​Промах несравненного

Я прибыла в поселение с запада ранним утром, когда рассвет едва занимался бледно-голубым на востоке, и воздух еще не отдавал печным дымом. Телега подпрыгивала на кочках и скрипела колесами, лошадь по кличке Крапинка, взмыленная после долгой дороги, норовила остановиться и вздремнуть. Мне приходилось ее подгонять, хмуро размышляя над легендой, которую предстоит рассказать шерифу по прибытию: женщина, путешествующая в одиночку, вызывает подозрения. Вдруг наводчица одной из банд?

С жильем проблем не предвиделось — после войны многие дома пустовали, мужья стали жертвами чужаков, жены и дети погибли от рук местных бандитов. Земля, влажная после дождя, до сих пор пахла кровью, вызывая привычную тоску.

А вот и легенда. Я подхлестнула лошадь, спускаясь с холма к поселению в сорок домов, треть из которых, разграбленная и с дверьми нараспашку, словно бы предлагала мне войти и остаться. Черт, как же тяжело каждый раз начинать сначала! Усилием воли я направила лошадь по центральной дороге, вдыхая терпкий запах ее пота.

Кое-где показались тонкие струйки дыма, ставни с окон снимались, на улицу выходили женщины с кормом для малочисленного скота. Заметив меня, они останавливались и долго смотрели, прикидывая, нет ли у меня спрятанного оружия и стоит ли начинать следить за передвижениями немногочисленных мужчин после заката солнца. Молодая, достаточно привлекательная женщина может составить серьезную конкуренцию в ситуации острой нехватки мужского населения. Красавицей я не являлась, внешность быстро забывалась, но лицо и фигура оказывались приятны взгляду.

Я приняла наиболее скорбный вид, на который вообще была способна, лихорадочно вспоминая названия вымерших селений, вдруг понадобится для душещипательного рассказа. Остановив лошадь напротив самого богатого дома, явно принадлежащему шерифу, я вытащила бутылку вина, буханку хлеба и вяленое мясо и с первым лучом рассвета постучала.

Звуки в доме стали громче, послышалось сонное недовольное ворчание, и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина-служанка с натруженными руками и усталым взглядом.

- Здравствуйте, - сказала я, слегка улыбаясь. - Я прибыла только что, хочу представиться перед шерифом.

Женщина смерила меня долгим взглядом. Искала спрятанное оружие. Вместо него обнаружила подарки в виде снеди, деловито забрала их и сказала:

- Проходите.

Я вошла. Оставляя грязные следы на дощатом полу, двинулась за служанкой в зал, где немолодой мужчина со шрамом на лице грел босые ступни у камина, потирая колени. В доме стоял густой запах завтрака, пыли и похмелья.

- Кого черти принесли, - буркнул он, не глядя. - Что надо?

- Меня зовут Сильванна. Хочу поселиться у вас в одном из пустых домов.

- Мужиков свободных тут нет, - он пригубил напиток из деревянной кружки. Вряд ли это был чай.

- Мне не нужно, - честно ответила я, продолжая стоять на пороге. Ну, ладно, не совсем честно.

- Да неужто? - он все же повернул голову и посмотрел на меня.

- Муж убит на войне, дети погибли во время бандитского налета. Я чудом выжила. Даже не знаю, зачем все еще пытаюсь жить.

Я говорила отрешенно и безэмоционально, имитировав надтреснутый голос сломленного человека. Главное поверить в то, что говоришь.

- Ясно. Не редкость в наше-то время, - голос шерифа смягчился. - Дэвид я. По первости можешь обращаться за помощью, но не наглей. Земли много, работать некому, так что про надел с соседями обсуди.

- Благодарю, - ответила я, склонив голову, и вышла.

Солнце уже поднялось над лесом, розовато-алый приобретал золотистый оттенок, лучи вспарывали остатки тумана. Я глубоко вдохнула хвойный воздух, размышляя, где удобнее всего поселиться.

Люди переоценивают кровожадность моего вида, но охота жизненно необходима таким, как я. Вопреки поверьям, луна влияет только на волчьих оборотней, мне же нужно определенное количество часов в месяц пробыть в звероформе, забрав несколько жизней. Иначе — срыв. Грызуны, птицы, олени. Люди тоже подходили, но необязательно.

Я запахнула плащ и повела лошадь под уздцы, всматриваясь в пустующие дома. Оконных стекол не нашлось ни в одном доме, помимо шерифского, но я знала, что у каждой уцелевшей семьи в подвале целый арсенал. Не прихоть, а необходимость, несмотря на дороговизну. Дети с одиннадцати, старики, женщины — все худо-бедно умели стрелять.

А вот и он. Небольшой, на периферии селения, ближе к лесу, с целыми стенами и крышей. Даже забор как-то держался.

- Наконец-то, - я провела лошадь во внутренний двор и принялась освобождать бедолагу от оглоблей и упряжи. Она благодарно скосила на меня глаза и отправилась щипать едва пробившуюся по весне траву, лениво перебирая копытами. Со вздохом я кинула взгляд на выбранный дом, отчаянно не желая заходить.

Но все-таки я вошла через полуоткрытую дверь. В воздухе витала пыль, всю мебель и утварь давно вынесли местные, сквозь щели в плохо закрытых ставнях продирался по-весеннему влажный и прохладный ветер, посвистывая сквозняками, потолок явно протекал.

Дом-призрак. Жуткое зрелище, но не время предаваться унынию и сантиментам — предстоял долгий день.

Часы пролетали мимо. Я чинила крышу, протекшую за зиму, выносила мусор, подгоняла высохшие доски ставень, заделывала дырки в заборе, стараясь забыть, в который раз мне приходится приводить заброшенный дом в порядок. Крапинка, пожалуй, самая ленивая лошадь на свете, дремала над сочным кустиком свежей травы. Видимо, так лучше спалось. Местные, среди которых молодых мужчин оказалось около пяти, уже успели разнести весть о моем прибытии и наблюдали, не торопясь знакомиться. Чужаков никто не любил, да оно и понятно.

К вечеру большая часть ремонта оказалась сделана. Конечно, работы еще оставалось много, но спала я спокойно, не тревожимая ни сквозняками, ни капающей крышей. Еще бы найти лекарство от кошмаров.

Утро застало меня в процессе решения очередной порции срочных забот и принесло неожиданного гостя. Впрочем, таковым он явился только для меня — местные высыпали из домов, едва завидя подъезжающий дилижанс из дорогого дерева с фамильным гербом, запряженный породистой двойкой.

Представитель вымирающего класса, аристократ. Бунты, волной прокатившиеся по стране лет двадцать назад, сильно ослабили их власть — теперь они стояли на одной доске с зажиточными торговцами, что, конечно, бесило голубую кровь.

Кучер, спрыгнувший с места, открыл дверь, и показался пожилой мужчина в дорогом костюме. Аккуратно подстриженная борода, ясный взгляд желтоватых глаз и безупречные манеры, даже морщины у рта и глаз казались элегантным дополнением к общему образу. Он приподнял старомодный цилиндр в приветственном жесте и улыбнулся. Я, с мокрым от пота лбом, пылью в волосах и в грязной одежде подошла к толпе, остановившись в некотором отдалении. Остро ощущая собственную неуместность, я прислушивалась к диалогу.

Господин тем временем расспрашивал шерифа о текущих делах. Польщенный и довольный Дэвид обстоятельно и до смешного по-деловому говорил о том, что коровы вновь начали телиться, земля хороша для посевов и бандитов не видать.

- Только вот, - шериф нахмурился. - На западе дела нехорошие делаются.

Кивок в мою сторону, и господин, улыбаясь дружелюбно, посмотрел на меня. Я прошла сквозь толпу и встала перед ними.

- Здравствуйте, - я учтиво склонила голову, стараясь прочесть по ним их настроения и мысли относительно меня.

- Утро доброе, - господин все также растягивал губы в улыбке, вызывавшей ломоту в зубах. - Что привело тебя сюда?

- Война и бандиты, господин. Почти все поселение было вырезано, - это было правдой. - Мою семью тоже. Я к реке в тот момент за водой ушла, потому и выжила.

- Ужасное время, - он скорбно покачал головой. - Мое имя Себастиан Бомон, я помогаю жителям этого селения оружием в обмен на продовольствие.

- Вы очень добры, - я вновь склонила голову. - Надеюсь, чума с запада не доберется сюда.

- И я надеюсь, молодая леди, и я. Приятно было пообщаться.

Я поняла намек и ушла. Взгляды местных существенно смягчились, первое посвящение в уважаемые и благопристойные женщины прошло успешно. Но радости и облегчения я не ощутила, лишь тоску и зависть. У людей было то, чем я никогда не обладала — другие люди.

Пока Дэвид и Себастиан обсуждали куриц и что лучше давать на корм свиньям, толпа потихоньку расходилась. Чувствовалось, что все они хотят урвать чуточку высокого внимания, но работа по весне никого не ждет.

Меня терзали подозрения.

- Себастиан, - пробормотала я вслух.

Слишком положительный, насквозь дружелюбный и учтивый — назвать женщину из простых «леди»! Я слишком хорошо видела искусственность его поведения, потому что сама иногда примеряла на себя такой образ.

Чтобы обмануть человека, нужно оказаться чуть умнее его. Чтобы обмануть толпу, ум вовсе необязателен. Главное — говорить то, что люди хотят слышать. Это понимание дорого мне далось, ведь и я на это повелась однажды.

Тряхнув головой, я отогнала сумрачное настроение — безумно хотелось спать в тепле и чистоте, готовить еду на собственной кухне и наслаждаться растущими посадками. Вооружившись энтузиазмом, я принялась за работу.

Ничто не выгоняет мысли, тревоги и дурные воспоминания так, как тяжелый физический труд. Я напрочь забыла про подозрительного аристократа на ближайшие несколько дней, трудолюбием и усердием успев заработать уважение соседей.

И еще я напрочь забыла про особенность своего вида — усталость подтачивает самоконтроль, что может привести к срыву. Одумалась я, когда глаза покраснели, руки начали мелко дрожать, и во рту воцарилась пустыня, жажду которой могла утолить лишь свежая кровь. Меня охватила безумная злость на собственные легкомыслие и безрассудность. Ощущение, что все рассыпалось прахом прямо из рук, все, к чему бы я не прикоснулась.

Я прилегла на свежем воздухе во дворе в полдень, силясь утихомирить гулкое и быстрое сердцебиение. Крапинка равнодушно щипала траву, солнце припекало меня сверху, а от земли шел холод и влажный запах.

- Устала наконец? - на пороге появилась женщина средних лет, полнокровная и круглолицая.

- Да, есть такое, - мысленно застонав. Как же невовремя!

- Ну вот и славненько, а то к тебе подойти было страшно, такая занятая, сосредоточенная, - защебетала она. - Меня Бетси зовут.

- Сильванна, - я все же поднялась с земли, отряхнув подол платья. - Приятно познакомиться.

Бетси улыбнулась во весь рот. Любопытным взглядом она бегло оценила дом, дворик, проделанную работу и затараторила:

- Ну надо же, прям не узнать теперь! Какая ты молодец, хозяйственная, даже крышу сама починила, да еще и так быстро!

Словесный понос грозился продолжаться бесконечно, поэтому, когда Бетси взяла паузу для вдоха, я вклинилась:

- Хорошо, что ты зашла. Можешь представить меня соседям? А то мне самой неловко стучаться.

В этот момент для Бетси я стала душкой. С детским восторгом в глазах она закивала с пугающей скоростью и, подхватив меня под руку, едва ли не волоком потащила в дом напротив.

Простая, добрая и наивная женщина, причем настолько, что могла запросто зайти в комнату молодоженов без стука и, будучи выдворенной, еще долго обижаться и задаваться вопросом: «А что такого? Я им пирожки принесла.» Как же бесит, право слово.

Именно в таком стиле она представила меня соседям, бесцеремонно отрывая их от забот. Впрочем, те давно хотели перекинуться со мной парой слов, а потому не сильно досадовали и с готовностью отвечали на мои вопросы.

День превратился в пытку. Я судорожно запоминала имена, улыбалась, удерживала в памяти легенду, отвечала на расспросы фермеров и в промежутках между этим с трудом поддерживала междометиями монолог Бетси, с видом заговорщицы пересказывающей мне последние сплетни. Эта информация была важна, но ее количество вызывало головную боль и желание упасть в обморок.

Отдых сорвался, мое состояние ухудшилось. Зато я сделала еще один шаг к посвящению в «свои», разжилась ненужными фермерам и необходимыми мне инструментами, утварью и вещами. Слабое утешение, но хоть что-то.

Солнце грозилось уйти за макушки деревьев, когда я возвращалась домой, вконец обессиленная и нагруженная вещами. О работе речи идти не могло, и я легла спать, зная, что теперь соседи будут следить за мной не столь бдительно, как раньше. Значит, ночью я смогу выйти на охоту, хотя просыпаться и вовсе не хотелось.

Глубокой ночью меня разбудила жажда. Я бесшумно поднялась, через щели в ставнях проверила, крепок ли сон соседей, взяла с собой холщовый мешок и вышла к лесу, быстрым шагом минув опушку. После долгого перерыва в тайных похождениях мне оказалось непросто справиться с волнением, мое дыхание казалось чудовищно громким, а хруст хвороста под ногами раскатами грома.

Ночной лес полонился звуками животных и птиц, следов людей не нашлось. Холодный воздух сильно отдавал хвоей и перегноем, а также особенным запахом весны - влажной землей. Успокоенная, я скинула платье и сложила его в мешок, обнажившись догола, распущенные волосы холодили спину, ступни жгла ледяная земля. Глубоко вздохнув, я начала процесс обращения.

Кости хрустели, мышцы тянулись и выкручивались, кожа утолщалась, сквозь лопатки прорастали крылья.

Это не просто больно. Это чудовищно больно, вплоть до помутнения сознания. Очнулась я уже в облике нетопыря, с хищными когтями, перепончатыми крыльями, тянущимися от предплечий до ягодиц, и клыкастой пастью.

Я потянулась, заново привыкая к измененному облику. Восприятие изменилось, звуков стало больше, цветов меньше, и я состояла по большей части из инстинктов, кинувших меня на первую жертву — мелкого грызуна. С удовольствием сожрав его и облизав когти, я взмыла в воздух, высматривая ночных птиц и сетуя на слишком густой лес. Все мое существо заразила дрожь от предвкушения, по телу волнами шли мурашки возбуждения.

На фоне ночного неба черная кожа обеспечивала мне идеальную маскировку, и охота удалась. Опьяненная кровью, я вернулась к оврагу, где спрятала одежду. Зависнув над ним, я боролась с желанием остаться в облике зверя и не возвращаться в селение, но это пройденный этап — я уже знала, что тоска и одиночество убьют меня, если рядом не будет людей. С содроганием я запустила процесс обратного превращения и, измученная болью, с трудом влезла в платье.

В предрассветное время человеческий сон особенно крепок, и мне нужно было не упустить момент.

Следующая неделя прошла легче и веселее. Я начала потихоньку общаться с соседями, основной ремонт завершился, и ночная охота придавала сил и хорошего настроения. Я старалась не злоупотреблять ею, удерживаясь от иллюзии полной безопасности. Трагедия в прошлом селении не забылась, но воспоминания перестали рвать меня на кусочки, убивая все чувствующее. Теперь меня просто терзала дикая боль, но это уже хорошо — лучше она, чем ничего.

Воцарившуюся было рутину нарушил воскресный визит Себастиана. Как я успела узнать, аристократ появлялся с завидной частотой, проявляя внимание и участие к нуждам фермеров, иногда привозя сладости детям и снискав обожание местных.

Моя интуиция взвыла об опасности, едва его дилижанс показался вдали на дороге. Фермеры с воодушевлением стянулись к дому шерифа, где кучер остановил лошадей и открыл Себастиану дверь.

- Рад видеть вас в добром здравии, - привычно приподняв цилиндр, сказал он. - Сегодня у меня с собой настойка, рецепт которой я придумал сам. Хотелось бы, чтобы вы попробовали и сказали, как вам.

Местные заулыбались, польщенные доверием и бесплатным напитком. У аристократа оказался целый бочонок, из которого под одобрительные возгласы он щедро наливал. Я чувствовала подвох, но отказаться не могла. Подставив выданную кружку — даже об этом позаботился! — я сделала глоток.

Горло обожгло, из глаз хлынули слезы, и я закашлялась. Фермеры захохотали, Дэвид по-свойски похлопал меня по плечу, а я процедила, едва дыхание восстановилось:

- Поперхнулась.

Себастиан внимательно и торжествующе посмотрел на меня и мило улыбнулся:

- Для западной женщины крепковато, не так ли?

Фермеры подхватили шутку, посмеиваясь, а внутри меня царил животный страх. В составе настойки оказался пустырник, вызывающий у оборотней аллергическую реакцию. Самый верный способ для знатока и охотника вычислить нечисть — добавить пустырника в напиток подозреваемому.

Полный провал. Но самое страшное — Себастиан явно не планировал меня сдавать, да и охотником на нечисть не являлся. Он хотел использовать полученное знание по-другому, но облегчения это не принесло, ровно наоборот.

Я умудрялась улыбаться и отвечать Бетси, хихикающей надо мной, но, едва пробы напитка закончились, оправдалась неотложными заботами и ушла домой — рвотные позывы становились все сильнее, хотелось забиться в угол и тихонько скулить, как однажды виденный мной пес, почуявший опасность.

Ночью я не пошла на охоту, охваченная тревогой. Как выяснилось утром, не зря. Мучимая остатками кошмаров я вышла во двор и нутром ощутила неладное. Оглядевшись и прислушавшись, я похолодела и кинулась к соседям.

Их дом оказался пуст. Дверь нараспашку, следов борьбы я не нашла, все вещи лежали на местах, а пятеро членов семейства, древняя старушка, мать семейства и трое детей будто бы испарились. С горячностью рассудка и упавшим сердцем я трижды проверила дом, заглянув в каждый угол и перебрав все возможные варианты. Едва до сознания начала доходить опасность ситуации, я сломя голову кинулась к шерифу.

- Дэвид! - я ломилась к нему, как оглашенная. - Дэвид, Мильдсоны пропали!

- Чего орешь? - заспанный шериф в ночной рубашке распахнул дверь. - Сдурела?

- Мильдсоны пропали, - срываясь, повторила я. Страх, охвативший меня, исходил из инстинкта самосохранения, ведь я понимала, что стала главной подозреваемой. А еще меня ровно в той же степени, что и людей, пугало неизвестное.

Дэвид отправил служанку осмотреть дом, сомневаясь и не желая верить, но все же провел меня в дом и сунул кружку с дымящимся настоем. Помня недавнее, я сначала попробовала напиток языком, пустырника в составе не оказалось.

- Рассказывай по порядку, - хмуро бросил Дэвид, едва мое дыхание восстановилось.

- Я проснулась, вышла во двор и не услышала соседей, они обычно встают раньше меня. Пошла посмотреть, дверь открыта, никого нет, - сбивчиво доложила я.

- Может, грибы собирать ушли? - с сомнением протянул шериф.

- Весной? - огрызнулась я.

Дэвид попытался предложить другой вариант, но вбежала паникующая служанка.

- Пропали! - выдохнула она. - Правда, пропали!

- Может, сами ушли? - он все никак не желал сдаться.

- Одежда вся в доме, сапоги на пороге, я проверила, - выводила служанка срывающимся голосом, хватая ртом воздух. Я начала успокаиваться, но не могла это показать, а потому тупо уставилась в одну точку, имитируя ступор.

- Черт возьми! - рыкнул шериф. - Черт, черт!

Служанка разрыдалась. Мильдсонов она не особенно любила, скорее, как и я, перепугалась за собственную шкуру.

- Хватит реветь! Полный дом истерящих баб! - проорал Дэвид. - Сейчас оденусь и спущусь, ждите.

Мы сидели в гостиной, являя собой потрясающий дуэт. Я продолжала смотреть в стену, служанка захлебывалась в слезах. Наспех одетый Дэвид грузно прошагал по скрипучей лестнице и дал нам знак следовать за ним. Служанка послушно поднялась, а я осталась сидеть, за что схватила несильную пощечину. Скулу обожгло, и я удивленно воззрилась на шерифа.

- Пошли, я сказал!

Сразу за открытой дверью обнаружились местные в полном составе, даже самые глубокие старики и малые дети. Я лихорадочно вспоминала самые страшные и печальные моменты жизни, надеясь, что пережитые тогда чувства отразятся на лице сейчас. Черт, черт, черт!

- Что случилось? Где Мильдсоны? - нестройно гудела толпа.

Дэвид вобрал воздуха в легкие и гаркнул:

- Молчать! Отставить панику!

Фермеры утихли, выжидающе глядя на него. Даже мне стало спокойнее.

- С этого момента всем всегда иметь при себе ружья, далеко от дома не ходить, одним не оставаться, - спокойно говорил шериф, уверенно продвигаясь сквозь толпу. - Ты, Ник, бери с собой кого-нибудь и езжай до господина Бомона. Лучшие стрелки, соберитесь у моего дома через полчаса, поищем следы Мильдсонов в округе. Бетси, отвели эту истеричку домой.

Фермеры, успокоенные четкими инструкциями, разошлись, а я наконец начала понимать, почему вечно подвыпившего, на первый взгляд неуклюжего Дэвида поставили на место шерифа. Он вызывал уважение.

Уводимая под руку, я лопатками ощущала подозрительные взгляды, даже Бетси на удивление молча довела меня до дома и оставила у порога, не собираясь оставаться со мной один на один вопреки указаниям шерифа.

Злая и расстроенная, я измеряла шагами комнату и размышляла. Мне повезло обнаружить исчезновение соседей первой и доложить об этом, но от подозрений я не избавлена. Собрать вещи сейчас и покинуть селение не представлялось возможным, бегство лишь подтвердит догадки фермеров, и они без зазрения совести откроют стрельбу. В очередной раз бросать дом и надежды на спокойную жизнь казалось невыносимо тяжелым, и где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, чтобы просто сдаться.

Присев и схватившись за голову, я усмиряла панику. Необходимо дождаться ночи, вернее, как-то дожить до нее, а пока я приступила к сборам, складывая нужные вещи в сумки и стараясь делать это без видимых следов — когда ко мне нагрянут дознаватели, все должно выглядеть, как обычно.

Спустя несколько часов тягостного ожидания в дверь постучали. Я открыла, обнаружив на пороге хмурого Дэвида и кучера Себастиана.

- Собирайся, господин Бомон хочет с тобой поговорить, - бросил мне шериф, не глядя в глаза. Я кивнула и механически пошла за услужливым кучером, любезно открывшим мне дверь дилижанса. Внутри было пусто, что вызвало облегчение.

Мы ехали по неровной дороге. Меня тянуло сбежать, но я чувствовала, что произойдет нечто весьма важное и, вцепившись в подол платья, силилась сохранить самообладание.

Наконец, дилижанс остановился. Кучер открыл дверь и подал руку, передав ее самому Себастиану, ожидавшему меня на крыльце особняка.

- У вас прекрасный сад, - улыбнулась я, стараясь выглядеть, как обычно. - Очень ухоженный, о нем явно заботятся с любовью.

- О, благодарю вас, - мне ответили ослепительной улыбкой. - Прошу также обратить внимание на архитектуру особняка, ей по праву гордится наша семья. Фамильный стиль, так сказать.

Небольшие башенки по краям фасада, широкое крыльцо и огромные стрельчатые окна — на мой взгляд, ничего особенного.

- Да, и впрямь чудесный.

- Что ж, пройдемте внутрь, негоже заставлять леди ждать на пороге, - Себастиан взял меня под руку, вызвав дрожь неприязни, и через обширный холл провел в обеденный зал. Я запоминала планировку, вдруг пригодится.

- Я бы устроил вам экскурсию по дому, но, простите великодушно, придется пренебречь некоторыми правилами гостеприимства в силу обстоятельств нашей встречи, - продолжая лучиться улыбкой, заметил он. - Присаживайтесь.

Слуга отодвинул стул за накрытым столом, и я послушно села. Себастиан отослал двоих лакеев, устроился неподалеку от меня и налил себе вина из графина.

- Я слышал, процесс обращения весьма болезненный. Хотел уточнить это у знатока, так сказать, - медовым голосом обронил он, словно говорил о погоде.

- Да, - также просто ответила я, придвигая себе мясную закуску. - Позвольте узнать, зачем вам Мильдсоны?

- Святая простота! - рассмеялся он. - Они были избраны для высшей цели и сейчас находятся у нас под ногами.

- И что за цель требует таких жертв? - вино было превосходным. Наверное. Вкуса я не ощутила.

Себастиан театрально держал бокал в руках, слегка его вращая и изучая отрешенным взглядом. Я молчала.

- Недавняя война унесла много жизней, в том числе и моих сыновей, - наконец начал он. - И я понял, что нашей стране необходимы сильные солдаты, лишенный страха смерти, готовые выполнить любой приказ и обладающие могучим сложением и выносливостью, недоступными большинству людей.

По мере рассказа его речь становилась все более возбужденной, он поднялся и смотрел на меня в упор.

- Представьте себе! Богатство, земли, слава, безопасность! Тот, кто сумеет создать таких солдат, станет героем, изменит ход истории!

Во мне волнами поднималось отвращение.

- Героем, предварительно испачкавшем руки в крови?

- Великие цели требуют жертв, - Себастиан, скинувший извечно доброжелательную маску, смотрел на меня безумным взглядом злого гения. Его чувство собственного превосходства заполнило всю залу подобно углекислому газу. - Я стану великим и изменю само человечество!

- Зачем вам я? - устав от цирка абсурда, разыгранного передо мной, спросила я. Черт, что за бред! Почему именно я? За что?

- О, ваше появление словно манна небесная! - он торжествующе посмотрел на меня, хищно и широко улыбаясь. - Мне давно нужны были экспериментальные образцы, но просто взять этих людей я не мог, расследование исчезновений могло повредить моей работе.

Себастиан начал обходить стол, вкрадчиво продолжая и приближаясь.

- Но я еще не закончил. У вас всего два варианта — либо бежать сейчас, став виновницей в глазах крестьян, и тогда я помогу им найти вас, либо немного помочь мне и подождать следующего исчезновения. Я отведу от вас подозрения на время и дам бежать впоследствии. Но, чтобы вы не выбрали, я открою крестьянам вашу природу — они мне верят.

Он встал рядом, положил мне руку на плечо и по-отечески посоветовал:

- Воздержитесь от жалости и осуждения меня. Для них вы — жуткий монстр, и едва они узнают вашу тайну, они будут рады жестоко убить вас, даже не подозревая, что конкретно ваш вид достаточно безобиден. Для них все создания ночи людоеды и жестокие убийцы. Все, без разбора.

Я молчала, глядя в тарелку и едва сдерживаясь от всплеска злости. Паника, тоска и отчаяние превратились в всепоглощающую ярость.

- Хорошо, вы не оставили мне выбора, - невероятным усилием воли взяв себя в руки, ровно сказала я.

- Замечательно! - искренне воскликнул Себастиан, возвращаясь на место. - Что ж, напоследок скажу вот что: ваша легенда хороша, но разве стал бы убитый горем и напуганный человек так аккуратно складывать пожитки в телегу? Глупая ошибка с вашей стороны.

Себастиан позвонил в колокольчик, и в залу вошел слуга. Я поднялась и последовала за ним, внимательно его изучая — впервые я заметила, что все слуги аристократа двигаются одинаково, и их присутствие не ощущается, как человеческое. Осознав это, я похолодела.

Себастиан был чернокнижником, причем довольно могущественным, что объясняло его безумие. Темная магия забирает разум и человечность.

Сев в дилижанс, я кипела от негодования и обиды. Столько усилий, чтобы наладить быт и отношения с людьми, надежда на тихую и спокойную жизнь — все пошло прахом. Опять.

Я мечтала о ярких занавесках на кухне и жарком в глиняном горшке, о хозяйстве, мечтала ругать непоседливых детей и делить постель с любимым мужчиной. На глаза наворачивались злые слезы, нервное возбуждение зашкаливало, а в голове лихорадочно выстраивался дальнейший план действий. Глупо, но я жаждала раскрытия планов чернокнижника в качестве мести.

Ослепленный собственным величием Себастиан допустил четыре ошибки: пустил меня в особняк, позволив узнать его местоположение и планировку, отнес меня, по всей видимости, к лисьим оборотням, так как нетопыри слишком редко встречаются, и недооценил фермеров. Из последнего вытекала еще одна, роковая ошибка — он упустил из виду третий возможный для меня вариант.

Твердо решив испортить ублюдку беспечную жизнь и сорвать планы, я с нетерпением ждала развязки этого действа.

Дилижанс остановился, кучер выпустил меня. Хмурому Дэвиду он шепнул несколько слов и уехал, глубокая борозда между бровями шерифа чуть разгладилась.

- Нашли что-нибудь? - спросила я.

- Нет. Иди домой и не высовывайся, - бросил Дэвид.

- Я знаю, что вы подозреваете меня. Но я тут не причем.

Шериф ответил мне тяжелым взглядом и отвернулся. Сцепив зубы, я пошла домой.

Солнце садилось. Дождавшись ночи, я дособирала вещи и сложила их в седельные сумки заспанной Крапинки, затем обратившись в слух. В отличии от двух других видов, лисьих и волчьих оборотней, нетопыри не обладали животным нюхом, зато ощущали присутствие живых существ и при помощи чутких ушей могли определить расстояние, количество врагов и очертания предметов, как летучие мыши.

Меня била нервная дрожь, ведь обычно в таких случаях я просто давала деру. Отгоняя сомнения, как надоедливых мух, я намеренно злила себя. Слуги Себастиана с мертвыми глазами объявились в предрассветное время и использовали заранее заготовленное чернокнижником усыпляющее заклинание, вынеся бессознательные тела единственной молодой пары в селении — мужа и беременной жены.

В мои планы препятствовать им не входило, я не знала, живы ли Мельдсоны до сих пор, а мне нужен был живой свидетель, сохранивший разум и личность. По крайней мере, эти мысли сумели удержать меня от того, чтобы разорвать нападавшим глотки — почему они выбрали именно эту семью?!

Как только похитители скрылись и отошли на приличное расстояние, я скинула платье и глубоко вздохнула, набираясь решимости для отчаянного шага. Подведя Крапинку к части забора, обращенного к лесу, я достала самый тяжелый молот и с размаху принялась разносить доски.

Громкий звук выломанного забора гулко разлетелся по селению, будя жителей. Я вздрогнула всем телом и запустила процесс обращения, привычно чуть не лишившись сознания. Ощущая панику и возбуждение от звуков просыпающихся фермеров, рявкнула на оторопевшую лошадь, явно не понимающую, что стало с хозяйкой, и Крапинка, взвившись на дыбы, помчалась в лес.

- Надеюсь, я тебя потом найду, - сказала я ей вслед. Единственный друг за последние пять лет, как-никак.

В домах горели керосиновые лампы, фермеры с ружьями и факелами несмело подбирались к моему жилищу. Кинув на него последний взгляд, полный сожаления, я взмыла в воздух под полные страха и злобы крики местных, мельком увидевших меня в неровном свете огня.

Поднявшись повыше, я прорычала:

- Поймайте меня, если сможете, и я скажу вам, что стало с пропавшими!

В ответ они открыли стрельбу. Я, двигаясь зигзагами и надеясь остаться целой, полетела в сторону особняка. Фермеры седлали лошадей и мчались за мной.

- Оно летит к особняку Бомонов! Оно может навредить господину Себастиану, не дайте монстру добраться туда живым!

Во мне крепло сомнение в правильности принятого решения по мере погони. В темноте ночи пули не доставали меня, но от звуков меня дергало. Двадцать минут погони показались вечностью, но, когда до особняка осталось минут семь верхом во весь опор, я резко оторвалась от преследования и влетела в окно обеденной залы, порезав передние лапы.

В помещении царили пустота и тишина, в подсвечниках по периметру неровно горели свечи. Звон стекла утих, показавшись мне неимоверно громким, я огляделась и прислушалась. Свет слепил, но в зрении я особо не нуждалась. Все живые существа в особняке делились на тех, кто в самой верхней точке здания, и тех, кто под моими ногами. Вспомнив слова Себастиана про Мельдсонов и планировку особняка, я судорожно искала спуск в подвал, понимая, что времени мало.

Мне повезло, я беспрепятственно спустилась по небольшой лестнице, оказавшейся прямо по коридору после залы, безумно нервничая и отчаянно боясь. Людям почему-то кажется, что создания ночи лишены обычных чувств — было бы неплохо, будь так.

После открытия незапертой двери моим глазам открылось то, что я не смогу забыть до конца своих дней. Большое, темное помещение с магическими знаками на полу и стенах, сбоку стоял стол, за которым сидели обезьяноподобные создания. Когда они повернулись, по остаткам одежды и смутно знакомым чертам морд я опознала в них детей Мельдсонов.

Сэм, старший мальчик одиннадцати лет и близняшки-девочки Лиззи и Китти семи лет от роду. В их мутных глазах мелькнул страх, и они с гикающими звуками на четверых конечностях бросились прочь. От веселых непосед осталась лишь изувеченная оболочка.

Изменение плоти и разума. Самый мерзкий раздел чернокнижия, находящийся под запретом даже в среде колдунов. Несколько секунд я стояла в ступоре, не веря глазам, не желая верить. Реальность словно бы подменили, и мне пришлось запустить когти в собственную ладонь, чтобы вернуть ясность мысли. Сжав клыки в бессильной злобе и напомнив себе цель отчаянного предприятия, я метнулась к двери поодаль — за ней оказалась еще одна комната.

На пороге стояло женоподобное существо. Шея плавно закруглялась там, где должна начинаться голова, которая отсутствовала, огромная прорезь рта тянулась под ключицами, над ними глупо моргали глаза. Я содрогнулась и прикрыла лапой рот, меня чуть не стошнило. Видимо, в это Себастиан превратил мать семейства Мильдсонов, Рику. Ублюдок!..

- Сгинь, глотку перегрызу! - рявкнула я, дрожа от злости и отвращения.

Угроза подействовала, существо пискнуло и умчалось. Мысленно отметив глупость сказанного мной, я обнаружила похищенную беременную по имени Мэг в дальней части комнаты. Она смотрела на меня полными ужаса глазами и руками закрывала огромный живот, защищая самое ценное. Что-то во мне дрогнуло, и я вздохнула с облегчением.

На верхних этажах особняка я почувствовала движение и обратилась к ней:

- Не сопротивляйся, я выведу тебя отсюда.

Вряд ли она поверила черному и крылатому монстру, но кивнула, и пока я несла ее на огромной скорости обратно, не сопротивлялась. Со стола в подвальном помещении я схватила несколько оккультных предметов с фамильным гербом на них — аристократы никогда не изменяют привычкам.

Мне несказанно повезло — слуги и солдаты с Себастианом только спускались по центральной лестнице, а фермеры уже были на подходе. Остался финальный рывок, не думая, я с трудом взлетела, держа Мэг в лапах, врезалась в стекло, завернувшись в крылья и принимая ущерб на них. Иногда я бывала несказанной дурой.

- Не стрелять! - прогремел голос Дэвида, и я возблагодарила небо за сохранность его зрения и быстроту мысли.

Отпустив Мэг в метре над землей и следом кинув украденные вещи, я взмыла в небо, сопровождаемая выстрелами и морщась от боли в глубоких порезах. Себастиан с солдатами выбежал аккурат к разгневанной толпе, против которой не выстоял бы ни один, даже самый идеальный боец. Фермеры, удивленно разглядывающие вынесенные мной доказательства, наперебой спорили, кто виновник, а Мэг билась в истерике и тыкала пальцем в аристократа, захлебываясь слезами.

- Монстр! Он монстр! Он превратил Билла в... нечто! - выла она.

Открывшийся вид вызывал торжество. Смазанные точки факелов на темном поле обозначали растерянных фермеров во главе с Дэвидом, начавшему понимать, что к чему, Себастиан уверенно сделал шаг вперед и попытался оправдаться, но Мэг продолжала сыпать обвинениями вперемешку со сбивчивыми рассказами, и фамильный герб красиво переливался на книгах в переплетах из человеческой кожи.

Первый ступор прошел, и уверенный выстрел обозначил начало жестокой и короткой схватки между малочисленными слугами аристократа и фермерами, которых он столь сильно недооценил. Шальная пуля настигла Себастиана Бомона, не успевшему скрыться в особняке. Он даже умирал как-то невероятно изящно, с закрытыми глазами падая на спину, раскинув руки. Его смерть принесла странную пустоту и неполноценное удовлетворение, словно вместо мяса мне подсунули грибы в подливе.

Я полетела обратно, роняя капли крови и силясь сдержать слезы, наворачивающиеся непонятно от чего, и надеялась найти Крапинку раньше волков. Покружив над лесом к северу от селения, я наконец нашла лошадь, мирно дремавшую. В очередной раз восхитившись непробиваемым спокойствием животного, я приземлилась неподалеку и вернулась в человеческий облик.

Крапинка проснулась и уставилась на меня с подозрением, помня недавний страх, но все же подпустила к себе. Тело ломило от боли, и колени сгибались с трудом, но мне все же удалось одеться. Произошедшее было невероятно, но повторять я не собиралась больше никогда.

Что делать дальше, я решу завтра. А пока просто разобью лагерь и хорошенько высплюсь.