

Телепортация прошла настолько быстро и безукоризненно, что Вероника и глазом моргнуть не успела, как оказалась в вагоне Поезда Призрака. Картина, представившаяся её взору, поразила своим спокойствием.

За столиком, удобно устроившись, расписывали «пулю» Арсений, Лёшка и Голова. У окна, небрежно раскрытая, валялась тетрадь, исписанная корявым почерком. Видимо, вторая часть непревзойдённого произведения великого Гоголя.

– А что, Семёна ещё нет? – Вероника плюхнулась на полку рядом с Блиновым.

– Ника?! – Берестов вскочил.

– Ну, я, я! Чему ты удивляешься? Сам же поручил мне вас вызволять. А ты, Лёха, вечно во что-нибудь вляпаешься и других подставляешь. Шёл бы в приличное место работать из своей газетёнки. А это, – Вероника ткнула в тетрадь, – как я понимаю, не сгоревший шедевр великого Гоголя? Ну и почерк! Подделываетесь под Николая Васильевича?

– Не, это я, – расплылся Блинов, – Эти двое диктуют, а я записываю за гениями.

Вероника кивнула на листок.

– А «пуля»-то на четверых.

В этот момент дверь открылась, и в купе вошёл седовласый мужчина.

Берестов радостно указал на Веронику.

– Знакомьтесь, Василий Петрович. Это моя Вероника. Я же говорил, что она деловая особа.

Мужчина поклонился и галантно поцеловал Веронике руку.

– Лещатый, Василий Петрович.

– Очень приятно, много слышала о вас от Зябликова.

– Вы не только деловая, но и прелестная особа.

За стеклом замаячило синеватое облачко. Проскользнув сквозь небольшую щёлку, оно потрепыхалось и трансформировалось в Семёна.

Голова, всё это время сидевшая индифферентно, лёгким движением откинула пряди волос со лба и широко улыбнулась.

– Сёма, дорогой! Какими судьбами?

***

Вечер был полностью посвящён уговорам, увещеваниям, упрёкам и доводам. Взывали к совести Головы, которая, проявляя чудеса эгоизма, не желала возглавить своё страдающее тело.

Возымел действие только неожиданный обморок Семёна. Бедняга обмяк и тихо сполз на пол. Придя же в себя, он, рыдая, обхватил Голову и прижался к ней всем своим синим существом.

– Ну, полно, полно, Сёма! Ладно, пусть прилетает.

– Так я позвоню ему? – дрожащим голосом прошелестел юноша.

Уже через несколько минут в купе влетел Гоголь, собственной персоной. Церемонию торжественного водворения Головы на её историческое место предоставили Василию Петровичу, как старшему по званию и по возрасту.

– Господи, какое счастье! Наконец-то я обрету покой! – полноценный теперь уже Николай Васильевич взял со столика тетрадь, – Что это? Нет, и ещё раз нет! Вторая часть будет! Всё, что я задумывал столько лет, напишу я сам!

С этими словами он театрально воздел руки к потолку и выбросил опус Берестова в окно.

– Ну, что ж! Право автора, – Лещатый пожал плечами, – Сжечь намного проще, чем издать.

– Ребята, на этой чудесной ноте нам не мешает телепортироваться восвояси, – напомнил Блинов.

Арсений поднялся.

– Надеюсь, телепортатор потянет четверых?

– Если вы имеете в виду меня, то это ни к чему, – вздохнул Василий Петрович, – Я остаюсь. Мне совсем нечего делать там. Я ведь числюсь пропавшим без вести. Одно оформление документов займёт всю оставшуюся половину жизни. Давайте, без лишних слёз прощания. Телепортируйтесь, друзья! Счастливого пути.

Но экспериментальный образец Телепортатора не дал осуществиться такому простому финалу. Он попросту не сработал.

Когда молодые люди уже отчаялись попасть на Родину, Лещатый стукнул себя по лбу.

– А паспорта заграничные у вас при себе? Тогда поступаем следующим образом. Через час Поезд совершит остановку в Риме.

Вероника сверилась с расписанием.

– Точно, Рим.

– Вы сойдёте на земле солнечной Италии, столь любимой нашим уважаемым Николаем Васильевичем, спокойно поедете в аэропорт и через четыре часа уже прибудете в своё родное Шереметьево.

– Как! – воскликнул Гоголь – Рим! Вечный Город, где я начинал свои «Мёртвые души»! Спасибо за всё, о юные мои друзья! Кто был на небе, тот не захочет на землю… Слова мои. Это я об Италии. Но вам нужно возвращаться. Perdonateveli, miei cari amici ! Прощайте, дорогие друзья!

***

Переезд в аэропорт прошёл отлично, воздух волшебной Италии веселил, всем хотелось петь. Но, увы, ликовать было рано. Злоключения не закончились. У Блинова оказалась просроченной шенгенская виза.

– Ну, что ж, Лёша, ты всё это затеял, тебя Бог и наказал, – нравоучительно произнесла Вероника, – Теперь тебя зарегистрируют в Шенгенской информационной системе, помучаешься потом визу получать. Да ещё и штраф заплатишь.

– Ээ-эх! – Алексей вздохнул, – Плакала моя командировка.

– Это куда же?

– Да в редакции по плану поездка в Швейцарию. Один меломан заказал статейку про Чайковского. Якобы, в Зумисвальде у Петра Ильича были весьма пикантные приключения… 

-2
22:56
678
04:45
+1
Не могу отделаться от вопроса, закрутившегося в голове в процессе ознакомления с этой историей: а почему так мало персонажей, даже до «ста пятисот» население рассказа не дотянуло? Серьёзно, какой-то суровый перебор с мелькающими в тексте именами и фамилиями, с действующими лицами вообще. Гоголей и то, можно сказать, два. Беспамятное вроде бы, но вполне рассудительное и болтливое туловище, да ещё и неуловимая голова-путешественница. Взаимоотношения меж всеми этими бесчисленными персонажами, честно говоря, даже сделав скидку на призрачность некоторых, довольно диковинные. К примеру:

– Итак, Семён, кончайте рассусоливать, – строго начала Вероника, – Готовы ли вы помочь своему другу и хозяину Николаю Васильевичу Гоголю воссоединиться с его непокорной Головой?

Забавно, но якобы склонный к рассусоливанию Семён и слова ещё не вымолвил. И как мог, строгой Вике уже поспособствовал в её трудах. Странный наезд, короче. Впрочем, чему я удивляюсь, Виктория ещё в самом начале проявляет свой загадочный норов.

Но учитель повёл себя довольно странно. А именно, поспешил за своей бывшей ученицей и, почти догнав её у самых кустов, окликнул.
– Вероника Смолина, если я не ошибаюсь? Какая удача! Вы же Вероника? Из девятого «А»?
– Да, и даже ещё из десятого.
– Ну, конечно, конечно! Просто, когда Арсений Берестов был в десятом, вы были в девятом.

Загадка из серии «летят два крокодила, один зелёный, а другой на север». Девушка вроде как уже давно не учится в школе. Арсений и подавно вуз закончил и в аспирантуру поступил. В чём юмор её ответа учителю «даже ещё из десятого»? Она у него училась два года, в девятом и десятом классах? Допустим. Во-первых, на миг невольно всё равно озадачиваешься, сколько же Вике годочков, да и Арсению, кстати уж. Во-вторых, а зачем вообще на всём этом акцентируется внимание читателя.
И такого рода глубокомысленных разговоров ни пойми о чём и к чему в рассказе пруд пруди.
Впечатление от фантастического «блюда»: малосъедобная окрошка с неочищенными яйцами всмятку, забелённая мукой. Местами всё-таки проскальзывает ненавязчивый юмор, но его в тексте гораздо меньше, чем непроницаемой для призраков соли. Сочинять более связный отзыв почему-то не захотелось.
Загрузка...
@ndron-©

Достойные внимания