Кошачий трип

Королевская Аналостанка проснулась лишь только солнечный луч коснулся её подушки. Она плохо спала, потому что полночи её донимала в углу скребущая мышь. Киса пыталась её поймать, но безуспешно. Мышь была не простая, а четырёхмерная, и свободно проникала сквозь любые стены. Аналостанка смирилась с этой напастью и постаралась уснуть, а мышь, когда её оставили в покое, спокойно закусила ежовыми рукавицами и убралась восвояси.

Кошка спрыгнула с кресла для совершения обязательного утреннего ритуала, который без исключения делают все кошки. Поставив в мяузере статус «Hi Egun eguzkitsua», она подошла к лотку, который был выполнен в виде черного квадрата с белой каймой. Эту уникальную штуку она приобрела на Янтарном рынке за тридцать тетрадрахм ещё год назад, и теперь черный квадрат служил ей верой правдой каждый день. Мимоходом Аналостанка посмотрелась в зеркало и полюбовалась своими глазами, которые были как агаты, полные металла. Зеркало недовольно поморщилось. Какого черта все в него смотрятся. Как-будто за ночь что-то изменилось. Киса скормила зеркалу мятный пирожок, и оно успокоилось. Зеркала очень любят пирожки, особенно мятные.

Закончив свои утренние дела можно приступать к завтраку. На дубовом столе Королевскую Аналостанку ждали несколько свежевыловленных лососей и деревянная кадка с мёдом китайских морских ежей. Рыбу отлично умели ловить Голландцы. Королевская Аналостанка никогда не видела живого голландца, но точно знала, что это из рук дело. Голландцы ходили в море на резных башенках. Башни вырезались из слоновой кости вручную и покрывались сахарным тростником. В море водились лудильщики, которые медленно объедали тростник своими раздвоенными языками, и взамен покрывали дно башни чистой амальгамой.

Рыбу кошка очень любила, а вот от мёда отвернулась, как только понюхала. Мерзкий запах метилтрихлорида отпугивал её. Наверное, это были какие-то неправильные морские ежи. Да, абсолютно точно можно было сказать, что китайские морские ежи никак не годились для нормального мёда. Куда лучше для этого подходили свистокряки зелёные. У них тонкие нежные хоботки, и мёд получается нежным, как сметана и ароматным как весенние побеги хризантем на снежных полях Фудзиямы.

Мяузер тихонько тренькнул. Королевская Аналостанка решила не прерывать трапезу. Скорее всего, это очередная открытка из перцовой страны. Тамошние жители разводили свиней, и импортировали острую ветчину со специями по дешёвке. Сами перцуки тоже очень любили свою острую ветчину, поэтому часто рассылали хвалебные открытки с её фотографиями.
После сытного завтрака обязательно надо привести в порядок свою шерсть. Нельзя же выходить из дома, не причесавшись.
Дело это было не из простых. Шерстинки представляли собой кардиоиду в разрезе, но это не самое страшное. Из каждого волоска росли ещё несколько поменьше, а из них в свою очередь ещё. А потом ещё и ещё. Привести их все в порядок стоило больших усилий.

При этом шерсть была говорящей, и постоянно давала кошке советы на разных языках. Когда Аналостанка была молодой, это ей очень мешало. Потом она привыкла и перестала обращать внимание на бормотание своей шерсти.
Все же она справилась со своей шкурой за тридцать тысяч терций, и наконец, была готова к прогулке. Сегодня был четвёртый и последний день недели. Да, в этом городе неделя состояла всего из четырёх дней. Первый день, был самым длинным и длился четыре тысячи дэвов. Второй три тысячи и так далее. В сегодняшнем дне дэвов было всего тысяча. Один дэв длился триста шестьдесят минут. Кроме того в начале и в конце каждого дня был период сумерек. Сумерки составляли ровно одну десятую часть от каждого дня. В месяце была тысяча таких недель, а в году тысяча месяцев.
На первый взгляд очень сложно, но это только так, кажется. Специально обученные священные коровы каждые новые сумерки сообщали горожанам, — какой же сейчас день. Для того чтобы добираться до верхних этажей они имели кожистые перепончатые крылья. Коровы аккуратно стучались рогами в окно, а потом сообщали дату и свежие новости в придачу, если хорошо попросить.

Издавна было заведено, что в течении одного года городом правили по очереди четырнадцать мэров.
Они все приходились друг другу родственниками, и получалось, что целый год правит одна семья. В любом случае это было проще, чем устраивать унылые выборы.
Дом Королевской Аналостанки представлял собой эдиакарское строение типа петалона. В стародавние времена его спроектировал и построил известный архитектор из Эль-Тобосо.

Это была незаурядная женщина. И швея, и жница, и в дуду игрица, и за себя постоять мастерица. А уж глотка, мать честная, а уж голосина!
Стены были сделаны из пробок от пивных бутылок, и самым любимым развлечением местной детворы было поиск особо редких экземпляров. Каждый раз они устраивали танцы на месте очередной находки, а потом шли пить чай из дубовой коры и мускатных желудей. Во дворе всегда стоял большой самовар и заварка в изобилии.

На улице было тепло и приятно. Было бы неплохо обойти весь город в этот солнечный день, хотя это было и не просто. Город имел интересную планировку. За много лет его достраивали шесть раз, и он сильно разросся. Сейчас он насчитывал семьсот двадцать площадей, соединённых между собой прямыми улицами. Каждая площадь напрямую соединилась с пятью соседними. С одной стороны город вплотную прилегал к высоким горам. Ходили легенды, что где-то там водилось чудовище, жилец вершин. По легенде оно часто ловило на улицах одиноких женщин, которые ходили за водой. Вроде, как и не людоед, но забавы ради.

Королевская Аналостанка повернула направо, и начала свой моцион.
Из окна соседнего дома вылетела собака Андрея Ивановича, и уселась на крыше. Это значит, что Андрей Иванович опять пьёт горькую. У него всегда собака вылетала в окно, когда он пил. Бывало уйдёт в запой на целую неделю, а собака все всё это время летала по крышам, да ворон считала.
Кошке про это рассказывал кум, Копенкин. У него была любимая бородавка на носу. Копенкин обожал её пуще всего. Даже дал ей имя — «Пролетарская сила», и каждому встречному обязательно ею хвастался.

Аналостанка посмотрела на небо. Между высоких труб электростанции медленно пролетал по своим делам толстый свин. Вообще местное население выделялось своей пестротой. Кошки, собаки, мыши, люди. Например, только что, в три склянки до полудни, дорогу переходили свинки-нудистки. Они чуть было не попали под машину, и водитель-снеговик, который развозил почту, был вынужден жать на тормоза.

— Совсем жить надоело, — буркнул пятнистый сумчатый посол далёкой страны.

— Совершенно с вами согласна, сэр, — поддержала его Аналостанка.

Посол поправил галстук и пошёл своей дорогой.
На стенах и столбах в изобилии висели рекламные объявления. Каждая уважающая себя контора обязательно начинала дело именно с этого. Можно было не иметь клиентов или помещения, но реклама в первую очередь. Среди коммерсантов даже было негласное соревнование — кто придумает самое интересное рекламное объявление.

Кошка заинтересовалась плакатом с рекламой курительных трубок на стене. На нем была нарисована трубка, написан адрес магазина, стояла цена и подпись «это не трубка».

— Что же это, если не трубка? Пробормотала кошка

— Очевидно, это объявление, — ответила шерсть.

— Заткнись и не смущай меня, — насупилась Аналостанка

На другой стороне улицы группа нео-панков, мечтающих о возрождении империи, рисовали на заборе белым мелом всякие примитивные рисунки: человечка, гуся с тигриной головой, телефоны и тому подобное. Они были вычурно одеты и скандировали лозунги: «Скалтура!» «Пасолиати!» и совсем уже непонятное «Королева Эона — наша мать!».

«Дилетанты», — подумала кошка.

Щуки уже начали нестись на своих насестах, а значит пришло весеннее обострение, и принесло с собой сезонное буйство всяких неформалов.
Через несколько минут Аналостанка вышла на площадь имени врат небесного спокойствия. Каждая площадь в городе имела своё имя, и у каждой были свои уникальные достопримечательности. На этой, например, в самом центре, стоял памятный камень на месте таинственного убийства. Событие произошло очень давно, когда Аналостанки ещё не было в живых. Камень был старым, замшелым и сильно засиженным голубями. Тем не менее, надпись ещё можно было прочесть. «Hic occulto occultus occisus est» — вот что было написано на нём.

Среди местных старожил ходила легенда, что если прикоснутся к памятнику за полчаса до посадки картофеля, то обеспечен будет большой урожай, поэтому здесь часто встречались разношерстные группы энтузиастов лопаты и картофельной ботвы.
В центре площади стояло одинокое дерево сфер. Каждую весну на нем распускалось ровно десять цветов, которые имели свои имена. Аналостанка помнила из них только одно: «Кетер». Остальные она к собственному стыду постоянно забывала.
Под деревом на лавочке сидел гусь и читал газету на суахили. Верхний заголовок газеты гласил: «Укусила пчёлка собачку. Доколе?».
Наверное, это был какой-нибудь учёный гусь. Потому что обычные гуси не сидели на скамейках и не читали газет. Все честные гуси играли в водное поло посреди пруда в городском парке. Все кроме этого.

Гусь опустил газету и хмуро посмотрел на Королевскую аналостанку, а потом неожиданно показал ей язык.
«Такой умный, а дразнится» — подумала кошка, и отвернулась.
Более нечего было делать здесь, и она пошла дальше. Следующая улица была в два раза шире, и вдоль тротуаров ещё много лет назад возник стихийный рынок. Городские власти часто собирались его убрать или как-то упорядочить, но ничего не вышло из этой затеи. В конце концов, махнули рукой, позволив жителям торговать, как им вздумается.

На рынке всегда было полно народу, даже ночью. Отовсюду доносились крики зазывал, которые складывались в некую какофонию, и до ушей доносились лишь жалкие обрывки.

— Рис! Рис!

— Мера … Мера за Шекель, и ещё Полмеры в подарок!

— Всю свою жизнь я мечтал о таком пиджачке.

— Ты хочешь скрипку?

— Да я вообще мир продал!

— Дайте бананов … марихуаны!

Аналостанка задержалась возле ювелирной лавки. Продавец был слегка полноватый человек, лысый с толстым костяным гребнем на голове.
— Почём это колье?

— Десять тысяч, мадам.

— Черт, — выругалась кошка, — а это?

— Два черта, мадам, — не моргнув глазом ответил продавец.

«Дороговато-то», — подумала Аналостанка и пошла дальше. Вообще-то отовариваться на рынке сегодня не входило в её планы. Она даже не взяла с собой денег.

Разношерстная толпа внезапно расступилась, и навстречу кошке вышел красивый высокий мужчина, закутанный в черную мантию, расшитую золотыми драконами. Ему все уступали дорогу, а он громко выкрикивал.
— Смертник идёт! Идёт Смертник!

За ним вышагивал красивый молодой человек в костюме в тонкую полоску. В одной руке он держал большой торт «пять звезд» на картонном круге. Аналостанка принюхалась. Боже, какой аромат: слоёное тесто из самой лучшей муки, венесуэльский миндаль, кокосовый орех, вишня и мандариновые корочки в сиропе. За франтом, несущим торт, уже выстроилась целая очередь страждущих. Они остановились возле ресторана, который как раз был напротив магазина «Два китайца». Человек в черной мантии и франт с тортом зашли внутрь, а остальные остались на улице, сглатывать слюну. Аналостанка не стала задерживаться, и пошла дальше. Она и так знала, что произойдёт дальше. Гости съедят торт, напьются медовухи, а потом девушки будут плясать на столе канкан, а мужчины купаться в фонтане. Ничего интересного.

В самом конце рынка, перед выходом на очередную площадь, в кресле качалке сидел козёл и играл на банджо. Перед ним лежала шляпа, в которую уже успели накидать монет.
У козла были забавные рога. Один непрерывно рос куда-то вправо, а второй всегда указывал на север, и поворачивался вокруг своей оси, стоило козлу менять своё положение в пространстве. Это было неприятное ощущение, поэтому козёл старался всегда сидеть или стоять лицом на юг, а если надо было идти в другую сторону, то он ходил боком или спиной, лишь бы не поворачиваться. За это козла народ метко прозвал ходячим компасом.
А играл он примерно следующее:

— Is there anybody going to listen to my story all about the girl who came to stay?

Королевская Аналостанка дослушала эту грустную песню, в которой она не поняла ни слова и обратилась к козлу.
— Скажите, сэр, о чём вы только что пели?

Козел снял тёмные очки и уставился на кошку.
— Мадам, — неопределённо заявил он.

— Между прочим мадемуазель, — оскорблённо поправила его Аналостанка.

— Ну, хорошо, мадемуазель. С вас бы за песню получить на четверть литра поправится бывшему регенту.

— К сожалению, у меня нет с собой денег.

Козёл вскочил со своего кресла и упал на мостовую, на колени.
— Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод — взмолился он.

Королевская Аналостанка лишь неопределённо развела руками и пошла дальше.
Козёл встал с колен и послал ей в спину заковыристое проклятие, а потом вернулся в кресло и взялся за банджо.
Кошка внезапно почувствовала, что давно проголодалась. Ведь завтрак уже давно кончился, а обед еще и не думал начинаться. К счастью на следующей улице было несколько ресторанов на любой вкус.

Воодушевившись, она завернула за угол и стала внимательно изучать вывески и принюхиваться.
Ресторан «Плакучая ива» привлёк её внимание больше всех остальных. Дверные створки были слегка приоткрыты, и из них доносился чудесный аромат чего-то вкусненького.

Аналостанка решительно толкнула дверь и вошла внутрь. Классическая деревянная обстановка. Мягкие ковры. Уютный полумрак. Из глубины зала ей навстречу вышел молодой парень, с полотенцем наперевес.
— Кто вы? Чего вы хотите? — осведомился парень, и широко улыбнулся.

— А вы кто? — ответила вопросом на вопрос кошка.

— Пардон, я мальчик Бананан, — представился парень, и его улыбка стала ещё шире.

— Здравствуй, мальчик Бананан. Мне угодно подкрепится.

— Присаживайтесь мадемуазель.

Мальчик привел её к свободному столику возле окна. Он прекрасно знал, что кошки очень любопытны от природы, и всегда предпочитают следить за тем, что происходит на улице. В отличии от скрытных удавов, которые предпочитали тёмные дальние уголки. Где они по своему обыкновению играли в покер и трескали пиво.
— Что будете заказывать?

— Графин водки, холодец, винегрет, и на десерт порцию мороженого крем-брюле.

— Сию минуту.

Мальчик убежал, оставив Аналостанке фирменную гранитную когтеточку. Любой кошке перед едой надо воспользоваться когтеточкой, иначе будет некрасиво.

У противоположной стены группа музыкантов исполняла модный шлягер о неразделённой любви к первому космонавту.
Аналостанка слышала эту песню уже десятки раз, поэтому она отвернулась к окну. Мимо ресторана проходила мрачная процессия. Фигуры, закутанные в серые балахоны до пят с капюшонами, закрывающими все лицо. Из-за этого никак нельзя было понять — кто прячется под каждым балахоном: человек, животное или ещё кто-то. Процессия двигалась медленно в полном молчании, периодически останавливаясь и повторяя одну и туже фразу: «Всё – единое Я, это Я – мировое Я. Единение с неведением, происходящее от затмения света Я, исчезает с развитием духовности». Потом движение продолжалось.

Это были пилигримы, которые совершали традиционное паломничество к нулевой отметке. Там жил старый пингвин-отшельник. Пилигримы из ордена серых балахонов категорически утверждали, что этот пингвин обладает мудростью предков, и отправлялись целыми толпами, задавать ему надоедливые вопросы.
Пока кошка смотрела на паломников, принесли её заказ. Аналостанка переключила внимание на еду. Пёс с ними, с паломниками этими, когда здесь такая вкуснотища.

Дверь, ведущая на кухню, оставили открытой, и кошка слышала, как живой огонь ожесточённо спорил с поварятами о степени влияния Артура Шопенгауэра на утренние удои морских овец.
Оркестр играл уже другую мелодию, неизвестную Аналостанке. Особенно выделялся один скрипач, который постоянно топал ногой.
«Пьяный он что ли?» — подумала кошка.

За соседним столиком сидел какой-то очень важный господин и пил шампанское из морских ракушек. Он жестом подозвал официанта. У кошек очень чувствительные уши, поэтому Аналостанка услышала, как господин шепнул официанту.
— Скрипач не нужен.

Официант поклонился, и убежал в подсобку. Через некоторое время оттуда вышли два плечистых бегемота и под руки вывели брыкающегося скрипача вон.

Королевская Аналостанка не спеша доела свой обед, и направилась к выходу. В ресторане обычно положено платить за еду, но у неё был беспроцентный кредит до конца года, и поэтому ни один официант даже не посмотрел в её сторону.
За обедом кошка вспомнила, что собиралась сегодня посетить библиотеку. Ходили слухи, что недавно там объявились новые рукописи. Любопытная киса любила совать свой нос во всякие древности. Библиотека располагалась аккурат на соседней улице, куда можно было добраться кратчайшим путём через площадь пьяных восстаний.

В центре этой площади располагался природный пруд с чистейшей водой. Когда городская застройка вплотную приблизилась к этому водоёму, его решили не закапывать, и устроили очередную по счету площадь с уникальной приметой. Жители окрестных кварталов называли его «Сознательное озеро» и распространяли слухи о его особом предназначении. Адепты серых балахонов неистово верили в эти сказки, и специально посещали пруд перед тем, как отправляться в путь.

На берегу водоёма стоял одинокий человек, и не отрываясь смотрел на воду. Королевская Аналостанка подошла к нему поближе. По-видимому, человек этот был не местным. Одежда, странного покроя, вся была покрыта дорожной пылью, а у ног его притаился большой саквояж.

— Что это вы делаете? — спросила кошка.

— Я смотрю на то, что люблю больше всего на свете, — ответил Чужеземец.

— Вы любите воду?

— Нет, я люблю облака, дивные облака.

Он показал Аналостанке на поверхность воды, и она увидела, что в пруду отражалось небо. По небу плыли красивые, белые облачные шапки, и тут же, в пруду, появлялись их точные копии, не менее красивые. Удивительно было то, что Чужеземец довольствовался лишь небольшим фрагментом неба, который умещался в границах пруда, и не осмелился поднять голову вверх, и наслаждаться своими облаками в полной мере. Он либо не мог, либо не хотел этого делать. Но кошка не стала расспрашивать его об этом.

Любитель облаков посмотрел на свою правую ладонь. Где-то на пересечении линии судьбы и линии ума в ладони зияла черная дыра, из которой выползали мелкие жучки и копошились у него между пальцев.
По брусчатке деловито сновали муравьи. Давным-давно муравьиный король заключил с мэром города договор. Муравьи охраняли жителей от горного короля. Этот негодяй панически боялся муравьиной кислоты. Раньше он приходил в город и воровал настольную пыль для своих экспериментов. Горный король занимался черной магией, и пыль нужна была ему для выращивания волшебных баклажанов в пещерах Сагараматха. Но муравьиному королю один старый скунс передал своё умение пускать вонючую струю сзади. У муравьёв появилось своё собственно оружие — их кислота. В первую же ночь после этого муравьиный король лично прогнал чернокнижника. Тот убежал, но пообещал вернуться и отомстить. С тех пор муравьи патрулировали улицы города, особенно по ночам, и следили, чтобы горный король не прокрался вдруг. За это их пообещали бесплатно кормить вкусной патокой, которую муравьи очень любят.

В библиотеке было тихо, как и положено в любой нормальной библиотеке. В этот весенний денёк посетителей было мало, и смотритель, старый филин, мирно дремал на жёрдочке. Пришедшая Аналостанка разбудила его, и от этого филин был не в духе.
— Фамилия? — сурово спросил он.

— Да признаться, у меня нету фамилии.

— Фу, — сказал филин.

Хоть он и был не в духе, а все же надо выполнять свои обязанности.
— Что вам угодно?

— Ходят слухи, что у вас появилось что-то необычное, неизведанное.

— О да, у меня есть кое-что.

Филин слетел со своего насеста и скрылся где-то в глубине зала. Через некоторое время он вернулся, неся в лапах довольно объёмную книгу.
Он аккуратно положил её перед Аналостанкой и вернулся на место.
— Вот, это древний кодекс по ботанике, астрономии, биологии, космологии, фармацевтике и кулинарии.

Кошка посмотрела на книгу.
На обложке не было никаких рисунков или надписей. Она раскрыла фолиант наугад. Страницы были выполнены из тонкого пергамента, размером шестнадцать сантиметров на двадцать три сантиметра. Всего страниц было не менее двухсот пятидесяти. Толщина фолианта была около пяти сантиметров. Страницы были исписаны от руки мелким, убористым подчерком. Встречались иллюстрации, грубовато раскрашенные цветными красками.
— Я возьму на дом, можно?

— Конечно, — буркнул филин, — на ближайший месяц можно. Честно говоря не очень-то много желающих читать эти фолианты и манускрипты.

— Спасибо большое.

Аналостанка убрала книжку в свою сумочку, и откланялась.
Она продолжала бесцельно гулять по городу, позволив ногам нести себя туда, куда им вздумается. Кварталы сменялись площадями. Площади сменялись парками, а кошка все шла и шла. По ходу своих блужданий она посетила и сад Осьминога, где жил старый Роланд-осьминог. Давно, очень давно он был генералом морского воинства на службе у царя тритона. Но потом вышел на пенсию, и захотел более спокойной жизни. Тогдашний мэр города предложил ему бассейн, и Роланд-осьминог согласился. Куда лучше спокойно отдыхать в парке, чем постоянно участвовать в военных походах. Целыми днями он лежал в гамаке, на дне бассейна и смотрел спортивные трансляции по телевизору. Чтобы техника не загнулась от воды, её пришлось поместить в стеклянный куб. Роланд-осьминог стал настоящим экспертом в спорте, и к нему приходили знатоки, чтобы обсудить тот или иной матч.
Аналостанка не заметила, как ноги принесли её к кладбищу. Это было довольно тихое место с мрачной и гнетущей атмосферой. Ближе ко входу были разлинованы новые участки, а в глубине прятались старые могилы с потрескавшимися от времени плитами и полустертыми надписями. Несмотря на то, что кладбище в целом пугало кошку, она решилась войти на территорию скорби. У ворот стоял пернатый змей и задумчиво чертил на песке какие-то узоры.

Кошка подошла к нему и спросила.
— Что это такое вы делаете?

Змей повернулся к ней, смерил её недоверчивым взглядом и ответил, медленно цедя слова.
— Это оберег от страха.

— А вы боитесь?

— Конечно. Все боятся смерти, потому что смерть, это неизведанное. Никто не знает, что будет потом, за чертой. А неизведанное, это самое страшное, что может быть. Но нельзя бояться. Страх убивает разум. Страх, это маленькая смерть, несущая забвение.

— Поэтому вы рисуете оберег? — спросила Аналостанка.

— Да, поэтому я рисую оберег, — ответил пернатый змей.

Кошка оставила его и проследовала вглубь кладбища, к старым могилам. От новой разметки старые могилы отделялись стеной из красного кирпича. Были и ворота, только без створок.
Когда она подошла к ним из-за ближайшей плиты поднялась летающая голова и уставилась на кошку.
— А вы кто? — спросила Аналостанка.

— Дед Аверьян к вашим услугам.

— Что вы тут делаете?

— Смотрю за могилами, провожу экскурсии. Правда желающих не так уж и много, — пожаловался Аверьян.

— А вы не боитесь? — Спросила Аналостанка, вспомнив про то, что ей говорил Пернатый Змей.

— Ничуточки. Я же на самом деле не здесь, это только голова как бы присутствует.

— Вы вообще ничего не боитесь?

— Ну, вообще-то боюсь кое-чего.

Голова подлетела поближе и зашептала Аналостанке прямо в ухо.
— Опасайся лысых и усатых.

— Но почему?

— Они пускают волну, от которой боль в сердце.

— Невероятно.

Голова слегка покивала и вновь отдалилась где-то на метр.
— Можно я пройду? — спросила Кошка.

— Конечно, проходите.

Аналостанка ходила по кладбищу и не понимала, что она делает здесь. Зачем-то ноги привели её сюда. Но с какой целью они не сказали. Даже её говорящая шерсть ни, словом не обмолвилась.

Одна древняя плита привлекла её внимание. Ей, наверное, было лет двести, не меньше, а может даже и больше. Верхняя часть надписи была полностью скрыта плющом, и кошачьему взору предстало только её окончание: «ignota nativitas occulta mors». Неожиданно Аналостанку осенило. Что она делает здесь? Ведь её время ещё не пришло. Родственников у неё тоже здесь не было, так какого чорта.
Королевская Аналостанка развернулась и бодрым шагом отправилась домой. На сегодня прогулка закончена. Нельзя оставлять жилище надолго. Опустевший дом превратится в логово лисиц и барсуков, и потом в нём могут появляться странные оборотни и призраки.

12.03.2017