Стоя на плечах

– Эй, Полина, а что будет, если покрасить твою футболку?

Шутка была так к себе, к тому же еще и прошлогодняя. Но ничего лучше придумать Макс уже не мог. 

В прошлом году покраской занимались только четыре старших курса. Их курсу досталась крыша южного крыла и теплицы. Тогда они с Димой и придумали пугать девчонок невидимой краской. Визг стоял на все теплицы, и это хоть как-то помогало выносить нудную работу и жару. 

В этом году профессор Меллори внезапно решила, что красить должны все, начиная с приготовишек. Мол, это укрепит преемственность и поможет всем лучше проникнуться праздником. Всю мелюзгу разбили на команды по двенадцать человек, и к каждой приставили двоих старшекурсников. Максу выпало вместе с Полиной вразумлять приготовишек. Ну хорошо, он немного побил Артема Ткачева, которого на самом деле поставили с Полиной, и Артем согласился поменяться.

Участок им дали – проще не придумаешь. Восточная стена библиотеки, каменная, славная, никаких тебе стеклянных теплиц. Правда, от приготовишек все равно шума было больше, чем пользы. Они хихикали, бесились, Полину слушать не хотели. Опрокинули краску, потом бутылку с водой для питья. Толкнули стремянку, краска попала на чей-то телефон, началась драка. Пока Полина ходила с пострадавшими в медпункт, Макс навел порядок по-своему. Достал палочку и быстро наколдовал двум заводилам тушканчиковые уши. После этого красили уже более-менее дружно.

К шести они почти закончили. Приготовишки без сил опустились на траву и по очереди пили воду. Желания беситься ни у кого уже не было. Полина ходила вдоль стены в очках Вуда и проверяла, нет ли разводов. Макс растянулся на траве чуть поодаль от малышни. Все тело у него ныло, да и вообще этот день его умотал. Прошлогодняя теплица вспоминалась сейчас с нежностью. Он закрыл глаза, голос Полины на заднем плане его убаюкивал, бутылка с водой приятно холодила шею.

Вдруг голос Полины надломился, зазвучал сердито. 

Макс в честь такого даже приподнял голову. Смотреть на злую Полину ему всегда нравилось. Она щурила глаза и становилась похожа на Кэтрин Винник – актрису из его любимую немаговского сериала.

Оказалось, что один угол был прокрашен плохо. Просто никуда не годился этот угол, по мнению Полины, и его надо было немедленно красить заново. Приготовишки повскакивали с земли, облепили ее стайкой испуганных воробьев. Говорили все разом, перебивая друг друга. Выходило, что никто, абсолютно никто из них не красил это злополучный угол. Даже наоборот – все красили ровно противоположный угол.
Полина не отступала, твердила о товариществе и о том, как важно всегда говорить правду. Палочку она пока не доставала, но вид все равно был устрашающий. Кто-то из девчонок уже готовился зареветь.
Вот тут Макс и решил разрядить обстановку.

– Эй, Полина, а что будет, если покрасить твою футболку? Она станет невидимой или нет?

Он был готов, что в ответ сразу полетит заклятие. Даже голову в плечи втянул.

Но Полина опять его удивила. Она молча подошла к ведру с краской, взяла кисть. Зачерпнула и провела по своей футболке сверху донизу.

Приготовишки чуть шеи себе не свернули, разглядывая ее. Но футболка, конечно, осталась такой же, как была. Пока все подбирали челюсти с земли, Полина подошла к Максу, взяла воду и в несколько быстрых глотков допила остатки. Вблизи Макс заметил, что лицо у нее усталое.

– Ты дурак, Старков. Чтобы реакция прошла, нужен лунный свет, – тихо сказала она, закручивая бутылку.
– Да знаю я, – так же тихо ответил он, – Не кошмарь детей, давай заканчивать. Никто завтра и не заметит этот угол. 

Но Полина слушать его не стала, пошла назад к детям. В итоге они сошлись на том, что каждый сделает еще по десять мазков. Снова началась толкотня, давка, глупое хихиканье. Слава богу, вскоре пришла кураторша малышей и увела их ужинать, а то бы они там до второго пришествия Мерлина возились.

Полина, конечно, и тут не отступила, стала докрашивать сама. Макс, чертыхаясь, пошел ей помогать. Когда он уже размашисто ляпал последние мазки, Полина вдруг застыла, как василиском пораженная.
– Блин! Решетки!

Про решетки на окнах они действительно совсем забыли. А между тем, окон в библиотеке было шесть, и все выходили на эту сторону.

– Может ну их, эти решетки? – спросил Макс примирительно, – Очень есть хочется.
– Если хочешь, иди конечно. Я сама закончу, – ответила Полина. Разумеется.

Разумеется, он никуда не ушел. Они замешали новую порцию краски, стали красить решетки. Макс водил палочкой и ворчал, что это бессмысленно, и пустая трата времени.

Он ждал, что Полина начнет с ним спорить, но она молчала. Макс разошелся еще больше.
– Зачем мы вообще красим каждый год? Еще и в самую жару. Нет, я знаю всю эту фигню про память и наследие. Конечно, знаю. Просто иногда я думаю, что лучше бы мы просто собирались в большом зале и смотрели фильм про Фабрициуса, а потом ели торт. Для памяти было бы гораздо лучше.

Полина снова не ответила. Она так внимательно наносила краску на решетку, как будто это была гребаная Мона Лиза. При детях Полина работала кистью, но сейчас тоже достала палочку. Краска у нее сама закручивалась в изящные спирали и окутывала прутья решетки сразу со всех сторон.

– Ты в чем-то прав, – сказала она после долгой паузы. Макс от таких признаний чуть палочку в ведро не уронил, – Это действительно странная традиция. И я тоже думаю, что малышей зря впутали. Но все-таки смысл не в этом. Не в том, чтобы мы любили Фабрициуса. Смысл в том чтобы мы понимали: когда-то не было ничего из того, чем мы сейчас пользуемся. Ни покрытия невидимости, ни телепортации, ни гравичар. И изобрести это было нелегко.
– А еще, знаешь, – продолжила Полина, – Я недавно читала одну книгу. Выдержки из дневника Фабрициуса с разными комментариями. Он был … немного не таким, как пишут в учебниках. Мне кажется, торт ему бы не понравился.

– Не таким – это каким?

– Ну, например, он работал над сывороткой правды. Ты знал? А за его журнал Алистер Кроули предлагал десять тысяч галеонов.

– Тот самый Кроули?
– Да, тот самый.

Какое-то время они красили молча, потом Макс не выдержал.

– А что там еще было в дневнике? Расскажи.

Полина посмотрела на него удивленно.
– Ты серьезно, Старков?
– Ну надо же как-то себя развлечь...
***
– Только я буду рассказывать с самого начала, хорошо? 

До Фабрициуса для невидимости использовали камуфлин который добывали из крыльев мотыльков камуфлори. Камуфлори в нашем климате болели, плохо размножались, и их ели все, кому не лень — от ос до воробьев. Поэтому камуфлин стоил дороже золота.

Фабрициус придумал другой вариант Покрытия Невидимости – полевой шпат, сок тентакулы и обработка лунным светом. По сравнению с камуфлином оно было даже не в десять раз дешевле, а в сто.

Фабрициус приехал сюда в Академию, чтобы рассказать о своем открытии, но его никто не хотел слушать. Ему назначили выступление на коллоквиуме, а потом без объяснений перенесли его на месяц. А потом – еще на месяц. Ну, дальше ты знаешь, конечно. Фабрициус приготовил несколько ведер своей краски, подкупил семерых студентов, и они перекрасили здание Факультета Алхимии за одну ночь!

– Так это же вроде легенда?

– А вот и нет! Именно за одну ночь. Правда зданий тогда было меньше, теплиц не было, и южной башни тоже. Но все равно им пришлось потрудиться. Утром декан пришел на работу – а факультета не видно! Тут уже деваться было некуда, пришлось провести коллоквиум

***

С нижними решетками они покончили быстро. Полина снова пошла попить, оставив Макса раскладывать стремянку. Тут у него появилась идея.

– Она не фиксируется, – сказал он как можно печальнее, когда она вернулась, – Давай я встану сюда, а ты ко мне на плечи? Тут уже немного осталось. Звучит дебильнее некуда, сейчас она меня отправит за другой стремянкой, подумал Макс. Но ничего, конечно. Попытаться все равно надо было.

Но она ему поверила. Может быть, даже великий полиновский мозг размягчился под конец этого жаркого дня, а может быть, просто повезло.

Держась за стену, Полина залезла ему на лечи, прошептала гравизаклинание. Завозилась пристраивая ведро, коленки оказались у него прямо перед носом. Чтобы отвлечься от этих невозможных коленок, Макс поспешно спросил:
– А что было с Фабрициусом дальше?
***
--Дальше было самое интересное. Уже через год фабрицин запустили в производство. Все биографы Фабрициуса отмечают, что контракт был просто грабительским. Он не получал никакого процента с продаж, а продажи там вышли огромные. 

Но самого Фабрициуса, похоже, это не волновало, он уже был одержим другой идеей. Захотел создать сыворотку правды – препарат, который будет вызывать непреодолимое желание говорить правду. Мол, раз его первое изобретение подарило магам скрытность, значит второе должно подарить открытость.

Тогда он и познакомился со знаменитым алхимиком Николасом Качинским и его дочерью Анной. Анна была очень образованная девушка, во всем помогала отцу. Чтобы сделать сыворотку безопасной, Фабрициус пригласил в их ковен еще одного своего знакомого – молодого целителя Рауля .Вместе маги-ученые работали быстро, и за год очень хорошо продвинулись с сывороткой. А Фабрициус за это время совсем потерял голову от Анны.

– А он ей нравился?

– Ну, биографы в основном считают, что она относилась к нему, как к другу. У Фабрициуса вообще с женщинами было тяжело, они их в основном считал глупыми. С Анной ему было интересно, а ей с ним. Кстати, с Раулем и Николасом Фабрициус тоже подружился. Отношения в ковене были очень теплые. Этот период считают самым счастливым в жизни Фабрициуса.

Но никакое счастье не длится вечно. Когда сыворотка уже была почти готова, Фабрициус узнал, что его мать серьезно больна. Он поспешил в родное поместье, но помочь матери уже было нельзя. Через две недели она умерла. А вернувшись в академию, Фабрициус с удивлением узнал, что Анна выходит замуж за Рауля.

И тут начались странности. Фабрициус почему-то вбил в себе в голову, что Анна любит его, а выйти за Рауля ее заставил отец.

– Рауль был богат?

– В том-то и дело, что нет! Они оба были из древних, но обедневших семей. Как ученый, Фабрициус был тогда известнее. Непонятно, с чего бы профессору Качинскому предпочитать Рауля. Но Фабрициус почему-то уцепился за эту мысль. 

Он так себя накрутил, что решил тайно дать Анне сыворотку правды. Ждал, что она расскажет и про злого отца, и про любовь к нему, Фабрициусу. А она стала рассказывать, как сильно любит Рауля. Фабрициус даже дослушать до конца не смог.

Когда действие сыворотки закончилось, Анна, конечно, все поняла и очень рассердилась. Сказала Фабрициусу, что знать его больше не хочет.

Через полгода Анна и Рауль поженились. В дневнике Фабрициуса было шесть разных планов, как испортить их свадьбу. Один даже включал в себя прилет на драконе.

***

Закончили они уже в сумерках.

Полина смотрела через очки Вуда, подсвечивая себе одновременно палочкой и телефоном. Макс тоже взял очки, но смотрел в основном на ее футболку. Потом Полина наконец объявила, что теперь все нормально, и они стали собираться.
– Спасибо, что помог, – сказала Полина, запечатывая ведро с краской, – Одна бы я тут до ночи возилась.

– Не за что, – рассеянно ответил Макс. Он думал, как бы так сложить стремянку, чтобы Полина ничего не поняла.
– О, мерлинова мать! – Полина как будто мысли его прочитала, – Я знаю, что со стремянкой все нормально. Пойдем уже.

– Ого, – сказал Макс, –Так, значит, ты хотела посидеть у меня на шее?

– Почему? Нет!
– Нет, ты хотела! Хотела, да?
– Старков, ты дурак!
Полина вскочила, быстрым шагом пошла к общежитию.

– Полина, подожди! Извини меня!

Она не обернулась, наоборот – перешла на бег. Из сумки что-то выпало, покатилось по траве.

Он бросился за ней, забежал вперед, преградил ей дорогу. Запыхавшись, произнес единственные правильные слова, которые могли сейчас ее остановить.
– Расскажи, чем все закончилось.
***
– После того, как Анна вышла за Рауля, Фабрициус уехал к себе в поместье. Он решил, что, раз Анна не призналась ему в любви, значит с сывороткой правды что-то было не так. Решил работать над ней дальше один.

– Подожди, так он не привел дракона на свадьбу? Он ее не украл?

Они сидели рядом на лавочке. Между ними Полина предусмотрительно положила сумку. Он не пытался сумку сдвинуть. Даже за руку ее взять не пытался.

– Нет. Он вообще на свадьбу не пошел. У него появилась новая навязчивая идея – найти правильную сыворотку правды. То есть такую сыворотку, которая бы заставила Анну сказать, что она любит его. Получив каждый новый вариант, Фабрициус писал Анне и убеждал ее, что она обязана ее попробовать. И это при том, что она и за первую сыворотку его чуть не убила. 

Анна, конечно, ему не отвечала. А вот Рауль в конце концов написал, попросил оставить его жену в покое.

Из этого Фабрициус сделал внезапный вывод, что Рауль – темный колдун, который влюбил Анну с помощью Подчиняющих Чар. Он снова поехал к Анне, чтобы взять у нее ногти и проверить их на темные чары. Но Анна с Раулем его уже на порог не пустили, и даже Николас, который раньше ему сочувствовал, не стал с ним говорить.
Пришлось Фабрициусу вернуться назад. После этого у него появилась совсем сумасшедшая идея – разрушить чувства Анны и Рауля с помощью Чар Забвения. Это уже абсолютно темная магия, кстати, как раз ей интересовался Кроули. Всю эту отраву Фабрициус испытывал на себе. Разум его окончательно помутился, это даже по дневнику видно. Спустя год после последней поездки его тело нашли во Влтаве.

– Он утопился?
– Никто не знает. Может быть, просто утонул, – ответила Полина, всхлипнув, – Прости! Я просто все время думаю, каким несчастным он был перед смертью. Все от него отказались. Он просто ... совсем не умел проигрывать. А еще я думаю, что, если бы Анна дала ему ногти или хоть поговорила бы с ним – он мог бы одуматься! Выздороветь от этого безумия!
Последние фразы Макс уже с трудом разобрал из-за слез. 

Что он мог ей сказать? Что во время войны невидимое покрытие спасло тысячи жизней? Что Фабрициус стал героем для множества юных магов? Полина это все знала лучше него.

Он просто обнял ее, погладил по голове. Она придвинулась к нему, сама положила голову на плечо, и они так немножко посидели. Не очень долго, буквально минуту.

А потом Макс сказал, показывая на башню:
– Смотри, там уже полупрозрачно!
– Ага, – ответила Полина, смахивая слезы, – Завтра будет красота.