По спирали сурада

В апреле 2024 года техгбы получили приглашение посетить Землю. Приняли его и отправились в путь, который окончился в американском городке Блайтвилл. Хотя версии дальнейших событий разняться, начало у них одинаковое: двадцатого июня, в полдень, инопланетный корабль возник над Блайтвилом, и почти сразу начался бой. Техгбы винили в этом американцев, американцы – техгбов. Последние уверяли, что защищались, поскольку земное оружие оказалось опасным. Так или иначе, конфликт закончился четвёртого июля поражением Соединённых Штатов. Победители направились в Европу, но не долетели, исчезнув над Атлантикой.

***

Картина девушки висела на стене. Девушка шагала. В правой руке она держала чемодан, в левой – вывернутый на изнанку зонтик, лил дождь, стояли лужи, а самая счастливая из них поджидала героиню. Никите Ставскому казалось, что Елена нарочно забыла свой шедевр, когда съезжала. Всё остальное вывезла, оставив лишь диван в зале, на кухне стол и стулья.

«К кому она спешит?» – иногда задавался вопросом Ставский, рассматривая полотно. Каждый раз, собираясь его выкинуть, ему что-то мешало: свистящий чайник, москитная сетка на окне, звонок телефона…

Никита поднял трубку. Алекса просила по пути купить коньяк, не забыть цветы и Бора. Борис Олегович Простаков получил такое прозвище, когда стал школьным учителем. Бор – это не сокращение имени Борис, как считали некоторые, Бор – это химический элемент в таблице Менделеева. Не зря же Простаков раньше преподавал химию, причём отлично.

Друг отыскался на детской площадке. Покачиваясь на качелях, он рассматривал журнал гипермаркета, запивая страницы квасом. Увидев Никиту, сказал, что готов, осталось только сгонять домой за подарком. Спустя два часа мужчины звонили в дверь именинницы, она кроме них никого не ждала.

– Бесит!.. Не успели отойти от ковида, а тут нате вам – война! – Алекса швырнула под стол салфетку.

– Какая война, Санька? – Бор перестал тыкать вилкой в осьминога, которого никак не решался съесть.

– Американская, конечно. Хотела похвастаться будущей стажировкой в штатах. Ещё утром заверяли: okay, а вечером написали: sorry… отменили, короче. А, вот кому зашибись, так это учёным! Да, Ставский?!

Никита еле сдерживался от смеха, глядя с каким видом друг расчленяет моллюска. Вопрос Алексы помог отвлечься.

– Ты про инопланетян? Ну, что сказать?.. Их визит изменил ход истории. Мир никогда уже не будет прежним...

– Хватит паясничать! Мне всё равно, как там мир. Мне в Америку надо! Они все свои проблемы решат за полгода. Отстроят всё. Там денег… Там жить надо! А здесь что? Хлеб уже больше сотни за булку и протесты на улицах!..

– Мне свой хлеб вкуснее, а деньги… всё от человека зависит.

– Ребята, перестаньте, – старый учитель протянул им руки. – Смотрите! Я его съел!..

Под конец веселья все обнимались и обещали друг другу завтра пойти в кино, потом выпить пива, а после…

Крепкий кофе без сахара, размеренный лаунж. Ставский сидел на балконе и позволял себе ничего не делать. У луны это выходило лучше. Вдруг подумал, что луна и Алекса похожи – обе сильные, независимые, самодостаточные. С Алексой его познакомил Бор... у подвала, где он следил за работой слесарей по замене труб. Помогали ему в этом пятеро соседей-старожилов и Она. «Стройная, – оценил её со спины Никита, – симпатичная и естественная, – подытожил, когда обернулась». Сильнее всего впечатлили её глаза – серые и завораживающие, как дым костра на рассвете. Дым костра, на котором пылал его брак, он не замечал.

***

Кандидат искусствоведения, заведующий кафедрой истории русского искусства в Институте истории Санкт-Петербургского госуниверситета Никита Алексеевич Ставский опаздывал на лекцию. Так бывает, когда всех подгоняешь. В коридоре его догнала студентка и передала просьбу ректора срочно зайти к нему.

У окна стоял молодой, но уже лысеющий мужчина, и смотрел на небо. Левой рукой он придерживал ламель, правой – хлопал по бедру папкой.

– Никита Алексеевич, знакомьтесь – Павел Валерьевич Вершинин, майор ФСБ, – представил гостя ректор.

Гость спустил взгляд на землю и упёрся им в Ставского. Начал рассматривать так как умеют у них. Объект наблюдения поправил очки, слегка скривил губы. Фсбшник уловил нюанс и первым протянул руку.

– Никита Алексеевич, я хоть к вам и по работе, но с хорошим предложением, – уселся за стол офицер, прижав ладонями папку. – Нужна ваша помощь в Заполярье. Отвлечём вас, максимум, на месяц. Всё это, конечно, оплачивается, – постучал пальцами по документам.

– А дело? – сел тот напротив.

– Тем более! – удивил уверенностью собеседник. – Знаю, вы изучали карельские лабиринты, этим займётесь и на Соловках. Помогут вам в этом физик и биолог. Возможно, ещё кто-то добавится. Соглашайтесь!

– Я согласен.

– Ух-ты! Молодец какой! Правду говорили – решительный.

– Прошу прощения, господа… Никита Алексеевич, у вас же докторская! – чуть не сползли очки с носа ректора.

– Успею, Вениамин Яковлевич, а то и ещё одну привезу.

– Везите, забирать не будем! – растерял строгость гэбэшник.

На подготовку дали неделю, затем следовал вылет в Москву, а оттуда – всей группой в Мурманск. «Вот и повод выпить пива», – подумал Ставский и вечером собрал друзей.

За день до командировки Никите позвонила Алекса и бесцеремонно, как умеет, сказала, что переезжает к нему из-за ремонта. Появилась квартирантка после обеда.

Он сидел на полу в зале, вокруг белели бумаги: ксерокопии, распечатки, схемы. Каждые полчаса Алекса придумывала новые названия этой сцене: «Лабиринт Ставского», «Дед Мороз на привале», «Капитан ледокола», а после…

Волосы непроницаемой шторой повисли перед его лицом.

– Закрой глаза, – прошептала она.

Он подчинился. И сразу ощутил, как мокрое полотно заскользило по подбородку, носу, векам. Услышал, как частые капли врезаются в пол. Осознал, как ему не хватало таких игр.

– Капитану корабля срочно нужен отдых. Пусть глаза его остаются закрытыми, у русалки есть сюрприз.

– Если за ним придётся спуститься на дно – я готов.

– Возможно… а теперь держись за штурвал, кэп!

Лабиринты, чертежи, схемы со стрелками, улетающими от скучных слов – всё беспощадно губила стихия, низвергая в пучину бумажный мир. Повезло лишь дальним листам, чудом избежавшим шторма.

Оказавшись сверху, она прошептала: «Замри» и нежно повела ароматной кистью волос вниз по телу. Не спеша поставила точку в конце.

– О-о-о, пора на дно.

– Давно!..

Когда их ладони упёрлись друг в друга, стихия завершила начатое.

«Двенадцатое июля… Мурманск... «Три зайца»… Кемь…», – русалка засунула ежедневник в сумку и вернулась в постель.

***

Мысли об Алексе летели с ним до самой Москвы. Он невольно сравнивал секс с ней и с Еленой, пока не решил – выбор зависит от воли души, от того, насколько ясны желания. В его же душе наблюдалась облачность, куда плотнее той, что за бортом лайнера. Признавался себе – раньше не думал о браке, но похоже, всегда стремился к независимости...

Люксовый отель в центре Москвы, приличные командировочные – Никите поездка начинала нравиться. Встреча с известным человеком в номере 505 укрепила уверенность.

– Герман Ильич! Терентьев! Теперь на счёт физика я спокоен. Меня зовут Никита Алексеевич…

– Ставский. Молодой и достойный... Слышал о вас, – протянул влажную руку академик. – Угощайтесь виноградиком. Наш, кубанский! А сочны-ы-й-й, как моя секретарша Светочка. У вас, надеюсь, традиционный сексуальный вектор…

– Ну, что сказать? Зовите Светочку, проверим! – щёлкнул ногтем по пуговице пиджака.

Мужчины громко рассмеялись. В комнату вошёл Вершинин.

– Ага, вижу, уже познакомились. Сейчас ещё одного человека приведу. Никита Алексеевич, вы садитесь, садитесь.

Фсбшник вернулся вместе с… нескладным худющим подростом – по первому впечатлению Ставского; болезным сироткой – по мнению его коллеги. Сходились они в одном: парень обладал редкой длины руками. Их тщетно пытались проглотить рукава безразмерной толстовки, но губы манжет не дотягивались до кистей сантиметров десять. Глубокий капюшон и медицинская маска скрывали лицо.

– Его зовут… Да, сядьте же, Никита!

Только это случилось, незнакомец открыл лицо, а Терентьев – от удивления рот. Причём так широко, что каждый мог сосчитать сколько там виноградин. Новый член команды оказался вовсе не человеком, хотя внешне и был похож. Однако, чересчур белый цвет кожи, отсутствие ушных раковин и волос – включая ресниц и бровей – говорили, что это…

– Бел – посланник расы Техгбов с планеты Йара в туманности Кошачий глаз, – закончил представлять пришельца куратор группы.

– Спасибо, Павел Валерьевич. Здравствуйте, люди! – сказал новичок на чистом русском и сел на пуфик.

– Здравствуйте… Бел, – приподнявшись, кивнул Терентьев, – Ох, и занесло же вас! Почти три миллиона световых лет отсюда, – полностью отошёл он, а его сосед, наоборот, становился напряжённее.

– Как вы уже догадались, техгбы причастны к событиям в США, – начал Вершинин. – Благодаря Белу многое прояснилось и теперь можно утверждать – налицо провокация. Американцы заманили инопланетян в Блайтвилл и первыми нанесли удар. Сообщение заставили передать соловецкого иероманаха Фотия. Он, как вы поняли, использовал для этого лабиринт, потом был убит.

– Почему Блайтвилл? – не выдержал Герман Ильич.

– Там стоял передатчик. Блайтвилл – аризонское захолустье, которым решили пожертвовать. Оружие американцев оказалось слишком передовым. Не исключено – им его дали и те, кто это сделал, виновны в уничтожении космического корабля. Ещё момент: на Луне у техгбов осталась шлюпка, о ней никто не знает. Шлюпка не предназначена для дальних полётов, как и её оборудование для межгалактической связи. В интересах России помочь пришельцам. Господа, давайте повторим обряд Фотия!

Бел потянулся за минералкой, достал с лёгкостью, явно хвастаясь практичными руками. Выпил полбутылки, обвёл всех взглядом.

– Без меня, господа! Я ухожу, – Ставский вышел из комнаты.

***

В детском саду «Подсолнух» начинался спектакль.

– В параллельном мире, куда можно попасть, пройдя по спирали лабиринта с огнём над головой, живут семечки. Как и у людей, у них есть страны, национальности, есть те, кто умеют дружить и есть задиры, – звучал голос заведующей Лузгиной.

– На сковородку их! На сковородку!

– Тише, тише… Поучительную сценку про задир и миротворцев подготовила старшая группа «Огонёк». Поприветствуем их!

Включился свет. На сцену выскочили полосатые подсолнечные семечки, размахивая водяными пистолетами, и открыли огонь, точнее воду. Кто-то на первом ряду заплакал. Громыхнуло. Сверху спустились тыквенные семечки, целясь стреляющими шокерами, и стали метко гарпунить противника. Кто-то на заднем ряду заржал. Упавших задир миротворцы давили ногами. Хруст и крики заглушались овациями...

– Ребята, вам понравилось представление?!

– Да-а-а! – закричали отовсюду.

– Нет, – поднял руку белёсый очкарик.

– Никитка, ты чего? – треснула улыбка на лице Лузгиной.

– Пусть задиры и плохие, только с ними так нельзя... так, как они поступают с другими.

– Плохиши получили по заслугам, – сдвинула она неровные брови.

– Нельзя такое показывать! Замените наказание профилактической беседой.

– Это правдивая история, мальчик. Ты хочешь её переписать?! Ай-я-яй. А ещё историком мечтаешь стать. Перевирать некрасиво. Дети, что с врунишками делают?!

– В полицию его! В полицию! В лагерь на Соловки...

Ставский проснулся, наскоро собрался и вызвал такси в Шереметьево. Питер отменялся, он летел в Мурманск.

В отеле «Три зайца» Никите сказали, что его искала молодая брюнетка и просила зайти в сотый номер, когда появится. Прежде он решил повидался с группой. К ней добавился местный биолог – Игорь Игоревич Ткач. Договорились через час провести планёрку. Теперь ничто не мешало заглянуть и в сотый.

Алекса смотрела капитал-шоу, рядом горели аромасвечи. В дверь постучали. На пороге стоял он – удивлённый, уставший, небритый. Она приложила палец к губам: «Выслушай». Начала с того, что стоит объясниться. Обещала не мешать, улететь скоро, а на вопрос: «Как ты меня нашла?» ответила: «Полый орган в груди подсказал и пиво». Ставский не помнил, говорил ли об отеле за пивом, однако посиделки удались, мог и сболтнуть. Решив не жечь секунды впустую, притянул её за пояс халата и одной рукой в два движения развязал узел...

– Итак, – хлопнул в ладони, как воспитатель Вершинин. – Сначала о с дисциплине. Никита Алексеевич, команда – это, когда вместе и до конца…

– Согласен, – сказал тот, отгоняя муху.

– Угу… Вот снимки того самого лабиринта…

– Это сурад, – поправил Ставский.

– Ясно. Так вот, Фотий нам в кое в чём помог. Во-первых, нашёл нужный сурад. Во-вторых, оставил подсказки: проводил обряд утром, палил костры, был босым. Герман Ильич, как объяснить возможность связи на такое большое расстояние, да ещё без задержки? Если скорость света равна трёмстам…

– Да-да, и она слишком медленная для нашей цели, – слегка улыбнулся физик. – Объяснение одно: торсионные поля. Информация в них распространяется чуток быстрее. Насколько? – проследил за полётом мухи. – Умножьте один миллиард на скорость света и узнаете, что быстрее – это на десять в четырнадцатой степени. Такое число превращает расстояние в ненужную переменную в уравнении, что и доказал Фотий.

– Ага, а наши светила науки до сих пор плетутся на световой скорости, – изобразил куратор ходьбу двумя пальцами.

– Куда там нам! – скрестил пальцы академик в ответ на жест. – Однако... Смотрите, лабиринт похож на приёмопередающую антенну, только не привычную металлическую, а каменную. Что ценного в камне? Кремний, как отличный полупроводник! Если усилить такую антенну, то ей в силах посрамить любую. Каким образом? Использовать свет, огонь и воду. Солнце – мощнейший источник излучений, грех этим брезговать, поэтому монах днём и шаманил. Огонь – низкотемпературная плазма. Один костёр в центре сурада и четыре по периметру преобразуют данную антенну в твердотельную плазменную. Вода. Все лабиринты построены рядом с ней, в нашем случае – рядом с морем. Море тоже гармонично вливается в процесс прокачки объекта, прекрасно отражая сигнал.

– Давайте уже перейдём от камней к людям! – начал расхаживать по комнате Ткач. – Напомню, биополе человека ещё называют торсионным, и не ошибусь, Герман Ильич, когда скажу: на Земле человек – самый сильный усилитель таких полей, как и Солнце на ближнем небе. Вернёмся к сураду. Его схема очень схожа с человеческим мозгом в разрезе. Вон, в центре даже шишковидную железу видно. Значит, стоит спросить: в каком ритме должен работать мозг, чтобы взаимодействовать с лабиринтом? Ответ: в тета-ритме, так как он способствует раскрытию сверхспособностей. Усиливают тета-волны: гипноз, медитация или специальные химические вещества.

– Знаем, – похлопал по карману фсбшник. – Никита Алексеевич, вам слово.

– Конечно, есть идеи, как запустить механизм, только кто из вас слышал, что у кого-то, кроме Фотия, это вышло?..

Вершинин вернулся с билетами на поезд, а на месте застал только Бела. Спустя десять минут холостой офицер сделал вывод: во всём виноваты женщины. Оказалось, историк встретил давнюю подругу и пропал, физик наоборот завёл новую, но суть – тоже пропал. Биолога вызвала домой подруга жизни и приказала пригласить столичных гостей на пельмени из трески и шашлык из оленины. Когда удалось поймать разбежавшихся зайцев, выяснилось – за стол ждут ещё и Алексу. Та с пустыми руками ехать отказалась и побежала загружать их подарками и здоровой пищей...

После застолья компания разделилась. Алекса решила: пора уводить Никиту. Нашла его на веранде вместе с Терентьевым. Тот держался за живот и о чём-то вздыхал, собеседник слушал, подперев рукой ухо.

– Мужчины, хватайте грейпфрутовый сок! Свежевыжатый. Очень полезный для мозга, желудка и фигуры! – поставила поднос и провела пальцами по талии.

Мужчины не возражали. Через час друзья-любовники отдыхали в номере.

– Никит, отвлекись. Я кофе сварила, как ты любишь. Дай, гля…

Кофе пролился на ноутбук. Его хозяин выругался, заставил виновницу лететь за феном. Фена не нашлось, пострадавшего оставили сохнуть на солнце. Утром нежданная гостья улетела в Питер, а чуть раньше – в три ночи – Терентьева забрала скорая.

***

Майор ФСБ слов не подбирал. Ругал всех, в том числе и себя, причём себя больше. На Большой Заяцкий остров группа попала под вечер, поселилась в монастыре. Практика началась утром.

– Монах жёг костры тут, тут, там и там. Ещё один – в центре спирали, – крутился на месте Вершинин. – У входа он снял обувь и крест. Нашли его здесь, где вы стоите, Игорь Игоревич.

Биолог отошёл в сторону и перекрестился. Бел стал на колени и поклонился земле, как-то совсем по-человечески, словно вернулся домой.

– Начинайте! – куратор уселся на камень любоваться восходом солнца.

Решили так: обряд проводят Бел и Ткач, дублируя друг друга. Никита показал по каким тропам ходить и заставил сделать разученные с вечера дыхательные упражнения для успокоения сознания. Фсбшник просто предложил выпить таблетку, но все отказались. Позже, когда с десятого раза не вышло, биолог согласился на допинг. Не помогло. Попытки прекратись в начале девятого, когда стали мешать туристы.

Прошло полторы недели.

«Безнадёжный формализм!» – с таких слов начал речь Ставский, а словами: «Я в вас верю» закончил. Между ними вместилось следующее. Предлагалось сосредоточиться на двух направлениях: внешнем и внутреннем. Под внешним подразумевалось усиление антенны объектами с правосторонним кручением торсионных полей: крестами, иконами, нарисованными кругами и прямоугольниками. Внутреннее – обязывало немедленно начать удержи и чтение молитв, как до обряда, так и во время. Молитвы тоже образовывали нужные поля. Проще всего было Белу – «грязную пищу» он не ел, не ругался, а «Отче наш» знал не хуже епископа. «Как же северянину без мяса?» – стонал Ткач, но его никто не слушал.

– И, всё же, Никита Алексеевич, в чём главная причина неудач? – поднял вверх сложенную газету Вершинин.

– В нас! – выхватил Ставский у него местный вестник и обвёл им, как указкой, собравшихся. – Видите, как живут монахи? Скромно, смиренно… их души почище наших! Поэтому Фотий и смог настроить сурад. Максимум, чего мы добились – повышения давления у Игоря Игоревича на четвёртой тропе… Фух… пойду проветрюсь...

Группе не хватало оптимиста Терентьева, тот бы подбодрил. Герман Ильич быстро выздоравливал и ни о ком не скучал. Прогуливаясь по острову, Никита не заметил, как пришёл к сураду. Сплюнул, разулся и поспешил к морю. Прохладная вода остужала тело и разум, а ветер вычищал его от суеты. В какой-то миг удалось поймать ритм прибоя и забыться.

На возвышенности серел лабиринт. Приблизившись, он понял – перед ним сурад диаметром не менее десяти метров. Огляделся: в траве лежал факел. Сразу вспомнился сон про спектакль, в котором звучали слова об огне над головой.

Первое, чем удивил всех историк, – сурад, где они топтались неделю, – не тот. Нужный стоял в двухстах метрах от старого, был больше в два раза, а, значит, мощнее. Чтобы сбить с толку, тело монаха после убийства перенесли, но забыли забрать факел, он-то и стал вторым сюрпризом. Факел состоял из четырёх крупных лучин, связанных бечёвкой. «Почему четырёх? – сам спросил и сам ответил: – Потому что столько костров по периметру и, скорее всего, из каждого из них взято по лучине»…

Встретиться со сном помешал телефон, запрыгавший на тумбочке под забытую песню Высоцкого. Беспокоила Ольга – двоюродная сестра Елены, просила помочь. Елена после операции оказалась в инвалидном кресле, муж не выдержал двух недель и бросил, она уже третий месяц одна.

– В чужом городе!.. Ты же знаешь, как Лена боится одиночества, – дрожал женский голос.

– Я тоже один! Видишь, и тех, кто бросает, тоже бросают, – мужской голос был твёрд.

– Прошу, всего полтора месяца! Контракт закончится, и я заберу её. Она тебя не стеснит, ты её не заметишь… она привыкшая… Прошу, обещай подумать… Никита?.. Никита?

– Ладно! Подумаю, – вернул телефон на место. – А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой… Дорвалася.

***

Новый сурад гнал чужаков – гипертонический криз вышиб из группы биолога, а спустя пару дней выбыл техгб, признав несовместимость с объектом. Вершинин идти не мог, пошёл Ставский.

Тропы уводили то влево, то вправо, факел потрескивал, чем сильно сбивал с ритма. Стопы, почти зажатые камнями, часто касались их, а в ответ получали холод... Никита остановился, закрыл глаза, помолился. Вдох-шаг, выдох-шаг, вдох… Мысли стали теряться в спиралях сурада, пока не пропали. Остались образы, но и те уже осознавались без слов. Вдох-шаг, выдох-шаг… Центр, крест из камней. Поджёг костёр, взглянул на руки… Всё изменилось: потеряло плотность, стало полупрозрачным, светящимся. Всё состояло из одного и того же. Всё! Что-то вспыхнуло рядом и потухло…

Он устремился сознанием к Солнцу, почти достиг его, но обессилив замер. Силы пришли почти сразу, как и понимание: в движении нет смысла, если хочешь куда-то попасть – просто представь место… Кто-то менее яркий, и больший чем он, встретил его и передал образ солнечной руны.

Ставский открыл глаза и понял, что лежит на спине. Приподнялся на локти.

– Ну как, получилось?! Историк вошёл в историю… или не пустили? – тарахтел не понятно откуда взявшийся Терентьев.

Никита заметил кровь на его руке, тот, в свою очередь, понял куда он смотрит.

– Не волнуйся, это не моя кровушка! Это твоя носом пошла. Бел тогда сразу подбежал к тебе, обнял – и всё! Исцелил, получается, – хлопнул по плечу техгба.

Бел сдвинул маску с лица, показав улыбку. Ставский ответил тем же и впервые посмотрел по сторонам. Там было людно. Возбуждённые монахи что-то рассказывали полицейскому, его коллеги сдерживали толпу, а всем этим собранием руководил Вершинин. Справа от него на земле лежал человек, накрытый одеялом, по обуви было понятно – мужчина.

– Тебя убить хотели, Ставский! А ты и не въехал! – совсем повеселел физик. – Всё-таки не зря наш майор на камешке грелся, поглядывал. Узрел шпиона, хоть тот и выстрелил первым... промазал, а наш герой – попал! Сам видел… Так ты передал сигнал, чёрт возьми, или нет?

– Передал…

***

Проспекты, скверы, мосты, улицы, а с ними каналы, протоки, реки – видели, слышали, знали, где Алекса. Никита – нет. Но мог подсказать её бывший классный руководитель.

– Олегыч, у меня к ней вопросов… и не только у меня. Вершинин, будто невзначай, пару раз спрашивал, – оттолкнул Ставский от ноги трущегося кота Цезия.

– Ему-то зачем? – начал разливать вторую бутылку Бор.

– Он же гэбэшник! Смотри: только наша девочка появилась в Заполярье, сразу случилась беда – Терентьев чуть не умер. Знаешь, сколько мы потом на эту тему беседовали? Другая проблема – накрылся ноут со всеми данными…

– Стоп! – слова хозяина заставили застыть Цезия в сантиметре от лодыжки гостя. – Расскажи о академике.

– Ночью начал задыхаться, вдобавок – аритмия. Отвезли в больницу, диагноз: острая почечная недостаточность… Слава Богу, спасли.

– Что вызвало?

– Ну… Это он с виду живчик семидесятилетний, а так – на таблетках… сахар, холестерин… Мы тогда у Ткача хорошо посидели... много всякого съели… одна Алекса умница – накупила зелени, грейпфрутов… из них такой вкусный фреш получается, – кот запрыгнул на колени Никите, тот с силой швырнул наглеца в коридор.

– Эх, Санька, Санька… Для нормализации холестерина пьют статины. Их вообще нельзя смешивать с грейпфрутом! Иначе замедлится скорость разрушения препарата, а это чревато передозировкой. Одна таблетка и сок равны десяти и стакану воды, а если подкинуть лекарство во фреш... По симптомам вижу, так и было.

– Зачем ей это?! – Ставский отодвинул рюмку.

– Что с ноутбуком?

– Кофе пролился… Она пролила.

– Окисление…

– Сахар его ускоряет?

– В разы!

– В ремонте сказали: пальцы к клавишам липли. Алекса знает – я пью чистый кофе.

Простаков полез в холодильник за салом, умело нарезал его, начал чистить чеснок. Острый аромат заставил друзей сглотнуть слюну, а Цезия – чихнуть и, наконец-то, свалить из кухни.

– Вы глупость, ребята, сделали, когда сблизились. Вы же одинаковые! Одинаковые, как плюсики двух магнитов. Им никак не удержаться вместе. Они отталкиваются!

– Здесь не соглашусь с тобой, Олегыч! В торсионных полях плюсики наоборот притягиваются. Подобное притягивает подобное. Закон!

– Это тебе, чё физик набрехал?

– Не-е-е, это практика.

– А-а-а… Слушай, не ищи её. Если не хочешь привести за собой гэбэшников – не ищи… Что с Еленой надумал?

– Поеду…

***

Забытая картина девушки пылилась на стене. Девушка спешила. Из правой руки её выскальзывал тяжёлый чемодан, из левой – вырывался горе-зонтик, лил дождь, стояли лужи, а самая холодная из них поджидала героиню. Только никто: ни дождь, ни лужи, ни даже Он не мог помещать ей стать счастливой.

«Удивительно, картина на месте. Неужели…», – мысли Елены прервало появление Никиты.

– Интересная вышивка. Схему долго искала или заказывала? – дунул он на рамку. – Ну вот, освежил историю…

– Не надо! – она резко развернулась и подъехала к окну.

Они молчали. В их тишину врывался шум улиц, суета соседей и треск рвущейся шторы в зале – дело лап нового члена семьи – кота Сурадика.

– Почему ты меня забрал?

– Скажи, сколько у тебя начатых процессов?

– Я больше не вышиваю. Ответь…

– Хотел попросить помощи во всём разобраться.

– А дальше?

– Начнём с того, готова ли ты расстаться с прошлым, – дал ей картину и открыл окно.

Работа, докторская и новое исследование, рушащее ветхие постулаты, – время управляло Ставский, а не он им. С Еленой выручал Бор. Как химичил старый учитель неясно, но только с каждым компонентом, с каждым новым днём его подопытная (или подопечная) всё больше окну предпочитала улицу, а креслу – качели. О пропавшей Алексе вспоминали мало. Появилась она в конце августа вместе с ночным дождём.

– Ключи? – догадался Никита, увидев её на кухне.

– Да, – выключила она любимое шоу на смартфоне.

– Я искал тебя, – сел он за стол.

Пара капель дождя упала с его лица на блюдце. Она заметила это и улыбнулась.

– Ждали тебя… вместе. Я пила кофе, а она – чай со снотворным… вместе. Собираюсь узнать с кем ты на самом деле хочешь быть... ха!.. вместе. Мне обещают гражданство, виза уже на руках, тебя ждать у Золотых ворот?

– Плохая у моста слава, – покачал он головой.

– Что?..

– Не жди.

В комнату вошёл Бел с большой сумкой через плечо.

– О, новые друзья пожаловали! Значит, старым пора, – Алекса встала.

– Не выпускай её, – уходя в другую комнату сказал техгб.

– Прости, – подошёл к двери Никита.

Они молчали. Тишину нарушало дёрганье секундной стрелки настенных часов – туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда...

– Иди.

Она приблизилась к нему, коснулась пальцами высохшей щеки.

– Прощай, капитан.

Через двадцать минут вернулся Бел.

– Получилось, – кинул он не глядя сумку на пол и упал на стул.

– Спасибо… Кто вы на самом деле?

– Все мы – потомки гиперборейцев.

Дождь прекратился. Пробежав по бордюру вдоль луж, человек и техгб оказались у машины. Никита потянулся в карман за ключами, как вдруг сигналка резанула по ушам, развернулся – Бел падал, рванулся к нему, но поймал темноту…

Кто-то шептался, шептался без остановки и это сильно раздражало, усиливало головную боль, не давало спрятаться во сне. Ставскому пришлось открыть глаза. Рядом с кроватью сидели Вершинин и Бор.

– С возвращением. Я почти рад, – поправил халат фсбшник. – Вы в терапии, пошёл третий день. С Белом всё в порядке. Угадал все вопросы?

– Алекса у вас?

– Сотрудница фармацевтической компании «Пилтайм» Александра Николаевна Кремнева работала на ЦРУ… Её убили. Мы их задержали…

– Не важно, – посмотрел на Бора, потом на Вершинина. – Павел Валерьевич, прошу, дайте минуту.

Друзья остались одни.

– Как ты? – спросил Никита.

– Пойдёт.

Бор изменился, будто забыл за дверьми привычную весёлость и бодрость. Теперь ничто не скрывало его старости.

– Ты в бинтах на Шарикова из «Собачьего сердца» похож, только не такой красивый, – раскрыл шоколадку старый учитель. – В коридоре ждёт Лена, боится заходить. Она вчера первый раз на ноги встала, сегодня…

– Я её ждал…

***

Майор ФСБ Павел Валерьевич Вершинин сидел за монитором и думал, как начать рапорт. На несгораемом сейфе в двух банках стояли розы – красные и жёлтые. Красные, в количестве пяти штук, предназначались Елене Ставской, у которой сегодня день рождения; жёлтые, в количестве семи штук, – её сестре Ольге Сойкиной. С ней он познакомился работая над «Соловецким делом».

С чего начать? Хм… Может быть с того, что есть такая межгалактическая организация – Совет Равных Рас. В неё входят известные нам техгбы, их союзники турнаки, а также мизгирийцы. Вот эти-то мизгирийцы и закрутили спираль конфликта. Нашли себе союзников – американцев, помогли им продвинуться в создании оружия, да так, чтобы это выглядело как научный прорыв, а не чья-то помощь. Подсказали, кто способен послать сигнал...

Хорошо. Стоит отметить идеальность момента для провокации. Ведь турнаки, которые недавно возглавили Совет, – парни воинственные. Ага… И вот им докладывают, что мизгирийцы, случайно оказавшись в Солнечной системе, стали свидетелями атаки землян на дипмиссию техгбов. Результатом коварства стала гибель экипажа корабля. Турнаки, конечно, направили к нам карательную эксадру. В пути Саг, капитан флагмана, из штаба получил сообщение: «Информация обновилась. Земляне вышли на связь. Двое техгбов выжили, и в провокации подозревают мизгирийцев. Решение об атаке принимайте на месте». Позже эти слова подтвердили сами потерпевшие, встретившие эскадру возле Юпитера. Пообещали предоставить улики… вернее… доказательства.

Сука-а-а… Может лучше сперва написать предыстория, объясняющую на кой техгб мизгирийцам вся эта хурма… Ладно. Раньше они арендовали у гиперборейцев Марс. Перед Великим земным катаклизмом хозяева решили покинуть Землю и попросили колонистов съе… точно, тогда и сказали съехать. Те отказались, началась война, в итоге – планета стала непригодна для жизни. Пару сотен лет назад мизгирийцы тайно вернулись на старое место. Их манила беззащитная Земля, вот и возник план…

Как вчера во время встречи сказал Саг: «Совет Равных Рас – организация со сложными внутренними процессами… в ней нет желаемого единства… в общем, негодяям могли просто поверить на слово». И тогда они, как ближайшие наши соседи, получили бы право курировать Землю, другим словом, грабить. Подозрения техгбов, не подкреплённые доказательствами, оставались лишь подозрениями. Но беленькие молодцы, додумались использовать ситуацию с болезнью Елены в своих целях.

Техгбы покинули тайное убежище и прилетели на окраину Питера. Ставский забрал Бела и отвёз к себе домой, где тот, каким-то образом, вылечил Лену. Когда мизгирийцы напали на парочку, второй техгб, при помощи средств корабля, обезвредил врагов и доставил турнакам. Не сработай план, заговорщики могли бы уничтожить последних свидетелей и Ставского в придачу… хм… Если я женюсь на Оленьке, то этот тип станет мне… свояком, наверное. Н-да…

Даже не знаю, в выигрыше ли тут Россия? С одной стороны она обзавелась в космосе союзниками, приобрела инопланетные технологии и прочее-прочее. С другой – её обязали отвечать за всю планету и, в случае чего, виновата будет она. Э-х-х… Всегда мы во всём виноваты... Стоп, занесло. Два часа осталось! Итак: «В апреле 2024 года техгбы получили приглашение посетить Землю…». О, отличное начало!..