Стажёр

Шлюзовая камера станции открылась, и снаружи клубами пополз туман.

— Даже лапы не видно… — прошептала Мика, вытягивая клешни вездеходика перед собой.

Туманная ночь никогда не бывает чёрной. Лунный свет рассеивается, создавая ощущение подсветки, но от этого не легче, потому что туман окружил полукруглый колпак вездехода глухой и непроницаемой стеной, словно вата.

Мика замерла на пороге. Сделать этот шаг означало конец всему. Вылет с базы, с планеты. Тем более, что она уже отличилась… Если она не найдёт их, то прощай Эльпида, прощай космос. Прощай всё!

Она со стажёрами прилетела с головной базы всего три месяца назад. Все шестеро стояли в приёмном холле станции, растрёпанные после долгого перелёта — над каменными плато, над низинами, затянутыми одеялом лилового тумана, над дикими скалами. Полные восторга, что наконец-то начинается настоящая работа. Их встречали двое пилотов — красивые, бывалые, коротко по-военному стриженные. В сознании курсантов — подобные богам.

— О! Новые таланты прибыли! — сказал насмешливо один “бог”, белокурый и голубоглазый.

— Какая мощь! Готовы к исследованию планеты? — подхватил второй, темноглазый и чернобровый.

— Не сомневаюсь, — ответил первый. — Ну, давайте знакомиться. Главное это выбрать позывной. Обычно из имени и фамилии. Я, например, Сергей Ивлин, позывной Сирин. Это, — представил он второго, — Габриэль Манев, позывной Гамаюн.

Мика улыбнулась, задумавшись. Наверное Миказа подошло бы? Не слишком ли помпезно и глупо?

— Теперь вы, — Сирин достал планшет и начал просматривать список. — Сергей Антонов! Тёзка!

— Я, — отозвался новичок.

— Будешь Сервант или СатОна?

Он рассмеялся, а Сергей помрачнел, но промолчал.

— Зачем вы так? — спросила Ниночка, уверенная, что красивым можно всё. — Я думаю, Антей очень хороший позывной.

— А ты кто, коротышка? — усмехнулся Сирин. — К нам уже направляют из детского сада?

Второй пилот, Гамаюн, явно испытал неловкость и хотел остановить Сирина. Вот тут бы и промолчать, но Мика не выдержала и хмыкнула:

— Самоутверждение за счёт унижения новичка? Дёшево.

Ниночка дёрнула её за рукав и прошипела: “Мика!” Но Сирин услышал.

— Мика это сокращённое от Микроскопия? Или Микология? — спросил он с лёгкой издёвкой.

— Слушай, — Гамаюн повернулся к нему, явно собираясь остановить, но Сирин уже нашёл информацию в списке.

— А! Вот! — воскликнул он, — Микаэла Азовская! Позывной Мизогин? Или Мазок? Нет, лучше Миазм.

И тут бы удержаться… Конечно, она знала, что их будут проверять, будут подкалывать, в том числе и зло подкалывать. Что это часть тренинга в расчёте выявить нестабильных, неадекватных, ненадёжных и прочих “не”. Не подходящих для работы в супер-суровых условиях. Их предупреждали много раз. Но детдомовский рефлекс сработал. Мика чётким шагом подошла к Сирину и влепила ему апперкот в солнечное сплетение.

— Следующий раз выбью зуб, — сказала она и вернулась в строй. — Мой позывной Тайга. — И сама не поняла, откуда взялось это слово.

Все на какой-то момент просто замерли от этого святотатства, но с трудом разогнувшийся Сирин замолк, а Сергей Антонов вдруг, словно проснувшись, заявил, глядя на Гамаюна:

— Да, а можно мой позывной и правда будет Антей?

— А я Нина Бойко, мой позывной Небо! — чуть не подпрыгнула Ниночка.

Из коридора раздался многозначительный “Кхм!” и перед ними предстал сам Сансаныч Кораблёв, позывной Сэнсэй, человек-легенда. Седой, высокий, со шрамом на пол-лица. И стальным взглядом, направленным на Мику.

— Сразу отправишься назад? — спросил он. — Или в чёрный список?

— Список, — потупилась Мика, вытягиваясь по струнке и стискивая зубы.

Сэнсэй взял из рук Сирина планшет и начал просматривать её биографию:

— Сразу после колледжа? — он поднял голову на пилотов. — К нам что, уже таких присылают? Ни армии, ни тренингов…

— Был тренинг, — упрямо пробурчала Мика, глядя в пол, — восемь месяцев подготовки.

— Полгода? На Эльпиду… — Сэнсэй качнул головой и сморщился так, как будто у него свело болью зубы.

— Из нашего выпуска, — встряла Ниночка, — почти все подали заявление на Фемиду.

Сэнсэй, передавая планшет Гамаюну, поднял на неё тяжёлый взгляд, потом перевёл глаза на Мику:

— Ещё один финт и тебя здесь нет, — отрезал он выходя.

* * *

Ей выдали самый старый вездеход на станции — одноместный паучок-косиножка по кличке Хомка. Он уже почти не выходил в сельву — часто ломался.

И потому, когда случилась эта беда, их просто оставили на базе.

* * *

— Сирин! Сирин! Я Дельта! — требовала станция, — отзовитесь!

Но сельва молчала.

— Альфа, я Дельта! — кричал Сэнсэй в рубке. — Мне нужны пилоты, нужна тяжёлая техника! У меня люди упали в сельву! Двое на вертолёте!

Персонал станции — биологи, геологи, пилоты, механики — собравшись в коридоре, напряжённо слушали диалог, который едва пробивался через помехи. Магнитная буря делала общение почти невозможным.

— Что?! Четыре дня?! — возмущался Сэнсэй. — А лёгкую технику? У нас ещё некомплект! А пилотов? У меня только три! Я имею в виду опытных. Эти совсем зелёные… Они сами потеряются!… Карантин? Какой к чёрту карантин?!…

После безуспешных переговоров Сэнсэй мрачно объявил:

— Ну всё. Тренинг в деле! Пилоты по машинам. Идти рядом в прямой видимости приборов, держать постоянный контакт… Сейчас задача выйти на точку падения вертолёта в квадрат Лео 18 и прочесать всё вокруг. И не потеряться по дороге. У них кислорода в скафандрах на сутки, потому у нас мало времени. Особенно мало светлого времени. Если за день не найдём, то в ночной сельве будет вообще швах…

* * *

И они ушли. Даже Ниночка — позывной Небо. Три опытных пилота и пять стажёров. Все восемь хороших вездеходов станции. А Мика сидела, глотала злые слёзы и раз за разом прокручивала видео катастрофы, снятое наблюдательным дроном, который в тот момент завис неподалёку.

— Сирин! Сирин! Я Дельта! — требовала станция, — отзовитесь!

— Сирин! Я Сэнсей! — звучал голос в эфире. И оставался без ответа.

Всё случилось через несколько минут после вылета с базы. Геликоптер с пилотом и пассажиром биологом шёл над туманом, из которого поднимались редкие верхушки деревьев. Вдруг машина завалилась на бок и её повело прямо на одну из таких верхушек. Посыпались ветви, отлетела лопасть, геликоптер накренился — и исчез в лиловой пелене.

— Квадрат Лео 18, сектор норд-вест, объект не обнару… — кричал Гамаюн сквозь магнитную бурю.

— Понял тебя, — отвечал Сэнсэй. — Сектор зюйд-вест тоже пусто… Может унесло в другой квадрат. Двигайся на Лео 19, я на Кайл 18.

— Может в ветвях застряли? — пробился голосок Ниночки.

— Ты не гадай, а смотри на приборы, — ответил Сэнсэй. — Что видишь?…

— Сеточка… Прозрачная… Прерывистая…

— Вот именно… — было слышно, как Сэнсэй подавил вздох, — а это большой плотный объект, он должен быть виден…

— Но может… ветви такие густые… — голоса постоянно прерывались.

— Проверяй на инфракрасном. Даже сквозь… Объект должен быть существенно теплее…

И вдруг Мика заметила — уже входя в пелену тумана, уже почти исчезнув из вида вертолёт изменил курс. Она просмотрела ролик несколько раз — да, курс изменился! А если он протянул, падая какое-то время?

— Сэнсэй! Я Тайга, — включилась Мика, — приём! На съёмке видно, что они уходят из угла квадрата Лео 18 в угол Кайл 17! Прямо перед падением в туман. Вы слышите? Кайл 17, сектор норд-ост!

— Азовская! — откликнулся тот, — со связи! Ты мешаешь!

— Кайл 17! Норд-ост! Они могут быть там!…

— Не грузи канал! Отключите её!

Один из биологов попытался её успокоить:

— Они знают, что делают. Не мешай.

Но Мика не могла успокоиться, пока не услышала:

— Сэнсэй, я Антей! Можно я перейду в Кайл 17?

— Я Сэнсэй. Я уже в Кайл 17 обследую сектор норд-ост и иду на норд. Бери сектор от норд-ост на ост.

Она надеялась! Она каждую минуту ждала, что вот-вот… Но чуда всё не было.

Когда накатилась ночь, поиск ещё продолжался. Минута проходила за минутой, но сообщения были неутешительны. И теперь кислорода у пропавших оставалось только на три часа.

И она на супер-тихоходе. Если повезёт — едва добраться до места…

— Сирин! Сирин! Я Дельта! — требовал эфир, — Сирин! Я Сэнсей!

Но в ответ было только молчание.

— К чёрту! — Мика взглянула на часы и направила Хомку на выход.

Паучок послушно зашлёпал по болоту, раздвигая густые заросли травы, судя по звукам. Он широко раскрывал ступни и всё же глубоко проваливался. Его лапы были снабжены камерами, фонарями и датчиками, чтобы он мог даже в самом густом тумане найти место, куда поставить ступню и где зацепиться за ветку. Но самой Мике каждый раз приходилось преодолевать внутреннее сопротивление и страх погружения в этот плотный туман — лиловый днём и тёмно-серый ночью. А сейчас он был почти чёрным; и от напряжённого всматривания, в глазах бегали пятна. Сознание безуспешно искало информацию и не находило, извлекая пугающие образы из подсознания. Это надо было пережить и успокоиться.

Пожалуй, это самое трудное на планете — жить без зрения, когда нечего видеть. На первом же инструктаже на главной базе сержант заклеил им глаза скотчем. Ниночка возмутилась, что он вырвет им ресницы.

— Вот и хорошо, — ответил тот. — Не будете отвлекаться на ерунду. Все ваши реснички-косички остались на Земле. И вы можете валить туда в любой момент. А здесь Эльпида. Ядовитая атмосфера, мёртвые горы, заболоченные низины, где вечный туман и мрак! Огромные многоэтажные деревья и непроходимые заросли. Скафандры приходится носить даже в вездеходах и летательных аппаратах. Велкам ту хэлл. И мы только начинаем её исследовать!

Прозрачный колпак машины покрылся каплями, а за ними была полная чернота. Лишь панель управления светилась. Но Мика выключила свет панели. Он отвлекал. Огни были, как островок спасения — пока они горели, сознание ни за что не хотело покидать привычный мир. Чтобы оно переселилось в сельву, у него надо отнять всё привычное.

И, успокоившись, она закрыла глаза и начала искать в сознании импульсы, идущие от датчиков шлема. И они появились. Словно серыми чёрточками нарисованные в черноте, возникли контуры зарослей камышей, ближайшего ствола, потом ещё одного чуть дальше.

Это были “холодные” импульсы, а инфракрасные датчики, реагирующие на тепло, молчали.

Когда растительность стала гуще, Мика направила Хомку на дерево, на нижний ярус ветвей. Мощные, оплетённые лианами ветви для маленького паучка были словно проспект, ведущий с дерева на дерево. Он зацеплялся лапами, как хамелеон, опираясь на несколько ветвей сразу, иногда прорезая себе дорогу в паутине лиан.

Непроницаемая чернота закончилась. Вся сельва светилась; через плотный туман то там, то сям возникали зеленые и розовые свечения — словно призраки колыхались где-то в глубине. Светились гирлянды местной растительности, висящие на деревьях. Обещая тепло, их свет обманывал. На приборах они выглядели более холодными, чем окружающее. И к тому же, эти огни отвлекали, не давая реально никакой информации. И Мика уже почти не открывала глаз, чтобы не сбить настройку эхолокации в голове, где серыми штрихами высвечивались контуры деревьев, соединённых ветвями и лианами словно висячими мостиками.

Квадрат Синди 3, Деннис 5… Хьюго 13… Она потеряла счёт времени, погрузившись в мелькание серых чёрточек, доверяя автопилоту и только иногда включая панель, чтобы проверить курс.

— Сирин! Я Дельта! — звучал голос в эфире. И оставался без ответа.

— Кайман! Доложи обстановку… — пробивался Сэнсэй. — Какой квадрат?

— Лео 19. Пока ничего.

— Антей!

— Квадрат Мойра 18. Пусто…

— Небо!

— Мойра 17. Пусто!

Уходят! Они уходят от места! Напряжение росло. И вдруг Хомка чирикнул и остановился.

— Нет, нет, нет! — прошептала Мика, судорожно включая и выключая машину. — Нет, нет! Миленький мой, Хомочка, лапочка, не умирай!

Хомка издавал лишь жалкое чириканье и не запускался. Мика ударила кулаками в панель, но и это не помогло.

— Окей, — сказала Мика, раскидывая руки на панели, словно желая обнять, — ты хочешь отдохнуть, я понимаю. Давай, я тебе дам пять минут, нет, две минуты, и мы пойдём дальше. Хорошо?

Она выключила вездеход и замерла, пытаясь успокоиться. Затем осторожно включила панель. Электроника заработала. И Мика снова начала искать в сознании импульсы датчиков. Всё хорошо — вот хаотическое сплетение ветвей и лиан, вот стволы, вот… стоп!

В густой завесе перед ней вдруг образовалась чёрная дыра. Мика от неожиданности открыла глаза — и конечно ничего не увидела. Колпак кабины, покрытый росой, окружало всё то же плотное тёмное нечто, чуть подсвеченное розовым и зелёным. Тот же туман. Но закрыв глаза и уловив сигнал эхолота, она снова увидела нарисованную чёрточками завесу густой листвы и веток, а в нём дыру, которая появилась только что. Там было что-то, что не отражало сигнала.

Мика включила датчик инфракрасного излучения, но кроме тепла от Хомки экран ничего не показывал. Лес был холоден, как покойник. И Мика снова включила датчик эхолота.

Дыра “сидела” на старом месте. Но вдруг она шевельнулась, лианы под ней качнулись — и дыра исчезла. Зато что-то звучно шлёпнулось на кабину Хомки.

Мика вздрогнула, открыла глаза и включила свет. Прямо на прозрачном колпаке кабины сидело нечто. Похожее на большую летучую мышь или, скорее, крылатого кота, существо прилипло к стеклу трёхпалыми лапами; у него была безглазая голова в бугорках и короткая чёрная шерсть. А на спине виднелись мохнатые тонкие лепестки в несколько слоёв. Многослойные крылья? Или защитный панцирь?

Мика от неожиданности даже не сразу поняла, что делать. Потом она активизировала датчики, чтобы рассмотреть гостя. Зверь поглощал тепло, но хитрым образом; на инфракрасном изображении “крылья” были по-прежнему холодны, а вот живот начал нагреваться и приобретать цвет, как у стенки кабины.

— Всё живое требует тепла, — подумала Мика, — Как и на Земле, где холоднокровные нуждаются в солнце для жизни… И слоистый “костюм” это способ задержать драгоценное тепло.

А эхолот? Прибор не показывал ничего! Пустое место!

— Так… — пробормотала Мика… — Эхолокация это обнаружение объекта по отражённым сигналам. Значит…

В мире, который живёт без глаз, такие сигналы показывают, где находится зверь. А если он не хочет быть найденным? Например, у совы перья гасят звук. А если в процессе эволюции выработался покров, который стал гасить, поглощать ультразвук, а не отражать? Чтобы зверь не был обнаружен… Технология стэлс в животном мире?

Мика тряхнула головой, и вдруг вспомнила, что ей некогда этим заниматься.

— Хомочка, миленький, давай заведёмся! — прошептала она и включила машину.

Хомка чирикнул, вздрогнул — и вдруг ожил! Мика сделала глубокий вдох облегчения, и в тот же момент крылатый кот спрыгнул с колпака машины.

* * *

Она почти успела. Почти дошла. Но в квадрате Джей 16 Хомка вдруг снова жалобно чирикнул и замер. Электроника работала, но двигаться машина больше не желала. Это был не просто конец поиска. Это был Конец Всего.

— Сирин! Я Сэнсэй! — требовала рация. — Отзовитесь!

И молчание в ответ.

— Гамаюн, в каком квадрате?

— Уже Лео 15! Ничего! Ни в верхнем ярусе, ни в нижнем! Куда… дальше?…

— У них кислорода на пятнадцать минут! Пегас, есть результат?

Она хотела разрыдаться. Сдохнуть от полного бессилия и безнадёжности. Всё было напрасно! Тупо! Бессмысленно! Это была не просто катастрофа. Мика откинулась на спинку кресла после сотой попытки запустить, уговорить, умолить вездеход. Жизнь закончилась.

Но вдруг ещё один безглазый крылатый кот шлёпнулся на колпак Хомки и застыл на нём. Потом ещё один и ещё. Они появлялись из ниоткуда и облепляли неподвижную машину, словно каждый хотел ухватить свою порцию тепла.

И вдруг Мика подумала — а что если… По спине побежали мурашки. Она набрала воздуха в грудь и включила передатчик.

— Сэнсэй! Вызывает Тайга! Вы осматривали квадрат Кайл 17?

— Какого чёрта?! — откликнулся тот гневно.

— Квадрат Кайл 17! Вы видели там большое чёрное пятно?

— Азовская, это ты снова лезешь?! Завтра со станции!

Кто-то нервно пробурчал:

— Да тут вся сельва сплошное чёрное пятно!

— Чёрное место на эхолокаторе, словно пустота! — крикнула Мика. — Словно там ничего нет! Здесь есть твари, и у них поглощающая шкура. Они облепили вертолёт!

— Что за чушь ты несёшь! — свирепо ответил Сэнсэй. — Какие твари?!

— Холоднокровные! Они садятся на неподвижные объекты!

— Бред! Вертолёт должен быть виден на…

— Эти звери поглощают тепло тоже! У них многослойный панцирь или крылья. Как термозащитный костюм! Они гасят изображение на инфракрасном! Их много! А на эхолоте они выглядят чёрным пятном. Сэнсэй, вы видели большое чёрное пятно в Кайл 17? — крикнула Мика в отчаянии. — Я сама не дойду! У меня Хомка сломался.

— Ты что, полезла в сельву?! — свирепо начал Сэнсэй, но вдруг перебил сам себя, — было чёрное пятно! Словно позади никакой преграды… Но там же были деревья… Большое пятно! Я проверял на инфракрасном, и оно не излучало тепла, — в голосе его уже нарастало напряжение, — наверху, на высоте третьего яруса ветвей! Сектор норд-норд-ост, квадрат Кайл 17, как раз на угловой границе с Лео 18! Кто там рядом? Координаты примерно двести шесть на сто сорок два!

— Я Кайман! — откликнулся один. — Я в Кайл 17, иду в сектор норд-норд-ост.

— Я Каспий, — откликнулся другой. — Иду туда!..

Мика откинулась на сиденье и закрыла глаза. Она дрожала, но ей оставалось только слушать эфир…

* * *

— Потому что вы двигались, — ответила она и устало посмотрела на растрёпанного небритого биолога с дикими глазами. — Они не садятся на движущиеся объекты, только на неподвижные. И тёплые.

— Можешь описать в подробностях? — выпалил учёный муж, чуть ли не подпрыгивая и теребя её за рукав скафандра.

— Зачем описывать? Там велась запись, — ответила Мика, указывая на Хомку, которого сгружали с большого вездехода. — Ты лучше скажи, как там Сирин и его пассажир? В порядке?

Счастливый биолог издал странный звук, показал большой палец вверх и махнул внутрь станции — и умчался к команде, которая вела разгрузку.

Мика оглянулась. Шлюзовые ворота уже надёжно отсекали атмосферу Эльпиды от огромного гаражного пространства. Грязные следы шагоходов из под ворот шлюзовой камеры вели к не менее грязным машинам, которые были небрежно брошены там и сям, и команда механиков уже начинала их чистить и приводить в порядок. Несколько человек были заняты разгрузкой. Ниночка и Гамаюн устало и радостно о чём-то переговаривались, снимая шлемы. Можно дышать…

Мика тоже сняла шлем, перчатки и начала яростно тереть мокрые нос, лоб и щёки, которые зудели последние несколько часов. Её чуть качнуло, и пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Наконец, оторвав ладони от лица, она увидела Сэнсэя, который тоже только что отстегнул шлем. Тяжёлые тени пролегли в мокрых впадинах его щёк и глазниц.

— Ну что, Тайга, выговор за нарушение приказа и уход без разрешения, — сказал он, но в тоне не было прежней агрессии.

— Есть выговор, — Мика устала настолько, что чувства ей просто отказали. И вдруг поняла, что он впервые обратился к ней по позывному. В ушах зазвенело, и от неожиданности она даже выпрямилась. И тут бы опять промолчать, но она, вспомнив, добавила, — а приказа не было.

— Что? — удивился Сэнсэй.

— Приказа оставаться не было, — глухо и упрямо пробормотала Мика и пожала плечами. — Просто уход без разрешения.

— Ну ты… — ухмыльнулся Сэнсэй и покачал головой. Он оглянулся на подходящих пилотов, потом снова на неё. И вдруг не выдержал и рассмеялся. — Ну ты и коза!

И все вокруг тоже невольно заулыбались. Сэнсэй повернулся и пошёл по коридору, всё ещё качая головой и смеясь. Входя в станцию, он обернулся и бросил через плечо:

— Всё равно выговор!

— Есть выговор, — ответила Мика, невольно улыбаясь сама.

Ниночка подхватила её под локоть, а Гамаюн потрепал по голове и по плечу. И они смеясь пошли внутрь станции. И Мика, наконец, подумала, что скорее всего её всё же не выгонят…