Поиск по тегу «санкт-петербург»
Жизнь преподносит удивительные приятные подарки. Не скажу, что ничто не предвещало, очень даже наоборот, но я столько ждала, что уже и забыла, а тут — нате, держите. Меня пригласили в гости в Санкт-Петербург. (прыгает и скачет, повизгивает и бултькотенит от счастья, отдышивается, поправляет съехавшее жабо) Буквально на пару деньков.Подробнее
Один забавный пост на пикабу разбередил душеньку, разбудил воспоминания. Теперь всё, терпите: ща будет история, как я случайно по дружбе ходил в бордель. Въ лето 6732 приде неслыханая рать... Пардон, увлёкся. Действительно, на дворе стояло лето, но год значился две тысячи десятым. В некогда стольный град Питербурх пришла неслыханная по нашим ингерманландским жабьим меркам жара.Подробнее
Создатель городского пейзажа, «русский Каналетто» — так называли современники художника Фёдора Яковлевича Алексеева (1753 — 1824 гг.). Этот известный в XIX веке мастер освоил в Италии все секреты мастерства итальянских и венецианских пейзажистов и перенёс их на русскую почву. Рассказывают, что во время учёбы у ученика Каналетто Джузеппе Моретти, к слову, мастера довольно посредственного, Алексеев выполнил тот же вид, что и его учитель.Подробнее
Мой старый друг, здравствуй! Как давно мы с тобой не виделись. Сколько лет прошло, кажется, пять? Ты, говорят, ничуть не изменился. А я постарела, да. Но это совсем не важно. Знаешь, я не говорила тебе, а сейчас скажу. Я скучаю. Пока мы были вместе, я не осознавала этого. Даже себе не признавалась, как сильно я тебя люблю. Ты знал, конечно, ты не мог не знать. Красавец, всеобщий любимец, ты всегда был лучше всех, о, да, это правда. А я обманывалась.Подробнее
Здесь живут дома-колодцы И не знают, что есть солнце В облаках. Знают. Дно, мощёное «кирпичиками», между которыми зеленеет мох и мелкая травка. Стены, высокие и чистые, как утюгом поглаженные. Яично-жёлтый их цвет плавным градиентом снизу вверх перетекает в выцветший жирно-молочный — этот «колодец» знает солнце. В этом «колодце» (а на самом деле — в доходном доме, построенном архитектором Бенуа на Большом проспекте «Васьки» в 1913-1914 гг.) я нашла своё временное пристанище. «Я остаюсь!Подробнее
Величественное в своей античной красоте, здание Биржи казалось далёким, неприступным. По дороге между ним и мной с тонким свистом проносились два потока автомобилей: направо, а чуть подальше налево. И не было никакой возможности перебраться на другую сторону Биржевой площади. Хоть бы какой-нибудь «Харон» повстречался что ли!Подробнее
«Хочешь мира — готовься к войне» Отведав чая по-туарегски и купив серебряный агадесский крест, я не тороплюсь идти дальше: моё внимание полностью отдано танцовщице гуэдры, которая, похоже, впала в некое подобие транса, а сидящие широким кругом мужчины создают ей аккомпанемент из хлопков, барабанов и собственных голосов: «JOW-EE HOW-EE, JOW-EE HOW-EE». И снова, и снова. Звук не прерывается ни на полсекунды и качает, качает, будто воды Невы.Подробнее
Передо мной широкая серо-голубая река, голубое небо и воздух, наполненный криками чаек. Ветер сильный, но ровный норовит опрокинуть меня вперёд. Я вовремя замечаю, что стою на гранитной лестнице, на самом краю последней сухой ступени, дальше — вода. Налево за рекой — высокая жёлтая колокольня с иглоподобным золотым шпилем, направо — бирюзовый дворец с белыми колоннами и золотой барочной лепниной. Я в Санкт-Петербурге.Подробнее
