Изумрудный город
За окнами университета давно стемнело. Город утратил краски и погрузился во тьму, рассвеченную точками ярких огней. Марина совершенно выбилась из сил в попытках изобразить по памяти упрямую тень на лице дамы в зелёном. Натурщица давно ушла, да и будущих художников почти не осталось, только самые стойкие, Марина и её подруга Лиля, засиделись до позднего вечера.
- Надо было сфоткать, было бы проще, - вздохнула Лиля.
- Проще, да хуже, - задумчиво произнесла Марина.
Они обе отлично знали, что только живая натура, неспособная сидеть совершенно неподвижно, может дать многогранный контур, свет и тень, и сможет вдохнуть в работу жизнь.
- Сейчас совсем стемнеет, и мы не найдём дорогу к выходу, - шутила Лиля, добавляя последние штрихи к портрету.
Аудитория располагалась в конце длинного тёмного коридора, который ко всему прочему был постоянно завален каким-то хламом: старыми тумбами, стульями и другой мебелью, создавая причудливый лабиринт. В полутьме студенты часто спотыкались об эти баррикады, злились и чертыхались, поминая недобрым словом декана, но всё же надеялись, что когда-нибудь здесь сделают ремонт. Марина же воспринимала это как святилище.
Каждый раз, когда она шла по коридору, у неё замирало сердце. Ей казалось, что эти обшарпанные стены знают об искусстве куда больше, чем новенькие гладкие панели. Вобравшие опыт поколений, энергию всех художников, творивших или просто побывавших здесь, эти стены, коридоры хранили секрет совершенного мастерства.
Она обернулась к Лиле. Лицо подруги было перемазано краской. Марина подумала, что сама выглядит непрезентабельно: волосы кое-как собраны в пучок и заколоты кисточкой вместо заколки, рабочие штаны, уже давно безнадёжно испорчены и испачканы новой порцией масла. Она обожала этот небрежный вид во время работы, это вдохновляло её.
- Дописала?
- Почти, - вздохнула подруга. - Но, кажись, всё равно не сдам.
- Никто не сдаст. Чтобы сдать Кулагину, нужно быть гением.
- А мне сегодня рассказали одну забавную историю, - с улыбкой проговорила Лиля. - Что можно получить дар, если пройти в полночь под Тарскими воротами.
- Ради такого я готова даже ночью туда сходить, - усмехнулась Марина. - Тем более, тут недалеко.
- Да и осталось недолго, - весело поддержала её Лиля.
- А что делать-то нужно? Просто пройтись туда-сюда?
- Нужно загадать желание, что ты хочешь получить дар.
- Всего-то?
- Но взамен город заберёт твою жизнь!
Девчонки прыснули со смеху.
- Ерунда! - заявила Марина. - Идём, разберёмся с этим.
***
Ровно в двенадцать они подошли к заветной арке. Улица была пуста, лишь лёгкие снежинки, мерцающие в свете фонарей, изредка опускались на белую поверхность земли.
- И что нам нужно тут сделать? - сквозь смех спросила Марина, глядя на огромный свод ворот.
- Ну, загадывай желание и… - Лиля растерялась. - И иди! Только надо настоящее желание, самое-самое.
Марина смело шагнула под арку.
- Говорить что-то надо?
И, не дожидаясь ответа, громко провозгласила:
- Хочу стать великим художником!
Затем слегка пригнулась и вполголоса спросила:
- А что взамен?
- Ну, пообещай что-нибудь, - голос у Лили дрогнул.
- Чем больше плата, тем сильнее дар, - чуть слышно прошептала Марина.
Улыбка сошла с её лица. Лиля тоже больше не смеялась.
- Выходи уже, - сказала она.
Марина послушно вышла с другой стороны, и они побрели домой в сопровождении скрипа снега под каблуками.
***
- Тебе надо уехать! Это болото, и, оставшись здесь, ты утонешь в нём.
Марина смотрела в пустые глаза собеседника. В последнее время эти разговоры всё больше преследовали её. А точнее последние пять лет, с момента окончания университета. Уже тогда о ней ходили легенды. Молодая, красивая, талантливая. Уже тогда она была в состоянии снимать лучшую мастерскую в самом центре города. Она работала без отдыха, и мастерская наполнялась чудесными картинами. Магическим образом на полотна переходили свет и мгла, тепло и холод, пространство, запахи, чувства, и казалось, что картины оживают. Имя Марины Орловой стало известно не только среди искусствоведов, даже простые люди, далёкие от живописи, оценили её дар. Ей прочили великое будущее, если бы… если бы она жила в столице.
- Не могу. Город не отпускает.
Она смотрела из окна обширной мастерской. Зелёные крыши города утопали в богатой листве. Замечательный вид. Зелёное море. Марина любила море. Крым, Коста-Брава, Неаполь - куда бы ни забросило её, она всегда делала этюды. Она не путешествовала без этюдника, красок и кистей. А приехав домой, превращала эскизы в удивительные творения, дышащие природой. Природой родного дома, зелёного моря.
Однажды перед грозой, когда небо налилось свинцом, Марина, как обычно, смотрела на город. Чёрные распущенные волосы в сочетании с тёмно-карими глазами делали её похожей на ведьму. “Ведьма”, - так и звали её порой, ведь разве возможно нормальному человеку быть столь удачливым? Никто не задумывался, что за успех нужно платить.
Марина смотрела на город. Он предстал перед ней в золотом сиянии, с изумрудными маковками крыш, переливающимися на фоне чёрного предгрозового неба. Она по обыкновению взяла кисть и погрузилась в транс. Художница не помнила, когда начала и сколько работала, ей было неважно, что за окном бушует стихия, не видела она, что гроза давно закончилась, и на дворе беспроглядная ночь. В мире существовала только картина с видом из окна мастерской.
Она очнулась через неделю. Нет, работа не заняла все семь дней. Художница выходила из дома, из мастерской, говорила с людьми, ела и спала, но всё это время была рядом с ней, с картиной. И лишь окончив работу, она, наконец, смогла посмотреть на неё и увидеть. Феерия чувств, тончайшие сочетания цветовых нюансов, казалось, даже воздух в работе был пропитан магией.
Она назвала её “Изумрудный город”, и каждый, кто видел полотно, замирал при встрече с ним. Зелёноватое небо светилось на картине, и пели птицы, и дышала земля, и воздух плясал, и казалось, что художница смогла запечатлеть саму душу города.
Картина стала главным жителем мастерской. Она кочевала по персональным выставкам вместе со своими сёстрами, но не продавалась ни за какие деньги, и всегда возвращалась домой. С ней художница могла поговорить по душам. О личном, о сокровенном. Она сидела напротив холста на сиреневой тахте с чашкой чая в руках, вместе они молчали, вместе горевали или радовались. И всегда понимали друг друга.
***
Всё чаще, всё настойчивее стали говорить о переезде окружающие. Марина молча слушала разговоры, уговоры. Она знала то, что не понимали другие. Стоит ей покинуть город, и она растеряет дар. Она никогда ни с кем не говорила об этом, но всегда чувствовала эту незримую связь.
- А ты что думаешь? - спросила она однажды, сидя на сиреневой тахте.
- Ты всё знаешь, - печально отвечал холст.
- Меня здесь ничего не держит. Семьи нет, мужа нет, родители будут только за.
- А Лиля?
- Лиля будет приезжать в гости.
“Изумрудный город” молчал. Художница подобрала ноги и прислонилась к стене.
- Ты знаешь, я в прошлом году была в Крыму, мы сделали там выставку Крымских этюдов, - Марина произносила слова медленно, и казалось, что время капает в чашку. - И знаешь, что мне сказали крымчане? Что во всех моих работах всё равно угадывается сибирский дух. Ты понимаешь? Я загниваю.
- От себя не уедешь, - ответствовал “город”.
Но с каждой персональной выставкой становилось всё сложнее. Инвесторы не хотели работать с периферийной художницей, крупные галереи отказывали в аренде. Марина устала бороться с этим напором. Да и стоило ли? Ведь переезд сулил мировую известность, возможность донести своё искусство до массы людей.
“В конечном итоге, для кого я работаю? Для людей! А они не видят ничего. Надо пробовать!”
“Изумрудный город” она решила оставить в мастерской.
- Будешь хранителем, - наказывала она, собирая вещи.
- Ты нарушишь клятву, - чуть слышно прошептала картина.
- С тобой частичка моей души, и она останется здесь. Всё будет в порядке.
Она погладила холст, пощекотала зелёную маковку крыши, и выпорхнула навстречу мечте.
***
Солнце не показывалось больше месяца.
“Где же оно?” - недоумевала Марина. - “Так с ума недолго сойти!”
В прекрасной мастерской Петербурга было душно. Серое небо давило на грудь. Работы сами собой утратили краски, словно разом пропали все чувства, будто художница опустела. Серые, безжизненные наброски томились в ожидании, когда их закончат. Марина бродила по роскошным улицам великолепного города, под ногами мокрая взвесь из подобия снега, смешанного с солью, над головой серый потолок неба. Казалось, можно коснуться рукой, так близок он был.
“Как здесь жить? В Москву, в Москву!”
Москва засасывала в водоворот событий. Бесконечные выставки, презентации, встречи с клиентами. Голова шла кругом. Петербургские этюды отлёживались нераспакованными, московские даже не появились.
Разум говорил, что дела идут на подъём, а душа кричала, что всё пошло прахом.
“А если Париж?”
Париж манил обещанием гирлянды цвета и чувств, прочил небывалую знаменитость. Так и вышло. Слава русской художницы гремела на международных выставках, выхолащивая остатки живительной силы.
“Это временно”, - говорила сама себе девушка. - “Это такой период. Я напишу Париж, пусть он будет моим, но он будет.”
Сбылась мечта. Она бродила по улочкам Монмартра, и ей казалось, что здесь живёт само Искусство, и она могла к нему прикоснуться, потрогать его руками, вдохнуть полной грудью, наполниться им выше края. Именно здесь она познакомилась с мастером Этьеном Лемьером. Великий маг живописи, с лёгкой сумасшедшинкой, он всегда вдохновлял Марину. И вот он, ожившая легенда, так близко, что кружилась голова.
Он учил её французскому и живописи.
- Работа с цветом - это всё равно, что работа с чувствами, - говорил он. - Научись управлять эмоциями, и ты сможешь управлять светом, цветом, полутенями. Освободи разум от лишних деталей, и ты ухватишь самую суть эмоции.
Марина делала парижские этюды старательно, не спеша, концентрируясь на собственном мироощущении, вкладывая всю себя в изображение. Но чем больше она писала, тем меньше ей хотелось видетьрезультат. В какой-то момент она прекратила пересматривать свои работы. Однажды Этьен попросил её показать эскизы. Марина нехотя извлекла холсты из подсобки, а сама уселась в кресло, вглядываясь в лицо мастера, пока он рассматривал её работы.
Лемьер, казалось, был поражён.
- Марина, разве это ты? Не могу поверить!
Девушка подошла и взглянула на картину. Её обдало жаром, кровь застыла в жилах, словно она увидела оскал убийцы.
- Неужели Париж такой? - недоумевал Лемьер. - Здесь столько агрессии! Где свет, где радость, где восторг?
Когда Этьен ушёл, Марина погрузилась в мир своих работ. Она бессильно перебирала их, и ей становилось страшно. Художница настолько переусердствовала с агрессией, что она начала разрушать её саму.
В полнейшем изнеможении она распаковала петербургские этюды. Серые, безжизненные, немые.
- Разве Петербург такой? Нет, не может быть. Серый, возможно, но он живой! Он может рассказать больше, чем любой человек.
Она подняла глаза - пустая стена напротив. Ей не хватало собеседника. Такого,. который бы её понял, все её терзания, причуды, её суть.
- Где ты, Изумрудный город?
***
А “Изумрудный город” висел на стене родной мастерской и ждал своего часа.
Марина шагнула с порога аэропорта в зелень листвы. Ветер привычно рванул волосы, оставляя на голове гнездо вместо причёски, припорошив его лёгкой пылью. Солнце яростно светило с самого высокого синего неба, как водится, заливая всё золотом. И она брела сквозь зелень по золотой земле под ярко-голубым небом в согласии с собой, и улыбалась.
- Ну, здравствуй, Изумрудный город!
Прелестный рассказ.
И выбирать трудно.
Конечно,
Париж стоит мессыза талант надо платить. И кто б отказался пройти под Тарскими воротами? Точно, не я. Хотя… не знаю.З.ы. А есть интересно прототип у Марины Орловой?
Прототип есть! Знакомьтесь! Елена Боброва живёт и работает в Омске, член Союза художников, автор картины «Изумрудный город», которая является иллюстрацией к рассказу и на данный момент висит в музее Искусство Омска.
Картины — норм. Особенно «Летели облака» торкнули.
И все же… Все же… Что значит провинциальный художник в эпоху тотального онлайна? Такая ли уж большая плата — жить всегда в родном городе, не имея возможности уехать за бугор на ПМЖ, если есть возможность разъезжать по всему миру на этюды и выставки, встречаться с клиентами и др., возвращаясь каждый раз обратно? Но, это мое, субъективное…
Единственное, экономной перевозки ещё не придумали.
Вы правда знаете, как? Вы это делали сами? У вас получалось? Или вы фантазируете?))) мне правда, очень интересно.
Какие картины онлайн могут быть? Потому что это не шмотье.
Вот что нашла интересного.
Это Нягань
А это Омск
Интересно, это один и тот же скульптор?
Точнее, это один и тот же железный мужик? А че))) роет норы и вылезает по всей Сибири в городах)))
Ну, а если произведение стоит, скажем, пол миллиона (… не с потолка), то почитатель таланта, если шедевр ему необходим, сам приедет за ним куда угодно…
И петь буду по дороге.
Кроме того, речь идёт не о картинках, не о компьютерном дизайне, речь о живописи. Можно, конечно, посмотреть Айвазовского и Шишкина с экрана монитора по интернету, но это даст всего лишь представление о предмете разговора. Можно послушать Мацуева или Нетребко в записи и даже онлайн, но почему-то люди ходят на концерты. Можно посмотреть Лебединое озеро по телевизору, а можно сходить в Мариинский театр. Говорить можно бесконечно. Если у вас есть знакомые, живущие в провинциальных городах, и при этом слава их превосходит столичных художников, я буду рада. Потому что это очень трудно. Вот и всё.
Впрочем, в моём рассказе речь совсем не об этом.
Нет
«Бренд – это торговая марка, обладающая уникальной ценностью для определенной целевой аудитории. Также можно сформулировать, что бренд – это цельный, уникальный и привлекательный образ. Бренд не является напрямую товаром или услугой, хотя он и ассоциируется с конкретными товарами/услугами. „
Что Вас смутило? Слово “торговая», но картины продаются, т.е. являются товаром…
Вы сами подумайте и Google в помощь.
О, сколько раз я Это слышала!
У меня на первом курсе на самой первой лекции преподаватель истории искусств сказала очень важную вещь: «Сказку Андерсона про свинопаса и принцессу помните? Так вот, искусство — это соловей и роза. А вы — свинопасы))) И вам надо принцессам объяснить, почему они лучше, чем все эти практичные волшебные приспособления».
Они не лучше, конечно. Это она утрировала. В контексте сказки. Но — это Несравнимые понятия. Их в принципе сравнивать нельзя.
«Байканур» и «М.Лизу» нельзя сравнивать. Никак)))
Мне очень жаль, что я не знаю даже что посоветовать, чтобы помочь вам. А про картину и зеркало даже анекдот есть
)))) это мой любимый х. Я почти все работы по нему писала в институте)
Что искусство не ограничивается академическими понятиями теперь. Да, это так.
Но речь то не про то)))
А про то, что нет никакого хит-парада шедевров искусства. Точнее, он есть)))) но внутри категорий (и это делают нерадивые искусствоведы ради развлечения толпы)))) Никто не сравнивает условную «каменную венеру» эпохи неолита и Хёрста. Это за гранью добра и зла, точнее просто непрофессионально.
Вы то сравниваете предметы искусства из разных категорий. Что лучше выдающееся кино или дизайнерский халат, шедевр портновского искусства? Эм, дайте подумать… И то хорошо, и это))) несравнимо это.
Ладно, сдаюсь! С престарелыми, брызжущими ядом, переходящими на личности, спорить бесполезно. Все! Вы правы во всем и всегда. А себе
я сама помогу, спасибо.
Вот поэтому и не спорю
А про возраст, вы меня умиляете даже)))Я удовлетворю ваше любопытство. Мне 43, даже не знаю, кто еще не в курсе.
Малая часть из того, что есть…
gallerix.ru/
www.artmajeur.com/ru/
www.buro247.ru/news/culture/onlayn-platformy-dlya-pokupki-iskusstva.html
artonline24.ru/
Он быстренько расскажет, где у SB перспектива поломана и глаз один ниже другого)
Ты че? Они, эти, которые художники современные, совсем… У них другие мастера живописи в кумирах))))
Нарисован водолаз,
Нарисована равнина
А на ней с ногами глаз;
Нарисован гуманоид
И его зеленый друг,
Сфера, куб, параболоид,
Синусоидальный круг;
Нарисована сардина,
Два квадратных синих пня —
Значит это не картина,
А какая-то фигня.
Цитата
а его ненавидишь, должен же кто-то
Ну и некий хеппи-энд порадовал. Очень хорошо, что автор решил никого не убивать и закончил все эти терзания благополучным финалом.
Ну-ну))))
Ты скоро отяжелеешь и не сможешь летать и тем более парить.
Увы и ах, но нет)
Ты скоро отяжелеешь и не сможешь летать и тем более парить.
Все равно лень. Буду лежащим ветром.