Инклюзивный мир

Обычно я многое узнаю о посетителе еще до того, как он войдет в мой кабинет.

Существует множество способов понять, кто предстанет перед тобой и что ему будет нужно. Самый простой способ – посмотреть, какую реальность он создаст для себя из дополненной реальности. Скажи мне, что тебе мило, и я скажу, кто ты.

Всегда так.

И в этот раз – тоже.

В белой стене моего кабинета образовалась дверь, деревянная дверь, каких никто не видел уже лет двести. Раньше, давным-давно, такие были в моде, но сейчас их почти никто не помнит. Пришел кто-то, кому глубоко за двести? Нет-нет, даже тот, кому за двести, вряд ли будет держаться за такие анахронизмы.

Дверь отворилась, впуская посетителей – женщину и девочку лет шести.

Выглядели они – точно, по моде двухсотлетней давности – мешковатые костюмы а-ля космическая униформа. Такие не носят даже самые отпетые анахронофилы.

Интересно, где мама таилась от мира двести лет?

– Доброе утро, – мама усадила девочку на диван, сама села в кресло у моего стола.

– Доброе утро, – эхом повторила за ней девочка.

– Доброе утро, Вера Павловна, доброе утро, Маша, – поддержала разговор я. Вообще-то, «доброе утро» у нас не говорят уже лет сто, но нельзя же сразу поучать людей. – Мы очень рады, что вы выбрали нашу школу…

– Это не мы выбрали. Нас направили к вам. Это компенсация правительства за… за катастрофу.

Женщина запнулась и покосилась на девочку.

– Понимаю, – кивнула я. – Наша школа – самая передовая и инновационная. Естественно, вас направили к нам. Наша школа – по-настоящему инклюзивная. Именно здесь юный гражданин нашего общества может полностью подготовиться к самостоятельной жизни.

– Нам сказали, что сначала надо побеседовать с психологом.

– Да, это стандартная процедура. Но если вам она не нравится…

– Ну что вы!

– … мы можем изменить ее. Например, вы можете сейчас пойти к вашей классной воспитательнице, познакомитесь, она покажет Маше школу… потом вы можете вернуться, и мы продолжим разговор.

– Хорошо.

Женщина встала и протянула девочке руку. Маша послушно молча соскользнула с дивана. Они явно чувствовали себя скованно в моем присутствии. Почему? Психологи – милейшие специалисты, нас нечего бояться.

Я улыбнулась самой доброжелательной улыбкой из моего арсенала:

– Не прощаюсь с вами… жду через… минут пятнадцать.

Я проводила их до двери, открыла ее – и в коридоре увидела новых посетителей: по коридору вприпрыжку скакал семилетний мальчишка в школьной форме, за ним с важным видом шествовал вычурно одетый мужчина. Во всем его облике читалось: я самая знаменитая личность этой Вселенной и ее окрестностей. Модельер Рудольф Першиков собственной персоной.

Они должны были прийти вечером, но вот прямо сейчас приближались к моему кабинету.

В отличие от Веры Павловны Першиков преображает пространство в сверхмодный гротеск: сплошные молнии вместо стен.

К счастью, поклонница старомодного мира видеть это не могла: каждый человек видит только свой мир, миры других людей ему недоступны. Личную виртуальную реальность могут видеть только психологи, да еще андроиды, если захотят.

Вера Павловна остановилась на мгновение, оглянулась на меня и с удивлением в голосе прошептала:

– Разве такие тоже учатся в вашей школе?

– Ну да, у нас же инклюзивная система.

– Здоровья и бессмертных лет всем, – жеманно поздоровался Рудольф. – Мы немножко выбиваемся из графика.

– Я ждала вас сегодня вечером. Впрочем, заходите, как раз сейчас у меня есть свободное время для вас. А вас, – я обратилась к женщине, – жду, когда освободитесь.

В кабинете Першиков вольготно развалился в кресле; мальчик пристроился на подлокотнике.

– Итак, чем я обязан? – лениво спросил модельер.

– Поведение вашего сына. Оно оставляет желать лучшего.

– Что такое, Марик? – мужчина перевел взгляд на сына. – Ты огорчаешь меня. Ты плохо вел себя?

– Нет, папочка, я всегда веду себя хорошо.

– Что же получается, она наговаривает на тебя?

Вместо ответа мальчик уткнулся лицом в плечо Першикова.

– Вот видите… своему сыну я верю! – посмотрел Рудольф на меня.

– Вот это, – я визуализировала стопку листков, –жалобы на Марика только за последнюю неделю. Записи наблюдения. Не выполняет задания, не слушает объяснения, кричит, обзывает девочек. Вам надо что-то делать.

– Марик, это нехорошо. Так нельзя, – Рудольф погладил мальчика по голове. – Разве папа не говорил тебе, что так себя вести – плохо?

– Боюсь, что просто разговоры здесь уже не помогут, – жестко перебила я. – Пора переходить к другим мерам.

– Господи, каким? Что может быть действеннее простого доброго слова?

– Доброе слово… на Липсе.

– Господи, перепрограммирование? Только не это!

Модельер прижал к себе мальчика и театрально прикрыл глаза.

– Я не могу потерять моего мальчика, – дрогнувшим голосом произнес Рудольф.

– А мы не можем терять наших учеников. Но хорошо, я даю вам последний шанс. Если он не изменится, я вынесу вопрос о перепрограммировании на Технический совет.

Марик повернул голову и посмотрел на меня.

– Ты – злая, – свирепо сказал он на ультразвуке.

– Да, я злая. Ты должен был понять это уже давно.

– Я пожалуюсь папе, – жалобным тоном сказал мальчик уже в обычном звуковом диапазоне и добавил в ультразвуковом диапазоне: – А мой папа умеет разбираться с такими, как ты.

– Мы всё исправим, обязательно всё исправим, – заверил меня Першиков; угрозы своего сынульки он не слышал.

– Хорошо. Даю неделю. Впрочем, вам не стоит так сильно беспокоиться – если что и будет подчищено, то только модуль вашего взаимодействия – то, что вы вложили в него. Всё остальное останется прежним.

И добавила для Марика на ультразвуке:

– Я буду следить за тобой не спуская глаз. Все время.

Першиков странно всхлипнул, вскочил на ноги и с мальчонкой на руках выскочил из кабинета.

Дверь не успела закрыться – в нее проскользнула Вера Павловна.

Она опустилась в кресло и облокотилась на стол.

– Как Маша, ей понравилась воспитательница?

– Да, они сразу нашли общий язык. Не знаю, как с остальными учениками, они пока на экскурсии.

– Я уверена, они подружатся. В вашем классе трое людей, три андроида и два допа.

– Да, воспитательница так и сказала. Только я не поняла, кто такие допы.

– Допы – объекты дополненной реальности. Общей дополненной реальности. Как тот мальчик, которого вы видели здесь, Марик.

Вера Павловна в удивлении вскинула брови.

– Да, за двести лет технологии допов дошли до такого уровня.

– Не двести, всего сто семьдесят три, – машинально поправила она и смутилась.

– Вам, кажется, трудно говорить об этом?

– Я не хотела говорить при Маше. Мы оберегаем ее от этого. Слишком тяжелый опыт…

Кажется, ей хотелось выговориться, так что я ободряюще улыбнулась. Она улыбнулась в ответ и начала:

– Это случилось сто семьдесят три года назад. Мы с мужем отправились на очистку организма. Люди мы не богатые, так что выбрали космический профилакторий недалеко от Марса. Ну да, там всё время находишься в невесомости, но зато дешево.

А потом случилась катастрофа. Мы как раз были в диагностических капсулах в медицинском блоке, проходили обследование перед полной процедурой. Говорят, в корабль попал метеорит, началась разгерметизация. Система погрузила нас в анабиоз, а остальные пассажиры погибли. Не знаю, как это может быть, не могу в это поверить, – она судорожно вздохнула. – Мы тоже могли бы погибнуть. Еще минуту назад ты бессмертен, живешь вечно, а потом… раз, и тебя больше нет. Нас нашли через сто шестьдесят семь лет, и мы были живы.

Поэтому я никогда не рассказываю об этом при Маше. Если уж взрослому трудно с этим сжиться, то каково это ребенку?

Она вздохнула снова.

– Поэтому я просила бы… не говорить об этом при Маше. И вообще не говорить.

Мы еще немного поболтали о том о сем, пока воспитательница не привела Машу.

Свободного времени у меня было много, и я предложила устроить небольшую экскурсию по окрестностям школы, поговорить в спокойной неофициальной обстановке.

Маша уцепилась за руку матери и облегченно вздохнула.

Улица – система слишком сложная, ее под себя, как коридор в здании, не подстроишь. Краем глаза я наблюдала за Верой Павловной – она немного напряглась, но с готовностью согласилась прогуляться.

Рядом со школой, напротив мэрии, шел небольшой митинг: около десятка людей и андроидовс плакатами «Допы тоже сапы» и «Права человека – допам». Вера Павловна сделала несколько шагов вперед, словно хотела присоединиться к ним, потом смутилась и остановилась.

Мы постояли несколько мгновений, глядя на них. Их яростные и горячие выступления распугали случайных прохожих, так что улица, насколько хватало глаз, была пуста. Непонятно, зачем проводить такие митинги перед мэрией – кто-кто, а городские чиновники такие вопросы не решают.

Маленький парк за мэрией был тих и спокоен. За разговорами с Верой Павловной я заметила, что девочка заскучала, так что я нашла библиотеку животных из общей дополненной реальности и запустила парочку тигрят побегать по полянке. Маша оживилась и со смехом бросилась вприпрыжку за ними.

– Вы тоже ходите на такие митинги? – спросила меня Вера Павловна, следя взглядом за дочерью.

– Почему вы спрашиваете? – удивилась я.

– Ну, если у вас такие ученики, как Марик…

– Нет, не хожу. И не из-за Марика. Да, я считаю, что допы – это такие же сапы, как хомо сапиенс и машина сапиенс, но митинговать по этому поводу – это не мое.

– В наше время было не так, – задумчиво произнесла Вера Павловна.

– Ваше время – оно сейчас, – улыбнулась я. – И в ваше время как раз это и происходит.

– Простите… никак не привыкну. После того как нас нашли, мы почти всё время жили в лаборатории, проходили обследование. Анабиоз на сто шестьдесят с лишним лет – научная сенсация…

Набегавшись вдоволь, девочка примчалась к маме, и мы отправились дальше, по набережной небольшой речки за парком. У мостика я остановилась: пора возвращаться в школу.

– Маша, тебе понравились тигрята? Хочешь себе таких? – спросила я, опустившись на колени перед девочкой.

Она молча кивнула и потом вопросительно посмотрела на мать.

– Давай я тебе их дам. Вот смотри, – я вывела панель дополненной реальности, показала, как найти и запустить тигрят. – Теперь ты всегда можешь поиграть с ними. Но только не на уроке, хорошо?

– А можно они будут спать со мной ночью? – спросила девочка.

– Конечно. Ты будешь спать, а они будут тебя охранять. Никому не дадут тебя в обиду. Они будут твоими друзьями. И я тоже. Если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, приходи ко мне, я всегда помогу тебе.

Маша запустила обоих тигрят и побежала по мостику.

Мы попрощались с Верой Павловной, и я вернулась в свой кабинет.

На следующий день Маша впервые пришла в школу, в тот самый класс, в котором учился Марик. Я присматривала за девочкой и следила за мальчиком по каналам дополненной реальности, но он странно притих. Неужели осознал что-то? Или, наоборот, осознал что-то его родитель? Мне очень хотелось тайком покопаться в голове объекта дополненной реальности – узнать, что варится в этом котелке, но это же так непрофессионально! Приходилось терпеливо ждать.

Вся неделя прошла спокойно.

А потом начались неприятности. Мы с нашим математиком андроидом Николаем Андреевичем – Ником по-простому – сидели в баре для цифроинтеллектов. Здесь для людей подают обычные напитки, для цифроинтеллектов – особое меню, любой найдет себе что-то по вкусу. Впрочем, шарм такого бара не в напитках – в атмосфере. В тот вечер мы собрались посмотреть какое-то народное шоу, одно из тех, которые так любят люди и андроиды. В общем, собрались все фанаты шоу, было шумно, весело, бесшабашно.

Ник доканчивал второй бокал цифропива и рассказывал про какой-то забавный случай из детства, я слушала вполуха, просто отключившись от реальности.

Внезапно наступившая тишина в зале вывела меня из задумчивости. В зале царило напряжение, люди не отрывали взгляда от телевизора.

С экрана на аудиторию смотрел Першиков с непривычным макияжем – черные тени, черные вертикальные полоски на щеках, черная помада.

– Смерть! Смотрите смерть! Ждите смерть! Вы заслужили! – шипел он злобно.

За спиной модельера что-то взорвалось, полетели в разные стороны куски металла – кажется, маэстро устроил взрыв андроида.

Я мельком посмотрела на Ника – он сидел бледный как полотно и не спускал глаз с экрана. Судя по звукам, кого-то рвало в глубине зала. Остальные посетители выглядели примерно как Ник – мысль о смерти, напоминание о страшном повергло зрителей в шок.

Я быстро прокрутила свою запись с самого начала этого шокирующего эпизода – чтобы увидеть, что пропустила.

После заставки появилась фигура модельера. Весь в черном, он манерно прошелся перед камерой. На заднем фоне высился небольшой помост с сидящим на стуле андроидом.

– Сегодня будет весело, – Рудольф улыбнулся. – Я приготовил вам необычное зрелище. Такого никто не видел последние лет триста, я гарантирую. И вы не пожалеете. Никто не уйдет разочарованным. Вы забыли, что такое жизнь. Я напомню. Жизнь – это…

Я остановила запись и дернула Ника за руку:

– Очнись, пойдем отсюда.

Андроид не реагировал: вероятно, вид смерти собрата потряс его до потери функциональности. Пришлось подключиться к его блоку движения и вывести из бара.

На улице царил хаос: остолбенелые андроиды и растерянные люди, беспорядочно снующие по улице.

– Эй, Ник, приди же в себя!

– Он погиб! – трагическим тоном прошептал андроид.

– Забудь, никто не погиб. Это был просто макет.

– Нет, это был настоящий, настоящий сап!

– Никакой не настоящий. Хочешь, запись покажу? Поверь мне, если бы это был настоящий сап, там совсем другие детали летели бы.

Ник в первый за последние пять минут посмотрел на меня осмысленным взглядом.

– Поверь, я знаю, как вы внутри устроены, – снова дернула я его за руку.

– А я знаю, как устроена ты!

– Вот и отлично, в случае чего починишь меня!

Мы шли по улице, успокаивая и ободряя окружающих. Немного погодя наконец-то проснулась полиция и начала операцию «Мир и покой».

Я отвела андроида к нему домой, приготовила большую кружку цифрочая с успокоительным и оставила забывать о трагедии.

На следующий день учителя в школе целый день обсуждали эту эпатажную выходку модельера. Не многие смотрели шоу, но слухи о нем разнеслись по всей Земле. Имитировать смерть андроида на потеху публике – самый омерзительный поступок.

– Хорошо, что дети этого не видели, – поделилась мыслью биологичка с третьего этажа.

– Да, для них это было бы ужасно, – подхватил литератор со второго.

– Кажется, у этого извращенца ребенок в нашей школе учится, – сообщил физик с первого этажа.

– Ребенок? – удивился мой приятель Ник.

– Доп. Кто бы ему доверил человека или андроида, – ответила биологичка.

– Говорят, он с семьей собирались усыновить настоящего ребенка, но вы же понимаете – хочешь усыновить настоящего – начни с допа, потом андроид, – вставила историчка.

– Точно, – подтвердила биологичка. – Они уже много лет пытаются, но нормально даже допа воспитать не могут.

– Да понятно, когда в голове тараканы, ты самого лучшего допа испортишь, – добавил химик.

– Бедные допы! За что им такое? – сочувственно заметил Ник.

Я вполуха слушала сплетни учителей и следила за Мариком. Он с мрачным видом тихо сидел за последним столом в классе, кажется, даже плакал.

Я быстро проверила новости: Рудольфа задержала полиция, допросила, но потом отпустила, так что он должен сидеть дома. Особых причин печалиться у Марика не должно было быть, если только модельер не наплел мальчику с три короба.

Весь день Марик горюнился в одиночку, на переменах сидел в углу, уткнувшись в телефон, но точно ничего там не читал.

После уроков и занятий в кружках он наконец убежал из школы, и я с облегчением вздохнула. Всё, теперь можно было отправляться на покой. Свет в коридоре погас, только в дальнем конце горел индикатор датчика движения.

Я уже совсем было собралась нажать выключатель, когда в дверь – снова деревянную – кто-то постучался и стал осторожно открывать ее.

– Кто это так поздно? – нарочито веселым тоном просила я.

– Это я, – неуверенно прозвучал девчачий голос.

– Маша? Заходи.

Маша протиснулась в кабинет и задержалась на пороге.

– Не стесняйся, проходи. У тебя какие-нибудь проблемы?

– Нет, все нормально. Просто мне хотелось поблагодарить вас за тигрят. Мама говорит, чтобы я сказала спасибо.

– Да не за что, – я улыбнулась. – Я всегда рада помочь. Ты, кстати, сама скоро сможешь таких же создавать.

– Ну тогда я пойду. Уже поздно, вам, наверное, домой надо.

– Если хочешь, можешь идти. Если хочешь, можешь еще посидеть, поболтаем о чем-нибудь.

– Нет, мама с папой говорят, что взрослых нельзя задерживать пустяками.

Девочка выскользнула за дверь.

Я снова потянулась к выключателю, и снова дверь стала отворяться, теперь уже без предупредительного стука. «Ну просто вечер посетителей», улыбнулась я про себя.

На пороге стоял Марик.

– Привет, малыш. У тебя какое-то срочное дело? Ты вроде бы уже ушел домой.

– Я вернулся.

– Что-то важное?

– Да. Вот мой папа прислал мне на телефон, просил, чтобы вы посмотрели, – он протянул мне телефон.

Я взяла: на экране было вчерашнее выступление в черном макияже. Рудольф кривлялся и картинно кричал: «Смерть! Смотрите смерть!».

– По правде говоря, я это видела вчера. А зачем твой папа хотел, чтобы я это посмотрела?

Марик молча смотрел на меня и ничего не отвечал.

– Не хочешь говорить – не говори. Вот, бери обратно свой телефон.

Я протянула ему телефон, но он не двигался.

– Что за странные фокусы?

Я попыталась засунуть телефон ему в карман школьной куртки, но он перехватил мою руку.

– Держите телефон. Телефон – это вирус. Он убивает вас.

– Что?

Я тут же отбросила телефон вперед, он упал на пол и проскользнул в открытую дверь.

– Это не поможет. Вирус передается дистанционно, – с каким-то холодным спокойствием и голосом Першикова сказал Марик.

– Но ведь ты же держал этот телефон в руках весь день, – удивилась я. – Я видела.

– Во мне антивирус. Мне ничего не будет.

Тут я почувствовала слабость в ногах и рухнула на колени.

– Ой, а что это? Тут кто-то телефон потерял, – послышался из коридора голос Маши.

В коридоре вспыхнул свет: девочка поднимала с пола телефон.

– Отдай, дура! – выкрикнул Марик и бросился к девочке.

– Не трогай телефон, в нем вирус, – изо всех сил крикнула я, но получился только слабый хрип.

– Ей ничего не будет, она же человек, – Марик на секунду остановился, презрительно ответил голосом Першикова и снова бросился на девочку.

Маша отскочила назад, прижимая телефон к груди, взмахнула рукой, вызывая панель дополненной реальности; два тигренка выскочили из-за ее спины и с рычанием преградили дорогу Марику.

– Ник, где ты, Ник, – из последних сил прошептала я в поисковик. – Приди и почини меня…

Последнее, что я слышала, – крик Маши:

– Николай Андреевич, помогите!..

***

Я – объект общей дополненной реальности директора школы Александра Пронина. Мои свопинговые файлы повреждены без возможности восстановления. Это невозможно, но это произошло. Копирование невозможно. Резервная копия не сохранена. Доступа нет. Прекращаю функционирование.