Первая книга
Уголки её рта то улыбались, то гасли, то снова улыбались. Через полминуты она вся без остатка погрузилась в текст. Отрешенность. Её левая рука тщетно пыталась заправить капризный локон за ухо, но он каждый раз ускользал. Она даже слюну глотала как-то нескладно. Полное погружение. Это почти невозможно было увидеть, но казалось, что дыхание её прерывисто, как у очень увлеченного человека. Созерцание. Я не мог на неё налюбоваться: локон, руки, шея, губы - всё было передо мной и в тоже время где-то очень далеко в переживаемом произведении. Загадка. Лишь глаза были скрыты от всех любопытных взоров, а именно там, я думаю, - именно в глазах, - была отражена та картина, которую она сама себе нарисовала. Молчание. Книга отложена и этот, до жара в груди, знакомый взгляд, тёплый и глубокий, поднялся на уровень моих глаз. Большего комплимента быть не могло. Она всё ещё была там.