Весь мир — театр!

— О, Маргарита! Образ милый

со мною рядом днём и ночью.

Вчера ты мне опять приснилась

в прекрасном летнем платье белом.

С тобой стояли на причале,

смотрели, как тонуло солнце,

и взгляд твой долгий был печален.

А я, исполненный любовью

и нежностью, сдержать не в силах был свой порыв души мятущей

и заключил тебя в объятья.

Как горько было пробужденье!

— Кто тут? Антон? Ну слава Богу!

Ты здесь один? Какое счастье!

Повсюду я тебя искала...

чтобы сказать... спросить совета...

Спросить совета, как у друга.

— О да, конечно, дорогая!

Задай хоть тысячу вопросов,

на них я с радостью отвечу!

— С чего ж начать? Представь девицу. Умна, воспитана, красива,

К тому же из семьи хорошей,

начитанна, чиста душою,

горда... Но вот беда — влюбилась! Избранник-то её достоин,

но как открыться?

Приличий строгих не нарушив.

—Марго, а может быть избранник

сам о любви её мечтает?

— А вдруг наоборот? И смехом

язвительным ответ ей будет?

— Не верю! Не-ве-рю! — главреж громко захлопал в ладоши, хлёсткий звук многократно отразился от стен и высокого потолка. — Лёлечка, ты влюблена. Проникнись этим чувством! Вспомни, ведь были в жизни такие моменты, когда всё твоё существо наполнено любовью, когда тебя распирает изнутри и разорвёт в клочья, если не выскажешься!

— Сергей Константинович, меня Аркадий всё время сбивает.

— Не смотри на него. Ты вся в своих мечтах, а он — за их пределами.

— Да я и не смотрю, но он же сопит рядом, а мне смешно.

— Кто сопит? Я сопит? Это я так дышу. От волнения.

— Пожар! Пожар! — на сцену выбежал растрёпанный, с вытаращенными глазами Пузиков.

— О Боже! Леонид! Сегодня мы репетируем другую пьесу, и вы в ней не заявлены.

— Пожар! Пожар! — метался по сцене Пузиков, опрокидывая реквизит.

— А хорош, шельмец! Как натурально играет! — восхитился главреж.

— Сергей Кстиныч! Я не играю! В трюме пожар! Настоящий! Зерно загорелось! Запах чувствуете?

Все замерли. Главреж, принюхиваясь, усердно пытался вернуться к реальности.

Но тут сработала пожарная сигнализация, и тысячи ног затопотали по палубе, лестницам и коридорам.

— Спасайся, кто может! — наконец очнулся Сергей Константинович и первым бросился к выходу.

Аркадий схватил оцепеневшую от испуга Лёлечку за руку и рванул за главрежем.

Корабль для непосвящённого — это такой лабиринт, в котором и без паники легко заблудиться. Но Аркадий, каким-то шестым чувством угадывая верное направление, тащил Лёлечку на палубу, к свету, к спасению.

Команда корабля, поднятая по тревоге, четко выполняла свою работу, каждый знал, что должен делать, и никто не обращал внимания на крыс, которые появились на палубе и ловко начали перебегать по швартовам на берег.

— Я не смогу! — закричала Лёлечка. — Я боюсь!

— Главное — вниз не смотри! И всё у тебя получится! — напутствовал Аркадий. — Вперёд! И знай — я рядом!

Лёлечка дрожащими лапками ступила на канат и побежала, Аркадий следом, за ними — Пузиков. Главреж замешкался, его грубо отпихнули в сторону. "Никогда талант не ценили! И что же теперь — погибать? Нет! Талант сам сумеет за себя постоять!" — И Сергей Константинович пошёл по головам.

— Едрить его, драного кота, за ногу! — грязно выругался Пузиков, и Аркадий почувствовал, как по его спине, впиваясь острыми коготками, пробежал главреж.

— Ах! — просев под весом Сергея Константиновича, вскрикнула Лёлечка. Глаза её широко раскрылись, и от вида чёрно-зелёной воды, плещущейся далеко-далеко внизу, закружилась голова. Лёлечка зажмурилась, почувствовав душную волну тошноты и слабости. Тело безвольно соскользнуло с каната и, как в замедленной съёмке, невыносимо долго падало и наконец погрузилось в зеленоватый мокрый сумрак. Время остановилось.

— Вперёд! Вперёд! Не останавливайся! — закричал Аркадий и легонько куснул Лёлечку за хвост.

Лёлечка вздрогнула, скинув оцепенение, распахнула глаза, яростная жажда жизни пробудилась в ней, и маленькие цепкие лапки проворно засеменили к спасительному берегу.

Добежав до причала, они забились под какой-то контейнер и долго не могли отдышаться. Лёлечка плакала. Аркадий нежно гладил её по голове:

— Ну-ну, успокойся, всё уже позади, мы справились!

— А ведь я любила его! — сквозь слёзы улыбнулась Лёлечка. — А он...

— Кто он?

— Сергей Констан-ти-но-вич, — снова разрыдалась Лёлечка.

— А-а-а... понятно, — грустно протянул Аркадий. — А я всю жизнь любил...

— Кого? — вскинула заплаканные глаза Лёлечка.

— Кого-кого... тебя! — пробурчал Аркадий.

— Ах, Аркаша! Ты мой герой! — и Лёлечка от восторга затрепетала розовыми ушками.