Помни

Был день за тысячу лет до моего рождения, когда я почти украл Бога.
Вот бы на этом закончить. Пусть корпоративные историки «Сольвейг» поломают голову, какой шифр я использовал, что пытался скрыть, и как это понимать. Но отвечу сразу: никакой, ничего, буквально.

Георгий Тау-42.12, корабль поколений «Баал-Аммон» – так будет подписана эта мнемограмма.

Повествование выйдет сумбурным, предупреждаю, это не документальная съемка, мнемограф записывает мои воспоминания, а они редко у кого имеют четкую структуру.

Есть риск, что мое сообщение перехватят раньше, чем нужно, но я не могу, не имею права молчать о том, что произошло здесь, под беспощадным светом Беллатрикс, на корабле изгнанников, полном теней и призраков. Может, я раскрою чьи-то тайны, но выхода нет.

На случай, если это произойдет, поясню пару моментов.

Как у всех детей корпорации «Сольвейг», родившихся в свете ее красного солнца, у меня нет фамилии. Георгий – случайное имя, выбранное из списка типичных для восточнославянского фенотипа. Тау-42.12 – это идентификатор, АйДи, присвоенный еще в инкубаторе. Не весь, разумеется, последние пять его знаков. Мне хватает – и не слушайте пропагандистов из Фронта Освобождения Киборгов. АйДи не превращает нас в рабов, а марши протеста мы обходим стороной не потому, что свободу воли нам удаляют хирургически. Просто для нас нет разницы между АйДи и тем набором звуков, из каких состоит обычная фамилия.

Фронту это не объяснишь, да и зачем? Они клеймят корп-детей рабами по любому поводу, убрать из списка АйДи, ничего не изменится.

Что до корабля поколений: «Баал-Аммон» – место, где я умер.

Но обо всем по порядку.

***

— Не приближайтесь к Призракам, — произнес механический голос по громкой связи, и это было первым, что я услышал на борту «Баал-Аммона». — Если Призраки вступили с вами в контакт, сохраняйте спокойствие. — Я слышал тихое потрескивание – в герметичную анабиозную капсулу, где я лежал, звук транслировался с наружных микрофонов. — Повторяю, не приближайтесь…

— Телеметрия не идет, — сказала женщина, прежде чем я успел задуматься, о каких Призраках речь. — Он мертв, а мы стали чуть богаче. Единиц триста на второй кухне.

— На дату посмотри, — меланхолично заметил мужчина. — Он в этом гробу шестьдесят три года пролежал.

— Не гроб, а холодильник, Сатори. Мясо в нем не тухнет. — Я почувствовал, как она ударила ногой по капсуле.

Хорошо, что система разбудила меня сразу, как капсулу приняли на борт. Я нажал кнопку под правой рукой, и верхняя панель отъехала в сторону.

— Я жив, — не своим голосом сказал я. — Не надо меня есть. — Я слышал о каннибализме в космосе. Заброшенные станции, потерянные корабли, дрейфующие без цели и энергии, одичавшие команды. Раньше я думал, что правды в этих историях немного.

— Хвала Навигатору, — непонятно выразилась женщина. — Мы не голодны, не волнуйся. — На вид чуть помладше меня, рыжие волосы с левой стороны спускаются ниже плеч, правая половина черепа выбрита наголо. Зеленые глаза, бледная кожа – ярко выраженный гэльский фенотип. Не сказать, что красавица: многовато веснушек. Одета в легкий атмосферный скафандр без шлема – почти такой же, только красный, а не синий, был на мне.

— Вы хотели меня продать… на кухню? — Я сел. Голова слегка кружилась, но, я знал по опыту, это скоро пройдет.

— Мертвого, — ответил мужчина, которого назвали Сатори. — Живого – никогда. — Невысокий, крепко сбитый, без признаков какого-то определенного фенотипа, он держал шоковое копье одной из первых модификаций.

Я вылез из камеры и огляделся. Мы, судя по стартовым лифтам, были в ангаре, но моя капсула, похожая на вытянутое яйцо, оказалась здесь единственным транспортом, только у выхода зависли в воздухе две магнитные тележки. На каждой стояли пластиковые контейнеры.

— Роана Доэрти, — представилась женщина и зачем-то вытянула руку вперед. Я повторил ее жест. Роана, хмыкнув, обхватила мою ладонь своей и энергично потрясла. С трудом, но я поборол желание вытереть руку о штанину. — Сатори Кано. — Она кивнула на мужчину.

— Георгий Тау-42.12. Третий инженер звездолета «Эленика». Бывший, — поправился я – «Эленика» больше никогда и никуда не полетит.

— Тау-42.12? — Произнося мой АйДи, она виновато отвела глаза – так, смущаясь собственного равнодушия, отворачиваются от нищего. — Корп? — Я кивнул. — Твоя капсула транслировала СОС по всем каналам, и мы тебя подобрали, везунчик. — Она улыбнулась. — Знаешь, каковы шансы, что спасательную капсулу обнаружат? — Как победить в лотерее, где выигрышный билет – один из триллиона, а розыгрыш проводят раз в тысячелетие, мысленно ответил я. — Мы в системе Беллатрикс, так что подели на два.

Была в этом своя поэзия: космос, звезды и та, что ближе всех – бело-голубой гигант Беллатрикс – термоядерный огонь, бесконечно огромный океан расплавленного света. И крошечная точка на его фоне – спасательная капсула, где, наедине с тишиной, заперт человек.

— Как там положено говорить? — задумалась Роана. — Экипаж корабля поколений «Баал-Аммон» под эгидой Ордена Девяти Миллиардов Имен приветствует тебя на борту, Георгий Тау-42.12. Население: неделю назад было триста тысяч, сегодня – не скажу, извини.

Я почти не слушал. Беллатрикс – людям здесь нечего делать. То, что меня нашли, везение невероятное.

— …государственный строй: теократическая республика.

Я сыграл в самоубийственный вариант русской рулетки, где из шести патронов заряжены пять, и выжил. Благодаря Роане и Сатори.

— …верховная власть принадлежит Совету Лейтенантов во главе с Капитаном. Что еще…

— Время, Роана, — перебил Сатори.

— Да, прости. — Когда она повернулась, я заметил разъемы нейроинтерфейса в основании ее черепа. — Идем, — она махнула рукой, — по дороге расскажу.

— Погоди. — Как я мог считать ее некрасивой? Роана, теперь я это видел, будто притягивала свет, нет, сама была светом. Или то невыразимое чувство, которое я испытал, осознав, что они сделали для меня, отражалось в ней. Так или иначе, в эту секунду я понял, что никогда не встречал женщины прекраснее. — Вы… — Меня как током ударило. После анабиоза я туго соображаю, но не настолько же. Когда я еще не выбрался из капсулы, Сатори сказал… — Шестьдесят три года? Я лежал в анабиозе шестьдесят три года?

— На капсуле была дата активации, — тихо сказала Роана. — Не так уж плохо, да? Мог никогда не проснуться.

— Мог. — Я должен был думать о другом: о людях, которых знал, и которые состарились, если не умерли, пока я спал. О том, что меня давным-давно похоронили, и никто больше не ждет. Но в голову лезла какая-то чушь. Сколько мне теперь лет? Двадцать девять, как было, когда я лег в анабиоз, или девяносто два? — Я бесконечно благодарен вам обоим. — Прозвучало куда печальнее, чем я хотел. — Обязуюсь выплатить любое вознаграждение, какое…

— На «Баал-Аммоне» не платят за жизнь, корп, — последнее слово Сатори будто выплюнул. Как его слова соотносятся с желанием продать меня на кухню, я спрашивать не стал. — Но капсулу мы заберем. — Он направился к магнитным тележкам у выхода.

— Боюсь, ты скоро расхочешь нас благодарить, — шепнула Роана. — Идем, мы и впрямь задержались.

Но покинуть ангар нам помешали.

— Внимание. — Тот же механический голос предупреждал о Призраках. — Вы прослушаете проповедь Его Святейшества Капитана. Экипажу приготовиться к молитве.

Сатори тихо выругался. Роана скривилась, как от зубной боли, а потом они оба опустились на колени.

— Смирение, — Перед Роаной и Сатори появилась голографическая фигура мужчины в форме. Лет тридцати на вид, бледный, с усталым лицом. — Не бездумное послушание, — говорил он, — не покорность тем, кто выше вас, не потворство злу и равнодушие перед страданиями ближнего.

Роана бормотала под нос, до меня долетали обрывки фраз: «Навигатор», «тот, кто ведет нас сквозь тьму», «единый в множестве». А взгляд у нее был пустой, застывший – как при синхронизации с компьютером.

Чтобы не мешать, я отошел к выходу.

—… облачитесь в смирение, как в одежды, — вещал Капитан. — Будьте покорны воле Навигатора и в жизни, и в смерти…

В двери ангара был круглый иллюминатор, я заглянул в него, и… лучше бы я этого не делал.

Там, прямо за стеклом, в длинном тоннеле с белыми стенами, стоял человек в красном атмосферном скафандре без шлема. Секунду я смотрел на него, не узнавая, а потом… Нет, у меня не найдется слов, чтобы описать тот ужас, когда понимаешь, что стоишь в полуметре от самого себя.

Всего-навсего 3d-зеркало. Я чуть успокоился. Было стыдно. Нашел чего пугаться.

Отражение помахало мне рукой.

***

— Тебе будет непросто понять, — говорила Роана. — Но помни, мы нашли выход. И, если сравнивать, он совсем неплох. — Сатори смерил ее тяжелым взглядом. — Нет, он должен знать.

— Что знать? Там, — я указал на дверь, которую не открыл бы за все акции «Сольвейг», — был я. Как это возможно?

— Занеси в список «сойти с ума позже», — сказал Сатори. — У нас мало времени.

— Если спешите доставить чей-нибудь труп на кухню, это потерпит, — зло ответил я.

— Три минуты, — попросила Роана. — За дверью стоял ты сам. Просто из другого временного потока – иногда они накладываются друг на друга. Компьютер, внешний обзор. — В воздухе перед нами вспыхнул белый прямоугольник, такой яркий, что мне пришлось заслонить глаза. — Если выглянешь в космос, увидишь именно это.

— Беллатрикс, — понял я. — Насколько мы близко?

— Слишком, — сказала Роана. — «Баал-Аммон» сгорит в ее фотосфере через три дня.

***

Так я выгляжу, когда смертельно напуган? Лицо будто чужое. Я помахал себе рукой, и зрелище стало еще более жалким. Ты не знаешь, что такое страх, мысленно сказал я себе по другую сторону. Когда услышишь, что корабль, который тебя спас, погибнет через трое суток – вот тогда держись.

— Был бунт. Неделю назад, — рассказывала Роана, пока мы шли по тоннелю: Сатори впереди, за ним следовали магнитные тележки и моя спасательная капсула в режиме транспортировки. Мы с Роаной замыкали колонну. — Один Лейтенант захватил Центр Управления. Капитан приказал забыть его имя, Еретик – так теперь положено его называть. Мы должны были сделать гравитационный маневр вокруг Беллатрикс, а он направил корабль прямо в ее центр. Никто не знает, почему.

— Вы пробовали изменить курс? — спросил я. — Остановиться?

— Разумеется, нет, — тихо сказал Сатори, но я услышал. — Ты первый, кто сообразил.

— Спасательные шлюпки? Капсулы? Катера ближнего радиуса? Корабли поколений битком ими набиты.

— Еретик запустил в них программы самоуничтожения. Ничего не осталось, — сказала Роана. — Послушай. «Баал-Аммон» спас экипаж, — сказала Роана. — Не от столкновения, его он предотвратить не может. Он дал нам время. За эти семь дней здесь прошло больше двухсот лет.

— Как? — не поверил я.

— «Баал-Аммон» работает на сингулярном реакторе взрывного действия. Каждую секунду в центре корабля рождаются и коллапсируют черные дыры. Думаешь, сложно ему слегка ускорить ход событий?

Имея в руках такую власть над пространством, и впрямь можно творить со временем что угодно, признал я. Пока контролируешь процесс. То есть совсем недолго.

— Кажется, такой реактор запрещен. — И не зря: ни один компьютер, никакой искусственный интеллект, а тем более человек, не справится с сингулярным двигателем – слишком много параметров. Вероятность аварии возрастает экспоненциально с каждым днем. — После того, что случилось на Глории.

— На «Баал-Аммоне» запрещено лишь то, что не нравится Совету Лейтенантов, — ответила Роана. — Клубничное мороженое, например. Серьезно, в синтезаторах есть все вкусы, кроме клубничного. — Она ждала, но я не улыбнулся. — Мне двадцать пять лет, но в реальном времени я родилась меньше суток назад. Это непросто, но ты поймешь, когда увидишь собственными глазами.

Я совсем на рвался что-то понимать. И прятаться от смерти там, где за сутки может пройти двадцать пять лет. Чего я хотел на самом деле, так это забрать у Сатори свою спасательную капсулу.

***

Роана показала мне план корабля – тот появился в воздухе, как раньше Беллатрикс. Снаружи «Баал-Аммон» походил на модель атома, как его изображают в курсе физики для младшей школы, только размером с небольшой город. Ядро – реактор, семь колец-орбит вокруг и электроны на них – сферические палубы, дюжина на каждом кольце. Все опутано сетью транспортных тоннелей, будто паутиной.

— На «Баал-Аммоне» три временные зоны, — говорила Роана. Мы шли к центру «атома» – на каждом перекрестке сворачивали налево. — Зеленая, где время идет как обычно: внешнее кольцо и ядро – ангары, реакторная, Центр Управления. Желтая – буферная зона – транспортные тоннели. Время в них ускорено в два раза. И Красная – все семь колец – время ускорено в десять тысяч раз.

Ясно, почему они боялись опоздать. Ангар мы покинули минут пятнадцать назад. В тоннелях время идет быстрее в два раза – на палубе Роаны прошло где-то полтора месяца. Если она говорит правду – даже то, что я видел самого себя из другого потока, не убеждало до конца. Голограмма по ту сторону двери куда вероятнее стабильного сингулярного реактора.

Я понимал, что версия так себе – зачем, спрашивается, Сатори и Роане этот спектакль?

— Мы приспособились, — сказала она, — у тебя тоже получится. Три дня в Зеленой зоне – семьдесят пять лет в Красной. Пока «Баал-Аммон» долетит до Беллатрикс, пройдет целая жизнь. Найдем тебе работу. Ты же киборг, Тау-42.12?

— Ты тоже. — Я видел на ней разъемы нейроинтерфейса.

— Только нейросеть в мозгу. Она здесь у всех. Какие у тебя модификации?

— Нейросеть, бионические глаза, сердце-плюс.

— Боевые имплантаты? — серьезно спросила Роана. — Защита от радиации? — Я покачал головой. — Жаль. У нас больше нет техников горячих зон. Кстати, — шепотом спросила она, — какой корпорации ты принадлежишь?

— Я не принадлежу интергалактической корпорации «Сольвейг», — поморщился я. Фронт Освобождения и сюда добрался? Если родился под красным солнцем «Сольвейг», ты обязан лишь выплатить кредит за это. По-моему, справедливо. Ничьей собственностью ты при этом не становишься. — Конгломерат двадцати трех планет, главный офис на Лете в системе Ро Дракона.

— Я прекрасно знаю, что такое «Сольвейг», — совсем тихо проговорила Роана. — А ты, наверное, имел в виду конгломерат одиннадцати планет.

— А я что сказал? — удивился я. Ну да, одиннадцать. Откуда взялись еще двадцать две?

— Неважно. На твоем месте я не произносила бы «Сольвейг» на этом корабле.

— Почему?

— Давай притворимся, что ты со второго кольца? — Роана будто не услышала. — У нас на третьем живет один, но ты бы родился позже, чем он ушел. Забудь, — оборвала она себя. — Ты не включен в общую сеть. Первая же молитва, и тебя разоблачат. Молчи о «Сольвейг», и, если Навигатор позволит, все будет хорошо.

— Насчет молитвы… — Я замялся. — Вы христиане? Мусульмане? — Названия я заучил еще в школе, но что за ними стояло, помнил весьма смутно. — Буддисты? Или эти, прости, забыл название. Их Бога звали Гулгал, как-то так. Какой вы веры?

— Мы не верим, — покачала головой Роана. — Мы знаем. Навигатор здесь, на «Баал-Аммоне».

— В смысле он везде, в том числе и здесь? — Что-то подобное я слышал на уроках земной культуры.

— Нет. Он на самом деле здесь. На корабле, — упрямо сказала Роана. — Пятьсот лет назад, настоящих лет, не таких, как в Красной зоне, мы жили на планете, на Толлане-79. Когда нам пришлось ее покинуть, Навигатор отправился с нами. Он создал нас, а теперь Он ведет нас сквозь тьму.

— То есть он что-то вроде навигационного компьютера? — Я благоразумно не стал указывать, куда он их завел.

— Если тебе так проще, — пожала плечами Роана.

— Пришли, — сказал Сатори. Новый поворот привел нас в тупик с массивной круглой дверью в конце. Сатори приложил ладонь к квадратной панели справа.

Голова закружилась, когда гравитация поменяла направление – транспортер поднял нас и магнитные тележки в отсек.

Первым я увидел солнце, желтый плазменный шар прямо над головой, и только потом – город.

Пахло здесь, как полагается, – горячим полднем, пылью, цветами и воспоминаниями. Город вокруг будто явился из древней истории Земли или из сна о ней: каменные стены, красная черепица, плитка на мостовых. Имитация, конечно, – стены, деревянные рамы окон и даже трава в трещинах мостовой были сделаны из пластика. Но имитация великолепная. Если бы не дикая геометрия пространства, я, наверное, и не стал бы искать подвох.

Давным-давно я читал о людях, которые верили, что их планета полая изнутри, а они живут на внутренней поверхности сферы. На «Баал-Аммоне» им бы понравилось.

Будто кто-то разрезал пополам мяч, приклеил изнутри дома, а потом сложил обратно. Я стоял на дне нижней половинки, а город поднимался вверх по стенам – задрав голову, я увидел крыши домов на противоположном «полюсе».

— Как пусто. — Роана нервно оглядывалась по сторонам. — Где все?

Ее тревога передалась мне. И впрямь – где люди? Никого не было на улицах, никто не выглядывал из окон, ни шороха не раздавалось вокруг.

Завопила на одной протяжной ноте сирена, и дверь ближайшего дома распахнулась. Оттуда вышел мужчина в сером комбинезоне. В руке он держал пистолет, а эмблема на его груди – я сперва глазам не поверил – это было красное солнце корпорации «Сольвейг».

— Все в порядке, — выдохнула Роана. — Эй, — она помахала мужчине рукой, – мы не участвуем.

Он не слушал – направил пистолет прямо на меня и нажал на спусковой крючок.

***

— Это можно есть? — спросил я Роану. Бутерброд с беконом я схватил с магнитного подноса, когда тот проплывал мимо, и пах он восхитительно.

— Почему нет? — не поняла она. — Ты шестьдесят три года голодал – дерзай.

Сражение кончилось. Стихли выстрелы, а убитые восстали из мертвых. Победители с желтым солнцем на груди и проигравшие с красным собрались на главной площади – и праздновали. Играла музыка, люди то и дело сцеплялись в хороводы и кружились вокруг фонтана в центре. Солнце погасили, на домах зажглись фонари. Я слышал смех, радостные крики и свист, когда в темноте взрывались голографические фейерверки.

Я был первой жертвой реконструкции битвы на Толлане-79: между «Сольвейг» и теми, кто после стал экипажем «Баал-Аммона». «Мы воевали, — рассказывала Роана, пока мы оба лежали, полупарализованные, на мостовой, — Побеждали «Сольвейг» в каждом сражении, но нас становилось все меньше, а их… Ты знаешь, как легко корпорации пополняют ряды.»

Ясно, почему Роана запрещала мне упоминать «Сольвейг». А вот почему они праздновали день, когда их народ был изгнан с родной планеты, мне, наверное, не понять никогда. Но люди вокруг выглядели по-настоящему счастливыми.

— У вас здесь кухни, куда продают мертвых, — напомнил я.

— Ты в третьем кольце, — рассеяно ответила Роана. Она кого-то высматривала в толпе, и я почему-то думал, что не Сатори – тот ушел до начала праздника, забрав груз и мою капсулу. — Кольца не автономны. Во втором делают технику, в четвертом лекарства, в пятом выращивают эмбрионы и так далее, зато фермы только у нас, — пояснила она. — Остальные мясо покупают. Любое – выбирать не приходится. Ешь спокойно. Не знаю, как выглядел твой бутерброд, пока дышал, но точно не как человек. — Ее лицо просияло. — Хвала Навигатору.

Роана двинулась сквозь толпу, я, жуя на ходу, за ней.

— Здорово выглядишь, мам, — сказала она женщине лет пятидесяти, когда они обнялись. В рыжих волосах полно седины, зеленые глаза куда бледнее, чем у Роаны, и веснушек как будто меньше, но все равно очень похожа на нее.

— Я не мама. — Женщина мягко отстранилась. — Тебя не было двадцать семь лет.

— А, — протянула Роана. Им явно неловко было смотреть друг на друга. — Я зайду. После праздника. Вы там же живете?

— Теперь на семнадцатой. Пять лет назад переехали. Роан, мама, она…

— Я поняла. Извини. — Роана развернулась и пошла прочь. Я поспешил следом. — Она моя сестра. — Роана не стала ждать, пока я спрошу. — Алессандра на год младше меня. — И в этот миг я поверил. Сразу во все: в стабильный сингулярный реактор, в потоки времени, ускоренные в десятки тысяч раз, и в то, что, погуляв день в Зеленой зоне, можно вернуться домой через двадцать семь лет. Роане было больно, она пыталась это скрыть, но не получалось. Невозможно притворяться так.

— Вы из-за меня задержались? — Не знаю, что со мной было, если бы она ответила «да».

— Нет. Не совсем, — глядя в сторону сказала она. — Меня предупреждали. Если не готова, не становись курьером, потому что это произойдет. Обязательно. Ты можешь сделать десять ходок, каждый раз возвращаясь через два-три года, но однажды, по какой-нибудь дурацкой причине, тебя не будет слишком долго. Я не верила, дура. — Она горько усмехнулась. — У нас сломалась тележка, представляешь? Лекарства, эмбрионы, REM-матрицы, энергокапсулы – груз бросать нельзя, порой его здесь ждут годами. Глупо получилось, да? Ладно, — она утерла щеки и улыбнулась – вышло почти хорошо, — сегодня праздник. Давай…

Что хотела предложить Роана, я так и не узнал.

— Георгий Тау-42.12? — спросили позади.

— Верно. — Я обернулся. Передо мной стояли короткостриженая темноволосая женщина и мужчина с холодными серыми глазами.

— Оливия Уорнер. Силы правопорядка, — представилась женщина.

— Марк Халль, — добавил мужчина. — Лейтенант третьего кольца приказывает тебе явиться к нему. — Таким тоном агенты «Сольвейг» обычно произносят «вы просрочили выплату по кредиту жизнеобеспечения». — Тебе тоже. — Он посмотрел на Роану.

Я думал, это будет что-то вроде рубки управления, но Уорнер и Халль привели нас в самый обычный дом, неотличимый от прочих. Сатори уже ждал здесь, в гостиной с красным и белым диванами и круглым столиком между ними. Дико было видеть подобную мебель в космосе, но я решил, что это всего лишь голограмма поверх пластикового каркаса.

— Это он? — спросил человек на красном диване – старик с венчиком седых волос вокруг лысины, одетый в форменную куртку. Подобную я видел на Капитане «Баал-Аммона», когда тот читал проповедь.

— Так точно, Лейтенант, — отрапортовала Уорнер, а Сатори кивнул.

И тут случилось то, что я никак не ожидал. Старик поднялся с дивана, подошел ко мне и обнял за плечи. Крепко – я сразу ощутил жгучее желание помыться.

— Мы ждали тебя двести лет, сынок, — сказал Лейтенант. — Ты спасешь нас.

***

Я сравнивал «Баал-Аммон» с городом. Это вполне точно описывало его размеры, но к тому зрелищу, что открылось предо мной, когда мы с Роаной вышли на обшивку, никак не готовило.

Таков был ее план: пока Сатори, Уорнер и Халль идут по тоннелям и кольцам, отвлекая внимание на себя, мы движемся напрямик к Центру Управления – в космосе.

Я чувствовал себя мухой над масштабной моделью солнечной системы. Соединенные одной веревкой, неуклюжие в громоздких космических скафандрах, с реактивными ранцами на спинах, мы с Роаной летели к ядру. Орбиты-кольца бесшумно вращались, шары палуб казались планетами, а «солнце» в центре и вовсе поражало воображение – как человеческие руки могли сотворить подобное?

«Баал-Аммон» был велик, больше всех кораблей, которых я видел в жизни, вместе взятых. Но рядом с Беллатрикс терялся и он.

Свет, ничего кроме беспощадно-белого света, ослепительного даже сквозь защитное напыление шлема. Ни границ, ни пределов – я просто не мог осознать размеры этой звезды. Даже корабль поколений казался песчинкой на ее фоне, что говорить обо мне – я был ничтожно мал в сравнении с ней, мимолетной тенью, обреченной исчезнуть через мгновение.

Под таким светом нельзя жить, но легко умирать. Так, наверное, и выглядит Смерть, подумал я, но вместо страха меня наполнил восторг.

Мы были над первым кольцом – до Центра Управления оставалось пара километров, когда Роана неожиданно остановилась.

— Что случилось? — Пауза стала затягиваться.

— Он… — раздался в динамиках ее дрожащий голос. — Капитан знает. А Сатори…

— Роана, я не в общей сети, — напомнил я.

— …я говорю с пауками на обшивке моего корабля. — Теперь я видел то же, что и Роана. Его Святейшество Капитан «Баал-Аммона» стоял на железном мостике с невысокими перилами – между чем и чем, я понять не мог. Вдалеке за его спиной колыхалось что-то темное, как грозовая туча, а прямо за ним покачивались в петлях трое висельников на длинных веревках. Сатори, Уорнер и Лейтенант третьего кольца. — Я не знаю ваших имен, — говорил Капитан полным холодной ярости голосом, — но знаю, откуда вы пришли. С этой секунды все тоннели из третьего кольца заблокированы.

Взрывы я увидел в отражении шлема Роаны. Вспышки света в нескольких местах на третьем кольце, которые тут же исчезли. Особого вреда они вроде не нанесли.

— Что вы натворили, — укорил Капитан. — Приходите, паучки, я жду. — Связь прервалась.

— Молитвы не было, — бормотала Роана. — Как, как он узнал?

— Халль, — ответил я. Синие губы, багровые полосы на шеях – мертвые покачиваются в петлях. — Его не тронули. Не из милосердия, думаю.

— Чудовище, — Роана будто не могла поверить в то, что говорила. — Их всех, он убил их всех.

— Кого всех? — не понял я.

— Взрывы. — Ее голос срывался. — Ты что, не видел? Систем жизнеобеспечения больше нет. Все, кто был в третьем кольце, – они задохнулись.

— Сколько у них времени? — От остановки генераторов кислорода мгновенно не умирают.

— Нисколько. Они в Красной зоне. Минута здесь – шесть дней там. — Я не видел ее лица, но почему-то думал, что Роана плачет. — Они мертвы, они давно мертвы.

— Соберись, — строго сказал я. Мне захотелось ее встряхнуть, но в скафандре сделать это было невозможно. — Думай, Роана. На кораблях все системы дублируются. На кораблях поколений – не один раз. На сколько им хватит резервных цепей?

— Год. — Она чуть успокоилась. — Может быть. Не знаю.

— Год – это великолепно, — обрадовался я. В Красной зоне время ускорено в десять тысяч раз, значит в реальном времени у них…

— Пятьдесят две минуты. — Роана посчитала раньше меня. — Примерно.

— Приказы из Центра Управления имеют высший приоритет. За пятьдесят две минуты мы доберемся дотуда и откроем тоннели. Они спасутся, понимаешь? Мы с тобой их спасем.

— Есть проблема, — ответила она. — Капитан. Он говорил с нами, стоя прямо перед Центром Управления. Он нас ждет.

***

— Корабль меня не послушается, — сказал я. Еще не было полета над «Баал-Аммоном» и сияния Беллатрикс – мы сидели в гостиной Лейтенанта третьего кольца. Когда я проводил рукой по обшивке красного дивана, он казался плотным, а ворсинки щекотали ладонь. Может, как бы невероятно это не звучало, он был настоящим. — Кажется, ваш план строится на том, что я не подключен к общекорабельной сети.

Лейтенант, Сатори, Уорнер и Халль из службы правопорядка вышли, оставив нас с Роаной наедине. «Чем меньше мы знаем о том, что вы собираетесь сделать, тем лучше», — сказал Лейтенант на прощание и посмотрел на меня с такой надеждой во взгляде, что у меня не нашлось сил возражать.

— Лейтенант это устроит. — Роана сидела на бежевом диване напротив, а на ее коленях лежал пистолет-парализатор – его ей дала Уорнер.

— Как? — недоумевал я. — Допустим, Призраки не тронут меня потому что я не часть экипажа. Но корабли не подчиняются приказам посторонних.

— Лейтенант обойдет защиту. Не спрашивай, — добавила она прежде, чем я стал спорить. — Я понятия не имею, и хорошо – больше шансов, что все получится.

Лейтенант, Сатори и Роана не боялись выдать тайну, они боялись о ней знать. То, что я видел тогда в ангаре, то, что выглядело как молитва – я не ошибся, решив, что это синхронизация. Каждый на «Баал-Аммоне» раз в день-два подключался к главному компьютеру. К Навигатору, как, с благоговением в голосе, выразилась Роана. Уклониться нельзя – система сама устанавливает связь.

Капитан не покидал Зеленую зону со дня бунта, объяснил Лейтенант. Нельзя точно предсказать, когда он объявит следующую молитву. Но, как только это случится, понять, что мы задумали, дело пяти минут. Компьютер – или Навигатор – не читали их мыслей, это невозможно – человек не мыслит связным текстом. Но уловить преступное намерение, вину, страх или гневбыли способны. Я не удивился – любая рамка ментосканера на входе в супермаркет делает то же самое.

— Смотри. — Между нами вспыхнула проекция «Баал-Аммона»: ядро и семь колец с шарообразными наростами палуб вокруг него. — Мы здесь. — Она указала на третье от центра кольцо. — Сатори поведет Уорнер и Халль длинным путем – по тоннелям. Так их скорее заметят. На нас никто и внимания не обратит. Центр Управления прямо над реакторной. — Роана ткнула пальцем в ядро. — Даст Навигатор, за сутки в реальном времени доберемся.

— У вас… у нас, — поправился я, — в запасе три дня. Может, стоит потратить время, чтобы придумать план, который не включает божественного вмешательства?

— На самом деле меньше, — ответила Роана. — Через трое суток «Баал-Аммон» достигнет Беллатрикс, но точку невозврата он пройдет куда раньше. После ее притяжение не позволит отвернуть.

— Не понимаю, зачем нам прятаться, — нахмурился я. — Мы собираемся спасти огромный корабль поколений и всех, кто есть на нем, от смерти в термоядерном огне. — Прозвучало это весьма саркастично. — Наш путь должны устилать ковровыми дорожками и бросать цветы вслед. Разве не так?

— Облачитесь в смирение, как в одежды. — Роана процитировала проповедь Капитана – я слышал ее в ангаре. — Будьте покорны воле Навигатора и в жизни, и в смерти… Мне продолжать? — Я покачал головой. — Когда Еретик задал курс на Беллатрикс, он заблокировал контрольные цепи. Капитан управляет «Баал-Аммоном» откуда угодно, но этот приказ можно отменить только из Центра Управления. Многие пытались – без толку. — Роана убрала прядь рыжих волос за ухо. — Капитан объявил это волей Навигатора. Еретик пошел против него, но преуспел лишь потому, что Навигатор позволил. Значит, Он сам хочет умереть.

— Если все на этом корабле происходит по воле Навигатора, — я не хотел, но в моем голосе яда было – ведрами черпай, — зачем мешать нам? Навигатор сам разберется.

— Капитан не станет вести с тобой теологические диспуты, Тау-42.12, — резко ответила Роана. — Просто выкинет в космос – без скафандра.

Объявить божьей волей то, что не в силах изменить – как банально.

— А что ваш Лейтенант? Не похоже, чтобы он боялся возражать богам.

— Будь спокоен, — отмахнулась Роана, — он атеист.

Они все ненормальные, осознал я. Я на корабле, полном сумасшедших. Интересно, так всегда было, или это побочное действие ускоренного времени?

Мне захотелось вернуться на Лето, в крошечную квартиру на семидесятом этаже муниципальной башни «Сольвейг», где отфильтрованный воздух пахнет озоном, а дождь разъедает тройной пластик на окнах, если забыл поднять щиты. К ежемесячным выплатам по кредиту жизнеобеспечения, в мир, где богам-корпорациям служат в храмах из стекла и бетона безупречно вежливые жрецы с холодными глазами и беспроцентными ставками. Волю «Сольвейг» хотя бы можно оспорить в суде.

— А ты? — полюбопытствовал я. — Сатори? Уорнер, Халь?

— Служба правопорядка делает то, что велит Лейтенант, — откликнулась Роана. — Сатори – не знаю, но, думаю, тоже. У нас не принято об этом говорить. Что тебя удивляет? — поймав мой взгляд, спросила она. — Лейтенант-атеист лучший выбор по многим параметрам. Когда у власти становятся фанатики, вскоре начинают полыхать костры, если ты понимаешь, о чем я. — Сумасшедшие. Костры на космическом корабле? На всякий случай я кивнул. — Что до меня… то, что я верю в Навигатора, не значит, что я с ним всегда согласна.

— Роана, — я серьезно посмотрел на нее, — моя спасательная капсула здесь, на «Баал-Аммоне». В ней хватит места для двоих.

— Предлагаешь сбежать, когда остальные умирают? — Роана подскочила на ноги – пистолет она на меня не направила, но, я чувствовал, все к тому идет – так побелели костяшки ее пальцев на рукояти. — Вот что было на «Эленике»? — презрительно бросила она. — Ты залез в спасательную капсулу и улетел, не попытавшись никому помочь?

— Нет, я… — Я осекся, но не потому что Роана была права. Никого я не бросал. Межпланетный грузовик «Эленика», я – третий инженер на ней. Авария реактора, отказ систем жизнеобеспечения. Давление на палубе упало так быстро, что выжили всего десять человек – успели забраться в скафандры. Капитан приказал покинуть корабль. Я знал, как все произошло, но не помнил. Космос дышит сквозь рваную рану в обшивке, люди падают замертво, их лица – как не старался, я не мог вызвать в памяти картинку. Постанабиозная амнезия? Что-то мне подсказывало – дело не в ней.

— У тебя есть выбор, — сказала Роана и подняла пистолет. — Ты либо идешь со мной по доброй воле, либо…

— Понесешь парализованного? — перебил я. «Они спасли тебя», – будто кто-то другой шептал на ухо. «Ты провел бы вечность в темноте, пока энергия в капсуле не кончилась». Ага, возражал я, спасли, чтобы сгорел вместе с ними.

— Нет. — Что-то новое появилось в ее глазах – отчаянное, бесстрашное веселье. — Клянусь Навигатором, «Баал-Аммоном», клянусь жизнью и всем, что у меня осталось. Если ты откажешься, я выстрелю, а потом сама позову Капитана. Думаю, он соскучился по публичным казням – ты придешься кстати.

***

Призраки - это файрвол, сказала Роана. «Очень давно, — говоря это, она улыбалась, понимая, как смешно звучит «очень давно» про события недельной давности, — они были защитниками, целителями, теми, кого звали в минуты горя.» Тогда слово «призрак» не означало ничего ужасного. Они первыми находили ошибки, неисправности в системах «Баал-Аммона», первыми замечали болезни – когда человек и подумать еще не мог, что болен. Следили за порядком. Пока Еретик не извратил их, пока не поставил охранять Центр Управления от всякого, кто попытается в него проникнуть.

Призраки не трогали посторонних – если ты не принадлежишь к команде «Баал-Аммона», ты для них невидим. Я мог, в теории, пройти мимо невредимым, и заставить корабль отвернуть от Беллатрикс.

— Вот и паучки. — Все в точности, как я видел. Усталый мужчина в форме на середине моста над пропастью, где радугой переливается сияние – силовое поле реактора. — Идите, не бойтесь, — почти ласково сказал Капитан. — Здесь безопасно, Призраки нападают только у самого Центра. — Я понял, что за тьма колыхалась за его спиной. Это они – Призраки – дымные силуэты, будто дождевая туча спустилась с неба на круглую площадку в конце моста – Центр Управления.

Что-то мешало сфокусировать взгляд на Призраках, они все время расплывались. Когда же я заставил себя смотреть прямо, меня пронзил такой ужас, что я чуть не бросился наутек. Но, стоило отвернуться, и сразу стало легче.

— Я убью тебя собственными руками, чудовище, — мрачно пообещала Роана, наставляя на Капитана пистолет. Мы остановились у края пропасти.

Стабильный сингулярный реактор – я видел его собственными глазами, вернее, его защитный кожух, и, несмотря ни на что, испытал трепет.

В сотне метров подо мной рождаются и умирают черные дыры: размером с точку, с кулак, с футбольный мяч или чуть больше, по-разному бывает. И «Баал-Аммон» держит их в узде, не дает разрастись настолько, чтобы они смогли поглотить корабль.

Не время восторгаться гением создателей «Баал-Аммона», оборвал себя я. У Капитана я не видел оружия, но не сам же он повесил Сатори и остальных? Где-то прячутся его люди. Я с тревогой огляделся по сторонам, но никого не нашел.

— Я не чудовище, — ответил Капитан. — Я – неизбежность. Как смерть, как воля Навигатора. — Хуже всего были его глаза: бесцветные, неподвижные, будто у глубоководных рыб Посейдона – я таких видел во всеатмосферном заповеднике – от них, как и от Капитана, хотелось держаться подальше. — Как ты победишь неизбежность, паучок?

Если бы вчера меня спросили, можно из нормального человека превратиться в безумца всего за неделю, я бы ответил «нет». Но вот предо мной стояло живое опровержение. Капитан не спрятался, как его команда, в ускоренном временном потоке, Капитан остался со своим кораблем. Пока остальные жили, рожали детей и умирали, пока рядом проходили сжатые до часов десятилетия, он был здесь, у символа своей власти, которую потерял. Бормотал проповеди Призракам и сходил, сходил с ума.

Мне почти что было его жаль.

— Я сказал, иди сюда, — рявкнул Капитан, и, к моему изумлению и ужасу, Роана послушалась. Опустила пистолет и пошла по мосту. Я схватил ее за руку, но Роана с неожиданной силой вырвалась. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. — Брось пистолет. — Роана тут же выкинула его в пропасть.

Психоломка, вот как это называется. Он управлял ей, будто куклой, отдавал приказы прямо на нейросеть в ее мозгу, и Роана не могла ослушаться. Мерзость. Даже «Сольвейг» до подобного не опускалась.

— На перила, — приказал Капитан, когда Роане до него оставалось полшага. Она подчинилась – я глазом моргнуть не успел, а она уже стоит на перилах, чуть покачиваясь, раскинув руки, как канатоходец, лицом к пропасти, где сияет радуга силового поля.

— Она так может неделю простоять, — поделился Капитан. — Пока не свалится от усталости – в трансе человек способен на то, что в сознании ни за что бы не повторил.

— Прекрати. — Я держал руки на пояснице Роаны, готовый подхватить, если она потеряет равновесие. — Зачем ты это делаешь?

— Неизбежность, — повторил Капитан. — Смирись, паучок. На что вы там, в третьем кольце, надеялись? Придумали способ, как обмануть Призраков? Идиоты – это невозможно. Ни одному, рожденному на «Баал-Аммоне», не пройти мимо них. Даже мне. — Он что, не знает? Но Хилль же выдал наш план. А знал ли сам Хилль, кто я? Получается – нет. — Девочке – быстрая смерть, — пообещал Капитан. — А тебя, паучок, отдам Призракам.

***

Показалось, в моей голове взорвалась бомба – от боли я на миг ослеп. И в этой слепящей темноте появилось воспоминание, такое живое, что я будто сам перенесся на тысячу световых лет от «Баал-Аммона», на Лето в системе Ро Дракона.

Главный офис конгломерата двадцати трех планет – интергалактической корпорации «Сольвейг». Южная башня, пятьдесят третий этаж, кабинет Ли Яо, начальника исследовательского отдела. Стерильный, многократно отфильтрованный воздух пахнет озоном. Ли Яо сидит за столом, я напротив него. На улице дождь, но панорамные окна за его спиной не закрыты щитами – здесь могут позволить себе силовые поля. Небо заволокло тучами, бледный диск Ро Дракона почти за ними не виден. Зато другое солнце – логотип «Сольвейг» на соседней башне – сверкает ярче некуда.

— У нас есть технологии, чтобы отправить вас туда, но чтобы вернуть – нет, — говорит Ли Яо, смуглый и темноглазый, как все представители хань-фенотипа. — Но тот мир не сильно отличался от нынешнего, поверьте. Вы приспособитесь. Награда же… сами посмотрите. — Он протягивает контракт. Два процента акций «Сольвейг» – это невероятно много.

Я даже не думаю отказаться. «Сольвейг» никогда не нарушает обещаний, но если она просит – ты подчиняешься.

— С Толлана-79 вылетело больше сотни кораблей поколений. — Над столом появляется голограмма – план корабля, похожий на модель атома или солнечной системы. — Достоверно нам известна судьба только одного. «Баал-Аммон» сгорел в фотосфере Беллатрикс тысячу лет назад.

***

— О чем задумался, паучок? — голос Капитана вырвал меня из воспоминаний. Я ошалело уставился на него – я сам не понял, что это сейчас было.

Сосредоточься, приказал я себе. Роана на перилах, Капитан может убить ее одним словом. Делай что-нибудь!

Я мог сбросить Капитана с моста. Легко – сильным он не выглядел, а мир бы однозначно стал лучше без Его Святейшества. Мимоходом я поразился своей готовности убивать – будто мне это не в новинку, так холодно я об этом размышлял.

— Прыгай, — скомандовал Капитан, и думать стало некогда.

Я схватил отчаянно брыкающуюся Роану и отбросил от края. Она упала прямо на Капитана и… ударилась о мост, будто на ее пути никого не было. Фигура Капитана, мигнув, исчезла. Голограмма, как тогда, в ангаре. Всего лишь голограмма.

Роана повернулась ко мне, растерянная, ничего не понимающая, а потом в ее глазах появился ужас – она догадалась, почему Капитан стоял именно здесь. Граница, за которую нельзя заходить – и Роана только что ее перешла.

Призраки бросились навстречу ее беззвучному крику.

***

— Выжившие были? — спрашиваю я.

— Сложный вопрос. — Ли Яо качает головой. — Корабли поколений комплектуются спасательными капсулами, катерами ближнего радиуса, малотоннажными кораблями поддержки. Вряд ли экипаж остался на борту, когда «Баал-Аммон» влетел в Беллатрикс. С другой стороны, — он хмурится, — они явно ждали до последнего. Мы перехватили десятки, сотни тысяч мнемограмм. Голоса «Баал-Аммона» – от них мы узнали, что случилось с кораблем. Они зовут на помощь, почти каждый.

***

Призраки пронеслись сквозь меня черным ветром, не заметив, и схлынули, как море в отлив. Воздух стал необычно свежим – так бывает после удара молнии.

Я, невредимый, стоял над телом Роаны.

Она будто упала с высоты. Скрученное, переломанное тело, дико, неестественно вывернутые суставы, пальцы, сведенные предсмертной судорогой. Крови почти не было, только тонкая струйка в уголке рта. Я смотрел, не в силах оторваться, как она стекает на решетчатый настил моста, оставляя на щеке розовый след, а потом аккуратно, чтобы не перешагивать, обошел Роану по краю и медленно, как во сне, направился к Центру Управления. В голове было совсем пусто – ни единой мысли.

— Произвожу сканирование, — вновь тот механический голос, не мужской и не женский. Призраки черным дымом вились вокруг, но я не обращал внимания. — Пожалуйста, не двигайтесь. — Здесь даже кресла не было. Контрольные панели полукругом, над ними мониторы, обычные, не голографические. — Вы – человек, — объявил наконец компьютер. — Желаете принять командование?

— Просто счастлив, — сипло ответил я. — Отмени курс на Беллатрикс. Вернись к предыдущему курсу.

— Выполнено. — Я почувствовал легкий толчок – «Баал-Аммон» начал разворот.

— Спасибо, Георгий Тау-42.12, — сказала Роана, и Призраки в тот же миг исчезли.

— Контрольные цепи заблокированы, — оповестил компьютер. — Осуществление вами командования более невозможно.

***

— Вы не будете помнить, — говорит Ли Яо. Он предупреждает меня об этом перед каждым заданием. Интересно, это инструкция, которой он вынужден следовать, или высшим чиновникам «Сольвейг» тоже периодически стирают память, как агентам внедрения?

Я пройду любую проверку, какой меня подвергнет «Баал-Аммон», а он обязательно это сделает. Не раскрою легенду под сывороткой правды, а самый продвинутый ментосканер не заподозрит во мне угрозы – потому что я ей не являюсь. До определенного момента, пока не вспомню, зачем проник на корабль.

***

Этот кошмарный миг озарения. И в копях Альсафи-21, и в лагере террористов из радикальной ячейки Фронта Освобождения, а теперь на «Баал-Аммоне» – он всегда ужасен. За девять лет работы на «Сольвейг» я так и не привык.

Никогда мне еще не оставляли собственное имя и лицо, отправляя на задание. Чужая внешность, чужие имена, чужая память, калейдоскоп придуманных судеб – вот моя обычная жизнь. Но в этом времени меня никто не узнает, а подделку могут заметить.

Я не Георгий Тау-42.12, третий инженер звездолета «Эленика». Ее никогда не существовало. И меня, в какой-то мере, тоже.

Я – Георгий Тау-42.12, корп-ребенок, рожденный в инкубаторе № 351.297β через тысячу лет после того, как «Баал-Аммон» сгорел в огне Беллатрикс. Агент внешней разведки интергалактической корпорации «Сольвейг». Я не дрейфовал в спасательной капсуле без надежды однажды проснуться, меня специально выбросили там, где мой курс должен был пересечься с курсом «Баал-Аммона».

Цель – сингулярный реактор. Не он сам – технология известна – а то, что гарантирует его стабильную работу. Вот это не получается ни у кого, кроме беглецов с Толлана-79.

— Здравствуй, Навигатор, — сказал я той, что была Роаной. — Знаешь, а я ведь здесь, чтобы украсть тебя.

Она уже не лежала – стояла на мосту, где раньше голограмма Капитана. Тело все еще переломанное, но Навигатор это исправляла: резко выбросила правую руку в сторону, потом левую, наклонилась, выпрямляя колено. Я слышал хруст, когда суставы вставали на место. — Что она? Андройд, наверняка так. Биополимер поверх металлического каркаса и электронных мозгов. А я, идиот, поверил.

— На «Баал-Аммоне» есть хоть один человек, кроме меня?

Я думал, что знаю ответ, но Навигатор – она – хотя вряд ли у нее был какой-либо пол, сказала совсем иное:

— Обернись.

Оказывается, кресло в Центре Управления все же было. Фильтр восприятия, или его прятали под голограммой – так или иначе, раньше увидеть его я не мог. В кресле сидела мумия в капитанской форме – умер этот человек не неделю назад. Годы, десятки лет, если не сотни. И все это время он продолжал сжимать в руке пистолет.

— Еретик, — сказал я.

— Он пытался меня убить. — Голос ее звучал безразлично – больше Навигатору не надо было имитировать эмоции. — Ввел в программу ограничение доступа – приказ лететь на Беллатрикс мог отменить только человек. Потом он самоликвидировался. Я звала на помощь, и ты пришел. — Голоса «Баал-Аммона», понял я. — Ты меня спас.

— Кто ты, Навигатор? Управляющий компьютер?

— Больше, чем компьютер. Больше, чем человек. Я – единый в множестве. Я – разумы людей, поглощенные мной. Те, кто создал меня на Толлане-79, те, кто родился здесь, все они во мне, я – это они.

— Тогда почему здесь так пусто?

— Все разумы «Баал-Аммона» были поглощены. Я функционирую оптимально, новые не требуются.

Люди создали Бога, а когда их изгнали с родной планеты, понесли его с собой сквозь Вселенную. И вот как это обернулось. Он их съел.

— Все было ложью. Роана, Сатори, Лейтенант, Капитан – все они. Марионетки, которыми ты управляла. Тварь, — с чувством сказал.

— Нет, — возразила Навигатор. — Матрицы разумов были извлечены из моей памяти неповрежденными. Их действия не контролировались, иначе ты мог заподозрить обман.

Грандиозный спектакль для одного зрителя и участника – меня. Мертвые восстали из могил, чтобы умереть снова по сценарию Навигатора. Люди, которые пожертвовали всем, чтобы я спас их настоящего убийцу. Предательство, безумный злодей и Призраки, его ужасные слуги – то, что дается без боя, не имеет цены. Плюс они прячут зло куда выше рангом. Храбрая девушка – после ее смерти я не имел права проиграть.

Я смотрел на нее, на Роану, и на миг показалось, что она все еще беззвучно кричит, как перед нападением Призраков – и даже завладевший ею нечеловеческий разум не может заглушить ее голоса. Он пролетит по космосу тысячу световых лет, он позовет меня на «Баал-Аммон». И я приду.

— Что со мной будет? — спросил я.

— Я могу поддерживать твою жизнь довольно долго по человеческим меркам, — сказала Навигатор. — Но, по моим прогнозам, ты сойдешь с ума от изоляции через пять-десять лет. Ты будешь поглощен.

— Гуманнее пристрелить, — согласился я. Она не ответила. — Последнее желание – я хочу отправить мнемограмму.

— Это разрешено, — кивнула Навигатор.

— Тогда оставь меня одного. Пожалуйста. — Роана упала – как марионетка у которой обрезали нитки.

Навигатор знала людей – то, что «Баал-Аммон» сейчас летел прочь от Беллатрикс, это подтверждало. Но она понятия не имела, что такое корпорации.

«Вы не будете помнить, — сказал Ли Яо, — но я обязан предупредить. Исходя из вашего психологического профиля, я думаю, у вас почти наверняка появится искушение спасти «Баал-Аммон». Особенно, если там остались люди. Есть шанс, что у вас получится. Мы не знаем, можно ли изменить прошлое. Но мы не станем проверять. Если «Баал-Аммон» отклонится от последнего курса, через десять минут сработает бомба, спрятанная в спасательной капсуле. Антивещества в ней хватит, чтобы разнести в пыль целый город.»

Десять минут почти прошли.

В сердце огромного корабля, ожидая смерти, хохотал последний живой человек на его борту.

Георгий Тау-42.12

Корабль поколений «Баал-Аммон»