Второй шанс для ангела-хранителя

Тот странный случай произошел со мной, когда я, полный надежд и амбиций, переехал из провинциального городка Б. в окружной административный центр. Когда тебе двадцать три, кажется, что с накопленным багажом опыта и знаний ничего не стоит одолеть все предстоящие трудности. И что перспективы, которые открывает жизнь в большом городе, конечно же стоят прилагаемых усилий.

В моём родном городишке должность секретаря при администрации, которую я чудом получил по окончании академии, и в которой исправно трудился несколько лет, считалась серьёзным достижением в жизни. Даже старшие по возрасту коллеги принимали меня как равного, называя по имени-отчеству и обращаясь на «вы». «Доброе утро, Дмитрий Олегович!», – слышал я каждое утро, входя в украшенный гербами и флагами холл. Да и зарплату там начисляли выше среднего. В автобусе работяги, косясь, перешептывались: «Посмотрите-ка на костюм этого сопляка, на галстук и золотые запонки – видать неплохо платят, раз может себе их позволить». Да, я мог. Возможно, ещё через несколько лет работы смог бы позволить и машину. Или ипотечный взнос за собственное жильё. Но мне хотелось большего, чем десятки лет протирать штаны в одном кресле – а именно это и ожидало меня в будущем. И я уехал. Внезапно и скоро, даже для самого себя. Просто однажды уволился, и через месяц был уже далеко от дома.

Из замшелого захолустья, где весь центр состоит из двух перекрестных улочек; где каждая дворовая кошка знает, какую рубашку ты носишь по средам и в каком заведении обедаешь каждую субботу; где лишь хор лягушек в луже под окном нарушает тишину летних ночей, я окунулся в круглосуточный свет рекламы, гул машин и выкрики людей, бесконечно спешащих по своим бесконечным делам.

Всё это красочное многообразие восторгало только первое время. Очень скоро и оно стало обыденностью. Особенно от того, что на любование им попросту не хватало времени.

Розовые очки спали быстро. Оказалось, что даже самый выдающийся человек из провинции в мегаполисе меньше чем ничто. Кем бы ты ни был в прошлом, здесь ты начинаешь с чистого листа. Например, с той же работой. Конечно, в многочисленных забегаловках с фаст-фудом руки всегда нужны, но такое занятие я счёл ниже своего достоинства. Работа подвернулась совершенно случайно, в новенькой конторе со штатом в пять человек, руководитель которой, тем не менее, воодушевлённо заверял, что в обозримом будущем компанию ожидает поток заказов и невиданные прибыли. Верилось с трудом, и сомнения крепли по мере того, как длительность задержек по зарплате выросла от нескольких дней до недели и даже трёх.

По прошествии полутора лет я всё ещё ютился в пропахшей плесенью и быстрой едой комнатушке, что снимал у Надежды Петровны – добрейшей души старушки из местных. Она частенько подкармливала отощавшего от недосыпа и переработок меня домашней едой, и безропотно соглашалась на отсрочку оплаты за проживание. Всегда называла меня Митенькой, и, хотя я терпеть не мог уменьшительно-ласкательных форм своего имени, позволял ей это делать. И продолжал уговаривать себя, что моё положение временно, что вот-вот наступят лучшие времена. Самовнушение, правда, работало всё хуже.

Сильнее собственной несостоятельности удручало отсутствие перспектив. Слишком много усилий, чтобы просто удержаться на плаву. А, чтобы добиться чего-то действительно стоящего, цитируя Льюиса Кэрролла: «надо бежать как минимум вдвое быстрее». Но силы давно иссякли. Я постоянно ощущал раздражённость и утомление, теперь даже самая мелкая неудача подкашивала, подобно брошенному в колено камню.

Назад дороги для меня тоже не было. Меня там не ждали ни люди, ни работа. Разве что мать, но как я буду смотреть ей в глаза, понимая, что не справился? Одним словом, сплошная безысходность на душе. Год близился к завершению, впереди маячили праздники, но это совершенно не радовало.

Зима выдалась нетипичной, в январе не выпало ни снежинки. Только мелкая противная морось сыпалась из жёлто-серых облаков. Солнце поднималось поздно, к четырём уже снова темнело, а из-за туч казалось, что день не наступает вовсе. Будто в сутках есть только ночь и утро, сразу переходящее в вечер.

И без того безрадостную пятницу испортил звонок матери, сообщившей, что Фидо – моя собака – умерла. Я вырос вместе с Фидо, поэтому, уехав в большой город, тяжело перенёс расставание с этим единственным после матери близким мне существом. На тот момент я старался не думать обо всём, что оставляю позади, но постоянно ловил себя на переживаниях, как она там без меня. И вот неизбежное случилось, моя лохматая старушка отправилась в собачий рай, так и не дождавшись возвращения хозяина.

Впрочем, даже такое событие не изменило моих планов на выходные. А именно – полное их отсутствие. Глаза продрал только к полудню, проспав итого не меньше двенадцати часов. Как обычно, вместо бодрости получил нудящую головную боль. Запив её чашкой гадкого дешёвого кофе – есть мне совершенно не хотелось – отправился в привычное место уединения.

С некоторых пор я заимел привычку гулять по кладбищу. Можно спросить: «Откуда оно здесь? Городу мёртвых не место в городе живых». Всё просто: когда тут появились первые могилы, жилые кварталы простирались далеко за их чертой. Со временем мимо кованого забора пролегли трассы, вдоль них вздыбились высотки и бизнес-центры – город разросся, как раковая опухоль, пожирающая всё вокруг себя. Только лишь это место по-прежнему оставалось уголком степенной тишины и покоя. Пусть шелест шин по асфальту долетал сюда через рядок хилых городских деревьев, он был где-то там далеко, отдельно от этого места.

Подавленный болью и дурными известиями, я устало опустился на пыльную лавку. Долго смотрел на серые ряды надгробных плит, потирая пульсирующие виски. Прохожих вокруг не наблюдалось, но краем взгляда я уловил, что на лавку присел кто-то ещё.

– Наконец-то хорошая погода, – раздался звонкий юношеский голос.

Я машинально повернулся на звук. Рядом сидел молодой человек, на вид одного со мной возраста. И первое, что мне пришло на ум – слово «фрик». Да, его внешность нельзя было назвать деловой. Виски выбриты чуть не на четверть головы, зато остальные волосы, убранные в хвост, спускались ниже лопаток. Рубашка строгого кроя, но цветом как бутоны петунии, и на этом кричащем фоне нелепым пятном лежал узкий галстук в чёрно-зелёную полоску. Этот галстук змеей нырял в треугольный разрез жилетки, застегнутой на крупные декоративные пуговицы, а к нагрудному карману крепился нелепый детский значок с надписью «Take it easy». Чёрные прямые брюки прикрывали высокие голенища нью-роков – фирменных массивных ботинок на высокой платформе. Пожалуй, такой наряд мог бы носить один из обитателей Готем-сити, очередной антагонист Бэтмена, наподобие Загадочника или Джокера. За такой внешний вид меня бы в момент вытурили с работы, задумался я, но тут же спохватился:

– Да, действительно. Удивительно даже.

Только теперь мне и самому бросилось в глаза, что небо непривычно чистое. Разве что пара белых облачных клочьев маячит вдалеке.

Начав с банальной погодной темы, мы неожиданно разговорились. Парень представился Марком, и, как оказалось, у нас немало общего: схожие вкусы в музыке и кино. И он тоже приезжий, разве что в городе дольше меня, около трёх лет.

Рассказывая о своей жизни после переезда, я умолчал о трудностях. Не хотелось показаться пессимистом и нытиком. В душе мне хотелось кричать и рвать на себе волосы от всеобъемлющей безысходности моего положения. Но я натужно улыбался, сдержанно обтекая неудобные вопросы.

– Очень большой, интересный город, – опустив глаза, бубнил я в ответ.

– Город дерьмо, – обрубил вдруг Марк, подняв на меня глаза редкого, зелёного цвета. И я не нашелся что возразить, только кивнул в знак согласия.

– Вроде того. Вдохновляет шагнуть с крыши, – неловко отшутился я. Но парень даже не улыбнулся.

– Не поможет, я уже пробовал, – задумчиво глядя на шеренги могил, произнес он.

– Что ты имеешь в виду? – опешил я.

– Хочешь узнать, как это случилось? Ну, пойдём, покажу – Марк протянул мне руку.

Предложение звучало странно, да и причин доверять фриковатому незнакомцу у меня не было ни малейших, даже после столь душевной беседы. Но интерес взял верх, я опасливо протянул ладонь.

Мой собеседник крепко ухватил меня за руку и потащил за собой. В тот же момент яркая вспышка ударила в лицо, ослепив на доли секунды. А когда я смог снова различать предметы, обнаружил, что свет лучится из большого прямоугольного окна. Никакого кладбища вокруг не было. Невероятным образом я оказался на лестничной клетке, в подъезде многоэтажного дома.

Прямо на карнизе передо мной стояла девушка. Я не видел её лица, только летящие по ветру каштановые кудри и юбку, складкой вьющуюся вокруг тонких ног. Неким внутренним чутьём мгновенно догадался, что она собирается сделать, и не на шутку испугался за неё.

Плечи девушки дрогнули, я услышал всхлипы. Вот девушка закрыла лицо ладонями, одна нога оторвалась от карниза и зависла в пустоте. «Остановись», – хотел крикнуть я, но из горла не донеслось даже хрипа, а ноги словно приросли к полу. Всё, что я мог – беспомощно протягивать к ней руки, но это не помогало: незнакомка не замечала меня.

В ту же секунду возникший словно бы из воздуха Марк подхватил её на руки и рывком стащил с подоконника. Девушка только и успела, что тихо вскрикнуть.

Она подняла растерянный взгляд, осматривая своего спасителя.

– Кто ты? – сдавленно прошептала она.

– Я твой ангел-хранитель, – улыбнулся ей мой недавний знакомый. – Узнал, что тебе плохо, и пришёл помочь.

Девушка на секунду замерла, изумлённо хлопая глазами, и вдруг залилась истеричным смехом, тут же снова перешедшим в рыдания. Марк вздохнул, и обняв её за хрупкие плечи, привлек к себе. Несчастная долго всхлипывала, перемежая плачь с невнятными упреками, пару раз даже врезала парню маленьким кулачком. Тот терпеливо гладил её волосы, пока девушка не затихла.

– Почему, почему так происходит?! – наконец смогла выговорить она, – Почему мир так жесток и несправедлив?

Марк снова вздохнул.

– Ты должна быть сильнее, – произнес он.

– А что я могу сделать? – всхлипнула девушка.

– Жить дальше, – пожал плечами самоназванный ангел.

– Для чего? Зачем мне жить, если его нет рядом? Тебе легко говорить, тебя не бросал самый близкий на свете, любимый человек!

– Ты права, не бросал, – рассеяно произнес Марк. – Нам ангелам не положено любить.

– Как это не положено? – девушка на миг отвлеклась от собственных страданий.

– Ну… Вот так, – пожал плечами парень. Его лицо приобрело отрешенный вид театральной маски. Холодно глядя вдаль, Марк отчеканил глухим, торжественным голосом: – Мы боремся за человеческое счастье, так что нам некогда устраивать своё. Поэтому-то тебе и нельзя умирать, иначе все мои труды пойдут прахом. Когда ты страдаешь, ангелы на небе плачут, а гаснут звёзды. Когда ты смеёшься – звёзды разгораются ярче, а из каждой твоей счастливой улыбки рождается новый ангел. Останься здесь… – глядя девице прямо в глаза, еле слышно прошептал он.

Девушка, широко распахнув глаза, заворожено смотрела на Марка-ангела. Бьюсь об заклад, что даже её бывший возлюбленный не говорил ей таких красивых слов.

– Эй, молодёжь! Совсем страх потеряли? А ну слезьте! – сиплый голос оборвал эту идиллию.

Неотрывно наблюдая за сценой у окна, я совсем не заметил, как этот мужичок оказался на лестнице. Из-под потрёпанной куртки виднелась засаленная, некогда белая майка, растянутые штаны светили прорехами в районе колен. Отёкшее небритое лицо, покрасневшие веки и стойкая аура перегара выдавали следы вчерашнего веселья.

– Да-да… – тихо согласился Марк, отталкивая девушку подальше от окна. Она не сопротивлялась. Уставившись перед собой опустевшим взглядом, девушка тенью прошла мимо мужчины и зашагала по ступеням.

Только Марк не сдвинулся с места. Он проводил незнакомку взглядом, а затем посмотрел вниз.

Не успел я даже помыслить такое развитие событий, как он сделал шаг и исчез. В ужасе я подался вперед, и о чудо – в этот раз мне удалось пошевелиться. Я подбежал к окну и посмотрел через карниз. Слишком поздно: далеко внизу, на асфальте чернело пятном распростёртое тело.

Я в страхе отпрянул прочь, в голове помутилось. Но стоило мне моргнуть, как окружение поменялось вновь.

Теперь я перенёсся на центральную площадь незнакомого города. Однотипные, угловатые многоэтажки гнусного серого цвета смотрели на меня тёмными провалами пустующих окон. Такие же унылые, как ряды надгробий на том кладбище, где я не так давно находился. А ещё здесь было множество птиц. Похожих на голубей, только намного красивее, и все разные. У одних – пышный хохолок на голове, у других перья на крыльях переливались всеми цветами радуги. Птицы летали, оглашая воздух пением, создавали пары, вили гнезда, высиживали птенцов. Всю площадь покрывал слой мягких разноцветных перьев.

Рядом стоял Марк, целый и невредимый.

– Зачем ты это сделал? – крикнул я.

– Ты уверен, что сможешь понять? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, ответил он.

По спине прошёл холодок, ведь только теперь я осознал, что беседую с мертвецом. Или призраком. Уточнять совсем не было желания.

– По крайней мере, попытаюсь! – решительно заявил я.

– Просто, понимаешь…, – помедлив, начал он. – За всё в этом мире надо платить. Жизнью за жизнь, например.

Я смотрел на него, не зная, что сказать.

– Город дерьмо, как и весь мир, вся жизнь в нём, – продолжил он и засмеялся. – Люди лишь пленники системы, каждый день бегут куда-то, суетятся, рвут друг друга на части, движимые своими мелочными никчёмными амбициями и примитивными желаниями. Сами ставят себе рамки, а потом страдают от них, усиливая собственные мучения. Я смирился с этим, научился извлекать из всего выгоду. Привык ежедневно бороться за право быть собой. Но та девушка… Я не мог сказать ей об этом. Мне пришлось обменять свою жизнь на её.

– Всё равно не понимаю, – пожал я плечами. – Она же передумала, спаслась. Разве это было обязательным?

– Да, было, – отрезал Марк. – Иначе она попыталась бы снова, а меня уже не оказалось бы рядом. Я не знаю, как это нормально объяснить. Что-то вроде энергетического обмена.

Мне оставалось только качать головой. Да, я обещал попробовать понять, но выходило с трудом.

– И что случилось после?

– А после…

Действительность вокруг погрузилась во мрак, будто некто незримой рукой потушил солнце-светильник. На какой-то момент мне показалось, что я просто заснул на той лавочке посреди кладбища и увидел странный сон. Или сейчас открою глаза, и выясню, что лежу в кровати у себя дома.

Я неспешно поднял веки и осмотрелся. Нет, это не была моя спальня. И даже не кладбище или лестничный пролёт. Больше всего место походило на больничную палату. Вверху – белый потолок с ровными рядами ламп, их яркий свет нещадно вонзался в глаза. Сбоку пищали и тикали громоздкие приборы. Было больно. И холодно. Затем на этом ослепительном фоне появились лица врачей, наполовину скрытые медицинскими масками. Сперва лица, а потом вдруг спины. Странно всё это, подумалось мне.

Теперь я видел, как врачи склонялись над кушеткой, суетясь и переговариваясь. Я стоял за их спинами, никем не замеченный. Совсем рядом, руку протянуть – но никто не обращал на меня внимания.

Стало вдруг тревожно и неуютно, мной завладело невыносимое желание сорваться и убежать прочь отсюда.

Я бесшумно выскользнул из кабинета. Снаружи никакого света и движения, только сумрак и тишина. Ни врачей, ни пришедших на приём пациентов, просто голые оштукатуренные стены, бесконечно уходящие вперёд пустым коридором. Я побежал по этому тоннелю, потом свернул в проём в стене, опрометью слетел вниз по лестнице, перемахивая чуть не через три ступени. Снова коридор. А потом ещё и ещё… Не больница, а сущий лабиринт! Я почти отчаялся найти выход, когда в конце холла показалось яркое пятно. Свет сочился из распахнутого окна, единственного, что мне встретилось тут. Секунду я колебался, смутно припоминая что-то связанное с окнами, а потом, разбежавшись, прыгнул в белый прямоугольник.

И вот я снова стоял на площади Серого города, полной птиц. Рядом Марк, всё так же отрешённо смотрел в небо.

– Так я и оказался здесь, – произнес он.

– Но что это за место? – придя в себя, спросил я. – Неужели Рай? Хотя нет. Самоубийцы же не попадают в Рай… Скорее, Чистилище.

– Чистилище? – рассмеялся Марк. – О, нет, самоубийцам не дают второго шанса. Это Ад!

Поражённый услышанным, я изумленно огляделся.

– Что, ищешь, где тут спрятаны бурлящие котлы с грешниками? – хмыкнул мой собеседник. – Ты их не найдешь. Это всё сказки для детей. По ту сторону каждого из нас ждет персональный Ад.

– Во всяком случае, тут не так уж и плохо, – попытался приободрить я.

– О, да… Так кажется только первые года два, – многозначительно вздохнул Марк.

– А сколько же ты здесь?

– Лет семь, наверное. Или семьдесят. Или семьсот… Понятия не имею. Здесь всё такое однообразное. Дома, дни, ночи… Эти идиотские птицы. Всё.

Я всерьёз призадумался над этими словами, и в итоге они показались мне кошмарными. Рутина превращает жизнь в Ад, но это бесконечное существование в одном месте, в одном состоянии – ещё хуже. От такого и умом тронуться недолго.

– Может, я могу помочь? – предложил я.

– Ты? – обернулся Марк. И вдруг осклабился, жутко, не по-доброму.

Он схватил меня за руку, и всё вокруг снова расплылось, закружилось и исчезло.

Опять я попал на лестничную площадку, но теперь стоял не возле окна, а на карнизе. Там, где в прошлый раз видел девушку. Голова закружилась от немыслимой высоты, но отступить от опасного края я не смог – кто-то позади не пускал.

– Сперва помоги себе, – прошипел над ухом знакомый голос.

– Марк? Что ты делаешь? – вскрикнул я, упираясь всеми силами, чтобы не упасть.

– Помогаю тебе, – хохотнул Марк. – Мне уже бессмысленно помогать, я давно мёртв. А вот ты… Разве тебе не нужна помощь сейчас?

Моё сердце трепыхалось, как если бы одну из тех адских птиц душила когтями голодная кошка. Я ничего не рассказывал Мраку, но нутром чуял – он, итак, в курсе. Есть поверье, что к слабым духом людям точно магнитом притягивает потусторонних злобных сущностей, призраков или демонов-искусителей, вспомнил я.

Он уже знал обо всех моих проблемах в этом дурацком городе, о переживаниях, о подавленности и сомнениях. И моём тайном желании, что ядовитым плодом зрело внутри вот уже много месяцев.

О желании, в котором я боялся признаться даже сам себе.

Желании умереть.

В мыслях всё плыло и кружило чумной каруселью, я задыхался, давясь волнами страха, но заставил себя взглянуть вниз. С высоты всё казалось таким маленьким, будто игрушечным. Игрушечные машинки ехали по дорогам, маленькие кукольные человечки сновали по улицам туда-сюда, занятые своими маленькими кукольными заботами. Словно муравьи в извечной будничной суете. Беспрестанно бегут куда-то, даже не подозревая, что происходит сейчас над их головами. Да они даже друг друга не видят. Совсем как то, о чём говорил Марк.

Если только…

– Я не стану, – нарушил я тишину.

– Что? Почему? – удивился Марк. – Ты боишься? Не трусь, я же обещал помочь.

– Вовсе не в страхе дело, – возразил я.

Где-то там, среди людей-муравьёв, идёт девушка, представил я. На её долю тоже выпало жизненное испытание. Окружающим оно казалось смешным и глупым, но ей хватило, чтобы сломаться. И она тоже стояла тут, на этом карнизе. Пока её не спас ангел по имени Марк. Тогда девушка поверила в существование чуда, увидела, что свет не сошёлся клином на одном, предавшем её человеке. Нашла в себе силы жить.

– В этом нет смысла, – добавил я.

– А в твоей жизни есть смысл? – огрызнулся Марк. – У тебя ничего и никого нет. Одна суета, ежедневная погоня за пустыми мечтами. А так – буду я. И Серый город, полный красивых птиц. Мы сможем вечно жить вдали от этого дерьма, этого гнилого города и его жалких жителей-неудачников. Вдвоём нам не будет одиноко.

– Какая глупость! – категорически заявил я. – Когда ты жив, как бы трудно тебе ни было, ты ещё можешь что-то изменить. А когда… Когда как ты – то обратного пути уже нет!

Марк за моей спиной истошно взвыл, да так, что у меня заложило уши. Я неосторожно дёрнулся, и нога соскользнула с карниза. Сердце замерло в ужасе – сейчас я полечу в бездну.

Но этого не произошло. Твёрдая рука ухватила меня и вытащила обратно, на усеянную перьями площадь Серого города. Как будто ничего не случилось, как будто мы с Марком стояли тут всё это время.

Всего одна деталь добавилась в застывшую на века картину: посреди площади появилась дверь. Даже, пожалуй, не дверь, а проём, излучавший мягкий желтоватый свет. Что там за ним – невозможно было разобрать, но этот свет внушал уверенность, что там нечто неизмеримо доброе и приятное.

Марк шагнул к проёму, но тут обернулся, и я увидел, что его лицо изменилось. С него исчезли все зловещие черты, вся боль и обида за бесцельно прожитую жизнь.

– Спасибо, – сказал он, улыбаясь.

– За что? – удивился я.

– Не знаю, – пожал Марк плечами. – За то, что поверил в себя. И в меня. Наверное, это именно то, чего мне не хватало при жизни.

Свет окутал его, превратив в едва уловимый контур.

– Я позабочусь о ней! – крикнул Марк напоследок. И прежде, чем я успел переспросить, рядом с человеческой фигурой проступил знакомый с детства собачий силуэт.

Пятно света истаяло, и Серый город, вместе с домами и птицами, поглотила непроглядная темнота. Как будто само это место перестало существовать во вселенной за ненадобностью. А после я открыл глаза и обнаружил, что по-прежнему сижу на лавке у кладбища. Сижу один – никакого странноватого молодого человека поблизости. Я взглянул на часы: прошло уже около часа с момента, как я задремал. Не было сомнений в том, что девушка, призрак Марка и собачья душа просто приснились мне. Однако это сновидение потрясло и взбудоражило, ещё какое-то время я сидел, осмысляя увиденное.

Окончательно меня вернули в реальность голоса, зазвучавшие совсем близко. Кому-то ещё пришло в голову посетить это торжественно-печальное место, подумал я, оборачиваясь.

По мощёной дорожке шла семья, вполне себе обычная, ничем не примечательная. Она – симпатичная женщина в кремовом пальто, с аккуратно уложенными каштановыми кудрями. В её полном теплоты взгляде читалось, что идущий рядом мужчина любим и желанен. Он – невысокий и полноватый, но мягкая улыбка и добродушный прищур глаз выдавали человека преданного и отзывчивого. А между ними, держа обоих за руки, шагал мальчик лет семи, очевидно, их сын.

Быть может, я бы так и отвёл глаза, забыв о них, если бы вдруг не узнал эту женщину. Она выглядела старше, чем, когда я встретил её впервые, но бесспорно, это была та самая девушка, собиравшаяся выпрыгнуть из окна. Значит, время таки залечило рану, и она нашла свою настоящую любовь.

Плод этой любви, очаровательный малыш, с русыми вихрами, как у папы. Но вот улыбка – она явно досталась от мамы. И только глазами – большими, цвета хризопраза, он не походил ни на одного из родителей. И эти глаза я тоже отчётливо помнил.

Семья остановилась у одной из могил: скромное захоронение, без цветов, без памятника, и даже без ограды.

– Держи, Марк, – женщина вручила ребёнку большую белоснежную розу. Маленький Марк вдумчиво, совсем по-взрослому, посмотрел на маму, затем шагнул к могиле и аккуратно опустил цветок на поросший сорняками холм. Женщина улыбнулась малышу и взяла его за руку. Вторую ладошку Марк протянул папе.

Я проводил их взглядом и приблизился к могиле. На грубо обработанном куске гранита едва читались имя, даты рождения и смерти. Да ещё скромная приписка: «Ангелу-хранителю, светлой памяти».

Раздумья прервал желудок, протяжным стоном напомнив, что за день получил от меня лишь чашку кофе. Аппетит – хороший признак, усмехнулся я. Значит, будем жить дальше.

Ангел-хранитель – так назвал себя Марк в день своей смерти. Он и вправду стал им для той женщины. И тогда же он показал мне путь, а я помог ему. Кто из нас кого спас, в каком времени и пространстве – запутанная история, по сей день кажущаяся мне сном. Но главное, что история эта закончилась хорошо для всех её участников. Ведь я всё ещё жив. Год назад неожиданно получил предложение от крупного холдинга, а к сегодняшнему дню уже занял мягкое удобное кресло начальника в одном из департаментов. Правда, карьера уже не так занимает мысли, ведь теперь всё моё свободное время занято чудеснейшей из девушек, которую мне посчастливилось встретить. Через месяц у нас будет своя собственная квартира, куда я планирую забрать и маму.

А где-то, в одном со мной городе, живёт удивительный зеленоглазый мальчик по имени Марк. Ангел-хранитель, получивший от судьбы второй шанс.