Рой

Автор:
Станислав Гаркавый
Рой
Работа №112
  • Опубликовано на Дзен

Старые серые стены окружали меня. Казалось, что жизнь покинул это место более века назад. Один лишь серый камень оставался и держал неравный бой против времени, сохраняя память про своих хозяев.

Громким эхом по всему залу звучали мои шаги. Я видел словно наяву, как в этом большом помещении когда-то проводились ужины, балы и званые вечера. Кажется, я даже слышу отзвуки старых вальсов, которые когда-то здесь игрались. Но только открыв глаза как прекрасная иллюзия рушится.

Я стоял один. Посреди давно заброшенного большего зала, который не сохранил и капли былого величия. На месте некогда роскошных столов и стульев сейчас выброшены старые ковры и матрасы. Там, где когда-то расставляли дорогие сервизы и подавали изысканные блюда, сейчас валяются бутылки из-под пива и пачки чипсов.

Это зрелище пробуждало во мне двойственные ощущения. С одной стороны, я не мог спокойно смотреть, ведь некогда здесь жили мои предки. Да, для меня стало небольшим шоком, когда на горище старого бабушкиного дома я обнаружил свидетельства того, что род Гавриловых когда-то был одним из богатейших родов Херсонской губернии. И потому где-то в степях, недалеко от Херсона, находится старый особняк, который по праву должен был бы принадлежать мне.

Но как и другим богатым людям, моим предкам судя по всему было практически невозможно пережить приход большевиков к власти. Судя по записям, прапрадеда спасло лишь то, что его укрыли в семье невесты, которая была простой деревенской девушкой. Вероятно, что красным хватило его денег и имущества, а потому никому не было дела до исчезнувшего дворянина. С тех пор у нас в семье вообще никто не вспоминал про генеалогию. Возможно, что даже моя бабушка уже про это не знала.

Но с другой стороны теперь я знаю о прошлом своих предков и у меня полно мотивации превратить эти заброшенные холлы в прекрасное поместье. Имея деньги и документы, оказалось не так сложно вернуть семейные земли. При том, что у меня и так есть агрофирма, никто даже лишнего вопроса не задал. Единственное, меня предупредили, что бы моя работа никак не касалась руин в двух километрах от старого поместья. Как оказалось, то эти греческие руины принадлежат к списку исторических памяток. Говорят, что туда даже приезжают время от времени харьковские археологи, когда найдут денег на новые раскопки.

Но моя естественная любознательность не позволила мне не поехать и не посмотреть на те руины. Фантазия любителя фэнтези и мистики уже начинала строить всякие предположения о предназначении тех руин.

Но правда оказалась довольно таки прозаичной, хотя и по-своему интересной. Казалось, что когда-то это было своего рода перевалочным пунктом, где путник мог провести ночь и отдохнуть под крышей и не боятся нападения степных кочевников. Сейчас там стояли буквально один полуразрушенный храм, потому в равной мере это мог быть какой-то религиозный храм, который оброс укреплением для защиты собственных богатств.

Я сделал себе внутреннюю пометку. Раз уж эти развалины находятся возле моей земли, то почему бы не проспонсировать их исследования? Заодно и узнаю, что это и откуда взялось. Но я тогда еще не понимал, как нескоро у меня дойдут до них руки. И что может было бы лучше, что бы и вовсе не доходили.

Взявшись за восстановление старого поместья, я и представить не мог какие колоссальные деньги это заберет. Ведь кроме непосредственно особняка я хотел неформально объединить три близлежащие деревни. Все они были не далее, чем в паре километров друг от друга, при чем ровно в середине этого треугольника находилось новоотстроенное поместье.

Проблема нынешних украинских сел стара как мир: воровать проще, чем создавать. В каждой деревне когда-то были прекрасные сельскохозяйственные мощности. Но сейчас подобным на особняк Гавриловых стала и гавриловская птицефабрика, и дорошовская пекарня, и тимофеевский молочный завод. И подобно семейному дому всем им предстояло переродиться.

С горем пополам два года я потратил на запуск предприятий и вывод их в какую-никакую, но прибыль. Это стало началом моего успеха. Молва о Гаврилове, которые восстанавливает рабочие места и платит баснословные по местным меркам деньги разлетелась быстрее ветра. Довольно скоро пустые дома в селах начали заполнять новые семьи. Люди устраивались на работу и оставались жить здесь по близости.

Ближе к окончанию второго года, я на постоянной основе переселился в свой родовой дом. Я планировал совсем облагородить свою жизнь здесь и затем сделать предложение. В моей голове вновь возникали старые картины прекрасных балов и изысканных вечеров.

Но также я не бросил свою идею с исследованием греческих руин. Я специально для этого ездил в Харьков и, казалось, должен был продать душу для того, чтобы университет выделил исследовательскую группу. Даже с обещаниями полной оплаты исследований, ректор еще немного посомневался. Выйдя с заветным благословением, я поймал себя на мысли, что даже моей девушки было добиться легче, чем одобрения этого старика.

К моему счастью, с ректором мне больше не пришлось общаться. В свою же очередь, сами археологи оказались на редкость приятными и образованными людьми. Еще до того, как узнали, что я спонсирую их экспедицию, никто и не подумал запретить мне присутствовать при раскопках. Только предупредили, что нужно будет выполнять ряд правил. Моей радости не было предела.

Но так уже выходило, что почувствовать себя настоящим Индианой Джонсом не получилось. Как раз в августе мне приходилось крутиться как белка в колесе. Потому мои исследования часто заканчивались парой смс и звонком раз в две недели. Но даже те крупицы, что я узнавал интриговали меня все больше и больше.

По тому что говорил Анатолий Васильевич, маститый профессор, у которого огонь познания в глазах с годами только разгорался, и по совместительству глава экспедиции, я понимал, что эти руины серьезно недооценивались в прошлом. По его словам, планировка была похожа на храм малоизученного культа Сиктира, который нет-нет, да и оставлял по себе следы по земле от Дуная до Волги. Однако во всем остальном это было полноценное творение выходцев из греческих Полисов.

Когда я все же нашел возможность наведаться на место раскопок, мы с Анатолием Васильевичем провели целую ночь за обсуждением подробностей находки.

Он рассказал, что это был довольно необычный для тех времен культ смертопоклонников. В отличии от других верований тех времен, адепты Сиктира имели довольно сложное философское представление о мире. Согласно находкам других храмов можно было сказать, что они стояли на страже естественного цикла жизни и смерти. Таким образом, они верили, что любой живой организм на самом деле бессмертен, но смерть лишь изменяет форму старой жизни и позволяет рождаться новой.

По словам Анатолия Васильевича, этот храм очень важен, потому что судя по всему воздвигнут греками, и стены его хранят бесценные изображения, которые помогли бы лучше понять историю и мифологию этого культа. Я был попросту заворожен, слушая его истории.

Я всегда думал о людях, которые более полутора тысячелетия назад довольно неразвитыми и неспособными к таким необычным взглядам на природу вещей. Но даже в тех довольно скупых обрывках информации, которую я получал, таилось что-то, что не оставляло меня равнодушным.

После первого обсуждения находки, меня никак не покидали мысли об этом культе. Чем больше я размышлял о их философии, тем больше укреплялся в мысли, что эти люди были очень мудры. И их знания заставляли кровь стыть в жилах. Было в них что-то такое, что не позволяло усмехнуться и забыть. Как-будто, какая-то часть меня неожиданно откликнулась на древние откровения.

Потому при первой возможности, я сам постарался увидеть, вышедший из-под гущи степной земли, старый храм. С внешней стороны он выглядел совершенно непримечательно. Лишь маниакально точная кругла форма здания бросалась в глаза. Но внутри все кардинально отличалось.

Под старыми сводами, создавалась гнетущая атмосфера упадка, которая проходила через столетия. И разруха внутри лишь усиливала странные ощущения. Но многие фрески внутри сбереглись наперекор всему. Увидев их своими глазами, я не мог отвести взгляд. Это было поистине выдающееся произведение искусства. Одновременно оно было прекрасно в своем ужасе. Тщательно упорядоченные картины плавно перетекали одна в другую по кругу, образовывая бесконечный цикл жизни и смерти.

Весь путь начинался от огромных фигур, в которых лишь изредка и издалека угадывались антропоморфные силуэты. Но центральной персоной был гигантская инсектоидная фигура, которая очевидно должна была олицетворять Сиктира. Она почти полностью состояла из выпуклого панциря, из-под которого выходило множество тонких и длинных щупалец. На одной из крупнейших частей фрески эта фигура призывала из недр земли мириады жуков и сороконожек, которые неслись на уничтожение сотканного с небесного свода и непроглядного мрака существа.

Судя по всему, этот бой титанов закончился ничьей. Существо из мрака полностью исчезает, а инсектоид на следующих фресках при смерти. Из его огромного панциря выходят все живые существа, а его безжизненное тело становиться землей, на которой эти существа поселились.

Множество еще разных сцен следовало далее. Пять раз менялись существа на стенах. Сперва они были похожи на бестелесных духов, но неспособные противостоять рептилиеподобным захватчикам, первая цивилизация ушла в закат. Большие трехглазые существа вскоре заняли места рептилоидов. Но лишь для того, чтобы пасть от рук прекрасных смуглых человекоподобных существ с длинными серыми волосами и голубыми глазами. Но после ужасного катаклизма, эта цивилизация прекратила существование и на ее обломках появилось человечество.

Из-за этого зрелища у меня раз за разом пробегался мороз по коже. Ощущение того, что я сейчас прикасаюсь к не просто историческому наследству человечества, а к тайнам, гораздо старше самой нашей цивилизации, не отпускало меня, а лишь усиливалось.

Еще больше мое сердце похолодело, когда я увидел продолжение, которое должно было бы предвещать наше будущее. На маленькие человеческие фигуры спускались аморфные темные тени, в каждой из которых четко просматривался лишь кривой разрез рта. Эти тени захватывали и убивали маленьких людей, но с земли появлялись жуки, которые вступали в бой с тенями и помогали человечеству спуститься в глубины, к Сиктиру. После этого цикл замыкался на сражении огромной тени с гигантским инсектоидом.

Я не знал, как к этому относиться и что думать. Мое воображение было взбудоражено этими простыми и незамысловатыми рисунками, к которым я не должен был испытывать никакого доверия. Но даже простая мысль об этих ужасающих существах древности заставляла с ужасом осознать насколько мало и беспомощно человечество в своих потугах к развитию.

На фоне событий, описанных в этом храме, ни одна проблема ни одного человека не может быть серьезной. Ведь одна возможность существования таких существ сводит на нет всю ценность человека, как вида. Особенно, если мы были не первыми жителями этого мира. Как же мы тогда можем называть себя хозяевами этой земли, если не можем увидеть того, что нас окружает на самом деле? Может быть человечество просто неспособно полностью осознать тот мир, в котором живет?

В центре храма находился алтарь. Возведенный из цельного и необработанного куска камня, он тем не менее был также испещрен барельефами, которые, к сожалению, время не пощадило так же как фрески. Но даже по смутным и обветренным остаткам резьбы было заметно, что рука неведомого мастера рассказывала о событиях, недоступных простому человеческому разуму. В разрушенном виде барельефы казались еще более фантасмагоричными чем они задумывались. В бесконечной ужасающей пляске сплетались фигуры, которые были чужды всему человеческому. В вечной цепи не улавливалось ни намека на привычную геометрию и биологию привычных глазу существ.

Я не мог оставаться спокойным, прикоснувшись к этому всему. Стараясь быть максимально вежливым с группой, я удалился в свой особняк и не покидал его последующие несколько дней. Казалось, что вся эта атмосфера упадка в купе с многими картинами смерти и уничтожений надломали что-то во мне. Я не мог смотреть на мир прежними глазами.

Я даже не был уверен, был ли я способен смотреть когда-либо. Ужас преследовал меня по пятам. Дня три я даже не покидал своей комнаты, напуганные слуги лишь три раза в день приносили мне поесть. Я видел их испуганные и беспокойные взгляды. Где-то в глубине моего сознания возникала мысль, что они беспокоятся обо мне. Но никогда она не могла просуществовать достаточно долго, чтобы полностью быть сформулированной хотя бы мысленно.

Каждая ночь превращалась в парад кошмарных образов. Я снова и снова видел, как к моему особняку подбираются то черные бесформенные, тени, то насекомые. Я чувствовал, как меня утаскивали в безудержную кавалькаду бесформенных фигур среди отдаленных звезд. Я чувствовал, как меня затягивали в глубины земли и как я разлагался на части, становясь кормом для мириад новых воинов армии Сиктира.

Но постепенно дневной свет, теплая постель и вкусная еда стали возвращать меня к нормальному образу жизни. Чем больше проходило времени, тем более тускнели в моей памяти образы из храма и все больше мне казалось, что я просто воспринял слишком близко к сердцу жестокую и непривычную мифологию древних сектантов.

Через какое-то время я был в порядке и смог убедить всех, кто беспокоился обо мне, что это было лишь временное помутнение. Но на самом деле это была лишь часть правды. Сны меня никак не покидали. Более того, со временем они становились все более непонятные для человеческого рассудка. Именно потому я не могу найти подходящих слов, чтобы хоть сколь-угодно близко передать их смысл.

Это была просто невообразимая феерия образов, событий, чувств и эмоций. Но невозможно было вырвать хоть что-то одно из общего калейдоскопа. Все сплеталось вместе в такой тугой узел бытия, для познания которого у человека никогда не хватило бы ни органов чувств, ни силы познания.

Я не мог объяснить причину этих снов, равно как и их суть. Но я не сомневался, что на их появление однозначно повлиял храм культа Сиктира. Именно потому я дал себе обещание больше никогда и ни при каких условиях туда не приезжать.

Естественно, это повлекло за собой множество неудобств. Раз за разом находки археологов становились все интереснее и интереснее. Но дабы избежать контакта, мне приходилось где-то деликатно увиливать от встреч с Анатолием Васильевичем, а где-то и откровенно врать о собственной занятости.

Так я проигнорировал и очевидно самую важную находку. Об очередном звонке из лагеря археологов сообщил дворецкий. Он сказал, что группа смогла сдвинуть алтарь и обнаружила под ним проход в подвальное помещение, которое продолжалось замысловатой сетью узких туннелей.

Эта новость была настолько же интригующей, насколько и пугающей. Только лишнего подтверждения моих страхов не хватало. Потому я просто проигнорировал слова дворецкого и подумал, что, пожалуй, нужно было бы сворачивать экспедицию, пока эти дурашливые пустые головы не открыли миру еще более ужасающие знания.

Одна мысль о том, как мне это объяснять археологам, вызывала продолжительные мысленный стон. А перспектива повторного общения с ректором вообще заставляла сдерживаться, чтобы не завыть от печали. Но неожиданно проблемы решились сами собой – группа одним утром просто взяла и снялась с места. Никаких объяснений или комментариев я не получил. Тогда я мог вздохнуть с облегчением. Приблизительно в то же время я пригласил в новый особняк свою девушку.

Но недолго длилось мое облегчение. Через какое-то время стали происходить странные события. Сначала в особняке неизвестно откуда появились тараканы. Целыми выводками они бегали по стенам и потолкам. Но происходило это только по ночам. Как-то ночью моя возлюбленная пошла в уборную и ужасным криком подняла на ноги весь дом. В туалете поселилось живое море из коричневых усатых тварей. Они полностью покрывали весь пол, и кажется не боялись присутствия людей, в отличии от света, который она включила, когда мы пришли.

Самостоятельные дезинсекции, равно как и вызов профессионалов помогал мало. Казалось, что разверзлись какие-то адские подземные врата, которые выпускали все новые и новые полчища насекомых. В суете тех дней я не смог усмотреть довольно очевидной зависимости.

Сомнения у меня появились, когда моя девушка заболела. Несколько дней она старался крепиться и оставаться на ногах, хотя выглядела неважно. Покрасневшие глаза, высокая температура и многочисленные акне по всему лицу заставили вызвать для нее скорую. Но врачи не смогли сказать ничего вразумительного. Набрали анализов, выписали огромный список противовирусных и приказали внимательно следить за новыми симптомами, пообещав, что через несколько дней она будет как новенькая.

Но что-то вызвало у меня странное ощущение, что далеко не простой вирус вызвал его болезнь. По крайней мере, потому что Мария выглядела просто ужасающе. Пугающий слух быстро разнесся по поместью и большинство слуг попросили разрешения покинуть особняк по причине небезопасных условий труда. Я пытался им объяснить, что по словам врача вирус совершенно не заразен. Но что может одинокий глас разума в океане человеческого страха?

После общего совещания мне на стол лег десяток заявлений об увольнении. Никогда я не мог бы подумать, что мне придется проводить дни в большом особняке наедине с умирающим любимым человеком. Как оказалось, та огульная мысль была не так далека от правды

Мария умирала. С каждым днем ее состояние становилось все хуже. Акне превратились в нарывы и раны. Огромные гноящиеся раны, от которых ужасно воняло. Я был уверен, что именно этот запах привлекает тараканов.

Как-то ночью я заглянул к ней и увидел поистине жуткую картину. Эти мелкие бестии суетились уже на ее теле. Их было по истине неисчислимое количество. Я своими глазами видел, как они бегали по рукам, лицу. Видел, как они пытались залезть в рот, нос и уши. Со стороны выглядело, будто они начинали заживо съедать ее.

Всю ночь я пытался отогнать их как мог. Но даже включив лампу, эти паразиты лишь прятались по темным уголкам комнаты в ожидании новой возможности захватить свою добычу. Сама же Мария никак не реагировала. Бездумный стеклянный взгляд смотрел в одну точку потолка и даже на мои слова она прекратила реагировать.

Врачи в свою очередь продолжали свои анализы и не спешили возвращаться в особняк. А я стал замечать появление все более разнообразных насекомых в округе. Если раньше это были лишь тараканы, то сейчас коридоры наполняли совершенно разные членистоногие: от гусениц до пауков. Но как я не присматривался опознать хоть один вид я так и не смог.

Я пытался беречь покой девушки и лечить ее теми лекарствами, что их выписал врач еще при первой встрече. Но очевидно они мало чем помогали. Тогда у меня и появились подозрения об источнике заразы.

Нарушив собственную клятву, я снова поехал к проклятому храму древнего культа. Я понятия не имел, что именно я должен там увидеть, но я чувствовал, что все беды из-за него.

Ночью я покинул дом, поскольку знал, что весь этот рой не будет активничать днем. А значит в храм я должен был наведаться ночью. Вооружившись пистолетом и лопатой я через десять минут уже прибыл к древнему святилищу.

Ступив на землю, запах мертвечины ударил мне в нос. Едва сдерживаясь, чтобы не показать остатки ужина бренному миру, я вошел в храм. При свете единственного фонарика он выглядел еще мрачнее чем раньше. Кроме того, стоял он в первозданном состоянии, словно его и не исследовали месяцами два десятка человек.

Сейчас он демонстрировал собой храм смерти. Тихий и недвижимый. Казалось, что в нем умирает абсолютно все, даже само время. Но лишь тихое шипение откуда-то из-под земли нарушало гробовую тишину. Какая-то часть меня усмехнулась. Как же смерть может существовать без жизни? В этом же вся суть цикла.

Но эта мысль была далеко на фоне. Больше всего я ощущал мерзость. Луч фонарика нашел ту дыру, на месте которой изначально стоял алтарь. Сейчас же там зияла почти метровая в диаметре пропасть в беспробудную темноту. И сомнений не оставалось, что шипение звучало именно оттуда. Но даже не заглядывая внутрь я догадывался какие дьявольские отродья хранят в себе глубины этого храма.

Зрелище превзошло все мои догадки. Огромная пятиметровая камера была почти доверху забита отвратительными существами. Гигантские многоножки, уродливые пауки, тараканы с хищными щупальцами, жуки с огромными деформированными челюстями – все они были в одной громадной куче и с каждым мгновеньем эта куча двигалась в мою сторону!

Казалось их нисколько не пугал слабый свет моего фонаря. Более того, завидев тепло живого тела весь этот ужасный рой двинулся вверх к отверстию, взбираясь по стенам и телам своих сородичей. Казалось, что от этих небольших существ просто разит необходимостью убивать. Не жаждой пролить кровь, а именно необходимостью забрать жизнь.

Отпрянув от отверстия я в панике начал осматриваться вокруг. Я понимал, что пистолет здесь поможет мало и в душе жалел, что нигде не сохранилось винтовки и крупной дроби. Но мозг тут же подсказал совет. Нужно было сбросить вниз алтарь! Этот неогранённый камень как раз мог бы заблокировать проход. Но сдвинуть его оказалось сложной задачей. А волна хищных зубов все приближалась. И казалось, что их смертоносность проникала в самые глубокие материи моего сознания с каждым вдохом этого затхлого воздуха.

Я попытался использовать лопату в качестве рычага. Камень немного сдвинулся, но сбросить его вниз по-прежнему не получалось. Лишь заметив в свете фонаря первых жуков-броненосцев, которые покинули свою вековечную темницу, во мне проснулся какой-то животный ужас.

Страх перед смертью и неизвестность, которую она несет всегда были страшнейшей вещью для человека. Наверное, точно такой же страх испытывал пещерный человек перед огнем и громом. Пронзительная волна страха прибавила мне сил и с диким, полным ужаса визгом я всем весом надавил на ручку лопаты.

Послышался треск сломанного дерева, но камень все же закрыл дыру, попутно придавив собой тех немногих насекомых, что успели подняться на поверхность. Устало упав возле камня, я выдохнул и вытер пот.

Неожиданное движение на руке снова повергло меня в ужас. Резко подорвавшись и стряхнув неведомое существо с руки, я выхватил пистолет и выпустил несколько пуль в пространство возле камня. Посветив фонариком, я увидел, что это лишь кусочек камня откололся от алтаря. Спрятав пистолет, я забрал обломки лопаты и поехал домой.

Несколько минут перед тем как зайти я посидел в машине и отдышался. Обрывки того ужаса, который я только что пережил еще эхом звучали у меня в голове. Да и не было уверенности, что алтаря хватит надолго. И тогда одному Богу известно, что случится с миром, когда эти подземные обитатели вырвутся наружу. Сцены на стенах храма Сиктира ожили перед глазами с новой яркостью.

Откинув эти мысли, я наконец решился выйти из машины. Я не хотел, чтобы моя любимая когда-либо узнала о событиях этой ночи. Я дал себе клятву никогда и никому об этом не рассказывать и никогда даже не вспоминать об этом.

Дом встретил меня тишиной. Я не знал, так ли меня держали в напряжении события в храме или интуиция меня не подвела. Но тревога с новой силой проникла в мой разум.

Первые же встреченные насекомые ее лишь усилили. В отличии от своих собратьев, они не обратили на меня никакого внимания, а лишь устремились куда-то на верхний этаж, просто пройдя мимо меня. С замиранием сердца я взял почти бесполезный пистолет снова в руки. Если что, всегда есть последняя пуля для меня.

Поднимаясь по скрипучим ступенькам, я все больше и больше осознавал, куда эти насекомые на самом деле идут. Воздух с каждым шагом становился все более затхлым, дышать становилось все тяжелее. Казалось, что он придавливает меня своей толщей. Чувство, что я тону все сильнее захватывало меня. Глубокие жадные глотки воздуха – единственное, что удерживало меня в сознании.

Затхлый воздух разорвал крик. Знакомый голос вырвал меня из объятий паники. Я поспешил к комнате, где лежала Мария. С каждым шагом, я оставлял на полу следы раздавленных жуков, которых становилось все больше и больше по мере приближения к комнате. Рывком открыв двери я увидел то, что способно свести с ума.

Моя любимая извивалась на кровати словно одержимая демонами в старых фильмах про экзорцистов. В свете фонаря я видел, как набухали ее раны. Кожа разрывалась прямо на ней и изнутри вытекала странная прозрачная жидкость. Я видел, как большие зеленые глаза застыли в немом крике. В дикой агонии девушка рвала на себе одежду и пыталась разодрать кожу. Моему взору предстала картина, когда оно появилось. Этот момент я не смогу забыть.

Кожа начала лопать повсеместно, и огромные тонкие лапы увидели божий свет. Словно бабочка из хризалиды ужасное огромное насекомое покидало тело моей девушки. Огромное бронированное тело с длинными усиками скинуло с себя ставшую маленькой для него кожу. Ужасное лицо повернулось ко мне.

Я не мог сдержать слез. Ведь в этом монстре угадывались знакомые и такие дорогие моему сердцу черты лица. Но накрытое хитиновой броней, с парой огромных жал и красными глазами, горящими потребностью убивать лицо, было лишь осквернением памяти той девушки, которую я любил.

Громогласный рык заполнил особняк, ознаменовав завершение трансформации. Именно он вывел меня из ступора и призвал к действию. Ведь неожиданно полчища членистоногих во главе со своей новорожденной особью обратили внимание на присутствие существа не из их роя.

Единственная мысль, которая была у меня на уме в тот момент – бежать! Весь этот инсекторат кинулся за мной по пятам. Я слышал, как ревет за мной то, что когда-то было моей любимой. Не оборачиваясь, на бегу я выпустил оставшиеся пули куда-то в сторону роя.

Почувствовав дуновение свежего воздуха, я вскочил в машину, и как только я ее завел, как массивная деревянная дверь з громыханьем вылетела и орды насекомых показали себя миру, которому они должны показать смерть.

Остановился я где-то на трассе, когда первые лучи солнца, осветили бесконечные степи. Я не страдал. Я ничего не чувствовал. Лишь опустошение. Я понимал, что произошло нечто ужасное. Нечто чем я никогда и ни с кем не могу поделиться. Жестокая судьба произвела обмен: забрала мою любимую и взамен отдала бремя молчания, которое будет тяготить меня до самой смерти.

Я знал, что скоро эмоции вернутся. Безразличие не может быть вечным. Скоро эти события будут вызывать во мне ужас и отвращение. Но что такое эмоции одного жука по сравнению с предназначением целого роя?

И сейчас мне оставалось жить день за днем, в ожидании того, когда жук со знакомыми чертами лица вернется, чтобы сделать меня еще одним вечным стражем вечного цикла жизни и смерти.

-2
23:26
623
07:59
+1
Есть косяки. Повторы, ненужные детали. Не совсем понятно, что стало с ГГ (почему на него в конце не реагировали жуки — он что, сам стал жуком?).
Но сама история хорошая. Достаточно ужасная. В начале задавался вопросом — «а где фантастика?» После середины вопрос отпал сам собой.
10:19 (отредактировано)
+3
Я прочитал рассказ. Да уж. Во многом согласен с многоуважаемым Хэдом, но отзыв дам более подробный.

Во-первых, о тексте, он не вычитан. Я не говорю о стилистике, которая здесь почти отсутствует, в рассказе есть такие очипятки crazy, которые можно было заметить, самому, просто дав тексту отлежаться и перечитав его через какое-то время.
Например:

Казалось, что жизнь покинул это место


Как оказалось, то эти греческие руины принадлежат к списку исторических памяток


Исторические памятники, а «памятка» это — свод кратких наставлений, правил, кратких сведений о чем-либо (смотрите Википедию).

Фантазия любителя фэнтези


Вот пример чудесной стилистики. Я не говорю о частых повторениях слов, типа «был»ок, хотя в тексте их очень много.

Во-вторых. Язык повествования тяжелый и корявый. Куча канцеляризмов, портящих впечатление о произведении. Читай это творение наш многоуважаемый Влад Костромин, он сразу бы про них закричал.

Но сейчас подобным на особняк Гавриловых стала и гавриловская птицефабрика


В каждой деревне когда-то были прекрасные сельскохозяйственные мощности


И что может было бы лучше, что бы и вовсе не доходили


Продираться через все это очень тяжело.

И наконец, в-третьих. Сама идея, конечно, интересна. Мне кажется, что автор рассказа вдохновлялся Лавкрафтом, очень на это похоже. Жаль, что исполнение подкачало.

Вот так вот. Оценок ставить не буду, только Хэду поставлю плюс, он заслужил smileПусть другие рассудят этот рассказ, в итоге все решит время. Советов автору давать тоже не буду, многим это не нравится, а мое читательское мнение такое, в абсолют его не возвожу.

За сим откланяюсь. Удачи!
15:22
+1
Вот. Про Лавкрафта тоже подумал, когда читал. Прям то самое настроение.
А комменты короткий, потому что с мобилки )
15:33
+1
Хорошо, когда мысли совпадают )
Загрузка...
Alisabet Argent

Достойные внимания